– Ну, а я уверен. – В конце концов, этот Ной не удрал, хоть и мог, и Роджер до сих пор не понимал, почему. Либо он совсем дурак, либо очень храбрый. Вряд ли дурак, раз его прозвали "Эйнштейном".
– Ты любишь итальянскую кухню? – поинтересовался Ной, поддев ногой валяющийся на асфальте камень.
– Макароны? – уточнил Роджер.
Ной засмеялся:
– Ну, и макароны тоже, и еще много всего. Во время Второй мировой войны мой дедушка был в Италии и там научился готовить. Он приготовит нам что-нибудь вкусное.
– Знаешь, ты вовсе не обязан приглашать меня к себе. И подвозить тоже. Я и пешком могу дойти.
– Знаю, – кивнул Ной и поднялся со скамейки.
К дверям школы подъезжала новехонькая сверкающая машина красивого синего цвета.
Темнокожий человек, сидящий за рулем, показался Роджеру огромным. Трудно было поверить, что худой и мелкий Ной приходится ему родственником. У человека было широкое, красивое лицо и густая шапка совершенно черных волос. И самая сердечная улыбка, которую Роджеру когда-либо случалось видеть.
– Привет, герои, – произнес он глубоким басом с каким-то незнакомым Роджеру акцентом. Он точно не из Техаса. – Ты, наверное, Роджер? Забирайся в машину, юноша. Меня зовут Уолтер Гэйнс, и я рад с тобой познакомиться.
Ной уже устроился на переднем сиденье, и, секунду поколебавшись, Роджер уселся на заднее.
В тот момент, после всех пережитых волнений, криков, крови и боли, этот эпизод показался ему совсем простым и незначительным. Ну, забрался в машину, и что тут такого?
Тогда Роджер Старретт, конечно, не мог знать, что именно этот момент станет самым главным во всей его еще только начавшейся жизни.
1
Сарасота, штат Флорида. 16 июня 2003 года.
Понедельник.
Мобильный телефон яростно вибрировал в переднем кармане джинсов, но в крошечном, взятом на прокат автомобильчике колени Роджера Сэма Старретта оказались практически прижатыми к груди, так что у него не было никакой возможности достать его, не устроив при этом грандиозной аварии на шоссе номер 75.
Кондиционер работал на пределе возможностей (июнь во Флориде – это вам не шутка), а педаль газа была вдавлена в пол до упора, но выжать из чертовой машины ни прохлады, ни скорости не удавалось. Если эту дерьмовую тарахтелку вообще можно было назвать машиной.
За два года, прошедшие с тех пор, как его угораздило жениться на Мэри-Лу, Сэм почти успел сродниться с постоянным ощущением дискомфорта и сейчас уже привычно ждал неизбежной вспышки раздражения.
Вместо этого он неожиданно почувствовал что-то, смутно напоминающее облегчение.
Наверное, потому что до Сарасоты оставалась всего пара миль. А значит, совсем скоро все кончится.
Сэм неплохо знал это место. После того как ему исполнилось пятнадцать, он четыре лета подряд приезжал сюда автостопом, голосуя от самого Форт-Уорта, штат Техас, где жил тогда с родителями. С тех пор город здорово изменился, но Сэм почему-то был уверен, что цирковое училище находится на прежнем месте, сразу за бульваром Ринглинг. Совсем недалеко от той улицы, на которой сейчас проживает его супруга.
Может, стоит на минутку остановиться и прихватить с собой пару клоунов, рыжего и белого, чтобы стало еще веселее? Хотя, пожалуй, и одного придурка в машине вполне достаточно.
Телефон в кармане, наконец, перестал припадочно трястись.
Будет забавно, если окажется, что это Мэри-Лу, в конце концов, собралась перезвонить ему. Хотя при его везении рассчитывать на это вряд ли приходилось. Слишком просто тогда все оказалось бы.
