Однажды Шеффилд даже заночевал в кабинете. Это был прекрасный опыт - ворочаясь в не приспособленном для сна кресле, он проваливался в дремоту, но каждый раз просыпался прежде, чем к нему приходили роковые видения с Дженни в главной роли. И даже несмотря на то что он совершенно не выспался в эту ночь, общее состояние наутро было приятным.
Выбравшись из неудобного кресла, Мартин поправил сбившийся галстук и направился в уборную - перед началом нового рабочего дня следовало хотя бы умыться. В такую рань по коридору студии ходил только уборщик, который удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Даже младший обслуживающий персонал знал о том, что лишних вопросов сценаристу задавать не следует - ему виднее, когда приходить в офис и на сколько задерживаться.
Шеффилд с удовольствием поплескал в лицо водой и, выпрямившись, задорно взъерошил мокрой рукой волосы. Он даже снял несвежую рубашку и слегка ополоснулся под холодной струей. Дожидаясь, пока высохнут капельки на груди, он внимательно разглядывал свое отражение и уже пришел было к выводу, что весьма неплохо выглядит для своих тридцати пяти лет, когда по коридору вдруг простучали несколько пар задорных каблучков. В небольшое помещение, из которого вели двери в женский и мужской туалеты, вошли несколько радостно щебечущих студийных дам. Мартин тяжело вздохнул: ну вот, теперь придется ждать, пока они наболтаются перед зеркалом и уйдут. Слухи о том, что он ночует на рабочем месте, были ему сейчас ни к чему: они могли бы породить новую волну сплетен о том, что "злой гений" готовит какой-то коварный замысел.
- …Ох, Кристин, ты просто не понимаешь, во что можешь вляпаться, - высокий женский голос показался Мартину знакомым. - Поверь, все только внешне кажется таким замечательным и удивительным, а на самом деле ты будешь разочарована.
- Да, как и все мы, - поддержала коллегу еще одна дама. - Надеюсь, ты не думаешь, что будешь у него первой и единственной?
- Ладно вам, - примирительно произнесла третья девушка - судя по всему, та самая Кристин. - Я не претендую на эксклюзивность, но и не понимаю, чем вам так не нравится мистер Шеффилд. Он, конечно, не идеал, но весьма привлекателен…
- Ага, весьма, - поддакнула первая женщина. - Красивая упаковка, под которой ничего нет, яркий воздушный шарик. Разница между ними лишь в том, что шарик будет с тобой, пока ты сама его не бросишь…
Мартин почувствовал, как его ноги приросли к полу, а лицо запылало.
- Крис, мы все прошли через это, - заметила вторая женщина. - Не знаю уж, что с ним сейчас такое творится, но раньше он не был таким паинькой. Еще полгода назад мистер Шеффилд не пропускал ни одной юбки. Причем каждую неделю у него была новая подружка.
- За полгода многое может измениться, - упорно повторила загадочная Кристин. - Сейчас он ведет себя, по-моему, вполне достойно.
- Брось, мы же все для него мусор, из которого он вылепливает свои шедевры! - первая дама презрительно фыркнула. - Честно говоря, его репутация героя-любовника изрядно раздута. Он, конечно, считает себя настоящим мачо, но те, кто побывал в постели Мартина Шеффилда, иного мнения.
- Что да, то да, - подтвердила вторая женщина. - Его страсти хватает только на то, чтобы не сломаться на первом свидании. Оно, кстати, чаще всего бывает и единственным.
Шеффилд, натянув рубашку, с трудом подавил в себе желание выйти из мужского туалета и посмотреть, как при этом вытянутся лица сотрудниц. Возможно, несколько месяцев назад он так и поступил бы, но теперь ему хотелось не столько испортить им веселье, сколько послушать, до чего они договорятся. Он-то считал, что его, по крайней мере, уважают как любовника, если не как сотрудника и начальника.
- Может, ему просто партнерши плохие попадаются? - упрямо огрызнулась Кристин.
- Ой, только не надо думать, что, встретив тебя, он моментально изменится! Большинство из его мимолетных подружек считали, что именно они станут единственными и неповторимыми. И где они теперь?
