Позволив мне полюбить это так сильно, что музыка стала частью меня - основой моего существования.
И наконец, когда нежная мелодия так мягко растеклась по помещению, она сигнализировала мою вечную благодарность мальчику, который сидел один в темноте. Мальчику, который обладал даром фотографировании, как я даром музыки. Он был моим сердцем. Сердцем, которое он охотно отдал мне еще ребёнком. Сердцем, которое стало половинкой моего собственного. Мальчик, хоть и разрушенный внутри, любил меня так сильно, что подарил это прощание. Подарил мне в настоящем мечту, которая никогда не осуществилась бы в будущем.
Моя родственная душа, который запечатлевал моменты.
Моя рука дрожала, когда прозвучала финальная нота, слезы забрызгали дерево. Я держала руку в воздухе, конец симфонии повис, пока финальное эхо верхней ноты возносилось к небесам, чтобы занять свое место среди звезд.
Я сделала паузу, позволив прощанию поглотить меня.
Затем, так тихо, как это возможно, я встала. И, улыбнувшись, представила, как зал рукоплещет. Я опустила голову и опустила виолончель на пол сцены, положив смычок на вершину, где он и лежал.
Я запрокинула голову в туннель света в последний раз, затем шагнула в тень. Звук моих каблуков был похож на глухой звук барабана, пока я шла по сцене. Когда достигла нижней ступеньки, зажглись огни здания, смывая остатки мечты.
Я сделала глубокий вдох, когда порхала взглядом над пустующими красными креслами, затем бросила взгляд на виолончель, которая стояла на том же месте на сцене, терпеливо ожидая следующего молодого музыканта, который будет благословлен ее благодатью.
Все было кончено.
Рун медленно поднялся на ноги. Мой желудок скрутило, когда я увидела, как его щеки покраснели от эмоций. А мое сердце пропустило столь необходимый удар, когда я увидела выражение на его красивом лице.
Он понимал меня. Понимал мою правду.
Он понимал, что это был последний раз, когда я играла. И с очевидной ясностью я могла видеть смесь печали и гордости в его взгляде.
Когда он потянулся ко мне, Рун не прикасался к слезам, стекающим по моему лицу, как и я к его. Закрыв глаза, он захватил мой рот в поцелуе. И в этом поцелуе я чувствовала излияние его любви. Я чувствовала любовь, которую была благословлена получить в семнадцать лет.
Любовь, которая не знала границ.
Тип любви, вдохновляющий писать музыку, которая живет потом на протяжении веков.
Любовь, которую нужно ощущать, понимать и дорожить ею.
Когда Рун отстранился и посмотрел мне в глаза, я знала, что этот поцелуй будет написан на розовом бумажном сердце с большим благоговением, чем прежние.
Восемьсот девяностый поцелуй, который изменил все. Поцелуй, который доказал, что широкоплечий, длинноволосый мальчик из Норвегии и немного странная девчушка из южного штата смогли найти любовь, которая может конкурировать с великими.
Это показывало, что любовь была настолько живучей, чтобы позволить половинке твоего сердце познать, что он или она был обожаем. Каждую минуту каждого дня. Эта любовь была нежностью в самой чистой форме.
Рун глубоко вдохнул, затем прошептал:
- Прямо сейчас у меня нет слов... ни на одном из языков.
Я слабо улыбнулась в ответ. Потому что у меня тоже их не было.
Тишина была идеальной - лучше, чем слова.
Взяв Руна за руку, я повела его по проходу и затем в фойе. Холодный порыв февральского нью-йоркского ветра был долгожданным облегчением от жары здания. Наш лимузин ждал у обочины, должно быть, Рун позвонил водителю.
Мы скользнули на заднее сиденье. Водитель втянулся в движение и Рун притянул меня к своему боку. Я охотно прижалась, вдыхая свежий запах от его блейзера. С каждым поворотом лимузина мое сердце ускоряло бег. Когда мы прибыли к отелю, я взяла Руна за руку и повела внутрь.
