Из Песни песней царя Соломона мы узнаем, каким был древнеиудейский идеал женской красоты: белая кожа, голубиные глаза, алые губы, кудрявые волосы, твердые груди, округлые полные бедра, круглый живот, стройная, как пальма, фигура. ("Округление бедер твоих – как ожерелье… живот твой – круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои – как два козленка, двойни серны… Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в виноградники… там я окажу тебе ласки мои".) Еврейские красавицы для большей притягательности использовали множество благовоний, носили звенящие украшения и бросали кокетливые взгляды через прозрачные вуали.
Истинному христианину трудно, если вообще возможно, допустить, что Библия является порнографической книгой. И все-таки там есть места, которые вполне могли бы быть осуждены в недавние времена. Когда в 1877 году был запрещен за непристойность памфлет Анни Безант о контроле над деторождением, она подготовила 150 отрывков, взятых из 24 книг Ветхого Завета и 6 книг Нового, и выпустила их в виде другого памфлета под заголовком "Подлежит ли Библия осуждению?".
Глава 2
"Мы содержали куртизанок для наслаждений", – сказал греческий оратор Демосфен на судебном процессе против одной из них около 340 года до н.э. (Дело было возбуждено истцом, известным афинским гражданином по имени Аполлодор, который обвинил куртизанку Нейеру в том, что она живет с другим афинским гражданином, как будто она его жена, хотя не имеет на это права по своему положению.) "Шлюхам мы платим за ежедневные услуги, а жены нам даны для законного продолжения рода и ведения домашнего хозяйства".
Куртизанки (hetaerai) были проститутками высокого класса, вступавшими в недолгие связи с разными любовниками. О них написано много книг, как и об их "сестрах" по цеху. Некоторые из этих женщин, такие, как Фрина из Феспии и Лая из Хейкары, обладали выдающейся красотой. Фрина служила Праксителю моделью для его статуй, и одна из них, выполненная великим скульптором из золота, была установлена в храме Аполлона в Дельфах. Когда ее обвинили в развращении афинской молодежи, что было серьезным преступлением, адвокат Гиперид, видя, что судьи склоняются к осуждению, неожиданно добился оправдательного приговора, велев женщине встать так, чтобы все ее хорошо видели, и разорвал на ней одежду, обнажив прекрасные груди. Собрание судей, ослепленных этим зрелищем, постановило считать ее невиновной: суеверные люди считали, что такая красота, служащая Афродите, может быть дарована только богами. "Действительно, – свидетельствует летописец Афенаус, – Фрина была особенно прекрасна интимными частями своего тела. Но ее редко можно было увидеть голой, ибо она всегда тщательно оборачивала тело туникой и не пользовалась общественными банями". Даже во время грандиозного праздника в честь Посейдона, когда по обычаю греки купались в море раздетыми, Фрина снимала только плащ и распускала длинные волосы. Таким образом, сцена в суде явила собой невиданное зрелище. (После оправдания был выпущен декрет, запрещающий подобные действия адвокатов.) В "Истории европейской нравственности" В. Леки с явным неодобрением замечает, что имена немногих добродетельных женщин остались в греческой истории, запомнились всего четыре, да и те были куртизанками. "Чтобы понять, почему так случилось, – добавляет Леки, – следует понять моральные принципы, совершенно отличающиеся от наших собственных". (Книга Леки впервые появилась в 1869 году, в расцвет викторианской эпохи.) Задача Леки облегчалась множеством сохранившихся описаний греческих проституток и их нравов. Отметим "Письма" Альцифрона, "Диалоги" Лукиана, речь Демосфена "Против Нейеры" и "Деипнософисты" Афенауса. Последний автор был греческим ритором и грамматиком, родившимся в Египте. XIII книга его сумбурного, но весьма ценного труда "Деипнософисты" (буквально – "философы за обеденным столом"), о котором Леки отзывается как о "мучительно интересной книге истории нравственности", позволяет узнать много интересного о греческой проституции, гомосексуализме и сексуальном поведении в целом.
Основа труда Афенауса – отрывки и цитаты многих греческих авторов.
В одном из отрывков автор добродушно упрекает одного из гостей: "Ты, мой мудрый наставник, шляешься по винным лавкам, и не с друзьями, а с уличными девками, ты окружен сводниками, у тебя всегда при себе соблазнительные книги Аристофана, Аполлодора, Аммония, Антифана и Горгия из Афин, а ведь все они писали об афинских проститутках.
Ах, как обширны твои познания!.. Ты учишь разврату, этим ты похож на Амазия из Элеи, о котором поведал нам Теофраст в очерке "О любви", а уж он-то был знатоком в любовных делах.
