В студии у Шеффилда появилось немало недоброжелателей, хотя раньше он всех в основном устраивал. Впрочем, Мартину было почти все равно. Ему казалось, что-то внутри него умерло, исчезло с уходом Дженнифер… И вот результат - не прошло и месяца, как он сидит в кабинете Джеймса, куда его вызвали для "серьезного разговора". Интересно, кто нажаловался Дайнекену? Стерн с подружкой? Или одна из отвергнутых пассий? Или актеры, исполняющие главные роли в эротических сценах?..
- Ничего особенного, говоришь? - Джеймс прищурился и тяжело вздохнул. - Слушай, ты загонял всю студию, кроме меня. Подозреваю, что меня ты пока не достал только потому, что я не у тебя в подчинении.
- Ты в подчинении у Карен, - мрачно пошутил Мартин, хотя ему было совсем не весело. - Ты сам хотел, чтобы я взял процесс под контроль…
- Раньше твой контроль гарантировал нам качество продукта, - жестко заявил Джим. - Теперь начался какой-то бардак!
- Я что, уволен?
- Что за чушь? - Джим поморщился. - Ты прекрасно знаешь: несмотря на то что юридически студия принадлежит мне, мы партнеры и совладельцы, поэтому я никогда тебя не уволю.
- Только поэтому, а не потому, что я хорошо работаю? - угрюмо осведомился Шеффилд.
Джеймс вздохнул, приподнялся в кресле и зачем-то поправил стопки бумаг на письменном столе. Казалось, он прикидывает, с чего начать и как заговорить с другом.
- Вот как раз это нам и придется обсудить, потому что дальше откладывать уже некуда… Слушай, Мартин, ты всегда был умным парнем, - наконец после очередного вздоха произнес Дайнекен. - И всегда понимал, что разные времена требуют разных сценариев.
- Я и пишу разные сценарии, - набычился Шеффилд. - И фильмы по ним имеют успех. Ты чем-то недоволен?
- Имели, - поправил Джим. - Фильмы по твоим сценариям имели успех, никто с этим не поспорит. Но теперь немного другое время - и нам нужны новые сценарии.
- Что ты имеешь в виду?
- Понимаешь, публика уже наелась простой "клубнички" и теперь хочет чего-то посерьезней…
- Посерьезней - это как?
Джеймс бросил на друга пронзительный взгляд из-под сросшихся бровей. От его глаз на студии ежились, и только Мартин отваживался спокойно смотреть в них. Но на этот раз и его невольно пробрал мороз.
- Надо переходить на более жесткие сценарии. Не просто розовые сопли и любовные треугольники, а сюжеты покруче.
- Сюжеты покруче бывают в детективах, боевиках и ужастиках, - парировал Шеффилд. - Говори конкретно, что надо написать?
- Ну, сейчас в моде садо-мазо, гомосексуализм, подгладывающие, эксгибиционисты… - Джим первым отвел взгляд, сделав вид, что его заинтересовало что-то за окном. - Мы должны охватывать все целевые аудитории, а не только ту узкую, которая смотрит традиционную "клубничку".
- Ты хочешь сказать, что вместо полноценной истории любви я должен писать, как два гомика лупят друг друга плетками где-нибудь на природе, а за ними еще кто-то подглядывает? - вскочил с места Мартин. - В этом глубокий смысл твоего предложения?
- Сядь! - рявкнул Дайнекен.
Шеффилд повиновался. Несколько секунд друзья и совладельцы студии "D&S" молча буравили друг друга глазами, пока Джеймс не заговорил снова:
- Не хотел тебя расстраивать, но наши продажи падают. Последние несколько месяцев студия едва окупает себя. Раньше твои сценарии блистали оригинальностью и новизной - поэтому фильмы расходились, как горячие пирожки. Теперь наша аудитория уже пресытилась трогательными историями любви с хорошим концом в постели - извини за каламбур. Надо или создавать что-то принципиально иное, или начинать "окучивать" другую аудиторию.
- Джеймс, я просто не верю, что ты мне это предлагаешь! Тебе всегда нравились мои сценарии!
