"…геноцид невозможно квалифицировать ни как акт варварства, ни как акт вандализма. Пока Церковь будет замалчивать беспощадное физическое уничтожение своих идеологических конкурентов-ариан и продолжать ради этого шельмовать варваров и вандалов; пока даже юристы новейших жертв геноцида будут слепо ей вторить и, не ощущая трагичности собственного заблуждения, применять к своим гонителям нарицательно-злодейские квалификации, образованные из названий точно так же истреблённых за их веру и культуру народов; пока, наконец, уже все мы вслед за нашими духовными пастырями и правоведами будем квалифицировать преступление геноцида именами его жертв - до тех пор преступление против человечности, уже полтора тысячелетия творимое против наших предков, будет продолжаться, и мы все, поколение за поколением, будем снова и снова становиться его вольными или невольными соучастниками."
"…у кого нашлась такая безграничная власть над умами людей и такая бессовестность перед Вечностью, чтобы заставить нас поверить, будто жертвы сотворённого нами - это кровожадные варвары, презренные дикие нелюди? Как удалось им сделать так, чтобы мы забыли навсегда, что наша православная цивилизация выросла из нашими руками исполненного и до сих пор не замоленного преступления против человечности?"
"…страшно это мертвящее дыхание нашего чисто орвелловского ‘новояза’: исчезают в бездне тёмных веков предки, корни родного языка, целые столетия Истории, правда о нас самих."
"…невообразимо огромна безнравственность тех, кто творит эту ‘новую речь’ тёмных веков."
Логия этимона…
НЕ знаю наверняка, что творилось в душе у очень мне, лично, симпатичного испанского школяра. Знаю только, что он дописал в своей тетради заключительную фразу, поставил последнюю точку, сунул тетрадь в карман и ушёл из своего монастыря - навсегда. Может быть - заниматься этимологией, не знаю.
А последняя фраза у него получилась вот такая. Сначала прилеплена на странице жёлтая закладка с цитатой:
"Независимость была целью жизни для варвара… Быть побеждённым или порабощённым для этих детей войны и пустыни казалось более невыносимым, чем смерть: умирать с улыбкой было геройством. Саксон Грамматик говорит об одном варварском воине: 'Он упал, засмеялся и умер'."
Тут же сбоку на полях приписано: "Революцию начинают романтики, заканчивают фанатики, а плодами её пользуются подлецы."
И ниже уже сплошным текстом собственно сама заключительная фраза:
"Последние романтики победившей иудейско-христианской революции упали, засмеялись и умерли."
* * *
Во всех нас, коренных жителях северных и восточных окраин Европы - а не только в испанцах - течёт и готская кровь тоже. Поэтому давайте минуту помолчим…
Тот неловкий момент, когда ты вдруг узнаёшь, что ты не русский
Мужик с утра в ванной комнате смотрит на себя в зеркало и думает: Кто-то из нас двоих точно стукач…
Старый советский анекдот
ТРУДНО сказать, сколько молодых людей, очутившись в той же ситуации, что и славный испанский школяр, захотят и смогут последовать его примеру. Потому что не в выдуманном, а в настоящем мире все они столкнутся с очень конкретной проблемой.
ВОТ, скажем, в нашем совсем недавнем прошлом жителям бывшего СССР, а особенно поколениям, родившимся в 1950-1960-х гг., выпал сразу всем уникальный шанс без особых усилий стать выдающимися историками. Потому что вслед за развалом Союза на всём огромном пост-советском пространстве, как на сцене любительского театра в провинциальном городке, начали разыгрываться хотя и исполненные посредственными актёрами, но вполне классические трагедии и драмы, в научном обиходе именуемые "историческими событиями". Произошёл "развал империи", и вслед за ним - "формирование новых государств", "борьба за власть", "создание правящих династий", "передел рынков", "подчинение и ограбление народов", "насаждение чужой иноземной веры", "агрессии", "вмешательства во внутренние дела", "обложение данью" и "преступное накопление стартовых капиталов". А также все остальные бунты, перевороты и революции, интриги, предательства и измены, провокации, коварства и бегства на чужбину. С участием живых, во плоти и крови, и к тому же своих и потому близких и понятных серых кардиналов, банкиров королей, нунциев папских престолов, баронов-грабителей, маршалов-бездарей, буйных царей-пьяниц, Робеспьеров и фуше, кромвелей и лютеров, Маратов и бонапартов и, конечно же, миледи и эллочек-людоедочек.
Всё это - ежедневно в реальной жизни каждого, тут рядом на соседней улице, а то и вовсе прямо во дворе под окнами. Всё это - тут же повторенное в прямом эфире по телевизору и растиражированное на всю страну, в каждый дом, в самую глухую сибирскую деревню.