Теоретически, в этой поездке и не должно было быть ничего сложного. Заглянуть в Сарасоту, забрать необходимые для развода документы, которые Мэри-Лу следовало бы выслать ему уже три недели назад, и положить конец этой идиотской ошибке – их браку. И, может быть, даже начать что-то новое. Например, попытаться наладить отношения с маленькой Хейли, которая не видела своего отца уже полгода и, скорее всего, не узнает его. А потом вернуться обратно в Сан-Диего.
Что, черт возьми, в этом сложного?
Да ничего, кроме того, что придется иметь дело с Мэри-Лу. Она, конечно, первая предложила развестись, и до сих пор Сэм не замечал никаких признаков, говорящих о том, что она передумала. Но она ведь и в самый последний момент может передумать.
А для Сэма этот последний момент уже настал.
Мэри-Лу явно затевает какую-то пакость.
Не может не затевать.
Иначе почему она не отослала адвокату документы, которые получила уже месяц назад? Почему не отвечала на звонки Сэма? Почему не снимала трубку, даже если он звонил после двенадцати ночи, когда ребенок должен быть в постели, а она – дома? Он уже приближался к повороту на Би-Ридж и машинально опустил руку, чтобы переключить скорость, но вовремя вспомнил, что у этой гребаной телеги автоматическая коробка передач, и мысленно выругался.
Полгода назад в подобной ситуации Сэм уже на стену бы лез от злости. Его бесило бы все: автомобиль, созданный специально для кретинов; вся эта поездка, которой легко можно было бы избежать, если бы Мэри-Лу соизволила потратиться всего на одну почтовую марку; уверенность в том, что собственная дочь будет смотреть на него как на чужого дядю. Да, это злило бы его больше всего.
А сейчас, кроме неожиданного облегчения, он ощущал еще и какую-то странную готовность. Наверное, ему будет нелегко, но он справится. Он готов ко всему. Готов к самому худшему.
Например, к тому, что Хейли заплачет, когда он возьмет ее на руки. Значит, не фиг сразу же брать ее на руки! Надо дать ей время привыкнуть.
А Мэри-Лу… Ну, Мэри-Лу, возможно, предложит снова попытаться пожить вместе. И к этому он тоже был готов.
"Милая, ты ведь не хуже меня знаешь, что у нас с тобой ничего не получается…"
Сэм еще раз произнес эти слова вслух и заглянул в зеркало заднего вида, чтобы убедиться в том, что выражение лица у него достаточно грустное.
Черт! Сейчас он больше походил не на виноватого супруга, а на убийцу-маньяка. Ночь, проведенная в аэропорту Атланты в ожидании проклятого рейса, который постоянно откладывали, давала о себе знать: глаза опухли и покраснели, да и вообще, ему явно не помешало бы принять душ.
Кроме того, пожалуй, не стоит называть жену "милой". У нее есть нормальное имя: Мэри-Лу. Все эти дурацкие клички, вроде "милая", "дорогуша", "крошка", "киска" и – господи помилуй! – "сладкая моя", унижают достоинство женщины.
Сэму показалось, что он слышит голос Алиссы Локке, произносящий эту сентенцию. А Алисса, как всем прекрасно известно, всегда знает, о чем говорит.
Она бы немедленно взбеленилась, если бы Сэму вздумалось назвать ее своей "сладкой". Поэтому он и называл ее Алиссой, и, надолго задерживаясь на букве "с", шептал это имя в ее маленькое, совершенное ушко, когда они занимались сексом, который следовало бы включить в Книгу рекордов Гиннесса. "Лучший секс всех времен и народов: Алисса Локке и Сэм Старретт – мастера синхронного оргазма".
Ох, мать твою…
Интересно, что скажет Алисса, когда узнает о разводе?
Ведь рано или поздно это неизбежно выплывет.
Пока только его начальник, командир отряда "морских котиков" лейтенант-коммандер Том Паолетти и его заместитель лейтенант Джаз Джакетт знали о том, что Сэм и Мэри-Лу наконец-то решили вернуть друг другу свободу. Он еще не рассказал об этом даже Нильсу и Непредсказуемому – своим лучшим друзьям в отряде номер шестнадцать. Даже собственной сестре Элейн! Даже Ною и Клэр.
