- Да, весьма вероятно, но в дополнение к этому разумному интересу, тебе стоит проявлять еще и разумную наблюдательность. Это мой добрый совет.
- Я не нуждаюсь в твоих советах, Адриан.
- Еще как нуждаешься! Ты ждешь Тибальта, как я понимаю. Но его не будет еще довольно долго. А он ведь мог бы подождать с делами до утра и посвятить первую ночь во дворце Чефро своей молодой жене. Будь я на его месте…
- Ты не на его месте, Адриан.
- Увы! Я слишком медлителен. Но попомни мое слово: Тибальт - такой, какой он есть, и таким он останется. Бесполезно пытаться переделать его.
- А кто сказал, что я хочу его переделывать?
- Посмотрим… А теперь позволь мне отвести тебя во дворец. Ты должна быть готова погрузиться в свою халцедоновую ванну.
- Она действительно из халцедона?
- Думаю, да. Роскошно, правда? Интересно, как бы это понравилось леди Бодриан? Она бы не одобрила такой роскоши в быту своей бывшей компаньонки, даже если учесть то, что, как выяснилось, вы с ней некоторым образом связаны, если можно так выразиться.
- Я бы не прочь увидеть ее в моих роскошных апартаментах, совсем не прочь…
- Это демонстрирует твою мстительную натуру, кузина Джудит. Ты ведь действительно моя кузина, знаешь ли.
- Знаю. А как обстоят твои дела?
- Дела? Финансовые или любовные?
- Ну, и те и другие, раз уж ты так ставишь вопрос.
- Они ужасны, Джудит. Первые потому, что это - их естественное, обычное состояние, а последние - потому что я не узнал вовремя, что ты - богатая наследница, и упустил свой звездный шанс.
- Не слишком ли много ты воображаешь? Неужели ты думаешь, что я допустила бы, чтобы на мне женились ради денег?
- Женщины, на которых женятся ради денег, далеко не сразу узнают об этом. Ты же понимаешь, что амбициозный жених не падает на колени с мольбой оказать ему честь и позволить заполучить вожделенное приданое.
- Конечно, это делается тоньше и незаметнее.
- Конечно.
- И все же ты вообразил, что стоило тебе поманить меня - и мое приданое оказалось бы у тебя в кармане?
- Я выдаю тебе этот секрет только потому, что сейчас уже поздно что-то менять. Идем, я провожу тебя во дворец.
Мы поехали на мулах к берегу реки, где нас ждала лодка. Она отвезла нас вниз по течению, и мы высадились на противоположном берегу, почти у ворот дворца.
В холле нас встретила Теодосия.
- Эван до сих пор на раскопках, - со вздохом проговорила она.
- А где же еще подобает быть археологу? - пожал плечами Адриан. - Я сейчас отправлюсь туда же. Мы едва ли вернемся до рассвета. Тибальт - требовательный начальник, он сам работает как каторжный и требует того же от подчиненных.
Адриан ушел, и когда мы остались с Теодосией наедине, она сказала:
- Джудит, пойдем в мою комнату, поговорим.
Я последовала за ней по галерее. Комната, которую занимали они с Эваном, была не столь роскошной, как наша с Тибальтом, но достаточно уютной. Теодосия закрыла дверь и повернулась ко мне.
- О, Джудит! - воскликнула она, - Как мне не нравится здесь! Я возненавидела это место с первой же минуты. Я хочу домой.
- Почему, что случилось? - спросила я.
- Ты чувствуешь, как здесь жутко? Мне здесь плохо. Но я не могу сказать об этом Эвану. Это же его работа, правда? Возможно, он и не поймет меня. Но мне так плохо здесь… С тобой, наверное, все иначе. О, как мне хочется, чтобы мы все вернулись домой! Почему они не могут оставить этих фараонов в их могилах? Те, наверное, и подумать не могли, когда сооружали свои роскошные гробницы, что придут какие-то люди и нагло полезут туда, где им быть вовсе не следует?
- Но Теодосия, дорогая моя, ведь цель археологии - открывать секреты прошлого.
