Знаешь, ещё я люблю столичную жизнь. В Москве самые лучшие светские тусовки. Новые коллекции одежды и обуви, открытие ресторанов и бутиков, показ эксклюзивных моделей автомобилей, презентации бриллиантов и алкоголя... В этих местах всегда большое скопление мужчин. И пусть там не все олигархи, но есть крупные бизнесмены, а проще говоря, бандиты в завязке, которые вовремя расстались с криминальной деятельностью и занялись предпринимательской. Человек, зарабатывающий большие деньги, не имеет времени выбирать девушку, поэтому часто "клюёт" на ту, которая сама себя с ним знакомит. Главное, подойти к знакомству тонко и тактично, чтобы это не выглядело навязчиво. Тогда у богача создаётся впечатление, что инициатива исходит именно от него. И не нужно мыть мне мозги, мол, я должна добиваться всего своим трудом. Я добиваюсь, но в пределах разумного. Свои возможности я хорошо знаю, выше головы мне не прыгнуть. На сладкую и роскошную жизнь, увы, не заработать. Без помощи богатого и щедрого мужчины не обойтись. Так вот, Богдан, всё это я говорю к тому, что ты на дух не переносишь таких, как я... Я – не твоего поля ягодка. Всё это время ты называл меня шлюхой, а теперь вдруг спрашиваешь, буду ли я ждать тебя из тюрьмы.
– Я всего лишь говорил тебе правду! – рявкнул Богдан.
– Да пошёл ты знаешь куда, вместе со своей правдой!
Вдруг вертолёт потерял управление и стал стремительно падать вниз. Я громко закричала, вцепилась в плечо Богдану.
– Богдан, миленький, пожалуйста, сделай что-нибудь! Я тебя умоляю! Мы же падаем! Мы сейчас разобьёмся! – меня раздирал ужас.
Богдан сидел, словно окаменев с отрешённым видом, и как заклинание повторял:
– Не понимаю, что происходит... Я хотел всего лишь повисеть в воздухе.
Он, как мог, старался посадить вертолёт, но отчаянные попытки справиться с управлением не увенчались успехом. Всё произошло в одно мгновение: со страшным грохотом вертолёт во что-то врезался. Раздался оглушающий шум. Затем что-то взорвалось, и всё загорелось...
Глава 17
Дальше я ничего не помню. Потеряла сознание. Очнувшись, обнаружила, что жуткий чёрный человек, с глазами, напоминающими глаза Богдана, тащит меня за ноги по лесу, обдирая мне кожу. Я приподняла голову и с ужасом увидела, что моё тело походит на обгоревшую головёшку.
– Богдан, это ты?..
– Дина, только не умирай! Я не могу взять тебя на руки. Я весь обгорел. Уже видны частные дома. Сейчас я тебя дотащу, нам должны помочь.
От тошноты и боли я вновь потеряла сознание. Когда пришла в себя, поняла, что лежу на деревянном столе. Надо мной колдовала какая-то женщина. Она смазывала обгоревшую кожу каким-то снадобьем. Увидев, что я пришла в себя, подняла мне голову и заставила выпить отвар.
– А ты сильная, живучая, – заметила она. – Сейчас приедет мой сын. Он хирург, директор ча стной клиники. Я ему позвонила, попросила тебя осмотреть.
Я вновь закрыла глаза и провалилась в тёмную бездну. Очнулась в больничной палате и первым делом попросила воды.
– Как ты себя чувствуешь? – Молодой мужчина смочил мои губы и пристально посмотрел на меня.
– Не знаю. Плохо мне...
– Нужно терпеть. Я сделал тебе уже несколько операций, – начал рассказывать он. – Ты то приходишь в себя, то теряешь сознание, но я знаю и верю. Ты будешь жить. Меня зовут Жан. Ты в моей клинике. Моя мать известная знахарка. К ней принёс тебя какой-то мужчина. Сначала она сама тебя выхаживала, а потом позвала меня. Я долгое время жил за границей, но затем вернулся в Россию, открыл клинику. Я не возьму с тебя денег. У меня никогда не было настолько обгоревших клиентов, и мне стало интересно, что получится из лечения. Одним словом, на тебе я набиваю руку, но мне бы очень хотелось, чтобы ты подписала документ, что ответственности за конечный результат я не несу. Думаю, ты с этим согласишься, ведь я, по сути, занимаюсь благотворительностью и по доброй воле.
