От картины, вспыхнувшей в её возбужденном мозгу, Ирине стало плохо. Она на всю жизнь запомнила взгляд, которым смотрел на неё Ракотин. Похотливый, жадный. От внезапного приступа отвращения Ирина поёжилась. Ей уже доводилось сталкиваться с нечто подобным. Отец ни о чем не догадывался, но его подвыпившие друзья частенько делали Ирине грязные комплименты, и в их глазах святилась та же неприкрытая похоть.
По спине прошел озноб, и Ирина снова посмотрела на спину отца. Что тот задумал? Наверняка, он сочтет, что Ракотин скомпрометировал, опозорил её и потребует…. Чего он потребует?
Ирине стало страшно. Пока она не поговорит с папенькой, её так и будут терзать сомнения. Лишь бы он её выслушал! Не пошел на поводу разгневанных эмоции! Тогда пиши пропало! И Ирина легонько стегнула Зарницу, подгоняя её вслед удаляющемуся тарантасу.
Как только они оказались в имении, Ирина поспешила за отцом, но Василий Дмитриевич окинул её немилостивым взглядом, и грозно бросил:
- Приведи себя в порядок! Ты похожа на…, - граф запнулся, не имея точного определения. - Переоденься. Я буду ждать тебя в кабинете.
Ирина с трудом сдержалась, чтобы не броситься в комнату бегом. Слезы застлали глаза. Ей хотелось броситься на кровать и рыдать, рыдать…. Но вместо этого она кликнула Татьяну. С её помощью она быстро сменила мокрое платье на домашнее, расчесала волосы, и уложила их в привычный венок. Ждать, пока высохнут не послушные пряди, не было времени. В ушах звучали слова Ракотина, что он будет у графа через час. И этот час стремительно подходил к концу. У неё оставалось мало времени. А ей жизненно необходимо знать, что надумал отец, прежде чем появиться ненавистный сосед.
Ирина обнаружила отца стоящим около окна и курившим сигарку. Сейчас Василий Дмитриевич был похож на человека, только что принявший важное решение. Он даже не заметил, что в кабинет вошла дочь. Его взгляд был устремлен вдаль, плечи расправлены. Ирине не часто доводилось видеть отца таким серьезным, даже грозным. В последний раз это было, когда он сообщил, что они возвращаются в Россию. Её сердце дрогнуло в предчувствие нехорошего, рокового.
- Папенька…, - позвала она, но Василий Дмитриевич не отреагировал на её слова. - Папенька, вы хотели меня видеть?
Граф Палагин вздрогнул и обернулся.
- А как ты думаешь? - не любезно ответил он, даже зло. Заметив, как Ирина побледнела, поспешил добавить: - Извини, я был резок.
Он не находил слов. В течение того времени, что он был один, Василий Дмитриевич всё обдумал, ему казалось, он нашел правильное решение, но сейчас, видя перед собой старшую дочь с испуганными растерянными глазами, он почувствовал смятение. Вернулась неуверенность. Но он решил быть твердым. Ему необходимо выполнить отцовский долг.
- Папенька, я готова всё объяснить, - неуверенно начала Ирина, но граф покачал головой:
- Нет. Не надо никаких объяснений. Я видел всё собственными глазами. И это было ужасно! Я никогда, слышишь, никогда и в самом страшном сне не мог предположить, что буду стыдиться своей дочери! А сейчас я стыжусь! Стоять в чем мать родила перед незнакомым мужчиной! И ты…
- Нет! - порывисто выкрикнула Ирина и сделала несколько шагов навстречу отцу.
- Не смей меня перебивать! - граф Палагин в сердцах ударил по столу кулаком, некоторые бумаги взметнулись и спланировали на пол. - Ты совсем распоясалась! Согласен, здесь есть и моя вина! Я дал тебе слишком много свободы, ни в чем не ограничивал, и вот, полюбуйтесь, результат! Моя дочь превратилась в бесстыжую девку!
- Папа! - Ирина снова попыталась прервать поток ужасных изречений, смертельно ранивших её душу. Она никогда не видела отца в таком гневе. Казалось, ещё мгновение, и он начнет крушить мебель. Раньше ей всегда с легкостью удавалось погасить вспышки ярости, переубедить его, заставить выслушать. А теперь он не давал ей и слова сказать. Осыпал несправедливыми обвинениями и не позволял защититься!
