* * *
– Лампу-то хоть себе оставь, – сердито сказала Зойка, тыкая пальцем в ажурный светильник. – Поставишь на тумбочку в спальне и будешь вспоминать старые добрые времена.
– А вот это ни к чему, – сердито буркнула Таня, упаковывая в коробку свои личные вещи: блокнот, широкую кружку с размытым рисунком, подставку для мобильного телефона, книжку с рецептами (спасибо шеф-повару за уроки занудной стряпни), настольные часы с маятником, счастливую ручку… – Лампу отправлю на аукцион вместе с тремя картинами и панно из мозаики, я уже обо всем договорилась.
Она закрыла коробку и с тоской оглядела свой кабинет. Пусто и голо. Почти все, за что можно было выручить деньги, уже пристроено, и обратной дороги нет.
– Не расстраивайся, – махнула рукой Зойка, пытаясь хоть как-то утешить подругу, – надо без сожалений расставаться с тем, что досталось легко. Двадцать девять лет – это не возраст, ты еще столько денег заработаешь, таких высот достигнешь! О-го-го! – Зойка потрясла над головой кулачком, наглядно демонстрируя веру в лучшую подругу. – А завтра, между прочим, встреча одноклассников, надеюсь, ты не забыла? Выпьем, отвлечемся, посплетничаем…
Ресторан Тане действительно достался легко, и случилось это так быстро и в то же время естественно, что она практически сразу почувствовала себя полноправной хозяйкой уютной "Рыжей осени".
Таня только-только окончила Институт управления, как Семенов Эдуард Петрович – ее дядя – влюбился в американку, бросил все дела, распродал имущество и улетел вместе со своей "маленькой дорогушей" в далекие Штаты, где женился и закрутил новый бизнес. Перед отъездом он сделал своей единственной и горячо любимой племяннице щедрый подарок – протянул ключи от ресторана со словами: "Владей, Танюха, это твое по праву".
Ресторан был небольшой, но приносил хороший доход. Постоянные клиенты, дружный коллектив, пленительные ароматы, летящие из кухни, и неплохие шансы на будущее. Эдуард Петрович всегда говорил, что ему нужна такая помощница, как Таня, и кто знает, может, когда-нибудь он передаст в ее руки бразды правления. И такой день наступил.
В свое время, окрыленная перспективами, Таня усиленно грызла гранит науки и охотно помогала дяде "по хозяйству" – перенимала опыт и приобретала уверенность в себе. Так что к штурвалу она встала не желторотым цыпленком, а сформировавшейся личностью, имеющей багаж знаний и два года отличной практики. И если бы не ее привычка жить на широкую ногу и несколько наплевательское отношение к завтрашнему дню, все могло бы закончиться иначе.
– Да ну… никуда я не пойду, – резко ответила Таня, закрывая картонную коробку. – Нет настроения, да и дел полно. Мне еще со счетами надо разобраться.
– Ты это из-за ресторана? Перестань, мы никому ничего не скажем, а к следующей встрече, которая случится только через пару лет, подготовимся получше… И вообще, что за глупости козырять погонами и трясти своим барахлом по принципу "посмотрите, люди добрые, я круче, чем Маша и Глаша"? Бери пример с меня! Работаю себе и работаю – там, где мне хочется, – и ни на кого не оглядываюсь. Почему я должна дышать пылью в каком-нибудь офисе-муравейнике, наступать на пятки менее расторопным сослуживцам и умасливать разжиревшего от праздной жизни начальника, и все исключительно ради того, чтобы занять якобы достойное место под солнцем? А мне мое очень даже нравится!
Зоя Егоровна Карпушина после школы махнула рукой на высшее образование и прямиком отправилась в цирковое училище, благо с детства занималась хореографией. Окончив его с отличием, значительно улучшив гибкость тела, освоив жонглирование и усугубив склонность к артистизму, она устроилась на работу в фирму "Ваш друг – массовик-затейник" и по прошествии нескольких лет стала посещать платные театральные курсы при класс-студии. В душе Зоя мечтала стать актрисой, но никому об этом не рассказывала – только Тане. В прошлом году она с треском провалилась на вступительных экзаменах в театральном и теперь готовилась к штурму на следующий год.