- Они и теперь мне нравятся, - отрезал Дайнекен. - Но я не могу выкупать весь тираж дисков и дарить их друзьям и родственникам на Рождество. Надо, чтобы твои сценарии нравились более широкому кругу зрителей!
- Наши фильмы покупают!
- Все меньше и меньше! - парировал Джеймс. - Еще пару месяцев мы, может быть, и продержимся на плаву, но потом - все. От нашей продукции уже уходят к тем, кто "дает погорячее".
- К тем, кто рассказывает о гомосексуалистах?
- Мартин, - слегка смягчился Дайнекен, - я прекрасно знаю, что тебе сложно сразу перестроиться. Поверь, я уже перепробовал все - мне и самому не очень-то нравится более суровый формат. Но бизнес есть бизнес, и если мы не успеем вовремя измениться, то потеряем все.
- Я не буду писать про жесткое садо-мазо и "голубых"!
- Будешь! - отрезал Джим. - Сейчас не время миндальничать. Когда-то ты уже пытался сыграть в избыточную порядочность, но, к счастью, вовремя отказался от этой маски. Теперь опять пора взять себя в руки и сделать "как надо". И это не так страшно, как тебе кажется. Ты просто никогда не пробовал. Твои любовные романы великолепны, и я считаю, что никто лучше тебя не сможет живописать чувства столь не любимых тобой представителей сексуального меньшинства. "Розовая" любовь у тебя уже была - пора переходить от душевных страданий к телесным удовольствиям. В общем, или ты начинаешь писать другие сценарии, или…
- Или что? - вклинился в повисшую паузу Мартин.
- Или мы будем вынуждены нанять еще одного сценариста, - буркнул Джеймс. - Ты продолжишь писать свои увлекательные "розовые сопли", которые будут выходить малыми тиражами, а кто-то другой встанет "на кассе". Твои доходы практически не уменьшатся, ведь ты получаешь процент от всей прибыли. Мартин, это совершенно не значит, что твои сценарии никуда не годятся - просто публике нравится разнообразие. В конце концов, мы двенадцать лет экранизировали произведения только одного сценариста. Пора впустить в бизнес новую кровь.
- Прекрасно, - ледяным тоном отрезал Шеффилд и поднялся со стула. - Желаю всяческой удачи и успеха в привлечении новой крови. Надеюсь, вы прекрасно сработаетесь!
Джеймс проводил его взглядом смертельно раненного василиска. Напоследок Мартин хлопнул дверью кабинета с такой силой, что с потолка в коридоре посыпалась штукатурка. Две девушки, стоявшие у кофе-машины, испуганно метнулись прочь от взбешенного сценариста, который буквально рванул в сторону собственного кабинета. Впустить в бизнес новую кровь? Пожалуйста! Но только без него! Он не собирается сам писать гнусную порнографию и не желает никаким боком быть замешанным в этой гадости. На полпути к себе он вдруг развернулся и направился в павильон.
- Чего замерли? - рявкнул он на отдыхающих актеров, режиссера и операторов. - Работать кто будет?!
Повинуясь его злым командам, съемочная группа забегала, готовясь к очередному дублю. Мартин уселся в кресло рядом с режиссером и сердито уставился в одну точку. Пока он работает в этой студии, здесь все будет в порядке. А если его и выкинут отсюда, то, по крайней мере, не за неспособность наладить рабочий процесс.
- Мотор! - скомандовал режиссер, и Мартин, загнав клокочущую злость поглубже, перевел взгляд на актеров.
Глава 4
- …И говорят, что этот новичок пишет гораздо круче нашего злого гения, - беззаботно щебетала девушка из группы озвучки, флиртуя в коридоре студии с новым гримером - долговязым молодым человеком, который уже за испытательный срок умудрился получить несколько выговоров.
Шеффилд невольно вжался спиной в кресло, в котором сидел. Увлеченная сплетнями парочка не заметила его в полукруглом зале и остановилась поболтать прямо за спиной "злого гения", даже не подозревая, что он их слышит.