– Я всё подпишу, – торопливо заверила я и подписала бумаги. Облегчённо вздохнула: как хорошо, что в палате нет зеркал. – Я сильно изуродована?
– Я сделаю несколько пластических операций. Столько, сколько потребуется. Возможно, твоя внешность сильно изменится.
– В лучшую или худшую сторону?
– Тяжело загадывать. Будем надеяться на хорошее.
– Я обязательно тебя отблагодарю. У меня есть кое-какие сбережения.
– Я же сказал: просто набиваю руку. Ты даже представить не можешь, сколько это может стоить. Надо же когда-то заниматься благотворительностью. Кстати, ты кем работаешь?
Я смутилась. Впервые в жизни мне стало стыдно в этом признаться.
– Содержанкой, – выдавила я и тут же добавила: – Я не горжусь своей профессией...
– Каждый живёт, как может, – Жан дал понять, что он не вправе меня осуждать. – Боюсь, после случившегося ты вряд ли сможешь вернуться к прежнему занятию...
Реанимационная палата была оснащена по последнему слову техники. Мониторные системы отслеживали мои жизненно важные показатели. Современная аппаратура улавливала малейшие изменения дыхания, выбирала оптимальный режим лечения при критическом состоянии почек. Оборудование позволяло активно использовать новейшие технологии лечения глубоких ожогов.
Вскоре я поняла, что буду жить, и теперь больше всего на свете боялась остаться калекой. К счастью, в клинике особое внимание уделяли борьбе с рубцами. Одним словом, мне предстояло "второе рождение".
В клинике ко мне относились тепло и доброжелательно. Персонал оказался вежливым и лояльным. Никто не смотрит с жалостью, не называет убогой, не показывает пальцем и не задаёт лишних вопросов. Для всех я просто пациентка, лечение которой растянется на долгие и долгие месяцы. Все почему-то считали, что я родственница Жана. Я полюбила бывать в кабинете своего врача. Там усиленное освещение и зеркало в полный рост. Правда, когда я прихожу, Жан тут же закрывает зеркало шторкой, зная, как мне тяжело видеть отражение.
Когда доктор моделирует результаты пластической операции, он пользуется компьютером и профессиональным фотоаппаратом. Уже на мониторе он может увидеть, как я буду выглядеть после операции. Жан говорит, что ему интересно со мной работать, потому что очень хочется знать, что из этого смелого эксперимента получится. Я для него словно бесформенный кусок глины, а он скульптор, который вылепит мне новые брови, новые глаза, губы и шею. Он предупредил, чтобы я не ждала быстрых успехов, ведь организм слишком слаб, и нельзя проводить одну операцию за другой. На лечение уйдут многие недели. Главное – запастись терпением, выдержкой и собрать в кулак силу воли.
А затем началась череда сложнейших операций. Каждый раз перед дверями операционной я закрывала глаза и молилась, чтобы всё прошло гладко. Как страшно и тяжело становилось после операции! Я лежала, словно прикованная к кровати, теряла сознание от диких болей и боялась пошевелиться. Я вообще перестала понимать, когда сплю, а когда теряю сознание. Не могу описать, в каких муках прошли эти месяцы. Когда между операциями я всё же набиралась сил передвигать ногами, то выходила на улицу и, словно фантомас, закутанный во множество бинтов, с трудом брела до лавочки. Садилась и дышала чистым воздухом. Не знаю, как не сошла с ума и откуда черпала мужество для следующих пыток.
Жан любил повторять, что я родилась в рубашке. Ведь на сегодняшний день излечивают только тех больных, у которых площадь глубоких ожогов не превышает сорок процентов кожи. Если больше – то летальный исход. Поскольку я осталась жить, значит, я – исключение из медицинских правил. Главный метод лечения – сложнейшее оперативное восстановление. Мне пересаживали не просто кожные лоскуты, а кожу с подкожной клетчаткой и мышечными тканями, используя микрососудистые артериальные и венозные швы. Всё это делалось для предупреждения инвалидности. Я стала объектом постоянного наблюдения, меня содержали в стерильном боксе.