В тот период "исторические события" ужались во времени, их тайные пружины обнаружились быстро и скоро - гораздо быстрее, чем в прошлые века, когда этот процесс шёл годами и десятилетиями, а то и веками, обрастая самыми невероятными слухами и легендами. В 1990-е гг. широкая публика узнавала обо всём моментально из репортажей всяческих "CNN"-ов с прямыми включениями, благодаря которым совсем уж фантастические мифы в наших умах не создались, и наши современные заблуждения как-то привязаны к реальности и хотя бы внешне вполне похожи на жизнь.
Другими словами, любой хоть немного заинтересованный пост-советский школяр мог, просто наблюдая окружающую повседневность, легко найти в ней и проследить реальный живой аналог практически любого древнего историческою события или поступка, изложенного в его учебнике истории высоким, а иногда и вовсе легендарным - то есть попросту скучным - стилем. Имея перед глазами живой и реалистичный аналог, он уже легко мог представить себе это давнее событие, или поступок, или человека - вполне живыми и настоящими, во всех житейских деталях, без героического или святого ореола, без идеологической, пропагандистской или просто конъюнктурной раскраски. И точно так же он мог с большой степенью вероятности предположить, в чём и как слукавил былой сочинитель шаманского мифа из учебника, официальный рассказчик истории или, того хуже - его учитель и педагог. И, соответственно, сформулировать свою версию, привязанную к реалиям жизни, а не к требованиям политического момента когда далёкого прошлого, когда сегодняшнего дня, а когда и того, и другого. Версию, которая поэтому наверняка окажется гораздо ближе к истине.
Отчасти именно так в России пока и получается. Кто следит за российскими социальными сетями и публицистикой, знает, сколько здравого смысла, замешанного именно на внимательных наблюдениях последних двадцати пяти лет, проявляют многие блогеры и публицисты при анализе текущих событий во всех уголках планеты.
Но в то же время есть два весьма специфических и знаковых обстоятельства, в силу которых наплыв знатных историков в России в обозримом будущем, видимо, всё-таки не состоится.
ОДНО касается того, что события 1990-х гг. большинство думающих русских наблюдателей восприняли именно как спектакль "на сцене любительского театра в провинциальном городке" в исполнении "бездарных актёров". Получилось так, скорее всего, по той причине, что на следующее же после Беловежского бдения утро вдруг в основе всего - всех мотивов, побуждений, резонов и чаяний - оказались деньги. Пошлые, презренные, недостойные деньги. Их отбирали, их конфисковывали, их крали, их меняли, их делали, их печатали, их не платили, их раздавали своим, за них убивали. Больше, собственно, ничего и не происходило.
Но в СССР-то, при всей поголовной грамотности, никто никого ничему подобному никогда не учил. Ни в семье, ни в школе. Точнее, учили, но на уроках "про мировой империализм" и как бы в теории. А на практике, для применения с пользой для себя в предстоящей жизни, никаких навыков не прививали, искренне полагая, что советскому человеку такие навыки не потребуются. Потому что "у нас" что-либо подобное казалось немыслимым. И это сущая правда: в СССР ничего даже отдалённо похожего произойти не могло никак и никогда.
Но стоило СССР развалиться, и тут же, моментально, с первым же вдохом свободного воздуха - произошло, причём, не отдалённо похожее, а самое оно. Так что никак не подготовленному и не обученному премудростям буржуазного мира вступившему в пост-советское пространство простому советскому человеку всё это только так и могло увидеться - пошлым провинциальным театром с не менее пошлыми, без души и без мечты актёрами.
В СССР в 1991 году, как и за 200 лет до того во Франции, произошла классическая буржуазная революция. С той лишь разницей, что в СССР при этом самих революционных буржуа не было вообще, так же, как нет, например, толп голых купальщиков на солнечных пляжах в Антарктиде. Если это понимать, то становится очевидно не только то, что у нашей революции 1991 года просто по определению должна была быть главной какая-то иностранная составляющая, но и то, что проявлять исторический героизм и самоотверженно служить общему буржуазному делу на всём пространстве СССР, за очень редкими романтическими исключениями, было просто некому. А неизбежный в таком случае делёж без правил ничейного богатства ничем не лучше и ничуть не благороднее, чем откровенное разграбление чужого добра. И потому зрелище это могло быть исключительно, скажем так, малокультурным.