- Вы что, и в самом деле до сих пор экранизировали только жалкие потуги этого стареющего ловеласа? - невозмутимо поинтересовался гример.
- Ну, мистер Шеффилд у нас местная звезда и фаворит руководства, - захихикала девушка. - Но теперь, похоже, его время уходит. Если все получится так, как надеются наши, то он вскоре вылетит отсюда так же быстро, как влетит новый. И, надеюсь, новенький не станет проявлять столько же рвения в том, чтобы поиметь все, что движется.
- Это что, все правда? - заинтересованно отозвался гример. - О вашем нынешнем сценаристе по студии прямо мифы и легенды ходят - якобы его внимания не избежала ни одна женщина.
- Не волнуйся, избежала, - хвастливо заявила девушка. - Если бы мистер Шеффилд посмел подкатиться ко мне, я живо не только объяснила бы ему, что порядочные девушки в его притязаниях не нуждаются, но и засудила бы его за сексуальные домогательства…
Мартин с трудом подавил желание встать и посмотреть, что же там за красавица такая угрожает ему страшными карами. Все его любовные игры на рабочем месте происходили только по обоюдному согласию, и женщины, как правило, сами выражали готовность оказаться в его объятиях. Встретить этакую "неприступную" роковую любовницу было бы забавно, вот только вряд ли столь высоко ценящая себя девушка стала бы тратить время на флирт с гримером.
Девица снова глупо захихикала, и ее кавалер перевел разговор на другую тему. Через несколько минут они ушли, так и не заметив, что при их откровениях присутствовал третий.
Мартин невольно поежился в своем "смотровом" кресле. За несколько недель оно превратилось из "зрительного" в "слушательный" пункт. В последнее время он приходил сюда все чаще и чаще, но не находил желанного успокоения. Поскольку прямо напротив приемного зала стояла кофе-машина, по-прежнему популярная в студии, а его любимое высокое кресло было повернуто к ней спинкой, Шеффилд неожиданно узнал о себе много нового. Например, что у него уже несколько лет есть прозвище "злой гений" - этакое сочетание признания его таланта и неприязни по поводу его непомерной требовательности в работе.
Шеффилд даже не понимал, как должен к этому относиться - то ли как к оскорблению, то ли как к комплименту. Да ему вообще было бы наплевать на это, если бы не грядущее "пришествие второго сценариста", которого вся студия ожидала с огромным любопытством. Любители перемен пророчили новую эру в их жанре кинематографии, а консерваторы втихомолку побаивались, что незнакомец, каким бы талантливым он ни был, нарушит спокойную и сытую жизнь студии. Мартин несколько раз краем уха ловил суждения в духе "своего-то мы, по крайней мере, уже знаем достаточно, а чужак еще неизвестно какие порядки наведет". Привыкнув к присутствию на съемочной площадке придирчивого сценариста, режиссеры опасались, что и новый сотрудник окажется не меньшей "занозой".
В студии официально назревали перемены. Джеймс Дайнекен наконец во всеуслышание объявил, что параллельно будут сниматься два фильма. Один из них - по сценарию Мартина, а идея второго принадлежала перу другого человека. Новый сценарист еще ни разу не появился у них, но Шеффилд уже слышал ряд весьма лестных отзывов по его поводу. Еще двое продюсеров, которым посчастливилось читать его произведения, в один голос уверяли, что этот новичок пишет поразительно - захватывающе, легко и очень "смотрибельно".
Мартин задумчиво глядел на город с высоты их тридцать восьмого этажа и размышлял. Они с Джеймсом поссорились по поводу "новой жизни студии" и с тех пор не разговаривали, хотя никаких штрафных санкций в ответ на отказ Шеффилда заниматься гомосексуальной и садомазохистской тематикой не последовало. Джеймс был слишком справедлив, честен и сентиментален, чтобы как-то наказывать старого друга, с которым вместе начинал бизнес. В конце концов, именно за счет его, Мартина, сценариев они вышли на свой теперешний уровень - это нельзя отрицать. Но первого шага к примирению обиженный Джеймс не делал, и сценаристу оставалось только, сжав зубы, смотреть, как к съемкам готовят второй павильон.