- Что папа? - взревел, точно голодный медведь, Василий Дмитриевич. - Я не желаю слушать твои лживые оправдания!
- Я никогда тебе не врала! - уже не скрывая слёз, попыталась защититься Ирина. - Я всегда говорю правду! Поэтому мне больно слышать твои обвинения! Позволь всё рассказать!
- Рассказать что?
- Как обстояло дело!
- А что здесь рассказывать? - прорычал, а не проговорил граф Палагин. - Моя дочь разгуливала нагой перед своим полюбовником! И давно ты с ним съяшкалась? Сколько? Как только я уехал в Петербург?! Неужели у тебя совсем нет стыда!
- Да что ты такое говоришь! Отец, одумайся! Я никогда прежде не видела этого человека! Ракотин? Так его фамилия? Я купалась, когда он появился из ниоткуда! Я его увидела за какое-то мгновение до тебя! - горячо принялась говорить Ирина, но, заметив взгляд отца, приостановилась и тихо, обреченно, спросила: - Ты мне не веришь, да?
- Не верю, - признался Василий Дмитриевич и покачал головой. Его душили сомнения. Неужели он совсем не знает собственное дитя? Неужели он так мало уделял внимание детям, что старшая дочь превратилась в гулящую? И Ракотин…. Что это за человек, и как он связан с Ириной? Одни вопросы. А времени, чтобы во всем разобраться совсем не оставалось. Скоро должен приехать тот самый Петр Сергеевич. И Василий Дмитриевич знал, что тому скажет.
Ирина внимательно посмотрела на отца, и внезапно поняла, что если она и дальше будет упираться, всё отрицать, то он только сильнее убедиться в своей правоте. Он уперся и ничего не желает слушать. Ирина почувствовала, что отчаяние всё сильнее завладевает ей. Она сжала руки и дрогнувшим голосом спросила:
- О чем ты будешь говорить с Ракотиным? Что ты решил?
Граф Палагин помедлил с ответом. Он сел за стол и бросил сигарку в золотую пепельницу.
- Здесь только два варианта, - медленнее, и более спокойно проговорил Василий Дмитриевич, но Ирина внутренне сжалась. Её плечи поникли. - Ракотин скомпрометировал тебя, мы все это понимаем. Понимает и он. Поэтому…. Мы сегодня или договоримся о вашей помолвке или о том, когда я смогу к нему прислать секундантов.
Ирина невольно пошатнулась, побледнела.
- Помолвка?… - одними губами выдохнула девушка.
- Именно! И я, надеясь, что именно этот вариант предпочтет Ракотин. Мне бы не хотелось, чтобы дело дошло до дуэли.
У Ирины закружилась голова, перед глазами всё поплыло, но ей удалось глубоко вздохнуть и взять себя в руки. В сей ответственный момент она не должна раскисать.
Решалась её судьба.
- Батюшка, но я не хочу выходить за него замуж! Умоляю тебя, одумайся! Не губи меня!
- Замолчи! - снова прикрикнул на неё Василий Дмитриевич и подался вперед. - Всё решено!
- Ты не можешь так говорить!
- Могу, и говорю! Я твой отец, и пока я принимаю все решения, и требую беспрекословного повиновения!
Ирина подошла к столу, встала напротив отца.
- Папенька, мы не знаем этого человека! Ты мне не веришь, но я говорю правду, поверь! Неужели ты готов отдать дочь неизвестно за кого, лишь только потому, что мужчина увидел меня нагой?
Уж лучше бы Ирина молчала. Лицо Василия Дмитриевича побагровело от ярости.
- Перестань мне перечить! Я твой отец, и как я решу, так и будет! Ты ведешь себя просто отвратно! Я не узнаю тебя, Ирина! Ты опозорила себя, и готова опозорить всю семью! Подумай о девочках!
- А обо мне ты подумал? Ты, папенька, готов выдать меня замуж за незнакомого человека! - снова сорвалась на крик Ирина. Эмоции хлыстали через край. С каждой прошедшей минутой её охватывал всё больший ужас.
