– Милая, не торопи события. Чуть позже я тебе все объясню. Знаешь, наши знакомые будут в шоке, когда тебя увидят. Они подумают, что я просто поменял жену, – рассмеялся Аскольд и, обняв меня за плечи, повел ко входу.
Дом Аскольда превзошел все мои ожидания. На первом этаже располагались просторный холл, кухня, столовая и гостиный зал с эркером и камином. Гостиная соединялась с кабинетом Аскольда, из него можно было выйти на открытую террасу. Рядом с кабинетом находилась библиотека. Поражала высота потолков – около четырех метров. Еще в доме обнаружились бассейн длиной около двенадцати метров с противотоком и массажным фонтаном, сауна, турецкая баня, джакузи, комната отдыха и тренажерный зал. На втором этаже – спальная зона, разделенная на хозяйскую и гостевую. А еще выше – мансарда с высотой потолка около шести метров.
– Ян, ты хоть соскучилась по дому-то?
В тот момент, когда Аскольд положил руку на мою грудь, я слегка отстранилась и прошептала:
– Не надо.
– Не надо, так не надо, – тут же убрал руку Аскольд. – Я тебя и не тороплю. Просто соскучился очень. Кстати, у меня для тебя сюрприз.
– Какой?
– Скоро узнаешь.
Сюрпризом оказалось то, что в этот вечер приехали несколько семейных пар, с которыми мы были очень дружны и которых я, естественно, видела в первый раз. Совершенно незнакомые мне люди засыпали меня дорогими подарками, говорили, что я стала еще красивее, и желали мне крепкого здоровья и хорошего самочувствия. Мужчины готовили шашлык, а я разговаривала с незнакомыми женщинами на милые "женские" темы.
– Яна, честное слово, я бы никогда тебя не узнала, – порывисто обняла меня за плечи незнакомка, которая, как я поняла, была лучшей подругой Яны. Девушку звали Диной. – Знаешь, я тысячу раз хотела к тебе приехать, но Аскольд не пускал. Не хотел, чтобы кто-то видел тебя обожженной. Янка, ты вообще другим человеком стала! И внешность, и голос… От тебя прежней ничего не осталось. Ты другая.
– Хуже или лучше?
– Не могу сказать. Я же говорю, что передо мной стоит совершенно другой человек. Ты и раньше была очень красивая, а уж сейчас!.. – Дина подалась ко мне и заговорила совсем тихо: – Знаешь, Аскольд так по тебе убивался! Просто не передать словами. Бледный весь ходил, просто жуть. Страшно переживал. И все-таки дождался свою красавицу. Совет вам теперь да любовь. Подруженька дорогая, как же я рада, что ты вернулась! Мне же так тебя не хватало…
Гости ели шашлык и поднимали бокалы за наше с Аскольдом счастливое будущее. Затем Аскольд включил громкую музыку и пригласил меня на танец.
– Все так тебя ждали, – прошептал он мне на ухо. – Все в один голос говорят, что ты стала еще красивее.
А я положила голову ему на плечо, пряча слезы, и подумала: "За что мне все это?"
Всю последующую неделю мы спали с Аскольдом в разных спальнях, я отговаривалась тем, что плохо себя чувствую. Конечно, Аскольд был очень интересным мужчиной, но я и представить не могла, как лягу с ним в постель. Получается, что в постели я должна играть роль Яны, и от этой мысли мне было как-то не по себе. Я видела, что Аскольд страдает, но не могла ничего с собой поделать. Меня переполняло чувство благодарности по отношению к этому мужчине, который подарил мне жизнь, но все же заниматься с ним сексом мне не хотелось. Да еще эти рубцы на теле… Хотя я понимала, что они никогда не испугают Аскольда, уж он-то видел меня в куда худшем состоянии. Ублажать чужого мужчину я не могла. Возможно, это от того, что я постоянно думала о Матвее. Другой причины я просто не находила.
Аскольд оказался на редкость понимающим человеком. Он говорил, что ни в коем случае не хочет меня торопить и наша близость настанет только тогда, когда я сама этого захочу.