- Находить оружие или римскую мозаичную мостовую, или бани - совсем иное дело. А вот осквернение могил мне не нравится. И никогда не нравилось. Вчера ночью мне снился сон, будто мы нашли гробницу, и там был саркофаг - точно такой, как в Гиза-Хаус. И вдруг оттуда вылезает кто-то, обмотанный полуистлевшими повязками…
- Мне никогда не искупить ту давнюю провинность, да?
- Я кричу во сне: "Прекрати, Джудит!" А потом смотрю - а это вовсе не ты вылезаешь…
- А кто?
- Я сама. Я подумала, что это - предупреждение.
- Ну у тебя и воображение, Теодосия! Всегда считалось, что это у меня буйная фантазия.
- Тут у кого угодно разыграется буйная фантазия. Повсюду ведь тени прошлого! Этому месту уже несколько сотен лет. А храмам и гробницам - тысячи! Я так рада, что ты приехала, Джудит! Все эти люди так слепо преданы своей науке… Ты тоже интересуешься ею, но с тобой хоть можно поговорить.
- Ты беспокоишься об Эване? Она кивнула.
- Я часто думаю, а что если то, что случилось с сэром Эдвардом, случится и с ним?
Я ничем не могла ее утешить. Разве сама я не думала, что такое может случиться с Тибальтом?
- Конечно мы переживаем. Потому что любим своих мужей, а когда человек любит, он глупеет. Если бы только посмотреть на все это спокойно, рассудительно… будто со стороны… мы бы увидели, как глупо все то, о чем мы сейчас говорим.
- Да, Джудит, думаю, ты права.
- Почему бы тебе не лечь спать, Теодосия? Ты же не будешь дожидаться Эвана?
- Наверное, нет. Бог знает, когда они вернутся. Ой, мне стало гораздо лучше после разговора с тобой!
- Так и должно быть. Не забывай, мы же сестры - хоть и сводные.
- Я этому рада, - сказала Теодосия.
Улыбнувшись, я пожелала ей спокойной ночи и направилась к себе. Я шла по галерее. Как тихо вокруг! Тяжелые, шитые золотом шторы, закрывали окна, ноги утопали в толстом ворсе ковра. Внезапно я напряглась, почувствовав, что не одна здесь. Огляделась по сторонам. Никого. И все же, чувствовала, что за мной наблюдают. По спине пробежал холодок. Я поняла, почему здесь испытывала необъяснимый страх Теодосия. Она более робкая и пугливая, чем я - хотя, с другой стороны, у нее не такое пылкое воображение. За спиной послышались едва различимые шаги. Тут, несомненно, кто-то есть. Я резко обернулась.
- Абсалам! - воскликнула я, - Мустафа!
Они поклонились.
- Миледи, - произнесли они одновременно, не спуская с меня глаз.
- Что-нибудь не так? - спросила я.
- Не так? - они посмотрели друг на друга. - Да, миледи, но еще не поздно.
- Что - не поздно? - спросила я, запинаясь.
- Уезжайте домой. Уговорите его. Вы - молодая жена. Он не может отказать любимой.
Я покачала головой.
- Вы не понимаете… Это работа сэра Тибальта… Вся его жизнь…
- Его жизнь… - они посмотрели друг на друга и покачали головами. - Это была вся жизнь и сэра Эдварда… а потом он умер.
- Не нужно беспокоиться, - проговорила я. - Все будет хорошо. Когда они найдут то, что ищут, все уедут домой.
- Тогда… будет слишком поздно, миледи, - сказал Мустафа.
Или это был Абсалам? Так или иначе, тот, второй посмотрел на меня с глубокой печалью во взоре.
- Еще не поздно, - мягко произнес он.
- Спокойной ночи, - сказала я. - Я иду к себе.
Они дружно промолчали, но продолжали с жалостью смотреть на меня.