По дороге сюда не было произнесено ни одного слова, ни одного звука не было издано, когда лифт достиг верха. Звук открытия электронного замка ключ-картой прозвучал как гром в тихом коридоре. Я открыла дверь, мои каблуки цокали по деревянном полу, и прошла через гостиную.
Без слов, я вошла в спальню, только оглянувшись убедиться, что Рун следуют за мной. Он стоял в дверном проеме, наблюдая мой уход.
Мы не смотрели друг на друга, и, нуждаясь в нем больше чем в воздухе, я медленно подняла голову. Я хотела его. Нуждалась в нем.
Я любила его.
Я наблюдала, как Рун глубоко вдохнул, затем сделал шаг ко мне. Он осторожно шел туда, где я ждала. Взяв меня за руку, его прикосновение послало вспышки света и любви через мое тело.
Глаза Руна были темными, почти черными, его расширенные зрачки заслонил синий. Его потребность была такой же сильной, как и моя, его любовь была доказана, как и полное доверие.
Спокойствие затопило меня через край, как реку. Я впустила его и повела Руна в спальню, закрыв за нами дверь. Атмосфера сгущалась между нами. Напряженный, оценивающий взгляд Руна следил за каждым моим движением.
Зная, что полностью завладела его вниманием, я выпустила его руку и сделала шаг назад. Подняв свои дрожащие пальцы, я начала расстегивать огромные пуговицы на пальто, наши с Руном взгляды не отрывались друг от друга, когда я распахнула пальто и медленно сбросила его на пол.
Взгляд Руна становился все интенсивнее, пока он наблюдал, его пальцы сжимались и разжимались по бокам.
Я сняла обувь, мои голые ступни погрузились в мягкий ворс ковра. Сделав успокаивающий вдох, я ступила по ковру туда, где Рун ждал меня. Когда я остановилась перед ним, то подняла тяжелые веки, когда чувства усилили натиск на меня.
Широкая грудь Руна поднималась и опадала, облегающая белая футболка под его блейзером демонстрировала накачанную грудь. Тепло прилило к моим щекам, и я положила ладони на его грудь. Рун стоял неподвижно, пока мои теплые руки касались его. Затем, не отрывая от него взгляда, я подняла руки к его плечам, освобождая его от блейзера. Он упал на пол к его ногам.
Я три раза вдохнула, пытаясь контролировать нервозность, которая прошла через меня. Рун оставался полностью неподвижным, позволяя мне продолжать исследование; я провела руками по его животу, вверх к его рукам и взяла его руку в свою. Подняв наши соединенные руки к своему рту в движении таком знакомом для нас обоих, я поцеловала наши переплетенные пальцы.
- Вот как должно было быть всегда, - сказала я, глядя на наши руки.
Рун сглотнул и кивнул головой в безмолвном согласии.
Я отступила и повела нас дальше к кровати. Покрывало было отброшено назад, очевидно, не заправлено горничными. И чем ближе я была к кровати, тем больше нервозность оседала, и покой накрывал меня. Потому что вот как должно быть. Ничто, никто не сказал бы, что это неправильно.
Остановившись у края кровати, я освободила наши ладони. Одержимая желанием я взялась за край футболки Руна и медленно стянула ее у него над головой. Помогая мне, Рун бросил футболку на пол, оставшись стоять с голым торсом.
Рун спал так каждую ночь, но воздух между нами был электрически заряжен, и из-за того, как он сегодня заставил меня чувствовать себя благодаря сюрпризу, это казалось по-другому.
Все было по-другому.
Пронзительно.
Но это были мы.
Подняв руки, я прижала ладони к его коже и провела пальцами по пикам и долинам его пресса. Кожа Руна была теплой под моим прикосновением, его учащенное дыхание с шипением выходило через слегка приоткрытые губы.
Когда мои пальцы исследовали его широкую грудь, я наклонилась вперед и прижалась в поцелуе над его сердцем. Оно билось как крылья колибри.
- Ты идеальный, Рун Кристиансен, - прошептала я.
Рун поднял ладонь, запустив пальцы мне в волосы. Он наклонил мою голову, я держала взгляд опущенным до последней секунды, когда наконец подняла глаза и встретилась с его кристально-голубым взглядом. Его глаза сверкали от слез.