Не ошибется тот, кто назовет тебя порнографом, подобно художникам Аристиду (из Тебии) и Паусию (из Сиклона), да еще Никофану. О них как о мастерах своего дела упоминает Полемон…
Множество пьес названо по именам проституток: "Талатта" Диоклея, "Корианка" Ферекрата, "Антея" Эника, "Таис" и "Фанион" Менандра, "Опра" Алексия, "Клепсидра" Эбулия. Последняя получила это прозвище (водные часы) за то, что отсчитывала время своих ласк по часам и останавливалась, когда часы опорожнялись".
В этом вышучивании нет осуждения, да иначе и быть не могло в обществе, где Афродита покровительствовала проституткам. Молодых людей поощряли к открытым свиданиям с проститутками, ибо прелюбодеяние наказывалось смертью. "В борделях полно очаровательных девушек, которые с обнаженной грудью греются на солнце, они раздеты и расположились в боевом порядке, – цитирует Афенаус писателя Ксенарха. – Можно выбрать любую, на свой вкус, худую или жирную, приземистую, или длинную, или кубышку, и не надо ни влезать тайком по лестнице, ни вползать в дымоход под крышей, ни спешно прятаться под ворохом соломы. Ничего подобного! Девушки даже просят помочь затащить выгодных клиентов, называя старичков "папочками", а молодых – "верзилами".
Любую можно без страха посещать днем и вечером, за дешево и вести себя как пожелаешь. А вот замужнюю женщину или нельзя увидеть, или нельзя это сделать спокойно, всегда приходится трепетать и бояться… жизнь твоя висит на волоске".
Другой упоминаемый Афенаусом писатель Филемон рассказывает, как однажды великий афинский законодатель Солон, "видя множество юношей в городе" и "видя, что природа требует своего, так что они встали на неверный путь, набрал женщин в разных кварталах города, снарядил их и приготовил ко всему". Мораль очевидна. "Погляди, – говорит Фидемон. – Двери у них открыты, цена один обол, заходи! Там нет ни капли стыдливости, никакой ерунды, и она не убежит. Живо к ней, если хочешь, и делай все, что хочешь. Потом уходи.
Можешь ей сказать, что тебе на нее наплевать, она тебе никто".
С другой стороны, если привалило счастье найти себе славную партнершу, тем лучше. "Какая же разница – с кем провести ночь, с прелестной девушкой или проституткой! – говорит один из героев пьесы Тимокла "Марафонцы" в единственном сохранившемся отрывке. – Ах! Ее тугое тело, сложение, сладкое дыхание, о боги! Ничто так не идет на пользу, как легкая борьба, терпеть шлепки и удары мягких ручек. Истинное наслаждение, клянусь Всемогущим Зевсом!" Другой писатель, Эфиппий, так описывает идеальную проститутку: "А теперь разреши мне поведать, что, если кому-то из нас доведется войти к ней в мрачных чувствах, она приветствует его приятными льстивыми словами и целует, но не сжимая крепко губы, как если бы ей это было противно, но открывая рот, подобно птенцам-воробьям.
Она предлагает присесть, говорит уместные слова, придает бодрость, и печаль вскоре исчезает, и радость возвращается к нему".
Афинский полководец Тимофей гордился тем, что его мать была проституткой. Она происходила из Фракии и, как пишет Афенаус, "имела благородные манеры. Ибо когда такие женщины переходят к воздержанной жизни, они ведут себя лучше тех, кто гордится своим благородством". Однаждыкогда над происхождением Тимофея стали глумиться, он ответил: "Да, это так. Более того, я благодарен матери, что стал сыном своего отца".
Существует множество рассказов о проститутках и их клиентах, в том числе очень знатных. Так, царь Деметрий Полиоркет страстно полюбил проститутку – флейтистку Ламию, которая однажды очаровала царя "благородным искусством", она родила ему дочь Филу. Ламия славилась своей находчивостью и остроумием.
Куртизанка Мания могла обезоружить собеседника юмором. Ее любовником был кулачный боец Леонтиск, который обращался с ней как с женой.
Однажды он обнаружил, что другой атлет, Антенор, тоже дарит ей свои ласки, и очень рассердился. "Милый, пусть это тебя не беспокоит, – заявила Мания в оправдание своего поведения. – Я только хотела выяснить, что два атлета – победители Олимпиад, – могут сотворить, удар за ударом, в одну ночь".
Гнатаена была куртизанкой с хорошо подвешенным языком. Однажды богатый старик увидел, как она выходит из храма Афродиты, и, оценив опытным взглядом ее формы, спросил, сколько она возьмет с него за ночь. Увидев его красивый пурпурный плащ и дорогое оружие, она назвала немыслимую сумму, поразив клиента. "Что это, выкуп за пленного? Давай договоримся, милая, сойдемся на половине и возляжем на ложе".