Только через неделю после их серьезного разговора Мартин понял, что Джеймс по-настоящему "закусил удила". Он развил бурную деятельность по подготовке нового проекта и даже не стал советоваться с другом по поводу сценария, хотя до сих пор искренне полагал Шеффилда непревзойденным авторитетом в части эротических сцен. А в том, что сценарий его загадочного конкурента изобилует откровенными сценами, Мартин не сомневался. Судя по тому, какой антураж ставили в пустом павильоне, актерам предстояло приложить немало усилий, чтобы сыграть сцены со всеми подобранными реквизитором "снарядами".
Поскольку работа с другим сценаристом была для "D&S" внове, по коридорам поползли упорные слухи о том, что Шеффилд "исписался" и Джеймс подыскал ему замену. Тут-то и начались смелые разговорчики о "злом гении" и тому подобных малоприятных вещах. Для Мартина они стали настоящим откровением - оказывается, его вовсе не любили в ставшей уже такой родной студии. Отношение к нему изменилось: вчерашние подхалимы встречали Шеффилда надменными взглядами, которые, впрочем, вызывали у него только улыбку; союзники превратились в выжидающих; поклонницам теперь требовалось больше времени, чтобы поддаться на его обаяние. Он чувствовал себя этакой мадам де Помпадур, о которой неожиданно стало известно, что она вот-вот выйдет из фавора короля Людовика, а на ее месте окажется другая красавица. Правда, недоброжелателей Мартина немного смущало, что он по-прежнему много работал на съемочной площадке и руководил процессом твердой рукой, став даже более придирчивым, чем прежде.
Но и сам Шеффилд периодически ловил себя на том, что ему интересно посмотреть на новичка, которого Джим привлек к их специфическим съемкам. Наверное, этот парень не слишком щепетилен - впрочем, если он удовлетворяет требованиям Дайнекена писать "пожестче", то, вероятнее всего, термин "щепетильность" ему не знаком вовсе. Порой Мартин думал, что не прочь познакомиться с этим коллегой без комплексов. Может, им удастся создать что-нибудь в соавторстве? Например, Мартин будет прописывать душевные терзания и сомнения персонажей, а его напарник - различные "жесткие" сцены.
Уже смирившись с тем, что в студии в любом случае в скором времени он будет не единственным сценаристом, Мартин, пересилив личную обиду, отправился к Джеймсу с извинениями.
- Слушай, похоже, я был не совсем прав, - признал он, когда приятель впустил его в свой кабинет и предложил сесть. - Студии нужна новая кровь, и большинство актеров и персонала рады-радехоньки тому, что в коллективе скоро появится кто-то новый.
- Да, и это должно стимулировать работу, - благожелательно признал партнер.
- И насчет сценариев я, наверное, тоже погорячился, - продолжал Мартин. - Если все действительно так критично, как ты говорил, то, безусловно, надо перестраиваться.
- Я рад, что ты так думаешь, - заулыбался Джеймс. - Честно говоря, я и не сомневался, что рано или поздно ты меня поддержишь. Все-таки мы всегда находили общий язык. Подумаешь, немного изменить формат - что в этом такого страшного?
- Просто пока я, честно говоря, не совсем представляю, как именно его надо изменить, - признался Мартин. - Если бы у меня был какой-то пример, стало бы проще перестраиваться. Дай мне хотя бы почитать сценарий нашего второго фильма.
- Это даже не фильм, а сериал, - гордо заявил Джеймс, открывая ящик своего письменного стола и извлекая оттуда внушительную папку для бумаг. - Это будет история о женщине, которая пишет диссертацию…
- Диссертацию? - заулыбался Мартин. - Да, это действительно очень жесткое кино! Женщина и статус доктора наук - совершенно несовместимые вещи.