И уж конечно он ни слова не сказал Алиссе Локке.
Которая, услышав об этом, скорее всего, подумает: "Слава богу, что у меня есть Макс. По крайней мере, этот придурок Роджер Старретт не станет описывать вокруг меня круги, рассчитывая на сладенькое".
Макс. Ублюдок. Вновь обретенная надежда и легкость моментально испарились, оставив вместо себя досаду и жалящую ревность, стоило ему представить себе Алиссу и Макса Багата вместе.
– Как ты можешь трахаться с собственным начальником? – спросил Сэм вслух.
Алиссы не было в машине, и поэтому, естественно, ответа он не дождался.
Впрочем, Сэму он был и не нужен. Он и сам мог предложить множество ответов на свой вопрос. Макс красив. Макс силен. Макс потрясающе умен. Макс, возможно, очень хорош в постели.
М-да, вот только слово "возможно" здесь, наверняка, лишнее. Макс, несомненно, хорош в постели. Сэм был уверен, что Алисса не стала бы целый год валандаться с парнем, если бы тот не соответствовал самым высоким стандартам.
А что касается романа на службе…
Надо признать, они вели себя очень осторожно. Настолько осторожно, что в Управлении были люди, которые вообще отказывались верить, будто Алисса Локке состоит в интимной связи со своим начальником.
К сожалению, Сэму было доподлинно известно, что это правда. Месяцев шесть назад черт дернул его постучаться ночью в дверь ее номера в отеле. Конечно, это был чистый идиотизм. Они с Мэри-Лу тогда еще даже не разъехались. И, разумеется, Сэм не имел никакого морального права стучаться в ту дверь.
Но он только что услышал, что во время спецоперации погиб агент ФБР, и чуть не свихнулся. Женщина по описанию была похожа на Алиссу – темнокожая, около тридцати лет.
И догадайтесь, кто открыл дверь, в которую он стучал? Совершенно верно – Макс Багат собственной персоной. Привет, приятель, извини, если разбудил.
Вот и все. Достаточно оказалось заглянуть Максу в глаза. Этот ублюдок на самом деле всерьез запал на Алиссу. Все ясно. Вопросов больше нет.
И с тех пор каждый божий день Сэм старался – на самом деле честно старался! – убедить себя, что желает им всяческого счастья.
А что касалось его собственного неуловимого счастья…
По правде говоря, Сэма уже тошнило от жалости к самому себе. И от того дурного спектакля, в который превратилась его жизнь под чутким руководством Мэри-Лу.
Вместе со своим новым и очень дорогим адвокатом они составили юридически безупречное соглашение, самым подробным образом расписывающее его будущие свидания с дочерью. Разумеется, Сэм не претендовал на совместное попечительство. Это было бы безумием, учитывая его службу в отряде "морских котиков". Им нередко приходилось покидать страну в течение 30 минут после получения приказа и проводить в командировках недели, а иногда и месяцы.
Но он хотел быть уверенным, что, находясь дома, сможет встречаться с Хейли пару раз в неделю. Уж с этим-то Мэри-Лу должна согласиться?
Чтобы облегчить ей принятие решения, Сэм был готов передать жене все документы на их дом в Сан-Диего, и при этом пообещать, что будет по-прежнему выплачивать кредит и налоги. Он знал, что сестра Мэри-Лу Джанин недавно развелась с мужем, и надеялся уговорить всех троих – Мэри-Лу, Джанин и Хейли – вернуться в Калифорнию.
Только тогда он действительно сможет видеться с Хейли каждые выходные и еще раз в неделю, например, в среду, а не каких-то два жалких раза в год, о которых упоминала жена.
Она просто не может не клюнуть на то, что за дом не придется платить. За два с половиной года совместной жизни Сэм успел убедиться, что неумение экономить – не последнее в списке множества неумений Мэри-Лу.
Вот все вышеизложенное и позволяло Сэму смотреть в будущее с осторожным оптимизмом. Почему бы, в самом деле, им с Мэри-Лу не договориться?