* * *
Я лежала без сна. Мерцающие огоньки свечей озаряли потолок, расписанный сюжетами на божественные темы. Я смогла рассмотреть некоторые новые детали в знакомой фигуре Амон Ра, великого бога Солнца. Ему приносил дары человек в роскошном облачении, вероятно, фараон. Вокруг изображений шла канва из иероглифов - странных значков, полных скрытого смысла. Я подумала, что пока я здесь, могла бы изучить арабский язык. Ведь впереди меня ждет множество ночей, когда я буду лежать на этой кровати одна, и много дней, когда я совсем не буду видеть Тибальта.
Я должна быть к этому готова. Но мне так хотелось, чтобы Тибальт понял, что я намерена разделить с ним его жизнь!
Было два часа ночи, когда он вернулся. Я вскрикнула от радости и села на кровати. Он подошел ко мне и взял за руки.
- Джудит, ты еще не спишь?
- Я слишком взволнована, чтобы спать. Мне было интересно, что вы делаете там, на раскопках.
Он рассмеялся.
- Ничего, что могло бы тебя так взволновать сейчас. Они только намечают районы раскопок и проводят общую подготовку.
- Ты продолжаешь работать именно там, где копал сэр Эдвард?
- Потом как-нибудь расскажу. А сейчас спи, - он поцеловал меня и направился в ванную комнату.
Но я не могла заснуть. И Тибальт тоже. Мы лежали и разговаривали еще около часа.
- Да, - сказал он тогда, - мы исследуем те же участки, что и отец. Он был убежден, что здесь где-то есть нетронутая гробница. А, как известно, большинство из них были разграблены много сотен лет назад…
- Я думала, фараоны держали в тайне места своих будущих захоронений.
- Они пытались, но тут ведь трудилось столько рабочих! Представь себе, они прорубили в скале секретные проходы, потом погребальные камеры. И еще подумай обо всех повозках с сокровищами, которые нужно было сюда доставить.
- Тайна перестала быть таковой, - сказала я. - А потом пришли грабители. Странно, что их не отпугнуло проклятие.
- Безусловно, отпугивало, но несметные богатства, найденные в гробницах, могли показаться стоящими того, чтобы обречь себя после смерти на вечные муки. А поскольку они были достаточно умными людьми, чтобы отыскать сокровища, они надеялись, что у них хватит ума избежать кары за это.
- И все-таки сэр Эдвард, который всего лишь работал во имя науки и отдавал свои находки в музеи, был убит, тогда как грабители, которые искали только личной выгоды, избежали проклятия.
- Смерть моего отца была естественной и не имела ничего общего с этим проклятием. Она имела вполне реальные причины.
- В которые, впрочем, никто не верит.
- Да брось ты, Джудит. Ты же не стала суеверной?
- Не слишком. Но думаю, все становятся немного суеверными, когда их любимые в опасности.
- Опасность? Что за чепуха! Глупые сказки.
- И все же… он умер.
Он поцеловал меня в лоб.
- Глупенькая Джудит. Ты меня удивляешь!
- Это научит тебя не слишком полагаться на мое благоразумие, если речь идет о тебе. Мудрецы глупеют от любви - а уж женщины - и подавно.
Мы немного помолчали, потом я произнесла:
- Я видела Мустафу и Абсалама. Они сказали, что я должна убедить тебя вернуться домой.
Это его рассмешило.
- Ну что за глупость! - покачал он головой. - Сказка, которую придумали, чтобы отпугнуть грабителей. Но не отпугнули! Почти каждая из найденных когда-либо гробниц уже была разграблена. Поэтому-то каждый археолог и мечтает найти гробницу, которая оставалась бы нетронутой с тех пор, как ее запечатали две тысячи лет назад, или около того. Я хочу первым ступить в такую погребальную камеру. Представь себе этот восторг! Увидеть следы, оставленные в двухтысячелетней пыли тем, кто последним выходил из гробницы, или цветок, возложенный скорбящими родственниками за минуту до того, как вход в тоннель замуровали, оставив погребенного покоиться в мире тысячи лет. О, Джудит, ты не представляешь, какой это восторг!
- Мы должны попытаться реализовать твою мечту.
- Дорогая, ты говоришь так, словно я - маленький мальчик и меня нужно подбодрить.