Полные губы Руна приоткрылись, и он прошептал:
- Jeg elsker deg (прим. перев. норв. Я люблю тебя)
Он любил меня.
Я кивнула, давая знак, что услышала его. Но мой голос был украден, происходящим моментом. Драгоценностью его прикосновений. Я сделала шаг назад, Рун следил за каждым моим движением.
Я так и хотела.
Подняв руку к плечу, я справилась с нервозностью и опустила лямку по руке. Дыхание Руна стало поверхностным, когда я опустила другую лямку, шелк платья лужицей растекся у моих ног. Я заставила руки остаться по бокам, большая часть моего тела была открыта мальчику, которого я любила сильнее всего в этом мире.
Я была обнаженной, демонстрируя шрамы, которые получила в течение двух лет. Показывая себя - девочку, которую он всегда знал и боевые шрамы из решительного боя.
Рун осмотрел меня взглядом сверху донизу. Но в его глазах не было отвращения, в нем я видела только чистейшее сияние любви. Я видела только желание и нужду, и прежде всего... его сердце было открыто.
Только для моего взора.
Как всегда.
Рун подходил ближе и ближе, пока его теплая грудь не прижалась к моей. Прикосновением, будто перышком, он заправил мои волосы за ухо и затем провел пальцем по моей голой груди и к боку.
Мои ресницы затрепетали от этого прикосновения. По коже поползли мурашки. Запах мятного дыхания Руна заполнил мои ноздри, когда он наклонился и провел мягкими губами по моей шее, оставляя нежные поцелуи на открытых участках кожи.
Я держалась за его сильные плечи, удерживая себя на полу.
- Поппимин, - прошептал хрипло Рун, когда его рот коснулся моего уха.
Глубоко вдохнув, я прошептала:
- Займись со мной любовью, Рун.
Рун замер на мгновение, затем, сдвинувшись, пока его лицо не парило над моим, он кратко посмотрел мне в глаза, прежде чем его губы коснулись моих. Этот поцелуй был приятным, как этот вечер, нежным, как его прикосновение. Поцелуй был другим - это было обещание, клятва Руна быть нежным... его клятва любить меня так, как я любила его.
Сильные руки Руна лежали на основании моей шеи, пока его рот порхал над моим. Затем, когда у меня перехватило дыхание, он перемесил руки мне на талию и осторожно поднял меня на кровать.
Моя спина коснулась мягкого матраса, и я наблюдала с центра кровати, как Рун избавился от остатков одежды, не отрывая взгляда от меня, и залез на кровать рядом со мной.
От проницательного выражения на красивом лице Руна я растаяла, мое сердце выстукивало в ритме стаккато. Перекатившись на бок, лицом к нему, я провела рукой по его щеке и прошептала:
- Я тоже люблю тебя.
Рун закрыл глаза, как будто ему было необходимо услышать эти слова больше, чем сделать следующий вдох. Он навис надо мной, его рот захватил мой. Я водила руками по его сильной спине и сквозь его длинные волосы. Руки Руна переместились на мои бока, затем освободили меня от остатков одежды и сбросили ее на пол к остальной.
Я задержала дыхание, когда Рун возвышался надо мной. Задержала дыхание, когда он встретился с моим взглядом и спросил:
- Ты уверена, Поппимин?
Не в состоянии сдержать улыбку я ответила:
- Больше чем в чем-либо в своей жизни.
Я закрыла глаза, когда Рун снова поцеловал меня, его руки исследовали мое тело - все когда-то знакомые части. И я делала то же самое. С каждым прикосновением и поцелуем моя нервозность исчезала, пока не остались только Поппи и Рун - не было начало нас и конца.
Воздух вокруг нас стал сгущаться и теплеть, чем больше мы целовались, пока, наконец, Рун не завис надо мной. Не разрывая зрительного контакта, он снова сделал меня своей.
Мое тело наполнилось жизнью и светом, когда мы стали одним целым. Мое сердце было настолько переполнено любовью, что я боялась, что в нем не хватит места для всего счастья.
