– Простите, – натянуто пробормотала Джессика. – Мне не хотелось бы выглядеть грубой.
– О, чувствуйте себя свободно. Говорите все, что у вас на уме. Я ценю в людях искренность.
– В таком случае скажу, что мне не нравится, когда мной командуют. Я понимаю, вы мой босс…
–..и у меня власть. То есть я могу поручить вам выполнение любой задачи. – Голос звучал мягко. Он допил вино, но продолжал смотреть на нее поверх ободка бокала. – У вас нет оснований выглядеть такой встревоженной. Я не собираюсь впадать в ханский гнев и наказывать вас за безрассудную смелость. В конце концов, мы будем вместе работать. Более того, мы способны сотрудничать. Я верю в открытые форумы.
– Кроме ночных.
– Кроме ночных. – Он чуть улыбнулся.
– Потому что… – Она посмотрела на него. – Потому что… – У Бруно Карра для каждого случая есть причина. – Потому что вы хотели избавиться от вашей подружки. И мое появление послужило самым удобным поводом для этого… Я права?
– У вас подозрительный склад ума. – Он чуть откинулся назад, когда принесли тарелки и поставили перед ними. Потом официант красиво разложил овощи. – Должно быть, в вас говорит юрист.
– Мне не нравится, когда меня используют, мистер Карр.
– Почему бы вам не называть меня Бруно? Я поощряю обращение по имени среди моих служащих.
Это хорошо для моральной атмосферы. И люди чувствуют себя уютнее.
– Но это всего лишь иллюзия, – стальным тоном закончила его мысль Джессика. – Что и доказал нынешний вечер. Вы вызвали меня, потому что это был действенный способ заставить вашу подружку уйти.
– Ох, ради бога! Вы похожи на собаку с костью во рту. Если вам станет легче, выслушайте мое признание. Да, вы правы. Вы позвонили, и меня осенило. Неизбежная деловая встреча – как раз то, что мне было нужно.
Джессика допила вино, бокал мгновенно оказался наполненным.
– Почему бы вам просто не сказать бедной женщине, что вы устали от нее? – продолжала Джессика.
– Бедной женщине? – Все очарование исчезло. Бруно мрачно сверкал глазами. – Вы понятия не имеете, о чем говорите, называя Рэчел бедной женщиной. А я понятия не имею, почему я должен утруждать себя, обсуждая подобные вещи с вами.
– Я провинилась? – предположила она. – Виновата в том, что разглядела ваш маленький маневр? И мне нужны хоть какие-то объяснения? Так требует мое чувство приличия, даже если я только служащая. Обычно я так не поступаю, но вы сказали, что любите открытый форум.
Он покачал головой и провел пальцами по волосам. Ресницы прикрывали огорченный и озадаченный взгляд.
Она невозмутимо улыбнулась.
– У меня нет привычки быть такой откровенной…
– Нам предстоит вместе работать. И я не намерен играть роль бесчеловечного чудовища, с которым соответствующим образом обращаются.
– Разве это будет иметь значение после того, как мы закончим работу?
– Я склонен думать, что будет. Джессика промолчала. Она сосредоточилась на еде и ждала, когда он заговорит.
– И не думайте, будто мое любимое занятие – охота за женщинами. Мы будем вместе работать, и разве в моих интересах, чтобы вы чувствовали с моей стороны опасность?
Ага, он аккуратно поставил ее на место.
– Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Спасибо, что вы успокоили меня.
– Откуда это в вас?
– Что откуда во мне?
– Особый талант саркастически кусаться. Не понимаю, как Роберт так хорошо справлялся с вашим змеиным языком – жалом.
– Роберт, – с удовольствием сообщила она Бруно, – нежный. И обычно я не кусаюсь. Да и все остальное человечество не вызывает во мне такого желания кусаться, как вы.
– Ох, боже милостивый. – Он положил на тарелку вилку и нож и дал знак, чтобы принесли вторую бутылку вина.
Они уже выпили первую? А она едва ли заметила, что пила. Посмотрев на тарелку, Джессика поняла, что отдала должное и еде, хотя тоже не заметила, что ела.