Немногочисленные российские Робеспьеры и Мараты конца XX века вместо того, чтобы подставлять шею под нож гильотины или возмущённой аристократки, в одночасье стали миллионерами среди по-прежнему совсем небогатого народа. И с тех пор вполне мирно сосуществуют с российскими же фуше и наполеонами, которые в свою очередь с видимым удовольствием играют в государственных мужей и в народную власть. Именно что играют, потому что Робеспьеров с Маратами не трогают, да к тому же делают вид, будто не знают, что государство - это на русском языке значит "собственность государя", а не народа, или ещё, например, что "центральная власть" в стране "свободных граждан" - это нонсенс; с лингвистической точки зрения в том числе.
И что, разве не дешёвая всё это пародия на классику, да ещё и с мало симпатичными лицедеями? В том-то и дело, что - нет. Во всяком случае в реальном несоветском мире (то есть практически во всём мире за всю его историю) - нет. Макиавелли знал, о чём писал.
Хорошо это или плохо, поможет это укреплению исторического самосознания русских людей или помешает - не знаю; просто отмечаю то, что уже видно невооружённым глазом: российское общественное мнение, стремительно усвоив на практике и на собственной шкуре описанную "роль денег в Истории", в последние несколько лет начало столь же стремительно избавляться от своей уникальной "детской болезни наивности в постсоветизме".
То, что в 1990-е годы воспринимали, как доморощенный провинциальный театр, сегодня уже гораздо более реалистично и законно воспринимают, как нормальную столичную пьесу модного европейского автора. Иначе говоря, массово нарождается то мировоззренческое качество, бремя которого, как опять же писал Макиавелли, любой государь вынужден нести в силу его уникальной и только ему присущей virtu, но которое в массовом народном варианте неизбежно оборачивается просто коллективным цинизмом. Который вряд ли вдохновит рядового обывателя на благородное отношение к своему месту и значению в Истории.
ТЕПЕРЬ второе обстоятельство; на мой взгляд гораздо более фундаментальное и глубинное.
Вот, например, со времени трагических событий, случившихся в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г., прошло всего пятнадцать лет. И тем не менее уже сегодня не в глубинке даже, а прямо в продвинутой Москве есть довольно много людей обоих полов в расцвете сил, с высшим образованием и с активной позицией в жизни - то есть людей с живым и пытливым умом - которые очень удивляются, когда узнают, что в тот день в Нью-Йорке обрушились не две башни-близняшки, в которые врезались самолёты, а три: эти самые протараненные башни плюс ещё одно стоявшее рядом с ними тоже высотное здание. В которое, однако, в отличие от башен-близнецов, никакой авиалайнер не врезался, и на которое даже пожар с протараненных башен не перекинулся. Оно просто вдруг взяло да и обрушилось сразу вслед за башнями: точно так же аккуратно, как они, никого из "соседей" не задев; само по себе; без какой-либо видимой причины.
Этот факт - однотипное аккуратное обрушение 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке не двух, а трёх зданий - CNN показало в прямом эфире всему миру (покорный слуга следил в тот день за событиями, не отрываясь от телеэкрана). Многочисленные видеозаписи, на которых во всех возможных ракурсах запечатлено беспричинное "самокрушение" третьей высотки, по сей день можно без труда найти в Интернете. А вот поди ж ты - даже среди вполне думающих современных людей, даже в главных городах Европы уже появились такие, в чьём представлении рухнувших зданий было всего два: пара башен, успевшая с тех пор превратиться во вполне культовый образ.
Казалось бы, должно настораживать, что никто не стремится этот образ привести в соответствие с исторической истиной, что, наоборот, всякий раз, когда на всех языках и во всех странах мира вспоминают о той трагедии, говорят именно и только о "двух башнях-близнецах". О третьей погибшей высотке - ни гу-гу.
Почему так?
Дело же совсем не в том, что, мол, никого случившееся с тем третьим непонятно почему обрушившимся зданием не заинтересовало; достаточно вспомнить, с какой настойчивостью в первые годы небезразличные люди всеми правдами и неправдами добивались от администрации США внятного ответа на простой вопрос: что случилось с третьим зданием? Как случившееся понимать в общем контексте всего события?
Дело в том, что ответом на все такие вопросы была - тишина.