- Ты не дослушал. Эта женщина - психолог, а диссертация ее посвящена мужчинам. Она изучает, как мы ведем себя, что делаем, куда ходим, как смотрим и улыбаемся. Вычисляет, в какие именно моменты мужчина абсолютно счастлив, выясняет, как произвести на него неизгладимое впечатление. И, естественно, в непростом деле сбора фактического материала не обходится без личного опыта.
- То есть главная героиня периодически оказывается в объятиях то одного, то другого мужчины, а потом систематизирует материалы для своего исследования? - переспросил Мартин. - В принципе, идея неплохая.
- Угу, что-то вроде суперпопулярного "Секса в большом городе", только гораздо жестче и с пометкой "детям до восемнадцати лет", - развеселился Джеймс. - В той серии, которую я читал, веселая барышня намечает себе в сердечные друзья парня из соседнего дома, знакомится с ним и фактически укладывает его в постель, чтобы тут же расстаться - это для нее эксперимент по резкому разрыву отношений и психологии мужчины в подобной ситуации. Любопытный был бы экспериментик, верно?
- Весьма интересно, - с некоторым скептицизмом согласился Мартин. - Психология мужчины в подобной ситуации, полагаю, позволяет ему в первый и последний раз в жизни ударить женщину.
- Угу, если она будет слишком глупой и не сможет хорошо спрятаться и замести следы.
В противном случае обманутый ловелас ее попросту не найдет, - согласился Джеймс. - В общем, весьма недурственное произведение, и наша студия купила права на его экранизацию. В конце концов, главное - не сюжет, а его воплощение. Эта девица по описаниям там такое вытворяет! - Он картинно закатил глаза. - Вот, возьми, почитай сценарий…
Оказавшись у себя в кабинете, Мартин бросил на стол желтую папку с надписью "Дж. Конелли. Покорение", уселся поудобнее и наугад перелистал страницы. На полях нескольких из них стояли пометки красным - Шеффилд знал, что так Джеймс размечает сценарии, выделяя места, которые ему особенно понравились и на которые при съемках надо обратить внимание. На одной из страниц на полях даже стояла его личная оценка: "Блестяще!" С этого эпизода Мартин и решил начать. В нем мужчина и женщина целовались в лифте…
"…Их тела были сплетены столь плотно, что они сами не замечали, как постепенно преодолевают преграды из одежды. Только что герои лишь обнимали друг друга, и вдруг в распоряжении мужчины уже оказались обнаженные грудки женщины, которые он стал нежно ласкать губами. Она выгибалась и стонала, пальцы ее путались в его густых волосах. Он поддерживал ее за талию и ягодицы, прижимая к себе все сильнее и сильнее. Казалось, им было совершенно наплевать на то, что они находились в публичном месте, куда в любой момент мог войти посторонний. Пространство вокруг них буквально источало захлестнувшую их безудержную страсть. Когда лифт остановился, мужчина нежно подхватил женщину и понес ее в квартиру.
Они продолжили игру в просторном полутемном холле. Кожа женщины горела от прикосновений, мужчина ласкал ее с безграничной нежностью. На ней остался только кружевной пояс с резинками, и пальцы мужчины тут же скользнули вниз ее живота - туда, где распускался цветок ее жаждущего нежности естества. Она прижалась к нему и тут же отпрянула. Мужчина замер, не понимая, по каким правилам идет игра. В глазах его подруги полыхала страсть, и он начал медленно раздеваться. Склонив голову, она любовалась игрой мерцающих на его мускулистом торсе бликов от уличных неоновых плакатов.
Лишь когда он оказался обнаженным, женщина снова приблизилась к нему, но не вплотную. Дрожащего от наслаждения мужчину ожидала настоящая пытка - любовница прикасалась к нему, но не позволяла ни обнять себя, ни ответить другим прикосновением. Она играла с ним, как кошка с мышкой, пока он это позволял. Кружась вокруг стоящего в полной боевой готовности мужчины, она умело возбуждала его, то слегка задевая грудью, то прикасаясь губами к его пылающей коже. Соблазнительная и властная, она играла на его теле диковинную музыку, слышную только им двоим.