Я обнимала его, когда мы вернулись на Землю, крепко держа его в своих объятиях. Рун уткнулся головой в изгиб моей шеи, его кожа была теплой и сверкала от пота.
Я держала глаза закрытыми, не желая разрушать этот момент. Идеальный момент. В конце концов, Рун поднял голову. Видя уязвимость в выражении его лица, я нежно его поцеловала. Так же нежно, как он делал меня своей. Так же нежно, как он обращался с моим хрупким сердцем.
Его руки заключили мою голову в колыбель, держа меня в безопасности. Когда я разорвала свой поцелуй, то встретилась с его влюбленным взглядом и прошептала:
- Поцелуй номер восемьсот двадцать. С моим руном в самый изумительный день в моей жизни. После того как мы занялись любовью... мое сердце почти взорвалось.
Дыхание Руна застряло в горле. После финального краткого поцелуя, он перекатился, оказавшись рядом со мной, и обнял меня.
Я закрыла глаза и задремала. Но я ощутила, как Рун поцеловал меня в макушку и встал с кровати. Когда дверь за ним закрылась, я проморгалась в темной комнате, уловив звук, как открылась дверь на террасу.
Убрав одеяло в сторону, я надела халат, который висел на спинке двери и тапочки, которые аккуратно стояли на полу. Когда прошла через комнату, я улыбалась, все еще ощущая его запах на своей коже.
Оказавшись в гостиной, я направилась к двери наружу, но резко остановилась на полпути. Потому что через широкое окно я могла видеть Руна на полу, как он сидит на коленях. Разваливаясь на части.
Казалось, будто мое сердце физически разрывалось надвое, когда я наблюдала за ним, сидящим на этом холодном воздухе, одетом в одни джинсы. Слезы текли из его глаз, пока его спина дрожала от боли, сотрясающей тело.
Слезы заволокли мое видение, когда я уставилась на него. Моего Руна. Такого сломленного и одинокого, когда он сидел в слегка падающем снеге.
- Рун, малыш, - прошептала я сама себе, когда заставила ноги двигаться к двери, заставила руки повернуть дверную ручку и приказала сердцу быть сильным, несмотря на горе, вызванное этой сценой.
Под моими ногами хрустел тонкий слой снега. Казалось, Рун не слышал. Но я слышала его. Слышала его рваное дыхание. Но что еще хуже, я слышала его мучительные рыдания. Я слышала боль, которая накрыла его. Видела это в том, как он склонился вперед, ладони были прижаты к полу под ним.
Будучи не в состоянии сдержать свои рыдания, я бросилась вперед и обняла его. Его голая кожа была холодной. Казалось, не замечая холода, Рун рухнул на мои колени; его длинное широкое туловище нашло комфорт в моих объятиях.
И он сломался. Рун полностью развалился на части: поток слез катился по его щеке, хриплое дыхание вырывалось клубами пара, попадая в холодный воздух.
Я раскачивалась вперед-назад, прижимая его ближе.
- Ш-ш-ш, - успокаивала я, пытаясь дышать сквозь собственную боль. Мне было больно, потому что я видела своего любимого мальчика в таком состоянии. Больно от осознания, что меня скоро не станет, тем не менее, желая отказаться от возвращения домой всем сердцем.
Я должна прийти к соглашению с моей угасающей жизнью. Сейчас я хотела бороться, чтобы остаться с Руном, за Руна, даже понимая, что это было бесполезно.
Я не контролировала свою судьбу.
- Рун, - прошептала я, мои слезы терялись в длинных прядях его волос у меня на коленях.
Рун поднял голову, его выражение было опустошенным, и он хрипло спросил:
- Почему? Почему я должен потерять тебя? - Он покачал головой, и его лицо исказилось от боли. - Потому что я не могу, Поппимин. Я не могу наблюдать, как ты угасаешь. Я не могу вынести мысль, что тебя не будет со мной остаток наших жизней. - Он задыхался рыданием, но смог проговорить: - Как можно разрушить такую любовь, как у нас? Как тебя могут забрать так рано?
- Я не знаю, малыш, - прошептала я, отведя взгляд в сторону в попытке сдерживаться. Огни Нью-Йорка сверкали перед моими глазами. Я прогоняла горе, которое привносили эти вопросы.