Одну операцию сменяла другая. К удивлению врачей клиники, глубокие ожоги успешно лечились, и вот наконец страх ампутации конечностей остался в прошлом.
Позже я научилась сидеть и вставать. Бинты скрывали моё уродство. Все перевязки мне делали под наркозом, потому что от дикой боли я тут же теряла сознание. Самый страшный период настал, когда с меня сняли бинты и я первый раз посмотрела на себя в зеркало. Я увидела изуродованную девушку, тело которой покрывали безобразные шрамы. Жан специально прилетел в тот день. Увидев мои наполненные болью глаза и услышав мои глухие стоны, он подошёл и осторожно прижал меня к себе.
– Дина, не переживай. Будем делать пластику до тех пор, пока внешность тебя не устроит и рубцов не останется. Верь, всё будет хорошо.
Я преданно посмотрела на Жана и в знак согласия закрыла и открыла глаза.
– Не плачь, родная. Самое страшное позади.
Я уткнулась в грудь мужчине, который неожиданно стал для меня очень близким человеком. Самое мучительное впереди. Мне предстояла ещё одна череда сложнейших пластических операций. Правда, врачи уже верили в хороший исход и постоянно внушали, что организм молодой, справится.
Через пару месяцев я уже смогла выходить из палаты в коридор, затем – сидеть на лавочке в больничном парке. Раньше я обожала зеркала, теперь – возненавидела, даже подходить к ним боялась. В редкие минуты, когда мне всё же приходилось видеть своё отражение, я начинала рыдать и отчаянно колотить по зеркальному стеклу. Страшное зрелище – существо без бровей, без правильного разреза глаз, без губ, без точёной шеи... Только многочисленные шрамы и расплавленная, скомканная, пятнистая от ожогов кожа... В глубине души у меня всё равно теплилась надежда, что мою внешность приведут в порядок. Я понимала, что невозможно сделать меня такой, как раньше. Но пусть от меня хотя бы не шарахаются люди...
Каждый день, проведённый в клинике, стоил больших денег, поэтому персонал был ангельски обходителен, но мне было так одиноко! Я подолгу смотрела в окно на прогуливающихся в парке посетителей и однажды, не выдержав, взяла мобильный. Телефон заботливо оставил Жан, чтобы я писала ему сообщения, так как говорить пока не умею. Решительно набрала телефон Жорика и услышала: "Абонент недоступен" – и отключила трубку.
Близилась выписка, а меня всё чаще бил озноб. Страшно пускаться в плавание под названием "новая жизнь"! И всё же, несмотря на тревоги, связанные с новым лицом, я учила себя мыслить позитивно. Нужно приучить себя вставать по утрам в хорошем настроении и нужно улыбаться. Ведь у меня теперь новая улыбка и новые губы. Главное – не зацикливаться на установках "дальше будет только хуже", "почему это случилось именно со мной", "как же всё паршиво". Нужно заниматься самовнушением. Поверить, что дальше будет только лучше, что я на правильном пути и всё, что делаю, – верно. Я просто не умею принимать ошибочных решений. Одним словом, нужно жить положительными эмоциями и благодарить судьбу за то, что имеешь в эту минуту. А ведь у меня есть я сама. Я сделаю всё, чтобы ещё раз стать счастливой и убедиться, как прекрасна жизнь. Важно не скупиться на комплименты и говорить их окружающим как можно чаще. Благодаря этому вокруг меня воцарится благостная атмосфера, так приятнее и легче живётся.
И вот одним чудесным утром я сидела в кабинете Жана и наблюдала, как он измеряет пропорции моего лица и тщательно делает наброски на компьютере.
– Ну и как тебе твоя внешность? По-моему, очень даже ничего. Результат превзошёл ожидания.
– Мне просто нужно к ней привыкнуть, – улыбнулась я.
– Это проблема только психологического плана. Думаю, ты справишься. Привыкай к новой себе. Кстати, я и сам не ожидал, но у тебя получились фантастически красивые глаза. Правда, придётся носить очки или вставить линзы.