- Прочь! Иди вон! Видеть тебя не могу!
Ирина зажала рот руками, последний раз взглянула на отца, резко развернулась и выбежала из кабинета.
Её душили слёзы, и, не разбирая дороги, не заметив притаившихся в углу близнецов, она пробежала в свою комнату, и там, не скрывая громких рыданий, бросилась на кровать.
Отец даже не представлял, какую участь готовил ей.
Глава 4
Петр действовал быстро и решительно.
Приехав в поместье, он не стал звать камердинера, переоделся без посторонней помощи, но перед этим всё же умудрился побриться и ни разу не порезаться. Ему не хотелось ни с кем встречаться и объяснять, почему он мрачнее тучи. Единственным его желанием было напиться, и напиться хорошенько, так чтобы нельзя было двинуться с места, и чтобы все мысли улетучились прочь.
Но, видимо, сегодня был не его день, потому что, как только он вышел из комнаты, то натолкнулся на Романа:
- Петр, ты куда собрался? Мне на кухне сообщили, что видели тебя. Не успел приехать, как снова куда-то отправляешься?
Петр усмехнулся.
- Я, брат, еду свататься.
- Что?!
- Вот так, дружище.
Петр намеревался пройти мимо Романа, но тот схватил его за рукав.
- Ты серьезно? Петя, да в чем дело?! Объясни, побойся Бога! Вы меня с вашими внезапными свадьбами с ума сведете!
- Это у нас в роду! - Роман имел в виду, что его сестра тоже объявила о своей свадьбе со старшим Ракотиным лишь за две недели до венчания. - Потом, Роман, всё потом. Я и так опаздываю. Извини. Увидимся после ужина.
И Петр поспешил по коридору к лестнице, вниз, оставив растерянного Романа стоять возле спальни. Тот нахмурил брови, но потом его тонкие губы дрогнули в улыбке. А веселье намечается, черт побери! Роман даже не мог подозревать к кому поехал свататься Ракотин, ни одна местная барышня не вызвала в нем маломальского интереса, но уж если он не метает гром и молнии, ни крушит мебель вокруг и не грозиться уничтожить недруга, то ему, Роману, волноваться не стоит. Дело сладится. У Ракотиных всегда так.
Петр не был настроен радушно, когда велел закладывать коляску. Право, не мог же он явиться в дом будущего тестя верхом на любимом скакуне.
Ракотин прекрасно осознавал, что в его жизни наступил переломный момент. То, что сегодня произошло и чему предстоит ещё произойти, возврата не будет. Он едет свататься к речной русалке.
Внезапно он развеселился. Ничегошеньки себе, поворот событий! Жил бобылем, вольным ветром, а теперь раз - и жених! И кого! Перед глазами Петра снова встала картина, когда девушка, ещё не обнаружив его присутствия, выходила из воды и прозрачные капельки струились по её гибкому стану. Петр приглушенно застонал. В отличие от старшего брата, Николая, он никогда особо не противился браку, считал, что просто его время пока не пришло. Он хотел любви, более того, жаждал её, но ни одна из знакомых прелестниц не смогла надолго пленить его сердце. Он обожал женщин, боготворил их красоту, преклонялся перед умом и хитростью прекрасной половины человечества. Но ни одной никогда не говорил "люблю", даже если у него и был тайный умысел в отношении обожаемой. У него были любовницы, но, наверное, оттого он утомлялся и разочаровывался быстрее. Барышни постоянно что-то требовали, и когда он начинал чувствовать, что их требования распространяются за пределы его кошелька, он с ними порывал.
А через час он станет женихом девушки, чьё имя впервые услышал от Байдовского. Забавно. Ещё утром они лениво обсуждали возвращение графа Палагина и его сознательное затворничество, не подозревая, какой сюрприз Судьба уготовила Петру.