- Просто так вышло, Рун, - сказала я печально. - Нет определенной причины, почему я. Почему не я? Никто не заслуживает этого, тем не менее я... - я остановилась, но смогла добавить: - я обязана верить, что на это есть важная причина, иначе на меня обрушится боль, оставив все, что я люблю, позади. - Я втянула глоток воздуха и сказала: - Оставить тебя, особенно после сегодня. Особенно после того, как мы занимались любовью.
Рун уставился в мои глаза полные слез. Немного вернув самообладание, он встал на ноги и поднял меня в свои руки. Я была рада, потому что была слишком слаба двигаться, и не была уверена, смогу ли стоять на холодном влажном полу, если попытаюсь.
Обняв Руна за шею, я положила голову ему на грудь и закрыла глаза, когда он внес меня внутрь и назад к кровати. Убрав одеяло, он положил меня под него, улегся возле меня и обнял меня за талию. Мы были повернуты лицом к лицу.
Глаза Руна были красными, волосы влажными от снега, а кожа покрыта пятнышками от глубокой печали. Подняв руку, я провела ею по его лицу. Его кожа была холодной.
Рун повернул лицо к моей ладони.
- Когда ты стояла на сцене сегодня, я понимал, что ты прощаешься. И я... - его голос затих, но он откашлялся и продолжил. - Все это стало реальным, - его глаза остекленели от новых слез. - Я осознал, что это, правда, произойдет. - Рун взял мою руку и прижал к своей груди, крепко сжав ее. - И я не мог дышать. Я не мог дышать, пытаясь представить жизнь без тебя. Я уже раз пытался, но вышло не очень хорошо. Но... но, по крайней мере, ты была жива там, где-то вдалеке. Скоро... скоро... - он прервался, когда слезы полились из глаз. Рун отвернул голову от моего взгляда.
Я положила ладонь на его щеку, он моргнул.
- Тебе страшно, Поппимин? Потому что я в ужасе. Я в ужасе от того, как, черт побери, жизнь будет выглядеть без тебя.
Я сделала паузу. Я по-настоящему задумалась над его вопросом. И позволила себе почувствовать правду. Позволила себе быть честной.
- Рун, я не боюсь умирать, - я наклонила голову, и боль, которая не беспокоила меня прежде, внезапно заполнила все мое существо. Я позволила своей голове упасть к его и прошептала: - Но с момента, как я вернула тебя, с момента, как мое сердце восстановило свой ритм - в унисон с твоим - я начала чувствовать то, чего не было прежде. Я молюсь о большем количестве времени, чтобы я смогла прожить еще больше дней в твоих объятиях. Я молюсь о большем количестве минут, чтобы ты мог подарить мне больше поцелуев. - Сделав такой нужный и долгий вдох, я добавила: - Но хуже всего, я начала чувствовать страх.
Рун придвинулся ближе, его руки усилили хватку на моей талии. Я подняла дрожащую руку к его лицу.
- Я чувствую страх покидать тебя. Я не боюсь умирать, Рун. Но боюсь уходить во что-то новое без тебя. - Рун закрыл глаза и зашипел от боли.
- Я не знаю себя без тебя, - сказала я тихо. - Даже когда ты был в Осло, я представляла твое лицо, вспоминала, как твоя рука ощущалась в моей. Я играла твои любимые мелодии и читала поцелуи из банки. Так, как моя бабушка говорила мне. И когда закрывала глаза, я ощущала твои губы на моих. - Я позволила себе улыбнуться. - Я помнила ночь, когда мы впервые занялись любовью, и чувствовала, что мое сердце в этот момент было заполнено... покоем.
Я шмыгнула носом и быстро вытерла мокрую щеку.
- Хоть ты и не был со мной, ты был в моем сердце. И этого было достаточно поддерживать меня, хотя я и не была счастлива. - Я поцеловала Руна в губы, чтобы сохранить его вкус. - Но сейчас, после времени, проведенного вместе, мне становится страшно. Кто мы друг без друга?
- Поппи, - прохрипел Рун.