– Лучше линзы.
– Линзы – это хорошо. Главное, чтобы в твоих глазах поселилась жизнь. Это важно для любой женщины. Если нет озорного огонька во взгляде, не спасёт даже самая распрекрасная внешность, да и мужчины быстро теряют интерес. – Жан посмотрел на меня озадаченно и задумчиво произнёс: – Дина, я сделал всё, что мог. Всё это время я чувствовал себя не просто хирургом, а настоящим художником. Из искалеченного, обезображенного существа ты превратилась в прекрасную Галатею. Но я предупреждал, что не волшебник. Не могу прыгнуть выше головы...
– Ты о чём?
– О том, что на теле остались шрамы, и от этого никуда не денешься. Сама знаешь, сколько сложнейших операций было проведено. Без шрамов никак. Поэтому тебе не стоит надевать купальник и загорать на пляже. Это категорически противопоказано. Солнце старит любую кожу. Учитывая, что твоя кожа натянута, тебе лучше вообще не появляться на солнце.
– Не буду. Это правильно. Никому не надо видеть, что на столь совершенном теле есть рубцы и шрамы, от которых не избавиться.
Я вышла из больницы и долго махала медицинскому персоналу рукой. На одолженные у Жана деньги взяла такси и поехала к своему дому.
Глава 18
Я ехала к своему дому, уверенная, что теперь у меня начнётся новая жизнь. В этой новой жизни я обязательно устроюсь на работу и буду всего добиваться честным трудом... Я больше не та Дина, которая тупо прожигала день за днём, учиняла различные провокации, шиковала на деньги "кошельков на ножках" и любила повторять, что выбирает мужчин под цвет платья. Всё, что со мной случилось, дало возможность посмотреть на себя со стороны, поменять мировоззрение. Если Бог оставил меня живой, значит, для чего-то ему это нужно... Я должна жить и работать. Знаю, что добьюсь ощутимых успехов... Я должна идти вперёд вопреки всем обстоятельствам, собрав волю в кулак и сцепив зубы. Стану одной из тех женщин, которые добиваются всего сами и не видят барьеров. Я обязательно выиграю неравную схватку с жизнью и добьюсь настоящего успеха! Я больше никогда не буду искать лёгких путей.
Уж я-то хорошо знаю, что женская беспомощность отталкивает мужчин и они начинают воспринимать услуги содержанок как должное. Теперь я буду стараться не терять финансовой свободы. Больше не хочу зависеть от чужих желаний и потребностей. Буду сама себе хозяйка. Только по-настоящему сильная личность способна на сильные поступки, а сильные поступки шокируют и привлекают мужчин. Я буду играть по своим правилам и законам. Детские мечты о красивой жизни могу воплотить себе самостоятельно, достаточно мужской власти, прихотей и одобрения. Мужчин "заводят" женщины, которые умеют отвечать ударом на удар и при этом не теряют лица. Я всегда буду леди. Мужчин, как магнитом, тянет к женщинам, которые любят ходить на острие ножа и балансировать на грани. Они нереально привлекательные и интригующие. Очень часто им всё сходит с рук. Поклонники закрывают глаза на все их безумства. Самое привлекательное качество сильных женщин – их личное достоинство. Теперь мне это хорошо известно.
Я задумалась о том, как жила в последнее время, и пришла к неутешительному выводу: моя жизнь была слишком скучной, однообразной и предсказуемой. Кроме богатых мужчин, у меня не было интересов. Пропал вкус к жизни. Жан помог мне его вернуть. За те месяцы, что мы провели вместе в больнице, он научил меня получать удовольствие от всего на свете. У меня даже появилась масса различных новых идей. Я смогла осознать, что мир прекрасен! Нужно учиться полноценно жить каждую минуту. Да здравствует новая я и моё новое мышление!!!