- Что же касается плохих партнерш, - поддержала вторая собеседница, - то проблема не столько в женщинах, сколько в самом мистере Шеффилде. Он настолько предсказуем, что аж зубы сводит. Посмотри на то, что играется перед камерой, - и ты поймешь, что получишь от него в постели. Причем ничего "сверх программы" он не предложит.
- Как это?
- Да все в курсе, что он проигрывает с женщинами собственноручно написанные сценарии! Видишь ли, мистер Шеффилд всех актеров считает бездарностями и убежден, что только он знает, как именно надо играть ту или иную сцену…
- …особенно эротическую, - хихикнула одна из дам.
- Вот именно! - припечатала первая подруга. - Так что внимательно следи за новыми эпизодами - не исключено, что в следующий раз они будут разыграны с тобой.
- Но если все так плохо, то почему же у него столько поклонниц в студии? - уже почти убежденная, Кристин предприняла последнюю слабую попытку немного обелить образ Мартина.
- Слушай, нельзя быть такой наивной! - рассмеялась первая дама. - Он ведь вторая главная "шишка" в "D&S" после Джеймса Дайнекена. Но Дайнекену посторонние девицы - все равно что камни у дороги, наш верный Джеймс любит только супругу и по мелочам не разменивается. Так что единственный шанс заполучить приличную роль - дать мистеру Шеффилду понять: ты достойная актриса. И даже если Стерн или другой режиссер назовет тебя бездарностью, ты все равно сыграешь в новом фильме первую скрипку…
- Угу, а для этого надо сыграть роль в его объятиях, - брезгливо подтвердила вторая женщина. - Это такой современный шаг в карьере.
- Но теперь это в прошлом, - первая дама говорила глухо, как будто прикрывала рот рукой - очевидно, подкрашивая губы. - К счастью, появилась Дженнифер, к которой "через койку" не подлезешь. Наконец-то можно не зависеть от этого похотливого героя-любовника!
- В общем, Крис, если хочешь получить нечто красивое, но невразумительное - смело прыгай в постель к мистеру Шеффилду, - резюмировала вторая дама. - Удивительно, что он сам до сих пор не затащил тебя в койку. Наверное, стареет…
Все три дамы весело рассмеялись, а Мартин прислонился лбом к кафельной стене, чувствуя, как горит лицо. Когда цокот их каблучков возвестил о том, что женщины закончили утренний макияж, он тихо покинул убежище и выглянул за дверь. По коридору от него удалялись две актрисы, с которыми он когда-то и в самом деле переспал, и рыжеволосая хохотушка-реквизитор - видимо, та самая Кристин…
На подкашивающихся ногах Мартин повернулся к зеркалу. Оттуда на него смотрело измученное лицо, разом постаревшее лет на десять. Он тяжело вздохнул и вышел в коридор. Но отправился не к своему кабинету, а к выходу из студии. Ему казалось, что рухнул последний бастион, отделявший его от бездны отчаяния.
В дверях он столкнулся с Джеймсом, который всегда приходил на работу рано.
- Ого, не ожидал застать тебя здесь в такое время! - восхитился он. - Слушай, если ты будешь так беспощадно эксплуатировать свой талант, мы долго не протянем. Надо хоть изредка отдыхать, а то недолго доработаться и до сеансов психотерапии. Я прекрасно знаю, что ты на многое способен, но не хочу, чтобы ты работал на износ.
- Я ухожу. - Мартин решительно прошел мимо друга.
- Если за гамбургерами, то возьми и мне пару. Мы сегодня слегка проспали, Карен торопилась отвезти детей в школу и не успела приготовить мне завтрак.
- Нет, не за гамбургерами. - Шеффилд обернулся и глубоко вздохнул, словно перед прыжком в глубокий омут. - Я ухожу из студии. Насовсем.
- Что это значит? - Джеймс схватил его за локоть. - Что случилось? Ты не можешь так запросто уйти! Ты что, заболел?
- Нет. - Мартин осторожно высвободил руку и глухо добавил: - Не заболел, а умер.