– И чтобы не осталось неясностей, – продолжал он, – я не обращаюсь с женщинами как с гражданами второго сорта.
– Конечно, не обращаетесь.
– Правильно. Так что можете стереть с лица это презрительное выражение.
– Послушайте, и правда нет необходимости…
– Рэчел, это просто вам для сведения, начинала как забавная девчонка. Но вскоре я обнаружил, что она не так довольна нашими развлечениями, как я думал. Довольно скоро она… она…
– Захотела большего? – подсказала Джессика.
– О, вам знаком этот феномен?
– Не лично.
– Ну… – Он пожал плечами и принял выражение охотничьей собаки. – Что может мужчина сделать? – Голубые глаза с мальчишеским интересом изучали ее.
– О, пожалуйста! – Джессика вдруг поняла, в чем суть его истинного очарования. Бруно Карр, наглый и самоуверенный, никогда не бывает жесток, потому что любит женщин. Флирт для него так же естествен, как способность дышать. Он флиртует, даже не сознавая этого, поэтому и достиг такого мастерства.
– Женщины. – Он экспрессивно вскинул плечи. – Иногда мне кажется, что я вообще не понимаю их.
– Правда? Интересно, почему мне так трудно в это поверить?
– Рэчел начала говорить о важности семьи, о детях, о преимуществах размеренной жизни.
– Бедная заблудшая овечка, – подхватила Джессика без тени сочувствия к нему. – И какое у вас неприятное положение. Сначала перед вами добровольный, жизнерадостный партнер, а затем она уже смотрит в витрину ювелирного магазина и роняет намеки о свадьбе.
– Я не из тех, кто женится, – проговорил он. – Некоторые мужчины женятся, а некоторые нет. Но, к сожалению, все женщины хотят замуж.
– Ах, понимаю, – кивнула она.
– Я имею в виду, что вы кажетесь типичной карьеристкой. Но если вы будете абсолютно честны с собой, разве при виде детских колясок у вас не сжимается сердце?
– А почему оно должно сжиматься?
– От одиночества. Наверно, что-то связанное с биологическими часами. Он налил им обоим вина.
– Мне это пока незнакомо, но если ваша теория верна, то подсознательно это, наверно, происходит.
Разговор каким-то образом перекинулся на нее. Теперь в роли звезды она?
– По-моему, мы говорили о вас. – Джессика рассердилась и насупилась.
– Да, но потом каким-то образом перекинулись на вас. По-моему, это важно – узнать людей, с которыми работаешь.
– Вы имеете в виду, что вам нравится вмешиваться в их жизни?
Он улыбнулся, а потом рассмеялся. В ответ она выдавила какое-то подобие улыбки.
Он поднял бутылку, чтобы наполнить ее бокал. Она покачала головой и закрыла бокал ладонью.
– Я уже достаточно выпила, – откровенно призналась она. – Если выпью еще, то утром буду никуда не годной. У меня нет привычки к алкоголю.
– Мало практики?
– Что-то вроде этого.
– И вам не доводилось встречать рассвет с бокалом шампанского?
– Нет, это не в моих привычках, – покачала она головой.
Неужели он регулярно устраивает такие представления? Белокурая блондинка, Рэчел, очевидно принадлежит к той категории женщин, которые ценят столь напыщенные жесты. И в то же время она определенно относится к тому типу женщин, с которыми он проводит время.
– По правде говоря, – теперь она прямо смотрела на него, – я думала, что рассвет с бокалом шампанского встречают только в третьесортных фильмах.
Губы скривились, но, во всяком случае, он не расхохотался ей в лицо. У Джессики возникло подозрение, что он ждал такой реакции.
– Насколько я понимаю, вы не одобряете…
– Мое одобрение не имеет значения, правда? Просто это не мой стиль.
– А какой у вас стиль?