Я уже представляю себя обновлённой. У меня будет уверенная походка, смелый взгляд и очаровательная улыбка. В первую очередь, я буду женщиной. Буду улыбаться всем, кто находится рядом. И пусть эту улыбку кто-то посчитает фальшивой, но улыбка творит чудеса. А ещё я больше не буду прятать глаза. Моё лицо теперь всегда будет симпатичным и приветливым. Никаких мрачных, суровых и несчастных гримас! Мне также необходимо научиться делать неожиданные поступки. Я должна удивлять и выделяться. Даже в толпе. Я стану тянуться ко всему, что просит душа, и радоваться новому.
Я хочу быть свободной! Хочу быть свободной, как внутренне, так и внешне, от любых стереотипов. Буду учиться благодарить жизнь за каждый предоставленный мне новый день, за каждый миг и каждый лучик солнца, который увижу в окне. Как же замечательно, что я родилась женщиной, как же интересно ею быть, открывая себя каждый день заново. Улучшать и обновлять себя. Я буду женщиной, которая светится от счастья. Такая женщина – как магнит. Она притягивает окружающих. Я научусь излучать счастье. Я БУДУ ЖИТЬ!!!
Мои мужчины всегда оставались для меня чем-то незначительным, ведь меня интересовали только их деньги... Я всегда позволяла поклонникам тратить на себя время, силы и деньги, потому что знала: чем больше они вкладывают, тем дороже я для них становлюсь. Всегда жалко потерять ту, которой столько отдано. Но всё это было НЕ ТО. В основном это были презентабельные мужчины, которые позволяли чувствовать меня рядом с ними по-настоящему, шикарной женщиной, но чувств не было... Как правило, такие кавалеры хотели, чтобы я зависела от их прихотей и капризов. Им не нужна спутница, имеющая своё мнение и свои деньги. Такие любят бесправных женщин.
Отношения с таким мужчиной превратили меня в притягательное, но всё же ЧУДОВИЩЕ, которое больше не умеет любить... Что ж, будем учиться...
Мы все совершаем ошибки, и за эти ошибки нас ранят и обижают. Наши сердца обжигают и выжигают наши души. Болезнь под названием "любовь" ломает даже самых сильных, ставит на колени самых непокорных, а некоторых и вовсе отправляет на тот свет. И всё же слабые привыкают к образу жертвы, сами себя загоняют в угол и всю жизнь борются с чувством неудовлетворённости и жалости к себе. Сильные же умеют восстанавливаться, несмотря на шрамы и рубцы на сердце и душе. Они поднимаются с колен, излечивают сами себя и продолжают путь вперёд. Просто уже не смотрят на этот мир широко открытыми глазами. Они проверяют тех, кто рядом, и если в комто хоть чуть-чуть сомневаются, – сразу убирают из своей жизни.
Когда хороним свою любовь, вместе с ней хороним частичку себя. После похорон люди долгое время тоскуют и скорбят. Тяжело осознать, что всё кончено и все события необратимы. Возврата нет. В этом ужас. И всё же я обязательно вспомню, как это – ЛЮБИТЬ... Научусь, верю, что у меня всё получится...
Я вышла из такси. Ноги слегка задрожали, когда подходила к своему подъезду. Я позвонила в дверь соседке и, когда та вышла на лестничную клетку, доброжелательно улыбнулась:
– Валентина Николаевна, здравствуйте, а я за ключами от своей квартиры.
– А ты кто? – опешила старушка.
– Дина.
– Никакая ты не Дина. Я сейчас полицию вызову.
– Валентина Николаевна, посмотрите внимательно. Я просто пластику сделала. Попала в авиакатастрофу. Я год лежала в больнице. Приводила свою внешность в порядок. Что вам сказать, чтобы вы меня узнали? А помните, как мы с вами однажды распили бутылочку вашего домашнего вина, которое вы у себя на даче приготовили? Песни пели, вы мне ещё тогда о своей первой любви рассказывали, как он разбился на мотоцикле...
– Дина, правда ты, что ли?
– Я.
Женщина достала платок и вытерла слёзы.
– Тебя объявили без вести пропавшей. Что же ты из больницы не позвонила?
– Если честно, я до последнего не верила, что не останусь уродом...
Мы обнялись, немного поплакали. Валентина Николаевна вынесла ключи, и я зашла домой. Квартира показалась мне неуютной и чужой... Сев на диван, я закрыла глаза.