И – кто знает? – если они договорятся, может, наладится и все остальное? Может, у Макса, например, найдется сестра, такое же совершенство, как он сам, и тогда они смогут иногда ужинать вчетвером.
Хотя нельзя забывать, что Макс не выносит Сэма так же, как и Сэм – Макса. И от совместных ужинов, скорее всего, придется отказаться.
…Ранним утром машин на улицах было совсем немного. До дома Мэри-Лу он доберется минуты через четыре.
Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы она оказалась дома!
Последний раз Сэм звонил своей, почти уже бывшей, жене из автомата в аэропорту, сразу же после приземления. Ему тогда пришло в голову, что Мэри-Лу могла обзавестись определителем номера и просто не берет трубку, когда на экране высвечивается номер его мобильника.
Черта с два! Опять ничего.
Он не стал оставлять сообщение на автоответчике. Лучше сразу же ехать к ней и ждать у дверей. Рано или поздно ей придется забрать Хейли из яслей и вернуться домой.
А тогда он так или иначе заставит Мэри-Лу подписать проклятые бумаги и потом уговорит ее переехать в Сан-Диего.
Черт с ней! Если не захочет возвращаться в дом, где они когда-то жили вместе, можно продать его и купить другой. Главное, чтобы это было недалеко от базы, куда он собирается в ближайшее время переселиться.
Конечно, помещения, в которых живут холостые офицеры – настоящие живопырки, и об уединении там можно только мечтать. Ну и черт с ним, с уединением! Зачем оно ему, если на ближайшие сто лет секс был снят с повестки дня?
Сэм невольно рассмеялся. Звучит мрачновато: сто лет без секса. Типа, он такой жалкий неудачник, на которого за целых сто лет не польстится ни одна женщина.
На самом деле, все обстояло совсем не так. Проблем с женщинами у него никогда не было. Даже наоборот. Взять хотя бы девушку из офиса, где он брал напрокат машину. Она и не пыталась скрыть свой интерес.
"А где вы собираетесь остановиться?"
"Вы приехали один?"
"Если вам негде остановиться, могу посоветовать отель "Барнаби" в двух кварталах отсюда. Я всегда захожу в их бар после работы".
Намеки, намеки.
А она была очень даже ничего. Хорошенькая блондинка с тренированным телом и симпатичной задницей. Просто с некоторых пор Сэм утвердился во мнении, что этого недостаточно. Нет, благодарю вас, мэм.
Со случайным сексом покончено. Вот уже девять месяцев он держит свои штаны на замке, что, кстати, оказалось совсем не так трудно, как представлялось раньше.
Наверное, это звучит чересчур пафосно, но он хочет от жизни большего, чем случайный перепих с едва знакомой безмозглой девахой.
Спасибо, это мы уже пробовали. Даже чересчур часто. И однажды это закончилось тем, что он проснулся мужем одной из этих безмозглых девах, которую угораздило забеременеть от него. Вот и прикинь, стоило ли то сомнительное удовольствие двух с половиной лет жизни, пущенных коту под хвост.
Нет, он хочет, чтобы секс не был просто сексом. Хочет, чтобы с ним ложились в постель не только потому, что у него голубые глаза, накачанные мускулы и он лейтенант из отряда "морских котиков".
Разумеется, если Алисса Локке вдруг позвонит ему, пригласит к себе, а потом разденется догола и в таком виде встретит на пороге спальни, все его новообретенные принципы полетят к черту. На Алиссу Локке ограничения не распространяются.
И хотя она не была ни пустоголовой, ни едва знакомой, но за те несколько ночей, которые они провели вместе еще до того, как Сэм женился на Мэри-Лу, он успел понять, что интересует ее только в качестве с сексуального партнера. И, как ни странно, до сих пор чувствовал жгучую обиду.
Он немного притормозил, вглядываясь в номера домов, потому что уже свернул на улицу, где жила Мэри-Лу: 458, 460, 462. Вот он!
Дом 462 по Камилла-стрит оказался маленьким, типичным для Флориды одноэтажным коттеджем с крытой стоянкой на один автомобиль. Машины на стоянке не было. Не было ее и на тротуаре, и на дорожке, ведущей к крыльцу.