Мурлыкающий низкий голос, напряженный взгляд, устремленный на нее. Джессика почувствовала, как кожа вдруг покрылась мелкими капельками пота. Это, конечно, от вина. Они умудрились выпить почти две бутылки. А она к этому не привыкла. Один бокал – да. Но целую бутылку? Ее удивило, что она видела на его лице выражение любопытства и интереса. По правде говоря, она вроде бы видела три лица, все расплывчатые и все с разными выражениями.
Джессика посмотрела на часы. Они пробыли в ресторане гораздо дольше, чем она представляла.
– Я должна быть дома! – воскликнула она.
– Пока карета не превратилась в тыкву? – сухо спросил он.
– У меня нет кареты, – Джессика решила не обращать внимания на его реакцию. Пусть воспринимает ее слова как намек. – Мне придется ловить такси. Могу только надеяться, что удастся найти его.
– Почему бы вам не вернуться со мной в офис? Тогда я смогу подбросить вас домой.
– В этом нет необходимости. – Подбросить домой? Этого только не хватало! Выпила она или нет, но сегодняшний вечер перенес ее на незнакомую почву. И у нее нет желания продолжать эксперимент. Когда-то ей не удавалось контролировать свое окружение. В беспомощном молчании она наблюдала за непрерывной холодной войной родителей. При первой же возможности она удрала из дома, сначала в университет, потом в Лондон. Со временем Джессика научилась контролировать свою жизнь. Это всегда успокаивало ее.
Но Бруно Карр не принадлежал к тому типу мужчин, которых легко вставить в определенную ячейку и держать ситуацию в собственных руках.
Джессика взяла свой кейс.
– Давайте я подброшу вас домой.
– Нет, благодарю вас. Честно. – Почему она в такой панике от его предложения? Надо найти объяснение. – Наверно, мне лучше позвонить и вызвать такси– Она огляделась.
Он расписался, повторяя подпись на кредитной карточке, и надорвал чек, потом встал.
– Пойдемте, пока вы не впали в отчаяние при мысли, что вам придется сесть со мной в машину.
В голосе явно звучала веселая издевка. У нее екнуло сердце. Что он должен о ней думать? Еще одна истеричка, реагирующая даже на незначительные мелочи? Едва ли это назовешь профессиональным поведением.
– Я, должно быть, выгляжу очень смешной, но у меня и мысли не было, что уже так поздно, и… – Наконец-то ее осенило:
– Я совершенно забыла, что сегодня собиралась позвонить мама…
– Ах. Важный звонок?
– Сегодня должна родить моя невестка… – Или на этой неделе. – Мама живет в Австралии с моим братом и его женой, – объяснила она. Это правда. Через три недели после смерти отца мама купила билеты и улетела к самым дальним берегам. И там наконец обрела покой и счастье. – Мама будет ужасно разочарована, если не застанет меня дома. Чем раньше я вернусь, тем лучше. Так что, если вы не возражаете, я возьму такси… – Она замолчала.
– Конечно. В такие моменты каждая секунда на счету. – Он вывел ее из ресторана. Удача улыбнулась им, через несколько секунд подъехало такси.
– Садитесь. – Он открыл дверцу и заглянул в машину, чтобы проверить, как она устроилась на заднем сиденье. – Вам удобно?
Джессика чувствовала себя круглой идиоткой. Но она кивала, улыбалась, пытаясь скрыть чувство облегчения.
– Завтра. Мой офис. Восемь тридцать. – Он держал пальцы на ручке дверцы. – Не забудьте взять с собой мозги. У вас впереди важная работа. Нельзя загружать голову мыслями о детях. – С этими словами он захлопнул дверь.
Джессика стиснула зубы, ее вдруг охватило отчаяние. А он уже шагал по тротуару в сторону своего офиса.
Глава 3
– Я должна посмотреть чертеж той части, которая вызывает вопрос. Нет ли вероятности, что она могла быть изготовлена с огрехами? Не там, где надо, устроены пазы? Слишком много пазов? Слишком мало? Вообще что-нибудь, что могло стать причиной плохой работы мотора?
– Не будьте смешной.