Гнатаена смягчилась и пустила его в свой дом, сказав: "Можешь дать мне, что захочешь, мой старичок: уверена, пока длится ночь, ты обязательно прибавишь что-нибудь к моему маленькому сокровищу!" Редкой красотой отличалась сицилийская куртизанка Лаис, которая еще девочкой была захвачена в плен и увезена в Коринф, где ее заметил художник Апеллес, когда она несла воду от фонтана. Лаис была так хороша, что художники съезжались со всех концов страны, чтобы нарисовать ее груди и торс. Вскоре она стала главной соперницей Фрины и имела череду любовников, не делая различия между богатыми и бедными. В их числе были оратор Демосфен, гедонист Аристипп и киник Диоген.
Афенаус приводит очаровательную историю о том, как с ней обращался Аристипп, бывший весьма воспитанным человеком.
– Аристипп, – спросил его приятель, – ты даешь Лаис так много денег, а с Диогеном она ложится просто так.
– Это верно, – ответил Аристипп, – я делаю Лаис много подарков и тем самым развлекаю ее, я не запрещаю другим делать то же самое.
Диогену было что сказать по этому поводу.
– Аристипп, ты спишь с обычной шлюхой. Или будь киником, как я, или откажись от нее.
– Ты не видишь ничего плохого, Диоген, в том, чтобы жить в доме, где кто-то жил до тебя?
– Конечно, нет, – ответил Диоген.
– А как насчет того, чтобы воспользоваться кораблем, на котором плавали другие?
– Отчего бы и нет.
– А если так, – заключил Аристипп, – чем же плоха связь с женщиной, чье расположение радовало многих!
Восхитительный пример древней порнографии являют собой знаменитые куртизанки Плангон из Милета и Бачис с Самоса. Бачис была любовницей молодого человека, который потом воспылал страстью к Плангон. Та, желая отделаться от него, установила цену своих ласк – прекрасное ожерелье, принадлежавшее Бачис, которое, как она надеялась, он не сможет получить. Но Бачис выказала себя женщиной необыкновенной и поразительно благородной. Поняв, как сильна страсть ее любовника, она отдала ему ожерелье. Плангон же проявила не меньшее благородство, вернув ожерелье хозяйке, прежде чем возлечь с этим юношей. "С этих пор, – завершает рассказ Афенаус, – девушки стали подругами и принимали любовника вместе".
Глава 3
"Ты человек или Приап?" – спрашивают в "Лисистрате" Аристофана сбитого с толку вестника. Вопрос двусмысленный: слово это имеет два значения – "фаллос" и имя греческого бога сладострастия. Публика на премьере пьесы в 411 году до н.э. была поражена множеством грубых намеков, которыми изобиловала пьеса. Тот же эффект производит "Лисистрата" и сегодня, 2450 лет спустя. Заметим, что полный текст пьесы всю первую треть XX века таможня не пропускала в США, а в 1955 году юристы заявили, что сочинение "абсолютно непристойно" и "вполне способно разрушить нравственность читателей, неизбежно вызывая сладострастные мысли".
Содержание этой веселой комедии, поставленной в Афинах в конце долгой войны со Спартой, откровенно эротично и хорошо известно, так что вряд ли есть необходимость его пересказывать.
Афинянка Лисистрата вместе с другими горожанками дает обет не подпускать к себе воинственных мужей, пока не будет заключен мир. Спартанскую женщину призывают убедить жен ее страны обращаться с мужской частью населения таким же образом. Какой широкий простор для непристойностей! Миррина, одна из подруг Лисистраты, третирует своего мужа, а тот с трудом воспринимает вынужденное воздержание ("Приподнимись!" "Уж поднялся, смотри-ка!") Сцена в последнем акте, когда спартанские послы прибывают в Афины, чтобы обсудить мирное соглашение, а афинянам кажется, что спартанцы прячут копья под плащами, неизбежно вызывает хохот, а вот американского юриста она шокировала.
Все греческие классические писатели отдавали дань порнографии. Эврипид в "Электре" и Софокл в "Царе Эдиле" описывают инцест, пьесы Аристофана, особенно "Лягушки", изобилуют грубыми и откровенными намеками. Крупный литературовед доктор Гилберт Мюррей уверен, что выражение "пустить газы" переводится как "ударить по носу". Впервые литературная цензура была применена в конце четвертого века до н.э. Платон предложил применить к Гомеру прием, который двумя тысячелетиями позже Боудлер с успехом опробовал на Шекспире, адаптировав авторский текст для юношества.