- Человеческая натура многогранна, и подчас величайшие археологи в глазах своих любящих жен - маленькие дети.
- Я так рад, что ты здесь, со мной, Джудит! Ты всегда будешь со мной. Ты будешь идеальной женой.
- Странно.
- Что?
- То, что ты это сказал. Знаешь, Дизраэли посвятил одну из своих последних книг жене, Мари Энн. Посвящение гласило: "Идеальной жене".
- Увы, - ответил он, - я совершеннейший невежда во всем, кроме своего предмета.
- Ты - специалист, - возразила я, - а зная столько в одной сфере, ты не можешь быть так же осведомлен в других. А Дизраэли женился на ней из-за денег, но когда они состарились, он был готов жениться на ней уже по любви.
- Ну тогда, - легко согласился Тибальт, - это действительно идеальный союз.
Если так случиться со мной, - подумала я, - это будет огромная радость.
Потом он стал рассказывать мне о местных традициях, рисуя передо мной захватывающие экзотические картины. Он рассказывал о том, что было найдено в гробницах, наполовину разграбленных сотни лет назад. Я спросила его, зачем египтяне создавали такие ценные произведения искусства для погребения мертвых.
- Они верили, что душа продолжает жить после смерти. Говорят, первым бальзамировали самого Осириса, бога загробного мира и судью всех усопших. Его бальзамировал бог Анубис. А Осириса убил его брат, Сет, который был богом тьмы. Но он восстал из мертвых и родил бога Гора. Когда человек умирает, его идентифицируют с Осирисом, но чтобы избежать разрушения, ему нужно успешно пересечь реку Туат, которая, как говорят, заканчивается в стране бога Солнца, Амон Ра. Эта река полна опасностей, и ни один человек не может плыть по ней без помощи Осириса. Река становится все темнее по мере того, как плывет все дальше хрупкая лодка, в которой находится душа умершего. Вскоре лодка достигает так называемого Аментата, сумеречного места, а далее река становится еще опаснее. Огромные морские чудовища встают из пучин, чтобы напугать душу. Воды вскипают, возникают водовороты, которые грозят затопить утлое суденышко. И только тот, кто жил праведной жизнью на земле, кто был доблестным и сильным, может надеяться выжить - и то лишь с помощью Осириса. И если ему повезло выжить, он прибывает на суд бога Осириса. Тот, кого бог сочтет достойным предстать перед Амон Ра, продолжает свое путешествие. А тот, кто недостоин - уничтожается, несмотря на то, что прошел все испытания. Для того, кто выжил после суда, могила становится домом. Его Ка - дух, который нельзя уничтожить, будет ходить по миру и возвращаться к мумии, которая лежит в гробнице. Именно поэтому считалось необходимым создавать погребальные камеры такими богатыми, чтобы их обитатели не скучали по сокровищам, которыми наслаждались при жизни.
- Думаю, они, должно быть, не слишком довольны, если кто-то вторгается в их гробницы, - сказала я.
- Они? - переспросил он. - Ты имеешь в виду представителей давно вымерших цивилизаций?
- Но должны же быть и сейчас люди, которые верят в старых богов?
- "Аллах велик, и Магомет - пророк его" - ты довольно часто услышишь эту фразу.
- Но есть же люди, которые отождествляют Аллаха с древними богами. Аллах в их представлении так же могуществен, как Гор, Изида, Осирис и все остальные. Я думаю, люди вроде Мустафы и Абсалама верят, что Осирис восстанет и поразит всякого, кто нарушит покой царства мертвых.
- Суеверия. Моя дорогая Джудит, мы наняли около сотни человек. Подумай, что это значит для всех этих людей. Некоторые из них очень бедны, как ты сможешь заметить. Для них раскопки - это редкая удача.
- Ты смотришь на это с практической точки зрения, Тибальт.
- И ты должна делать то же самое.
- Да, я именно так и поступила бы, если бы речь шла не о тебе.
Он рассмеялся. А потом сказал довольно странную фразу.
- Ты слишком сильно любишь меня. Это неразумно.
Потом я прильнула к нему - и мы занялись любовью. Вскоре я уснула.