Чистая, откровенная порнография". Только после выхода Акта о непристойных публикациях 1959 года были сняты ограничения на издание книги в Англии. Шедевр Набокова оправдали. Аналогичная история произошла с ".Политой" и в США, где в начале на издание "Олимпии Пресс" был наложен запрет. Следует заметить, что американский сексолог Альберт Эллис считают "Лолиту" образцом "самого убежденного обоснования гетеросексуального фетишизма – привязанности мужчины к девочкеподростку, – которое когда-либо было написано.
Повествователь не только описывает дикую страсть к своей нимфетке, он испытывает сексуальное вожделение и к другим девочкам".
Фетишизм, как и откровенная порнография, всегда служил убежищем от повседневности. Многие литераторы выбирали для себя фетиш – какую-нибудь женскую штучку. Ретиф де ля Бретон, например, обожал женскую обувь. Этой темы иногда касалось даже такое респектабельное викторианское издание, как "Журнал английских домохозяек". Помимо писем о телесных наказаниях детей в семье, журнал печатал впечатления читателей о туго зашнурованных корсетах, доставляющих "восхитительное наслаждение", и о шпорах наездниц.
Корреспонденция о корсетах, шнуровках и порке девочек была столь объемна, что ее печатали в специальных приложениях, они имели дурную репутацию. Письма о повальном увлечении "верховой ездой" попадали на страницы журнала и потому не приобрели столь скандальной известности.
Одной из характерных примет шестидесятых годов пошлого века были "хорошенькие любительницы лошадей", ездившие верхом и в колясках, наводнивших Гайд-парк, которым "покровительствовали джентльмены". Успех роскошных дам полусвета запечатлел музыкальный шлягер эпохи:
Очаровашка на лошадке!
Бац – ваше сердце в лихорадке.
В Гайд-парке их полным-полно,
А жирным свиньям все равно.
Вот что писал журналист Джордж Август Сала о "лошадницах": "О амазонки, кавалеристки, лошадницы! Что может сравниться с парком в четыре часа пополудни в разгар сезона? Смотри, как эти сильфиды летают в восхитительных опьяняющих шляпках: у кого традиционный цилиндр с разлетающейся вуалью, у кого проказливая широкополая шляпка или элегантный кавалерийский шлем с плюмажем. Когда радостная кавалькада проносится мимо, порыв ветра время от времени приподнимает чью-нибудь юбку и являет нашим глазам зрелище крошечного кокетливого башмачка с каблучком армейского образца, туго обхватывающего ножку в рейтузах".
Сала приписывали авторство порнографической "Тайны Вербенового дома", непристойной сказки о школе для девочек, где внимание читателей привлекало в основном описание женского белья. Забавно, но автор осуждает "женские рейтузы для верховой езды", "замшевые, с черными штанинами", он считает их неприличными, поскольку они, во-первых, сшиты по мужской моде, а во-вторых, слишком туго обтягивают тело. "Каблук военного образца" имел шпору, что вызвало вал корреспонденции, более года поступавшей в "Журнал английских домохозяек". Зачинщиками стали три автора, чьей задачей было спровоцировать эротический интерес. "Мартингал" представлялся австралийцем, "Эперон" – бывшим кавалерийским офицером, инструктором школы верховой езды для дам, "Эперон" – второй женщиной, не желавшей открывать свое имя. Про себя она поведала лишь то, что имела обыкновение пришпоривать "любую лошадь".