Джессика вздохнула и посмотрела на Бруно. Он отодвинул назад кресло и вытянул скрещенные ноги. На коленях стопка бумаг.
Огромный зал, где обычно заседает правление. Бруно с самого начала настаивал, что только здесь есть гарантия спокойной работы: его не будут отрывать. В просторном помещении Джессика чувствовала себя карликом. Их голоса звучали гулко, словно в пещере.
– Вам как свидетелю будут задавать вопросы, спокойно начала она, – не думаю, что ответ, который вы только что дали мне, будет принят. – Они работали вместе уже три недели. И она не первый раз напоминала ему, что ответы в суде не могут быть сложными и запутанными. Нельзя оставлять место воображению. А Бруно склонен перечислять утомительные детали. Он уверен, что каждый их знает и ничего не надо объяснять.
Джессика в который раз вздохнула. На этот раз немного громче. Уже поздно, у нее слипались глаза. Ей совсем не хотелось пускаться в объяснения, по каким причинам и с какой целью что-то можно сказать, а чего-то не стоит говорить. Он лениво постукивал авторучкой по бумагам, лежавшим на коленях, и сощуренными глазами разглядывал ее.
Джессика не сомневалась, что он точно знал, как смутить ее. Конечно, она прекрасно справляется с эмоциями во время их кратких встреч. Но достаточно необычного жеста или чуть более продолжительного взгляда, как ее бросает в жар и она испытывает ужасную неловкость.
– Вы трудный клиент, – наконец проговорила она. – Уже поздно. Наверно, лучше оставить этот вопрос на завтра. – Она встала, а он проследил за ней взглядом. Потом закинул руки за голову и соединил ладони.
Вначале она думала, что сумеет сохранить иммунитет. На нее не подействует его сногсшибательное обаяние. Но Джессика ошибалась. В середине беседы, или когда он поворачивался в кресле, разговаривая по телефону, или, как сейчас, в конце дня потягивался и под хорошо сшитым костюмом расслаблял свое стройное мускулистое тело, она не могла оторвать от него глаз, вдруг пересыхало во рту.
Она столкнулась с предательством собственного тела, которое обостренно отвечало на вызов его мужской силы. Приходилось постоянно прятать глаза.
– Трудный? Объясните, что вы имеете в виду под словом "трудный".
Джессика не ответила. Она пересекла комнату, сняла с вешалки жакет и пальто и вернулась к своим бумагам. Не глядя на Карра, она перебирала страницы, читала заметки на отчетах и всовывала их в кейс. Потом щелчком закрыла его.
– И я устала, – призналась она, нехотя встречаясь с ним взглядом. Была длинная неделя.
– Вы правы, – удивил он ее. – Пятница самый плохой день для поздней работы. Вы не согласны? – Он снял пиджак со спинки кожаного кресла и надел его. Потом стянул галстук и сунул в карман. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
Джессика не отрывала от него глаз. Потом моргнула и уставилась на стену.
Работа рядом с Бруно Карром приводила ее нервы на грань срыва, хотя она и не понимала почему. Ей не удавалось справиться с собой. Когда же его дело подойдет к концу?
– Пятница предназначена для отдыха. Надо хорошо проветриться перед уикендом.
Джессика пожала плечами – без комментариев.
– Увидимся в понедельник. – Наконец она посмотрела ему в глаза.
– Я спущусь в лифте с вами. Они вместе вошли в лифт.
– Большие планы на вечер? – Когда двери закрылись, он повернулся к ней лицом.
– Нет, небольшие. А у вас?
Его глаза искали встречи с ее, но Джессика не смотрела на него.
– Значит, маленькие планы?
Она нетерпеливо прищелкнула языком. После совместного ужина три недели назад он больше не лез в ее личную жизнь. Но по каким-то причинам на него сегодня опять что-то нашло.
– Закину ноги повыше и расслаблюсь.
– Разве не этим вы занимались в прошлую пятницу? – задумчиво глядя на нее, пошутил он. А она крепче вцепилась в ручку кейса.