– Не в этом дело, – Таня сморщила прямой носик, – какая мне разница, кто что думает, я давно избавилась от детских комплексов. Я же тебе говорю: у меня сейчас куча дел и к тому же я очень устала. Хочу как можно скорее расстаться с долгами и на оставшиеся деньги купить путевку в подмосковный дом отдыха. Поплаваю недельку в бассейне, покатаюсь на лыжах, если повезет со снегом, потом вернусь, отпраздную Новый год и после зимних праздников займусь поиском работы. Опыт у меня приличный, так что руководящая должность мне обеспечена.
– Неплохой план, – одобрила Зойка, игнорируя невольное сомнение. – Но отвлечься тебе все же необходимо.
Глава 2
"Наших бьют!"
Только к первым встречам с одноклассниками Таня готовилась уж слишком старательно. Месяца за два начинала бегать по магазинам и присматривать достойный наряд, отправлялась в солярий и как-то даже нарастила ногти – очень хотелось выглядеть "на уровне". Но в один прекрасный день (дядя как раз сделал царский подарок в виде ресторана) вся эта суета показалась лишней. Таня точно перешагнула некую черту и оказалась в другом мире – в мире самодостаточности. Она посмотрела на себя в зеркало и не нашла в своей внешности изъянов, к которым раньше могла бы придираться часами. В голове завертелись только приятные сердцу прилагательные: "интересная", "стильная", "яркая". Таня и красивой бы себя назвала, но такое определение ей никогда не нравилось – было в нем нечто холодное и неживое.
В шкафах теперь висела одновременно удобная, дорогая и модная одежда, в ежедневнике на каждой страничке понедельника значилось одно и то же: "Салон – 18.00". В любой момент ее можно было выдернуть из круговорота событий и отправить куда угодно – будь то рекламная выставка, посиделки с Зойкой или ужин с президентом (жаль, что он никогда не приглашал), и везде бы она выглядела достойно. К очередной встрече с одноклассниками Таня отнеслась привычно равнодушно. Отодвинула зеркальную дверцу шкафа, достала два платья: короткое серое и удлиненное густо-коричневое, пять секунд поразмышляла и остановила свой выбор на первом – более любимом. В душе плескалась тоска, а одна мысль, что надо идти в ресторан, вызвала затяжной приступ раздражения. Хотелось немедленно сорвать на ком-нибудь злость, но кандидатур для этого под рукой не было…
Ресторан… Сегодня вечером ей придется поужинать в ЧУЖОМ ресторане, а ее "Рыжей осени" больше не существует! Все конкуренты – сволочи! И в этом не может быть никаких сомнений!
– Плевать, – подбодрила себя Таня, натягивая шелковистые колготки. До Нового года осталось меньше месяца, а потом… а потом начнется другая жизнь, и все это покажется ерундой. Ну, была она владелицей маленького ресторана, ну и что, а теперь будет управляющей чего-нибудь более шикарного и огромного. – Буду, обязательно буду, – добавила она вслух, застегивая "молнию" платья.
К четырем часам на пороге появилась Зойка. Несмотря на ее вчерашнее заявление: "И вообще, что за глупости козырять погонами и трясти своим барахлом", она была не просто разодета в пух и перья, но и еще отливала перламутром. Создавалось впечатление, будто она перепутала пудру и тени.
На лице сияла улыбка, голубые глаза светились абсолютным счастьем, а высоко затянутый хвост кокетливо клонился набок. Распахнув симпатичный искусственный полушубок, она фривольно выставила правую ногу вперед и не без удовольствия спросила:
– Ну, как я? Супер, правда?
– Без комментариев, – улыбнулась Таня.
– Знаю-знаю – подобное не в твоем вкусе, но вечеринку с одноклассниками можно приравнять к шоу на арене цирка, так что я очень даже соответствую. – Она дернула плечиком и добавила: – Пожрем хоть в свое удовольствие.
– Это да, – ответила Таня, мысленно перебирая меню "Рыжей осени". Проклятые конкуренты!