Первым прислал письмо "Мартингал", и стиль его письма заставляют думать о почерке Сала. (Он был очень разносторонним журналистом!) "Я совершенно убежден, что небольшая шпора – отличное дополнение к хорошенькому сапожку. Кстати, женские амазонки так коротки, что не прикрывают ногу, их носят из чувства приличия. Прочитав все о женской выездке, я пришел к убеждению, что нет ничего лучше для лошади, чем замаскированная сталь. Привыкшая к шпорам лошадь без них никогда не будет вести себя хорошо. …Нет способа проще и эффективнее, чем осторожно ткнуть лошадь острой шпорой – тупая не годится, никакой хлыст не производит такого эффекта, как легкое касание шпорой. Когда несколько дам попросили у меня шпоры, я перепробовал несколько моделей и нашел, что лучше всего та, что состоит из пяти очень тонких длинных лезвий. Это вдвое меньше, чем обычно, зато их длина в два раза превышает обычную. Я сделал их по описанию одной леди, очень авторитетной. Дамам понравилось мое изобретение, они нашли такие шпоры очень эффективными".
Неудивительно, что письмо вызвало недоуменный протест наивных наездниц, ведь подобные шпоры могли причинить лошади ужасную боль.
Сегодня, когда женщины сидят в седле по-мужски, столь жестокое поведение вызвало бы бурный протест, но во времена "хорошеньких наездниц" оно никого не шокировало.
Эти письма упомянуты нами как образчик завуалированной порнографии викторианской Англии.
Они полны эротических символов: лошадь, наездница-госпожа, садо-мазохистские аллюзии, фаллические символы – хлыст, шпора, женский сапог для верховой езды…
Следует отметить, что и в наши дни завуалированная порнография время от времени встречается в самых респектабельных журналах. Совсем недавно одна из самых известных английских газет поместила фотографию женщины в костюме для верховой езды, раскинувшуюся на траве в призывной позе, в руке она самым недвусмысленным образом держит хлыст. Это была реклама женского дезодоранта.
Часть 6. Издатели, цензура, закон.
Глава 1
Рассмотрим теперь меры, направленные на ограничение или полный запрет издания и распространения эротических и порнографических изданий. Самым строгим цензором всегда была римскокатолическая Церковь, ревностнее всего действовавшая в эпоху Реформации. В 1559 году папа Павел IV передал в Инквизицию список запрещенных книг. В 1564 году Трентский Собор рассмотрел его и утвердил этот перечень. С тех пор он неоднократно обновлялся и известен ныне как "Индекс" – Index Librorum Prohibitorum. В то время Церковь не очень заботила печатная порнографическая продукция, если только сальности не смешивались с ересью, сатирой или нападками на Церковь, как в случае с "Декамероном", который правоверным было запрещено читать в "неподчищенном" виде.
Такова была официальная политика Ватикана. На сегодняшний день в "Индексе" содержатся названия более четырех тысяч книг, не рекомендуемых католикам всего мира ни в одном переводе. Никто не может ни читать их, ни владеть ими без особого разрешения, дающегося в исключительных случаях.
По словам Ст. Джона-Стевалла, специалиста по законодательству о непристойностях, "Церковь пережила при Реформации такой травматический шок, возникла такая потребность в защите против распада, что "Индекс" не был бессмысленной затеей. Полезен ли он сегодня – другой вопрос".
Последний выпуск "Индекса" появился в 1948 году. Он не содержит "тяжелой" порнографии, попадающей под общий законодательный запрет, но включает отдельные эротические сочинения или книги с эротическими сценами, такие, как "Памела" Ричардсона, все романы Бальзака, отца и сына Дюма, Стендаля и Золя. В 1952 году список дополнили романами Альберте Моравиа.
Идея "Индекса" о том, что запрету подлежит порнография не сама по себе, но в союзе с критикой установлений власти, проводилась в жизнь в Англии после Реформации. Все, заподозренное в непристойности, подлежало рассмотрению церковными судами, потом осуществлять контроль пришлось монарху, который давал разрешение на всю печатную продукцию. Разрешительный "Акт" был отменен в 1695 году, и попыток реанимировать его не делали. Историки настойчиво вторят друг другу, что гражданские суды Англии начали наказывать за непристойность в 1727 году, когда был осужден издатель и книгопродавец Эдмунд Керл, чей адвокат утверждал, что непристойность не является преступлением в рамках общего права. Делу придавали большое значение, и Керла выставили государственным преступником. В действительности же еще до случая с Керлом имели место подобные судебные преследования. После исчезновения "Разрешительного Акта" из кодекса, обвинения в непристойности попали под юрисдикцию обычных судов, а печатание неприличной книги стало преступлением.