В один из ничем не примечательных дней Аскольд взял меня за руку и вывел во двор. Перед этим он завязал шелковым платком мои глаза и возбужденно проговорил:
– У меня для тебя сюрприз.
– Какой?
– Сейчас узнаешь.
Как только я вышла во двор, злобно залаял Джек. Монстр по-прежнему реагировал на меня крайне негативно.
– О Боже! Он заперт?
– Не переживай, заперт. Не знаю, что с ним творится. Хочется, чтобы он поскорее тебя вспомнил.
– Боюсь, он задался совсем другой целью. Он и не собирается меня вспоминать, потому что ему хочется меня съесть.
– Дорогая, не преувеличивай.
Аскольд снял повязку с моих глаз и указал на ярко-красную иномарку, перевязанную ленточками и украшенную цветами.
– С днем рождения, любимая, – поцеловал меня в щеку Аскольд.
– Это мне? – Я смотрела на дорогой автомобиль и не верила своим глазам.
– Конечно.
– А у меня сегодня день рождения? – задала я дурацкий вопрос.
– Конечно, а ты разве не помнишь?
– Знаешь, у меня в последнее время что-то с памятью. Может, амнезия?
– Ничего страшного. Оно и понятно: ты же столько вынесла и такое пережила. Знаешь, я иногда сам по ночам просыпаюсь в холодном поту. Снится, что самолет падает. Как ни крути, психика нарушена. Вот кошмары и мучают. – Аскольд выдержал паузу и спросил уже более оживленно: – Как тебе автомобиль?
– Я о таком не могла и мечтать, – честно призналась я.
– Ничего подобного! Мечтала. Всю плешь мне проела. Я хотел подарить тебе его три года назад, но потом ты попала в больницу…
Я смотрела на этот автомобиль и в очередной раз гадала: за что мне все это? Я жила с Матвеем в двухкомнатной квартире, которая осталась ему от бабушки. В ней нужно было делать капитальный ремонт и полностью менять мебель. Матвей ездил на старенькой иномарке, которая постоянно ломалась, и почти все деньги уходили на то, чтобы ее починить. Из-за этого мы иногда даже ругались. Матвей неплохо зарабатывал, но его зарплаты хватало только на повседневные нужды. Мы любили иногда поужинать в ресторане или кафе. Ни о каких накоплениях не было даже речи. Деньги на Мальдивы мы заняли у родственников, потому что все наши сбережения ушли на свадьбу.
– Ну как тебе мой подарок, дорогая? Я всегда уважал и буду уважать все твои желания.
– Голова не на месте, – тут же ответила я и нерешительно взяла протянутые мне ключи.
Роскошный подарок вызвал чувство вины – от того, что я обманываю столь благородного и любящего другую женщину мужчину. На глазах почему-то выступили слезы, и мне захотелось сделать Аскольда счастливым. Ни к чему рушить его иллюзии. Казалось бы, у меня все есть для счастья…
Но все же самый светлый уголок моего сердца принадлежал Матвею. Мне было больно предавать истинные чувства, и я не знала, смогу ли я изменить себе. Матвей всегда жил во мне. Память о нем поддерживала меня все эти годы. Я шептала его имя, как молитву, и ничего не могла с собой поделать…
Глава 6
Аскольд уехал на работу, обещая вернуться пораньше для того, чтобы отметить мой день рождения. А я села в свой новенький автомобиль и поехала в сторону… бывшего дома.
Подъехав к дому, где прошло мое детство, я припарковала машину недалеко от детской площадки, положила руки на руль и посмотрела на бабушек, сидящих на лавочке. Сердце так бешено заколотилось, что я почувствовала, как мне не хватает воздуха.
– Здравствуй, мой родной двор…
Я понимала, что не должна этого делать, но мне так хотелось хотя бы одним глазком увидеть маму. Немного поколебавшись, я все же вышла из машины и направилась в сторону своего подъезда. Сидящие на лавочке бабульки осмотрели меня с ног до головы и стали шепотом гадать, к кому из жильцов приехала столь роскошная дама. Отросшие каштановые волосы падали мне на лицо, скрывая тревогу в глазах. Поднявшись на третий этаж, я подошла к своей квартире и, несмотря на внутренние колебания, все же нашла в себе силы нажать кнопку звонка.