Глава 7
- Джеймс, я уже сто раз сказал тебе, что не вернусь. - Мартин устало поднялся с дивана и подошел к широкому бару, занимавшему всю стену в его квартире. - Хочешь чего-нибудь выпить?
- О какой выпивке ты говоришь? - Джеймс Дайнекен схватился за голову. - Почему ты решил уйти? Что случилось? Ты ведь должен понимать, что работа студии строится на твоем таланте. Я думал, что мы партнеры.
- Были партнерами, - поправил его Мартин, добавляя в виски раскрошенный лед. - Да и работа студии давно уже строится не на моих произведениях, а на сценариях Дженнифер Конелли.
- Это что, профессиональная ревность? - Джеймс картинно закатил глаза. - Слушай, ты помнишь, как мы еще в институте поклялись, что между нами никогда не встанет женщина? Ну хочешь, я ее уволю, раз она так тебе не нравится?!
- Я думал, что та клятва предусматривала нечто иное, - усмехнулся Мартин. - В том смысле, что Карен, конечно, красавица, но слишком серьезна на мой вкус. Будь она немного другой, я бы и клясться не стал.
- Мне не до шуток. Что надо сделать, чтобы ты вернулся?
Шеффилд на секунду задумался, глядя, как медленно тает лед в его бокале.
- Не знаю, - признался он. - Сейчас, наверное, уже ничего. Мы ведь не волшебники, Джеймс. Вот если бы можно было перемотать время на полгода назад, тогда еще можно было что-то изменить. А теперь я чувствую себя усталым, старым и выжатым как лимон.
- Так тебе просто надо взять отпуск! - оживился Джеймс. - Отпуск, старик, это совсем не то, что уход насовсем. Поживешь месяц на Гавайях или еще где-нибудь в теплых краях, приударишь за аборигенками - и вернешься к нам, полный идей и новых сценариев.
- Звучит заманчиво, - усмехнулся Шеффилд, - но обнадеживать я тебя не стану. Я исписался…
- Ерунда, - убежденно перебил его Джеймс. - Твои сценарии в последнее время становились все лучше и лучше.
- Они стали не моими, - отрезал Мартин. - Теперь это подражание Дженнифер Конелли. Мои собственные сценарии были совсем другими, ты ведь помнишь.
Друг примирительно поднял руки.
- Слушай, я ведь не настаиваю, чтобы ты писал то же, что и она. Фильмы по твоим сценариям вполне продаваемы, просто мы немного изменили общий формат.
- Да, мы его изменили, и я попытался соответствовать этому новому формату. Считай, что эта попытка не удалась.
- Так возвращайся к старому.
Мартин улыбнулся и посмотрел на друга, словно тот сказал нечто невероятно забавное.
- Для этого, - с расстановкой произнес он, - мне придется вернуться на двенадцать лет назад. Тогда я писал совсем по-другому.
- Тогда ты писал то, что никто не брался экранизировать, - буркнул Джим.
- Вот именно. Никто не брался экранизировать, зато это был мой формат. Но я перестроился и начал писать то, что нужно тебе, - уж очень мне хотелось наконец увидеть свое имя на экране.
- Ты не нашел более подходящего времени для сожалений о прошлом? - скривился Джеймс.
- А какое время может быть более подходящим? - философски заметил Мартин. - Видишь ли, ряд последних событий показал мне, что я практически выкинул свою жизнь в помойку - причем по всем статьям. Неприятно осознавать и признавать это, но я - бездарный сценарист, застрявший в одной-единственной формации и неспособный быстро перестроиться. Я пытался сделать что-то со своей личной жизнью, но построил всего лишь замок на песке, разрушенный первым же приливом. А еще недавно выяснил, что и любовник я паршивый.
- Да, повод для расстройства шикарный, - съязвил Джеймс. - Хочешь совет? Женись - и подобные вещи ты будешь узнавать только от одной женщины.
- Обязательно женюсь, - вполне серьезно согласился Мартин, игнорируя подколку друга. - Только сперва мне надо что-то изменить в своей жизни.
- Ну а зачем бросать все, что у тебя было, и начинать с нуля? - возмутился Джеймс. - В последнее время ты и так сильно изменился. Что мешает продолжать перемены к лучшему и по-прежнему прекрасно работать?