Разрешительный акт 1662 года был направлен против "еретических, подстрекательных, раскольнических или преступных книг и памфлетов", в том числе и против непристойностей, но за них не наказывали чересчур серьезно. Акт возлагал ответственность за выявление нежелательных изданий на правительственных агентов, которые должны были предъявлять их государственному секретарю. Самым известным и ненавидимым агентом был Роберт Стефенс. В 1677 году молодой книготорговец по имени Уэллс, имевший магазин у Собора Св. Павла, продал несколько эротических книг, которые ввез из Амстердама, в том числе "Школу для девочек". Впрочем, ему повезло: правительственным указом его магазин был закрыт всего на несколько часов. В 1683 году по докладу Стефенса был оштрафован некий Джон Уикинс за печатание "Красноречия шлюх", английского перевода "La Retoricadelle Puttane" итальянца Ферранте Паллавичино, который описывал жизнь проституток и искусство обольщения. (Автор пострадал больше своего английского издателя: его осудили во Франции в 1644 году, два года спустя после выхода первого издания книги, но не за порнографию, а за антиклерикальный уклон). Затем в 1689-м и в последующие годы, состоялось несколько судебных преследований в связи с книгами Рочестера, особенно со сборником "Стихи на разные случаи" и пьесой "Содом". Уничтожение книг по приговору суда, которое обычно связывают с Актом лорда Кэмпбелла от 1857 года, вошло в обиход во второй половине семнадцатого века. 12 октября 1696 года газеты сообщали, что "целый воз непристойных книг, возвещающих разврат, был сожжен возле Гейтхауза в Вестминстере мистером Стефенсом, правительственным агентом, в присутствии судьи и констебля. По нашим сведениям, книги принадлежали одному итальянцу-бернардинцу".
В начале правления королевы Анны правительство внезапно решило передать ведение подобных дел в Суд Королевской Скамьи Вестминстер-холла, возможно, из-за мягкости приговоров суда низшей инстанции.
Первое дело в Королевском Суде, на прецедент которого впоследствии возлагал большие надежды Керл, было направлено против Джеймса Рида и Анджело Картера за публикацию порнографической поэмы "Пятнадцать неприятностей от девственности". Прокурор заявлял, что ответчик виновен в той же степени, что сэр Чарльз Седлей в эпоху Карла II. Но суд с ним не согласился. "Эти грязные вирши никого не задевают. – заявил судья Поуэлл, оправдывая подсудимых, – клевета же всегда направлена против кого-то лично. Суд должен заниматься этой проблемой, но у нас нет закона, позволяющего наказывать развратников, и мы не имеем права сами написать его. Что касается дела сэра Чарльза Седлея, то дело было гораздо серьезнее". Как объяснил судья, Седлей издевался над стоявшими внизу людьми, швыряя в них бутылки.
Глава 2
Эдмунда Керла, родившегося в 1675-м и умершего в 1747 году, можно считать отцом английских порнографических изданий. Дело сорок лет приносило ему значительный доход, хотя несколько раз он имел столкновения с законом. Порнография не мешала Керлу издавать прекрасные респектабельные книги. Торговал он и патентованными лекарствами. Одним из его ранних изданий была шарлатанская книга некоего Джона Мартена "Милосердный хирург. Новый метод лечения (без ртути) венерических недомоганий различных степеней для обоих полов… С прибавлением относительно истинных признаков триппера у мужчин и женщин…
Равно как и наиболее легкий способ избежать инфекции…" Книга впервые вышла в 1708 году и стала первым бестселлером издателя. За короткое время было выпущено семь переизданий. Одно из переизданий содержало в качестве приложения похабные тексты, из-за которых автор (удивительно, что не издатель) подвергся судебному преследованию, хотя, с точки зрения виновности перед законом, приложения не очень отличались от основного содержания книги. Однако Мартену удалось оправдаться, заявив, что его работа – это научное исследование.