Отрицать случившееся было бы невозможно при всём желании: все видели в прямом эфире, как эта высотка рухнула. Объяснить случившееся всё тем же налётом террористов тоже не получилось бы: пустую высотку никто не таранил, не поджигал и вообще не трогал. Всё это однозначно говорило о том, что настоящее объяснение всего случившегося в тот день в Нью-Йорке невозможно ограничить одним только рассказом о телегеничном террористическом злодеянии. Тем не менее, в самый разгар событий обрушение третьего здания было всё-таки - вопреки здравому смыслу - официально объявлено неотъемлемой частью именно учинённой террористами-авиапилотами трагедии. А это значит, что был в настоящей подоплёке событий того дня тайный ключевой элемент, который - окажись он обнародованным - тут же все эти рассказы про во всём виноватых террористов поставил бы под большой вопрос. Его могли попытаться как-то вразумительно объяснить прямо тогда, по горячим следам, чтобы сгладить очевидное, просто даже вопиющее противоречие. Однако, сделано это тогда не было (потому, наверное, что хоть как-то увязать эти две никак не стыкующиеся реалии просто в принципе невозможно). Вместо этого уже несколько поколений политиков во всём мире предпочитают о "глубокой" правде просто молчать, а вместо неё настойчиво и повсеместно пропагандировать версию "поверхностную" - про те самые две башни-близняшки. То есть весь мировой политический класс уже настолько глубоко завяз в этой бессмыслице, что по доброй воле правду о случившемся в тот день теперь если и расскажут, то только как вот папы римские - лет через семьсот.
Более того, не только политики или представители спецслужб - которым по должности положено знать правду о событиях - но и вообще все, кто имеет хоть насколько-то официальный или даже просто "громкий" голос - то есть все "посвящённые" мирового медийного мэйнстрима - как-то на удивление дружно о судьбе этого всем мешающего и потому незаслуженно забытого "третьего рухнувшего" молчат.
Потому и начинает появляться сегодня тут и там в массовом сознании новых поколений версия события "без третьей высотки" - версия по меньшей мере не совсем верная, и не исключено, что вовсе не верная, но зато не дающая повода вдруг опять вспомнить о неудобном "третьем лишнем". Более того, судя по примеру только что упомянутых молодых москвичей и по устойчивому поведению мэйнстрима, можно с большой долей вероятности предположить, что именно эта версия, а не какая-то другая, более правдивая, и войдёт в Историю.
Если же к тому же чуть отступить назад и посмотреть на происходящее с чуть более масштабной временной перспективой, то прямо тут у нас на глазах начинает развиваться в буквальном смысле слова геополитический процесс, так заметно присутствующий в рассказе о пытливом испанском школяре. В Историю в очередной раз входят, чтобы остаться в ней навсегда, некая настойчивая, раз за разом повторяемая и тиражируемая версия какого-то знакового события и одновременно с ней - неоспоримые и опровергающие её, но зато полностью "немые" и потому медленно исчезающие под пылью веков свидетельства о непонятно как и почему, загадочно "третьих рухнувших".
Можно представить себе, как молодые начинающие русские школяры осознают и усваивают эту полную беспринципного цинизма реалию современного бытия отнюдь не только в России, где всё, возможно, пока ещё очень спорно, но и во вроде бы бесспорном цивилизованом мире. И вот с учётом этого и появляются очень серьёзные сомнения в том, что наберётся хоть сколько-нибудь значимое количество смельчаков-Давидов, готовых сразиться с этим Голиафом - то есть желающих заниматься изучением Истории честно.
А чтобы была по достоинству оценена геополитическая масштабность этого обстоятельства, воспользуюсь в очередной раз "алгоритмом Макиавелли" и приведу теперь другой, из "античности" пример.
САМАЯ переводимая книга на свете - Библия. И Ветхий, и Новый Заветы переведены на 392 языка. Помимо этого врозь Заветы переведены на 1 012 других языков. А неполные переводы разных отдельных библейских текстов есть ещё на 883 языках. Итого: переводы сделаны на 2 287 языков и диалектов.
Но это на данный момент.
А в далёком IX веке н. э. Библия была переведена не то на девять, не то на десять языков. Старейший из тогдашних переводов - перевод Ветхого Завета с древнееврейского на греческий (называется "Септуагинта"), Второй самый знаменитый - перевод на латынь (правда, каноническим признан не старолатинский, а более поздний вариант, получивший название "Вульгата"). Не менее древние - коптский перевод (копты - это те, кто со времен древнего Египта вёл свою родословную от египтян, не перемешиваясь с эллинами и арабами), древнеэфиопский и семитские переводы: "таргум" (означает "перевод", "толкование" на арамейском языке, на котором ближе к началу нашей эры говорило большинство евреев; арамейский алфавит лёг в основу еврейского "квадратного письма", которым написан Ветхий завет) и "пешитта" (в переводе с сирийского означает "простой"). Кроме того в середине первого тысячелетия нашей эры были сделаны согдийский (в Средней Азии), армянский и грузинский переводы.