И чем больше он думал о предстоящем сватовстве, тем веселее становился. Это вначале он был поражен самим фактом, но теперь перспектива оказаться мужем столь очаровательной девушки всё больше захватывала его. А Ирина была прекрасна, он убедился воочию. И, несомненно, их супружество доставит ему кучу наслаждений! Он вспомнил младшего брата Михаила. Вот кому стоит посочувствовать. Узнать, что ты с детских лет обручен с неизвестной новгородской девицей, которую и в глаза не видел! Их дед ради успешного сотрудничества заключил брачный контракт, но умолчал, ничего не сказал. Правда выплыла на свет совсем недавно, можно даже сказать, что случайно, и теперь Мишка был вынужден отправиться в Великий Новгород знакомиться с будущей женой. Петр вспомнил лицо брата, когда они расставались пару месяцев назад. Ни тени улыбки не промелькнуло в глазах Михаила. Он согласился с контрактом, решил не разрывать его, так как отец невесты являлся будущим партнером по бизнесу, а для Михаила дело всегда стояло превыше личных интересов. И свой брак он рассматривал не иначе, как дополнение к сотрудничеству.
Николай с Петром обязательно что-нибудь придумали, нашли выход, как разорвать контракт с наименьшими потерями, если бы Михаил хотя бы заикнулся о своём нежелании подчиниться воле деда. Но, немного побушевав, выплеснув эмоции, Михаил рассудил, что не произойдет ничего страшного. Большинство браков заключаются по расчёту, и его брак не будет исключением. Жена Николая, Вера, как могла, подбадривала Михаила. Они с Николаем были вместе счастливы, и она того же желала и младшим братьям Ракотиным.
Вспомнив про Веру, Петр тихо рассмеялся. Он представил её изумленное лицо, когда она узнает, что Петр обручился.
Кто-то Ракотиных сглазил, определенно. Сначала женился их заядлый холостяк Николай, потом известие о брачном контракте Михаила, теперь Петр едет свататься, а там, глядишь, не далеко и до венчания. Вот те раз. Кумушкам будет о чем посудачить в предстоящем сезоне!
Петра ждали. Потому что, как только его коляска остановилась у крыльца имения графа Палагина, дворецкий тотчас бросился докладывать о его прибытии. Петр огляделся по сторонам. Имение требовало капитального ремонта, не смотря на то, что кто-то старательно им занимался последнее время. И он подозревал, что этим кто-то был отнюдь не граф. Не наблюдалось решительной мужской руки.
Снова появился дворецкий и услужливо пробормотал:
- Петр Сергеевич, просим-с, граф ждет вас.
Впервые за то время, что граф вернулся из-за границы, к нему пожаловали гости, и челядь с любопытством поглядывала на Петра. Но Петра занимало другое. Его интересовало, будет ли при разговоре присутствовать Ирина, или ему придется общаться с одним графом.
Василий Дмитриевич дожидался его в кабинете, нервно вышагивая по ковру. После того, как дочь со слезами выбежала из кабинета, первым желанием графа было броситься за ней, успокоить, приласкать, но он усмирил порыв. Он должен показать характер. На сей раз всё зашло далеко.
- Добрый вечер, граф, - Петр кивнул головой в знак приветствия.
Василий Дмитриевич ответил легким поклоном.
- Прошу, Петр Сергеевич, присаживайтесь, - он чувствовал неловкость. Ракотин держался уверенно и, видимо, не испытывал ни малейших угрызений совести.
- Благодарю, - Петр принял приглашение и удобно расположился в глубоком кресле.
- Вы пунктуальны. Прошёл ровно час, как мы расстались, - граф не знал с чего начать разговор. - Это делает вам честь, молодой человек. Желаете что-нибудь выпить?
- Не думаю, что стоит. Я бы предпочел сразу перейти к делу, - решительно предложил Петр, беря инициативу в свои руки. - Мы с вами попали в щекотливую ситуацию, и я признаю, что вина полностью лежит только на мне. Во-первых, я нарушил границы наших имений, и свободно разгуливал по вашей земле. Во-вторых, как только я увидел девушку…, - тут Петр запнулся, но взял себя в руки и продолжил: - Как только я увидел незнакомую девушку, купающуюся в одиночестве, мне следовало немедленно удалиться. Но простит меня Господь, я не сумел этого сделать, пораженный красотой купальщицы. Поверьте, Василий Дмитриевич, я и мысли допустить не мог, что это ваша дочь. И в моих помыслах не было ничего постыдного, уверяю вас. Я никогда бы не причинил вреда девушки.