- Я хочу начать все сначала, иначе все мои усилия слишком растянутся во времени.
- Неужели наши коллеги внушили тебе мысль, что ты для них навсегда останешься "злым гением"? - Джеймс со вздохом посмотрел на друга. - Ну хорошо, я их всех уволю, и мы наберем новых сотрудников, которые будут уверены, что ты - их лучший друг. Тогда ты вернешься?
- Во-первых, ты этого не сделаешь, а если сделаешь, это будет довольно глупо, - поморщился Мартин. - У нас ведь работают по-настоящему талантливые ребята. А во-вторых - нет, не вернусь. Боюсь, что стану "злым гением" и для новичков.
- Никогда не слышал подобной глупости! - Джеймс вскочил и заходил по комнате. - У нас прекрасный бизнес, который сейчас снова на подъеме, а ты вдруг решил уйти, да еще не можешь членораздельно объяснить почему!
- Давай не будем ссориться. - Мартин вытянул руку, останавливая хаотическое перемещение Дайнекена по гостиной. - Просто я принял решение и считаю, что оно правильное для меня.
- Я все же надеюсь, что ты передумаешь, - набычился Джеймс. - Черт побери, да ты просто обязан передумать! Не забывай, что всем этим, - он широким жестом обвел шикарную обстановку, - ты обязан нашей студии, которая дала тебе возможность заработать деньги.
- Такого не забывают, Джим, - серьезно подтвердил Мартин. - Но я заработал уже достаточно. И иногда мне кажется, что таким образом я продал кому-то свой талант. Теперь я надеюсь восстановить его, хотя это и маловероятно.
- Ты все-таки подумай, - уже скорее с отчаянием, чем с надеждой произнес Джеймс, кинув взгляд на часы. - Мне пора идти, но обещай мне, что все еще раз взвесишь.
- Обещаю, что подумаю. - Мартин нарочито пафосным жестом поднял руку и увидел, как Дайнекен улыбнулся - значит, они по-прежнему друзья.
Закрыв дверь за Джеймсом, Шеффилд вздохнул с облегчением. Этот серьезный разговор был у них уже третьим по счету, хотя не прошло и недели, с тех пор как Мартин заявил о своем уходе. Джеймс не мог поверить, что лучший друг и партнер принял решение в здравом уме. Он часто звонил Шеффилду, пытаясь консультироваться по каким-то надуманным проблемам, подключил к процессу "возвращения блудного сценариста" вездесущую Карен, которая в первом же телефонном разговоре предположила, что Мартин болен, и предложила свои услуги по его реабилитации. Он вежливо отказался и не менее вежливо раз за разом отвергал предложения Джеймса вернуться. Конечно, Дайнекен с его ослиным упрямством мог кого угодно заставить сделать то, что ему нужно, но Мартин слишком хорошо его изучил, чтобы поддаться на многочисленные уловки. Порой Джим взывал к совести партнера, рассказывая страшные истории о том, как в оставшейся без его присмотра студии совершенно распоясались съемочные группы. Иногда давил на жалость, призывая Шеффилда не бросать его на съедение акулам бизнеса (можно было подумать, что все эти годы Джеймс имел дело с кем-то другим!). Все это перемежалось попытками подкупа и шантажа, обещаниями "всех уволить" и прочими заманчивыми предложениями, на которые еще полгода назад Мартин, наверное, с радостью согласился бы. Но теперь ему уже ничего не хотелось, тем более - навредить людям, с которыми довелось работать. Каждый разговор заканчивался просьбой еще раз серьезно обдумать ситуацию, и Шеффилд неизменно обещал другу сделать это.
Но на самом деле он уже ни в чем не сомневался. В тот момент, когда Мартин сказал Джиму, что умер, он вдруг почувствовал: он задыхается и не может больше жить так, как жил раньше. Он говорил Дайнекену чистую правду - в тридцать пять лет ему вдруг показалось, что он продал всего себя какой-то неведомой злой силе, получив взамен деньги и собственное имя на экране. Он шел к своему успеху семимильными шагами и даже не заметил, как его личная жизнь, не относившаяся к карьере, скатилась под откос. Глядя в зеркало, он видел несостоятельного стареющего ловеласа, который считал, что владеет всем миром, а не смог удержать одну женщину.