Дверь открыла моя заметно постаревшая мать. Я чуть было не бросилась ей на шею, но все же сдержалась, схватившись за косяк, чтобы не упасть в обморок.
– Мама…
– Вы кто? – с подозрением посмотрела на меня мать.
– Мама…
– Что вам нужно? – Лицо матери напряглось и стало испуганным.
– Вы мама Анны?
– Да, – недоверчиво ответила она.
– Аня дома? – только и смогла спросить я.
– Она погибла несколько лет назад. Вы разве не знаете?
– Нет. Я ничего про это не слышала.
– А вы кто?
– Я ее знакомая из Омска. Приехала в Москву на несколько дней, хотела увидеться. Звонила ей на мобильный, но не дозвонилась. Я подумала, что она просто номер сменила.
– Она не номер сменила. Она погибла.
– Как же так… У меня ее адрес был, я решила заехать.
– Видимо, вы с Анечкой давно не общались. Проходите, пожалуйста.
Через несколько минут я уже сидела на кухне вместе с матерью и пила душистый чай со своим любимым земляничным вареньем. Мама вытирала заплаканные глаза носовым платком и рассказывала мне о том, как погибла Анна. На полочке стоял мой портрет, перевязанный черной лентой.
– Анин муж спасся, а Анечка сгорела, – всхлипнула мать.
– Как же так получилось, что они вместе не спаслись?
– Да там в давке вообще никто ничего не мог понять.
– А он помогал ей спастись?
– Конечно, помогал. Пытался вытащить из пламени, да не смог. Там же давка началась, вот Анечка и затерялась среди людей. Не смог он ее найти.
Я подумала о том, что в газете все было описано совсем по-другому, но ничего не сказала.
– Вот такое у Ани с Матвеем было первое и по–следнее свадебное путешествие на Мальдивы. Про них даже в газетах писали. Молодожены все-таки.
Я смотрела на родные стены и с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать и не рассказать матери о том, кто перед ней. Я не боялась того, что моя мать мне не поверит. Материнское сердце не обманешь. В конце концов, я могу привести ей массу фактов из моей биографии, и она тут же поймет, что я осталась жива. Но больше всего я боялась, что у нее не выдержит сердце, случится удар.
На окне сидел мой любимый плюшевый медведь с загнутым ухом. Не удержавшись, я потянулась к нему, посадила к себе на колени.
– Анечкин любимый, – сквозь слезы произнесла мать. – Она с ним выросла.
– Красивый.
– Старенький, уже потрепанный.
– Все равно красивый.
Поднеся медведя к лицу, я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами, и поцеловала его в потрепанное ухо.
– Топтыжкин.
– Аня тоже называла его Топтыжкиным.
– А Анечкин муж как это все пережил? Страдает, наверно, до сих пор?
– Да как мужики все переносят… Женился он, когда еще и года не было, как Анечка погибла.
– Женился???
– Ну а что? Молодой, красивый, видный. Такие в холостяках не ходят. Конечно, мне, как матери, было очень обидно, оттого что Матвей женился, да еще так быстро, но это дело молодое, никуда не денешься.
– А на ком женился?
– Да на своей соседке. Видно, она после смерти жены поспешила его утешить.
– На Люське, что ли? – вырвалось у меня.
– На Люсе. А откуда вы про нее знаете? – Взгляд матери стал настолько проницательным, что я съежилась. Стало еще больше не по себе.
– А мне Аня про нее рассказывала, когда еще только с Матвеем познакомилась, – тут же выкрутилась я. – Говорила, что соседка к нему неровно дышит и на шею вешается. Люська до его знакомства с Аней очень часто захаживала…
– Вот она своего и добилась. Ребенку уже полтора года.
Известие о ребенке добило меня окончательно, и я уронила медведя на пол.