Керл, первый издатель "Сатирикона" Петрония в Англии, начинал свою карьеру, перепечатывая материалы процессов об адюльтерах, разводах, содомии и тому подобных вещах. Потом он начал печатать переводы французских сочинений эротического характера. Крупный успех выпал на долю издания 1718 года "О евнухах. Описание различных типов евнухов, как их оценивают по всему миру и как ими становятся. С результатом исследования, могут ли они жениться и страдают ли они, попав в такое состояние… С наблюдениями о нескольких современных евнухах. Случай с молодой леди, влюбившейся в Николини, певшего в опере Хей-маркет, за которого ей хотелось выйти замуж. Написано благородным человеком".
Современник Керла оставил нам его описание: "Он был очень высок и худ, неловкий, с бледным лицом. У него были светло-серые выпученные подслеповатые глаза. Он страдал плоскостопием и был кривоног. От природы он был весьма смышлен и читал не только заголовки книг. Он свободно рассуждал о разных предметах и не был наивен…
Он был развратником… Его платные переводчики трудились денно и нощно ради введения во грех читающей публики, отдыхали они по трое в одной кровати в трактире в Хольбурне".
В 1719 году он опубликовал первую из работ, создавших ему проблемы с властями. Это был перевод с латыни ученого трактата (Tractatus De Medica Et Venerea) немецкого профессора Генриха Мейбома, или Мейболиуса, который в предыдущем веке возглавлял кафедру медицины в университете Хелмштедта. На титульном листе английского издания значилось: "Трактат об употреблении порки в сладострастных занятиях, а также об обязанностях поясницы и вожжей, на английском языке с латинского оригинала, с приложением трактата о гермафродитах. (Письмо от Т. Бартолини об использовании розги)". Перевод выполнил Джордж Сьювел, выходец из хорошей семьи, обучавшийся в Итоне и Кембридже и получивший степень доктора медицины в Эдинбурге. Когда Сьювел лишился практики, он превратился в литературного поденщика Керла и умер в крайней бедности. Похоронили его как нищего.
Керл высказывал предположение, что поводом к написанию книги стала "преждевременная смерть Питера Мотто, расставшегося с жизнью в борделе во время удовлетворения похоти противоестественным образом", хотя он упорно отрицал, что публикация была "хоть в малейшей степени связана с аморальными намерениями". Это может быть до некоторой степени правдой, ибо в то время о случае с Мотто много говорили. Тот был талантливым издателем и переводчиком Рабле, удачливым драматургом. Смерть настигла его в публичном доме недалеко от конторы Керла на Флит-стрит. Содержательница борделя, ее дочь и другие обитатели заведения были арестованы и обвинены в убийстве, но потом, "к удивлению многих", оправданы.
Распространилось мнение, что он умер в результате мазохистского эксперимента с поркой, в котором принял участие по собственной воле.
Издатель привлек к себе общественное внимание ссорой с Александром Попом, которого обвинил в плагиате. Тот отплатил ему сторицей, подмешав, по словам Керна, отраву в питье и атакуя его в печати. Анонимный автор, которого позже идентифицировали как Дакиэля Дефо, в "Уикли Джорнал" обвинят Керла в печатании порнографии. "Есть среди нас один книгопродавец, превосходящий всех в этой мерзости, – пишет Дефо. – Его имя дало название преступлению – "керлицизм". Множеством способов этот человек выказывает свое ничтожество: он отвратителен как личность, его преследует скандальная слава. Его пометила сама природа: блудливое выражение лица, развратный вид, грязная, подобная языку продаваемой им в лавке продукции, речь. Каждый звук его голоса лжив… Почему же сей злодей до сих пор не наказан? Государство за гербовый сбор в двенадцать пенсов рекламирует его постыдные книги, умножая поток похотливых гнусностей". В заключение Дефо говорит, что за предыдущие четыре года "этот преступник один напечатал больше нестерпимого скотства, чем за предыдущие 30 лет все остальные издатели, но никто – ни церковники, ни миряне – не додумались потребовать от правительства преследования этого преступления по закону или хотя бы предостеречь относительно данного зла".