К началу мероприятия они опоздали. Маргарита Рябова, бывшая староста класса, уже успела напиться и беззастенчиво висла на плече Андрея Самохина, которого в старые добрые времена отчитывала около доски за двойки (еще она ябедничала учителям, но кто же будет вспоминать о грустном в такой день…).
– Чуть самое интересное не пропустили, – проворчала Зойка, приветственно махая рукой. – Я же говорила: доберемся на метро, так нет же – "закажем такси и поедем как белые люди", – передразнила она Таню и, увидев на столе обожаемую слабосоленую семгу, тут же крикнула: – Рыбу передайте сюда! Немедленно передайте сюда рыбу!
– Да ты хоть сядь сначала, – потянула ее за юбку Лидочка Апраксина – мать троих детей и свободная от условностей художница.
– Кто же знал, что на мосту будет пробка, – совершенно не чувствуя себя виноватой, ответила Таня. Вот только еще на метро не хватало ездить… хотя ведь машины теперь у нее тоже нет – продана ради возвращения кредита в банк.
Зойка села, мило всем улыбнулась и набросилась на салаты и закуску. Ее щуплый организм мог поглотить немыслимое количество пищи, не испортив ладненькую фигурку даже на сантиметр. За это Зойка была ему безмерно благодарна и при случае баловала как могла.
– Отстала бы Ритка от Самохина, – заботливо сказала она, жуя укроп. – Он уже на стену лезет от ее трепетных ручек.
– Не отстанет, – со знанием дела покачала головой Лидочка Апраксина. – Ее муж бросил. Собрал вещи и сказал приблизительно следующее: "Больше не могу жить с занудой, осточертело складывать носки ровной стопочкой, нет сил чесаться и сморкаться только в специально отведенном для этого в квартире месте и осатанел от того, что надо покупать только один полупрозрачный кружочек колбасы, нести его домой и на семейном совете, после дегустации, решать – будем мы это есть или оставим на завтра". И ушел. Ритка пересмотрела свое поведение и теперь активно старается вылезти из образа зануды.
– А мне кажется, она просто сбрендила, – тяжело вздохнула Зойка, отправляя в рот изрядный ломоть семги. – И случилось это очень давно, еще в третьем классе, когда ей дали грамоту за лучшее недельное дежурство по этажу. Вот у нее головокружение от успехов и случилось. Перешло в хроническую форму. Не все, знаете ли, выдерживают испытания славой.
Таня в разговор не вмешивалась. Наложив на тарелку закусок, она с проснувшимся интересом оглядывала присутствующих. Пришли не все – приблизительно две трети класса, но все равно за столом было шумно и весело. Расслабившись, она с удовольствием выпила два бокала шампанского и, почувствовав приятное волнение, стала постукивать носком сапога в такт летевшей с потолка музыки.
– Ну а как поживает наша звезда? – ехидно спросила Зойка, бесцеремонно тыкая вилкой в сторону сидящей поодаль Ирочки Задольской. – До главных ролей дотянула?
– Дотянула, – выдала очередную порцию информации Апраксина. – Вроде и премьера скоро. Видишь – светится от гордости, как армейская пряжка.
– Ну и сравнения у тебя, – усмехнулась Таня.
– Честно говоря, терпеть ее не могу.
– Да кто ж ее любит! – переключаясь на спиртное, слишком уж громко поддержала Зойка. – Ее же ничего не интересует, кроме собственной персоны. И вообще: два года назад, на прошлой встрече, она мне сказала, будто я похожа на рыбу. Ну не дура, а? Да у меня глаза голубые, и блондинка я натуральная, а не как она – крашеная.
Внешность Карпушиной Зои не была яркой и запоминающейся, проходящие мимо мужчины не оглядывались вслед и не думали про себя "ах мне бы такую", но была в ней некая черносливинка (не изюминка, а именно черносливинка), которая покоряла раз и навсегда. Зойка четко делила окружающих на своих и чужих, и вот как раз первые не чаяли в ней души и прибили бы любого, кто посмел бы ее обидеть. И Зойка, в свою очередь, тоже не задумываясь бросалась на врага, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.
Доброты и любви в ней было предостаточно – но только эти дары доставались не всем.