– Как, и ребенок есть?
– Сын. Ванечка, полтора года. Матвей мне звонил, когда ему год исполнился. Радостный такой, хвастался. А теперь мальчишке уже полтора. Мы не общаемся. Матвей в последний раз на Анечкину годовщину приезжал. Я уже знала, что он женат. Хорошо хоть свою новую жену не привел, а то бы как-то совсем не по-человечески было. Мы здесь с родней столы накрыли, а Матвей час посидел и уехал. И то этот час он в основном говорил по телефону. Видно, новая жена названивала. Он постоянно оправдывался, говорил, что скоро будет. Я так поняла, что она его ревновала, но ведь какая это дикость – постоянно дергать человека на годовщине смерти жены! Больше я его и не видела. Он только один-единственный раз позвонил. Сказал, что сыну год исполнился. Ровно полгода назад. Вот, собственно, и все.
– Козел. – Я подняла с пола медведя и посадила его на подоконник. – Он по жизни малодушный козел. Обещал любить всю жизнь.
– Да что вы такое говорите? Кто сейчас любит всю жизнь? Таких мужчин сейчас нет. Кстати, я даже не спросила, как вас зовут.
– Яна.
– Яночка, таких мужчин, которые могут любить всю жизнь, можно пересчитать по пальцам. Да и любят ли? Возможно, любовь у них уже трансформировалась в совсем другое чувство. Сейчас что молодых вдовцов, что пожилых сразу в оборот берут.
Допив чай, я чуть слышно произнесла:
– Я пойду. Спасибо за теплый прием.
– Вы же из Омска приехали! Вам есть где остановиться?
– У меня здесь родственники. Скажите, а где похоронена Анна?
– А вы хотите съездить к ней на могилу?
– Хочу.
– А Москву вы хорошо знаете?
– Знаю немного. Но вы не переживайте: я, если что, справочник куплю и найду.
– На Троекуровском кладбище.
– А где ж мне там ее могилу найти?
– А я вам схему нарисую.
Сложив протянутый мне листок бумаги вчетверо, я не удержалась и перед тем, как выйти из квартиры, обняла и поцеловала свою маму.
– Яна, вы так похожи на мою дочь, – сказала мне мать в тот момент, когда я подходила к лифту.
– Мне кажется, что внешне мы совершенно разные…
– Я имела в виду не внешнее сходство, – донесся до меня голос матери.
Когда я садилась в свою машину, то заметила, как мама подошла к окну и, отодвинув занавеску, наблюдает за каждым моим движением. Вот теперь она вряд ли поверит, что я скромная провинциалка и что мне требуется справочник, чтобы передвигаться по Москве. Ведь я сажусь за руль такой дорогой машины. Надев темные очки, для того чтобы мать не видела моих слез, я мысленно поцеловала ее силуэт, стоящий в окне, и прибавила газу.
Нетрудно было догадаться, что мой путь лежал на Троекуровское кладбище. На кладбище чувствовалась особая энергетика: здесь похоронено много писателей и артистов. Территория кладбища была благоустроена, повсюду идеальная чистота. Кругом зеленые насаждения, газоны, цветники и альпийские горки. К моему удивлению, нигде не было даже опавшей листвы.
Я шла по дорожке и думала о том, что я иду к своей могиле для того, чтобы окончательно проститься с прошлым. Я даже повторила свое новое имя вслух несколько раз. Уж если судьба оставила жить меня вместо Яны, значит, я и должна ею быть. Присев на скамейку на одной из центральных дорожек, я набрала номер Аскольда и с чувством произнесла:
– Аскольд, я так благодарна тебе за все, что ты для меня делаешь! Ты самый лучший мужчина на земле. Спасибо тебе за все.
– Яна, какие могут быть благодарности? Ты же моя жена, и я очень сильно тебя люблю. Мы же с тобой сразу договорились, что мы вместе и в горе, и в радости. Ты где, дорогая?
– На Троекуровском кладбище. – Я и сама не смогла понять, зачем сказала правду.