Керл, человек умный, ответил памфлетом "Открытый керлицизм". По форме это было оправдание, в действительности же памфлет подстегивал любопытство к самым неприличным публикациям, например, к деталям одного из самых громких бракоразводных процессов – делу лорда Эссекса, – которые сообщил ему не кто иной, как архиепископ Кентерберийский. Книжечка о евнухах?
Но они ведь существуют, не так ли? Их пением можно наслаждаться каждый вечер в опере. Они не стоят нашего внимания? Но, если тайные порки существуют, не лучше ли открыто и честно говорить о них и тем самым предупреждать молодежь о грозящей им опасности? По этой-то причине, добавляет Керл с подкупающей прямотой, "я не буду воздерживаться от издания подобных книг, если предоставится случай, я не стыжусь термина "керлицизм". В заключение издатель заявил, что никогда бы не стал отвечать на выпад, если бы не видел в публичном ответе "возможность открыть миру подлинное содержание нескольких книг…" Дефо отступился, а "керлицизм" продолжал процветать. Так продолжалось около ста лет.
Какое-то время дела шли хорошо, Керл преуспевал. Особенно хорошо продавались переводы с французского, например два сочинения Жана Боннифона "Королева любви, или Искусство поцелуя во всех его разновидностях" и "Улей Купидона, или Укус любви". В последнем было несколько "типичных" стихотворений. Другой роман, появившийся в 1724 году, назывался "Венера в монастыре, или Монашка в сорочке", действия в нем происходят в некой обители. То было сочинение французского клирика, аббата Дюпра (псевдоним аббата Баррена). В предисловии к английскому изданию говорилось, что "описанные любовные приключения не имеют аналогов ни в романах, ни в поэзии". "Венера в монастыре" немедленно добилась успеха в Англии, вскоре появилось второе издание.
Керл никогда не считал себя серьезным издателем, его интересовала только работа книгопродавца. Однако именно издание "Венеры" столкнуло Керла с законом. Кто-то, по-видимому, один из покупателей, написал государственному секретарю лорду Таунсенду жалобу, процитировав "Трактат о порке" и выдержки из трех других публикаций Керла – "Похвалы пьянства", "Трех новых стихотворений" и "Раскрытия тайн человечества". В результате Керл и некоторые другие "типографы и издатели непристойных книг и памфлетов, способствовавшие насаждению порока и аморальности", были "взяты под стражу по распоряжению лорда Таунсенда".
На процессе в Суде Королевской Скамьи в Вестминстер-холле Керл признал, что был издателем книги, но категорически отрицал свою вину, ссылаясь на прецеденты. "Трактат о порке" был медицинским трудом, закон не запрещал перевод подобных книг. Что касается "Венеры в монастыре", он только продавал тираж, книгу издал в Англии еще в 1683 году Генри Роде, которого никто не преследовал.
Прокурор сэр Филипп Йорк утверждал, что действия Керла подпадают под общее уголовное право: "Я настаиваю на утверждении, что это преступление должно быть рассмотрено по законам общего права, ибо оно ведет к развращению нравов подданных короля, а значит, направлено против короля. Благоденствие предполагает порядок, и этот порядок считается нарушенным даже в тех случаях, когда не было совершено явное насилие: 1) выступление против гражданского правительства; 2) выступление против Церкви; 3) развращение морали.