Сэм сидел, откинувшись на спинку и прислушиваясь к ровному гулу кондиционера. Светлая краска на стенах заметно облупилась, ставни криво висели на проржавевших петлях, да и сам коттедж был в два раза меньше, чем их дом в Сан-Диего. Земля в крошечном дворике высохла и растрескалась, а газон пожелтел. Казалось, из-за небывалой засухи вся Флорида превращается в пустыню.
Замученная пальма давала единственный островок тени перед домом. Дверь была плотно закрыта, а темные жалюзи на окнах опущены…
Что за черт?
Выключив двигатель, Сэм выбрался из машины на раскаленную улицу и уставился на окна.
Или после бессонной ночи у него что-то неладно с глазами, или эти жалюзи действительно шевелятся, или…
Он подошел ближе к дому.
Твою мать!
Это вовсе не черные жалюзи, это… мухи. Тысячи мух, плотной, копошащейся массой облепивших окна.
Дела ни к черту! Такое количество мух в доме может означать только одно.
Тот, кто находится внутри, давно и безнадежно мертв.
… Ровно в десять ноль-ноль, так и не сумев справиться с раздражением и грызущим его беспокойством, Том Паолетти покинул сад и вернулся на кухню.
Келли, все еще в ночной рубашке, стояла у стола и перерабатывала в мелкое крошево гору фруктов. Она улыбнулась ему, но в глазах мелькнула тревога.
– Ну, как там азалия? Поправится?
– Да, – кивнул Том. – С азалией все будет в порядке. И со мной тоже, – добавил он чуть погодя.
Келли кивнула:
– Я знаю. Просто…
– … просто пока тяжеловато, – закончил он за нее и, сполоснув руки, вытер их о висящее у раковины полотенце. – Да, пока тяжеловато.
Он взглянул на часы. Десять ноль три. Шестнадцатый отряд "морских котиков" ВМС США уже поднялся в воздух и следовал к месту проведения учебной операции.
За полгода, прошедшие с тех пор, как Паолетти был отстранен от командования, отряд уже не раз покидал базу без него, но впервые Тому даже не сообщили, куда они направляются.
Что, скорее всего, свидетельствовало о том, что его шансы вновь занять место командира отряда практически равны нулю.
Теперь Келли рубила крупное яблоко.
– Может, на всякий случай, тебе стоит подумать о… каких-нибудь других планах на будущее?
– Хорошо, – согласился он. – Давай начнем с того, что назначим дату свадьбы.
Келли продолжала ловко орудовать сверкающим на солнце ножом.
– Ты же понимаешь, что я не об этом говорю.
– Понимаю. Но раз уж мы строим планы…
– Том, – вздохнула Келли и отложила, наконец, нож, – может быть, пока не будем говорить об этом?
Ну вот тебе на, пожалуйста. Том невольно улыбнулся. Стоило ему заговорить о свадьбе, и она немедленно находила способ отвлечь его. Чаще всего при помощи неординарного секса.
Ну ничего. Однажды он ее все-таки переупрямит, и ей придется сказать "да" и назначить дату. А до тех пор – он в любом случае в выигрыше.
Потому что, хоть Келли, с ее золотыми веснушками, широко открытыми голубыми глазами и затянутым резинкой хвостиком, и была похожа на типичную калифорнийскую блондиночку-простушку, когда дело доходило до секса, она становилась невероятно изобретательной.
Том знал, что Келли его любит. Ни минуты не сомневался в этом. Просто ее все еще пугала мысль о долгосрочных обязательствах. Что ж, после неудачного первого замужества она имела право на осторожность.
Ополоснув руки, Келли подошла и поцеловала его.
– Может, отложим серьезные разговоры на потом, а пока попробуем найти лучшее применение выходному?
Вот-вот. Испытанная тактика. От нее пахло клубникой и дыней. А под ночной рубашкой ничего не было.
– Согласен? – Рука Келли прокралась за пояс его шорт. Пальцы были прохладными и мокрыми.