– Чем? – невинно спросила Джессика. Она не собиралась давать пищу для его острот. – Я забыла. Удивительно, что вы помните.
– Я все помню. Это один из моих талантов.
– Вместе со скромностью. Он тихо засмеялся.
– Надеюсь, мы не слишком много работали… – Голос задумчивый, покровительственный и в этот момент не насмешливый. – Не хватало только обвинения, что я стал препятствием в вашей любовной жизни.
Двери лифта раздвинулись. Джессика с облегчением вздохнула. У Бруно цепкий ум. Если он что-то ухватил, то становится похож на собаку с костью. Когда речь идет о работе, это прекрасно. Но когда он направляет свою настойчивость на ее личную жизнь, у нее появляется инстинктивное желание нырнуть и спрятаться.
– В данном случае я постараюсь, чтобы вас ни в чем подобном не обвинили, – вежливо проговорила она. Они вышли в темноту и попали под проливной дождь.
– Счастливого уикенда. – Он зашагал к подземному гаражу компании. Минут через пять его машина умчалась прочь.
Держа над головой кейс, Джессика уже минут пятнадцать топталась на краю тротуара и ждала свободного такси. Ее ожидание начинало походить на поиски иголки в стоге сена. Можно бы спуститься в метро, но у нее болели ноги. Она уже собиралась вернуться в офис и вызвать такси по телефону, когда длинная элегантная машина притормозила и остановилась возле нее. Опустилось стекло. На нее, мокрую, дрожавшую, смотрел улыбающийся Бруно.
– Вечер пятницы – трудное время. Особенно дождливой пятницы. Хотите подброшу?
На этот раз невозможно было найти повод, чтобы отказаться.
Он кнопкой открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Она поспешно нырнула в машину, проклиная судьбу, погоду и свой идиотизм. Почему она не пошла в метро? Видите ли, у нее ноги болели.
– Спасибо, – сказала Джессика, захлопывая дверцу. – Мерзкая погода. Боюсь, что с меня капает на сиденье. – С каждой минутой она чувствовала себя все более мокрой.
– Уверен, что машина не простудится, – мрачно пошутил он. – Куда едем?
Она назвала адрес и откинулась назад, закрыв глаза.
– Кстати, что заставило вас вернуться в офис?
– Работа, которую я должен был взять.
– Но… – Она повернулась и посмотрела на его профиль. – Вы взяли то, ради чего вернулись?
– Нет. Я увидел вашу промокшую несчастную фигуру и решил сделать доброе дело недели.
– Как разумно. – Дворники стали бегать быстрее, чтобы справиться с потоками дождевой воды.
– Вот такой я человек.
Он вроде бы в прекрасном настроении, подумала Джессика. Хотя ему придется проехать не одну милю, чтобы доставить ее домой.
– Надеюсь, я не нарушила ваши планы на вечер.
– Вовсе нет. И не думайте об этом. Я планировал провести вечер так:
– он сделал паузу, – вымыть голову и покрасить ногти.
Джессика улыбнулась в темноте. Она не встречала человека, который с такой легкостью переключался бы с агрессивности на юмор. По правде говоря, она вообще не встречала мужчин, чья личность так поражала бы противоположностями. Он мог быть безжалостным, не знающим сомнений, настырным, жутко раздражающим, сумасшедшим, невыносимо саркастичным. И через секунду – очаровательным, остроумным, ошеломляюще легкомысленным. Наверно, у него раздвоение личности.
– Прямо по этой дороге до следующего перекрестка, а там налево.
– Как поживает малыш вашей невестки? – спросил он после нескольких минут молчания.
– Малыш невестки?
– Который должен был родиться в тот самый день, когда вы не могли принять мое предложение подвезти вас. Вы хотели быть дома, когда позвонит ваша мать.
– Ох. Невестка и малыш. – Какой сложный повод она тогда придумала. Оба чувствуют себя прекрасно. – Малыш родился тремя днями позже. Так что ложь оказалась очень близка к правде.
– Должно быть, мамаша рада, что свекровь там и может помочь, небрежно бросил он.
– Думаю, рада.