– Дура, – охотно подтвердила Таня и усмехнулась, накалывая вилкой блестящую оливку.
И она делила окружающих по тому же принципу, и обидчик Зойки автоматически становился и ее обидчиком.
– Ну, сегодня-то она скромна и тиха, – загадочно улыбнулась Лидочка. – Как будто подменили девушку. А все почему?
– Неужели замуж выходит? – Зойка даже перестала жевать, так и замерла с листиком салата в руке.
– Точно! Видишь, рядом с ней мужик сидит в черном костюме?
– Ага.
– Жених ее, расписываются после Рождества. – Лида многозначительно подняла бровь, как бы говоря: "Вот так вот – видного парня отхватила".
Зойка тяжело вздохнула и впилась жадным взглядом в суженого ненавистной Задольской. Сколько ему лет? Тридцать семь… тридцать восемь? Темные волосы и темные глаза, улыбка, которая делает его еще более притягательным, волевой подбородок… Костюмчик, галстучек, золотые часы на левой руке. Черт! Как же обидно, что Ирке так повезло, и где она отхватила такого?!
– Нормальный, – равнодушно сказала Таня. Мужчины сейчас интересовали ее мало – в душе хозяйничали грусть и злость. Скользя взглядом по интерьеру ресторана, она вспоминала лампу, картины и панно, отправленные утром на аукцион, и злилась, злилась, злилась…
– А он кто? – поинтересовалась Зойка. – Тоже какой-нибудь актеришка? Что-то не знаю такого.
– Подробности мне неведомы, но вроде – крутой бизнесмен. На прошлой неделе подарил Ирке клевую тачку, странно, что я забыла, как она называется – наша великая актриса упоминала об этом раз двадцать. Приехала, чуть ли не первая, и жу-жу-жу, жу-жу-жу. – Лидочка Апраксина закатила глаза и поморщилась, затем слопала блестящую полоску сельди, подперла щеку кулаком и счастливо выдохнула: – Ой, девочки, как же я по вас соскучилась. Сижу со своими отпрысками в четырех стенах, тружусь над заказами и света белого не вижу. Думала, уж сплетничать разучилась, а оказывается – нет! Есть еще порох в пороховницах!
На этой теплой ноте они подняли бокалы, чокнулись и выпили залпом розовое полусладкое вино.
– Хорошо, – выдохнула Зойка.
– Ага, – подтвердила Лидочка.
– Вполне, – кивнула Таня.
Вечер набирал обороты: через полчаса начались танцы, через час принесли горячее, а еще через полчаса Зойку потянуло на подвиги. Ирочка Задольская своим самодовольным видом никак не давала ей покоя, и к тому же простить ее за позапрошлогодние обиды было практически невозможно.
– Приглашу-ка я ее жениха на танец, – сказала Зойка, щурясь. – Имею право или нет?
– Имеешь, – охотно благословила Таня. Она и сама была не прочь немного покуролесить и заодно выплеснуть на кого-нибудь скопившуюся досаду и злость.
– Только сильно к нему не прижимайся, – заплетающимся языком посоветовала Лидочка, – вон она как на Рябову смотрит, а та только зажигалку у него стрельнула.
– Хе-хе… – многообещающе ответила Зоя.
Выпив "на дорожку" еще вина, откинув со лба светлую челку, она вздернула нос и решительно встала из-за стола. Мысленно проложив самую короткую дорожку до желаемого объекта, она двинулась вперед, с трудом сохраняя равновесие.
– Попался, голубчик, – пробубнила она, плотоядно улыбаясь.
"Голубчик" в это время вешал пиджак на спинку стула. Повернувшись к невесте, он поинтересовался, не хочет ли она шампанского. Ирина хотела. Еще как хотела! Пусть, пусть все смотрят, какой Павел заботливый и внимательный, как он ее любит и как…
– Позвольте пригласить вас на три танца подряд, – выпалила Зоя, вытягиваясь в струну, точно она стояла перед генералом и докладывала о ЧП. Непонятно, что ее заставило щелкнуть каблучками и встать по стойке "смирно" (возможно, тут сыграли роль уроки клоунады, по которым она всегда получала самый высокий балл), но только сделала она это так вдохновенно и четко, что Ирочка Задольская на мгновение потеряла дар речи.