Культ секса сохранился после падения афинского государства и нашел свое отражение в порнографической живописи и скульптуре Греции. Изображения соитий украшали даже детские тарелки и кубки – так их развлекали во время еды. Правда состоит в том, что греки приветствовали секс во всех его проявлениях и не стыдились его. На улицах воздвигали фаллические статуи Приапа, к его алтарям девушки и женщины приходили просить о ребенке. Иногда девушки в канун брачной ночи приносили свою девственность в жертву богу, садясь верхом на деревянного идола. Сапожники делали для женщин маленьких божков из кожи, чтобы те использовали их для собственного удовлетворения, то есть для мастурбации. В Британском музее находится ваза с изображением куртизанки, держащей искусственный кожаный пенис, который называется olisbos (обнаружен при раскопках Помпеи), а у Аристофана Лисистрата говорит об этом предмете, производимом в Милете, и сожалеет, что их теперь не купить. ("Сегодня их не видно, нечем поддержать нас, бедных соломенных вдов!")
Один из самых обычных предметов домашнего обихода – терракотовые лампы – часто украшались изображениями любовных сцен, поз соитий, особенно анального, которое греки, видимо, предпочитали остальным. Эротические сочинения древних греков почти не сохранились, хотя мы знаем, что авторами многих были женщины. Поэтесса Элефантида описала девять позиций совокупления.
Читатели "Жизнеописания двенадцати цезарей" Светония узнают, как римский император Тиберий, удалившись на Капри, "…различного вида спальни… украсил картинами и изваяниями самого непристойного содержания и снабдил сочинениями поэтессы Элефантиды, дабы к услугам всякого, предававшегося там любовным наслаждениям, был образец предписанного способа".
Вот пример одной из многих эпиграмм, написанных по-латыни в честь Приапа, она вполне могла быть выбита на цоколе статуи:
Тебе, суровый бог, в дары
Дощечки с виршами Элефантиды.
Читай и рассуди, кого кто превзошел –
Поэзия иль жизнь.
Многие жители древней Греции были бисексуальны, поэтому гомосексуализм интересовал писателей и художников. Леки называл гомосексуализм "пучиной противоестественной любви, самым глубоким пороком греческой цивилизации". Чаще всего греки представляли гомосексуальную любовь как любовь старшего к юноше или мальчику (paiderasteia).
Платон мог бы много рассказать о подобных отношениях, а величайший из греческих философов Сократ не остался равнодушным к мужской красоте: красота юного Хармида произвела на него глубокое впечатление, встреча Сократа с Федоном, вдохновившим его на знаменитое эссе о бессмертии души, произошла в мужском борделе в Афинах.
Оба драматурга – Эсхил и Софокл – практиковали мужеложство, причем Софокл однажды соблазнил юношу, встреченного за городской стеной, и потерял при этом плащ. Женский гомосексуализм – лесбийская любовь – хотя и связывался с именем поэтессы Сафо, жившей на острове Лесбос, не идеализировался и не вдохновлял литературное творчество. Его терпели не более как эксцентричное проявление чувств.
Платон пишет в своем знаменитом "Пире": "Если бы нашлось средство образовать государство или военный лагерь, состоящий из влюбленных и предметов их обожания, нельзя было бы устроить его лучше, чем воздержанием от всего постыдного и соревнованием. Поддерживая друг друга в битве, такие люди, как бы мало их ни было, одерживали бы победу над всеми остальными. Действительно: любящий, оставивший строй или бросивший оружие, не сумел бы перенести презрения предмета своей любви, он скорее предпочел бы смерть. Покинуть любимого или не помочь ему в минуту опасности – да такого низкого человека не найдется, чтобы Эрот не вдохновил его на доблесть".
Дошедшие до нас описания женщин, которые можно считать порнографическими, изображают исключительно гетеросексуальную страсть. Типичный образчик – описание Афенаусом впечатлений драматурга Энея, который любуется отдыхающими под лунным светом на ложе из цветов танцовщицами. Одежда их в полном беспорядке: "Одна лежала, подставив белые груди лунному свету, туника соскользнула с ее плеча. У другой девушки тело было выставлено на обозрение сбоку. Обнаженное пред небом, ее натрудившееся во время танца бедро представляло собой красивейшее зрелище, его белизна оттеняла сумеречные тени. Еще одна девушка обнажила руки и плечи, обнимая шею подруги. Она лежала в порванном платье, сквозь которое мне было видно ее тело – и во мне стучала страсть к этой улыбающейся чаровнице, – но тщетно!" В одном из диалогов о различных видах любви, приписываемых Лукиану, блестящему греческому сатирику II в. н.э., делается интересная попытка сравнительного анализа эротических желаний и обобщения как философских учений, так и мыслей обычных обывателей. Действие происходит в гроте Афродиты, где находится храм и статуя богини работы Праксителя. Моделью ему служила знаменитая куртизанка Фрина. Беседуют афинянин Каллистрат и коринфянин Харикл. Первый хранил верность юношам "в расцвете красы" и "был без ума от мальчиков", второй же устроил гарем из танцовщиц и флейтисток и не меньше друга "сходил с ума от страсти к женщинам".
В споре участвуют их сторонники, начинает Харикл.