– А что ты там делаешь? – заметно растерялся Аскольд.
– Просто мимо проезжала, решила заглянуть.
– Не понимаю.
Почувствовав в голосе мужа достаточно сильное волнение, я разозлилась на себя за то, что говорю лишнее, и тут же постаралась исправить ситуацию:
– Знаешь, тут много людей с нашего злосчастного рейса похоронено. Я решила навестить их могилы.
– Ян, ну ты что, совсем с ума сошла? Хватит заниматься ерундой. Они умерли, а мы должны жить. Понимаешь?! Их уже нет. И вообще, у тебя же сего–дня день рождения.
– Милый, не ругайся. Я должна была сюда за–ехать. Я скоро еду домой.
– Я не ругаюсь. Я очень сильно беспокоюсь за твое душевное состояние. Я хочу, чтобы сегодняшний день рождения мы встретили вдвоем в хорошем настроении. Хватит уже вспоминать то, что произошло. Главное, что мы оба остались живы.
– Дорогой, все будет, как ты захочешь.
Вспомнив о том, как я всегда обожествляла Матвея, твердила, что он самый-самый, жила им до по–следнего, восхищалась его манерами, привычками, вкусами, я подумала о том, что Аскольд заслужил те слова, которые он скорее всего уже давно хотел от меня услышать.
– Аскольд, я тебя люблю, – вырвалось у меня.
– Что ты сказала?
– Я тебя люблю.
– Как же мне не хватало этих слов! Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете. Спасибо тебе за эти слова. Яна, хватит шататься по кладбищу. Возвращайся домой, к той жизни, которую мы с тобой вели все эти годы.
Глава 7
Я стояла у могилы, рассматривала свою фотографию и корила себя за то, что не купила цветов. Говорят, к покойникам лучше всего приходить с цветами…
Мир Анны был разрушен крушением самолета, и в этом мире больше не было места тем чувствам, которые вызывал Матвей. И от этой мысли мне хотелось упасть на собственную могилу, свернуться по детски калачиком и бессильно заплакать.
Я пристально смотрела на свою фотографию и думала о том, что если бы после крушения самолета не привела бы Матвея в чувство, не била бы его по щекам и не трясла за плечи, он бы так и не пришел в себя. Его могила была бы рядом.
Закурив сигарету, я почувствовала, как затряслись мои руки, и вспомнила весь тот ужас, который мне довелось пережить. Как в кино, кадр за кадром…
…Хаос и жуткая давка. Оставшиеся в живых люди бросаются к аварийному выходу. Толкаются, глотают дым, пытаются выбраться из самолета. Из-за дыма ничего не видно. Матвей теряет сознание от страшного удара по голове, я пытаюсь освободиться от ремня, но замок, как назло, заело. Тогда я расстегиваю ремень Матвея, трясу его за плечи, хлещу по щекам. Когда Матвей открывает глаза, я плачу от страха и говорю, что мы родились в рубашках. Из носа течет кровь, и я понимаю, что он сломан. Да и рот представлял собой сплошную рану. Матвей встает, хватает меня за руку. Я признаюсь, что у меня заело ремень. В этот момент недалеко от нас возникает стена огня. Проход к аварийному выходу завален телами погибших и багажными сумками. Оставшиеся в живых пассажиры пробираются к выходу, перелезая через кресла. Из-за сильнейшего задымления люди как слепые – рвутся к аварийному выходу на ощупь. Вдалеке звучат команды стюардессы. Сквозь дым мне уже не видно Матвея, но я нащупываю его руку. Прошу мне помочь. Умоляю…
– Аня, я жить хочу! – Увидев огненную стену, Матвей вырывает руку и хрипит: – Извини.
Сказав это, он разворачивается ко мне спиной.
– Матвей! – кричу я, задыхаясь от дыма. – Матвей, не бросай меня! Не оставляй меня умирать!!!
– Анька, извини! – откуда-то издалека доносится хриплый голос моего любимого мужчины.
– Матвей, не бросай!!!
– Ань, я жить хочу!!! – услышала я в ответ.