– Сразу на три? – уточнил жених, сдерживая улыбку.
– Ага, чего уж мелочиться, – пожала плечами Зойка. – А вас, кстати, как зовут?
– Павел Сергеевич Барков.
– Мой жених, между прочим, – быстро добавила Ира.
"Если я сейчас скажу – был ваш, а стал наш… наверное, она обидится", – пронеслось в голове Зойки, и она сморщилась, будто разжевала дольку лимона. Это же какой дискомфорт в душе, когда не можешь сказать то, что думаешь!
– Карпушина Зоя, – представилась она, расправив плечи и выставив вперед маленькую грудь. – Будем знакомы!
– В детстве мы ее дразнили "карпухой" или "рыбешкой", – начиная нервничать, едко заметила Ира. Ну зачем, зачем эта дурочка притащилась! Да еще пригласила Павла на танец! На три танца! Вечно устраивает представления и все портит!
Нет, Ира не ревновала, она просто не могла допустить, чтобы кто-нибудь смазал то горделивое настроение, которое переполняло ее вот уже несколько часов подряд. И еще – она стыдилась маленькой, щупленькой Зойки… Эта чокнутая вобла притопала прямиком из цирка – таких подруг и знакомых у звездных актрис быть не может!
Слова Задольской резанули по живому, и Зоя, мстительно сверкнув голубыми глазами, "совершенно случайно" победно махнула рукой…
– Надо было ее остановить, – покачала головой Лидочка, – добром это не кончится.
– Ерунда, от танцев еще никто не умирал, – Таня усмехнулась и с обожанием посмотрела на Зойку. – К тому же нашей Зойке никто не страшен – однажды она побывала в клетке с тиграми… во всяком случае, она об этом много раз рассказывала…
– То тигры, а то Задольская, – тяжело вздохнула Лидочка Апраксина, откладывая в сторону льняную салфетку. – Чувствуешь разницу?
Разница, наверное, была, но сейчас Таня вряд ли бы смогла предъявить подруге грамотную сравнительную характеристику. Розовое вино и шампанское еще час назад сделали свое черное дело, и теперь на лице светилась наиглупейшая улыбка, а кругом все казалось расплывчатым и вязким. Вот только Зойка почему-то была четкой и яркой, будто ее освещал мощный прожектор.
– Не чувствую, – наконец-то ответила Таня, переключая свое внимание на прозрачный желеобразный десерт. Дрожит, зараза… тронешь его, и дрожит…
– Тигры… они, когда сытые… – Лидочка икнула и, пытаясь удержать свою мысль, быстро закончила фразу: – Они нормальные, понимаешь?
– Угу, – кивнула Таня, все же тыкая вилкой в желе.
– А Задольская… она хоть сытая, хоть голодная… – Лидочка осеклась и, откинувшись на спинку стула, замерла.
– Ты чего?
– Наших бьют… – тихо произнесла Лидочка и, вскочив с места, повторила фразу, но уже гораздо громче. – Наших бьют!
Таня подняла голову и увидела Зойку. Маленькую тощую Зойку, превратившуюся в нахохлившегося воробья и вступившую в неравную схватку с "великой актрисой" (Задольская была выше на целую голову). Ничего себе!
Переглянувшись, Лидочка и Таня, точно по команде, подскочили и бросились на выручку к подруге. Свободная художница никогда не одобряла кровавых драм и надеялась урегулировать конфликт путем мирных переговоров, а бывшая владелица ресторана, наоборот, не собиралась церемониться и разбираться, кто прав, кто виноват. "Наших бьют!" – какие тут могут быть сантименты?
Подлетели они вовремя. Задольская, вцепившись в Зойкин рукав и явно намереваясь оторвать его "с корнем", гневно демонстрировала большущее пятно на собственном платье. "Она нарочно меня толкнула, и я облилась шампанским", – сообщила она уже в третий раз, надеясь на поддержку общественности. Инцидент, по сути, был вялым – присутствие мужчин сдерживало Задольскую от той реакции, которая рвалась на свободу. Позволить себе роль скандалистки она не могла.