Граф нахмурился.
- Так вы не знакомы с Ириной?
- Конечно, нет! Я впервые увидел её сегодня. Более того, о том, что вы вернулись из-за границы и поселились в имении, я узнал тоже только сегодня утром от нашего общего соседа, Максима Байдовского.
В искренности слов Петра Сергеевича не приходилось сомневаться, от того Василию Дмитриевичу стало ещё досаднее. Он не поверил собственной дочери, когда она ему говорила о том же.
- Получается, на пруд нас всех привела случайность?
- Я бы сказал, роковая случайность, - не удержался и поправил графа Петр, но, тотчас поняв свою оплошность, поспешил добавить: - Так распорядилась Судьба, и как я говорил ранее, основная вина лежит на мне. Я готов загладить её. И если вы не будите против, то я сочту за великую честь просить руки вашей дочери.
Всё оказалось так легко, что в первое мгновение граф растерялся и в недоумении посмотрел на красивого молодого человека, не испытывающего в его присутствии, казалось, ни смущения, ни робости. Он держался очень уверенно, и Василий Дмитриевич не знал радоваться ему или серчать. Молодчик не сомневался в своих действиях, и его уверенность в чем-то граничила с наглостью.
К сожалению, Василий Дмитриевич совершенно ничего о нем не знал: ни чем он занимается, ни чем владеет. Может, он голодранец, и его единственным желанием является заполучить богатую невесту? Или он безнравственный сибарит, прожигатель жизни? Но, посмотрев внимательнее на Ракотина, графу пришлось признать, что он просто пытается найти в молодом человеке хоть один изъян, пусть даже и малейший. Перед ним в кресле удобно расположился мужчина лет двадцати семи с крепким телосложением, говорившем о его отнюдь не сидячем образе жизни. Он не прятал взгляда, смотрел прямо, говорил ровно. Его костюм был пошит по последней моде, да и перстень на правой руке был старинным и стоил целое состояние.
- Прежде чем я дать вам ответ, Петр Сергеевич, - медленно начал говорить граф, - мне бы хотелось узнать, чем вы занимаетесь. Я должен быть уверен за будущее моей дочери. Ваш дед был известным мануфактурщиком, вы продолжили его дело?
Петр покачал головой.
- К сожалению, а, может, к счастью, нет, - ответил он. - Семейное дело у нас продолжает Михаил, наш младший брат. Именно он управляет фабриками, лесопилками и прочими хозяйствами, доставшимися нам от деда. Я являюсь совладельцем, но не более. Буду с вами, Василий Дмитриевич, откровенен. Все полномочия правления находятся в руках Михаила, мы полностью полагаемся на него, и не вмешиваемся в его дела. Ежеквартально я и Николай, я надеюсь, вы помните его, это наш старший брат, получаем подробнейший отчет о проделанной Михаилом работе, но признаюсь, я частенько не могу заставить себя даже прочитать его. Более того, я уверен, что Николай даже ни разу не открывал пакеты. Мы предлагали Михаилу выкупить наши доли, но он всегда отказывался, ссылаясь на то, что это наш семейный бизнес.
Граф Палагин кивнул, соглашаясь.
- Разумный молодой человек. Но, прошу, продолжайте дальше.
- Так сложилось, что меня больше интересует земля. Будь мы в Америке, я бы сказал, что у меня душа фермера. Я занимаюсь исключительно землей. Покупаю, дроблю, объединяю, затем опять продаю. Одним словом, я проделываю с землей все операции, которые только возможны. И без лишней скромности, не сочтите за хвастовство, я заслужил репутацию человека, знающего про землю абсолютно всё. Я бывал в Америке, в Англии, посещал южные страны, и теперь весь накопленный опыт воплощаю в жизнь здесь, в России. Не мне вам говорить, сколь богата наша страна, и как, порой, бездарно мы распоряжаемся нашим богатством. Расточительство, по-другому не скажешь.
Василий Дмитриевич, пораженный его горячей речью, не обратил внимания, что последнее можно отнести и на его счет. Он был сражен жаром слов Ракотина. Молодой человек говорил столь воодушевлено, что не вызывало сомнений, он влюблен в своё дело и знает в нем толк.