Да, ему пришлось признать: Дженнифер Конелли по-прежнему оставалась центром его маленькой вселенной. Мартин все так же видел сны о ней, но прощал себе эту слабость - ведь теперь он не встречал ее наяву. С одной стороны, это было хорошо: вскоре, может быть, у него отомрет та часть сердца, которая до сих пор истекала кровью от любви и ревности. А с другой, он безумно скучал даже по прохладным взглядам ее ярко-синих глаз. Он чувствовал себя золушкой, которой добрая фея-крестная позволила всего десять минут полюбоваться на себя в зеркало в новых нарядах. А потом опять настали суровые будни.
Впрочем, Шеффилду не следовало жаловаться на судьбу. Как бы ни раздражали его визиты Джеймса, именно они не давали ему полностью погрузиться в пучину депрессии. Он знал, что за визитом друга последует звонок от Карен, которая заботливо осведомится, не нужно ли ему чего. И если вдруг ей покажется, что у него слишком грустный голос, миссис Дайнекен тут же примчится на помощь. Поэтому Мартин невольно держался на плаву и даже делал вид, что радуется долгожданному отдыху. Отражая перемежающиеся атаки семейства Дайнекенов, он не мог себе позволить просто жалеть себя, лежа на любимом диване…
Отрывая Мартина от раздумий, затренькал телефон. После сообщения автоответчика он услышал знакомый голос:
- Мартин, дорогой, если ты дома, то возьми, пожалуйста, трубку. - Порой ему казалось, что Карен каким-то шестым чувством безошибочно определяет, что он находится поблизости.
Миссис Дайнекен пару секунд помолчала в ожидании, а потом испустила обреченный вздох. В нем Мартин услышал осуждение: Карен как будто говорила, что, будь он ее сыном, ему нипочем не сошла бы с рук эта "игра в прятки".
- Ну что ж, тогда я оставлю сообщение на автоответчике, хотя уверена, что ты дома, - с нажимом произнесла она. - У меня к тебе замечательное предложение…
Не дожидаясь завершения явно заранее приготовленной речи, Мартин открыл дверь и вышел из квартиры. Трусливое бегство от напористой миссис Дайнекен было лучшим спасением, а Шеффилд не льстил себе мыслью о том, что сможет долгое время противостоять ее кипучему темпераменту. Зато потом он со спокойной совестью скажет, что после ухода Джима ушел погулять, поэтому и не смог ответить на ее звонок. Интересно, что еще она придумала? В прошлый раз "замечательным предложением" от Карен было пойти на вечеринку флирта и познакомиться там "с какой-нибудь симпатичной девушкой". Она упорно считала, что депрессия Мартина связана с расставанием с той девицей, которую он привозил к ним в загородный дом, и поэтому пыталась познакомить его с максимальным количеством собственных подруг и их подруг, чтобы "вышибить клин клином".
Сам Шеффилд предпочитал одинокие прогулки. Выйдя из дома, он спустился по Роузмонт-авеню к бульвару Беверли и неторопливо зашагал вдоль него. Пожалуй, эти моционы можно было зачислить в список особенно удачных "замечательных предложений" Карен. Она категорически потребовала, чтобы Мартин включил в распорядок дня так называемые "прогулки отдыха", которые в свое время посоветовал ей собственный психоаналитик. Он несколько раз совершил длительные променады и неожиданно обнаружил, что ему это нравится.
За последние годы Мартин так привык передвигаться на автомобиле, что практически забыл, как иногда приятно размять ноги. Более того, оказалось, что он совершенно не знает собственного района с точки зрения пешехода. Он гулял по улицам, бездумно глазея на витрины и людей, расспрашивал прохожих о том, как добраться до того или иного места, гладил подбегавших собак. Он понял: раньше ему постоянно не хватало времени именно на это - на размеренную и спокойную прогулку вдоль фешенебельных особняков и дорогих магазинов цветущего бульвара Беверли.