– Нет, – ответил Роджер. – У них сегодня что-то вроде журфикса, или, как выражается Бонни, "как бы обед".
– У кого это – у них?
– У Бонни, Лайзы и Мин.
– Кто такая Мин? – не понял Тони.
– А это та самая, с которой я не буду спать, – ответил Кэл.
"Если и Бонни такая же, – подумал он, – Роджера ждут серьезные проблемы".
– А в пятницу ты увидишься с Бонни? – не отставал дотошный Тони.
Роджер кивнул:
– В том же баре. Они не всегда бывают там, но она сказала, что найдет меня. А в субботу она придет ко мне на матч. И мы сможем поужинать.
– Она будет смотреть, как ты тренируешься? – спросил Кэл. – Видно, она очень тебя любит.
– Пока нет, – ответил Роджер. – Но полюбит непременно.
– Значит, пятница, – рассуждал Тони, не слушая их. – Отлично. Я займусь Лайзой, а Кэл продолжит с серым костюмом.
– Еще чего! – возмутился Кэл. Роджер улыбнулся:
– Что такое?
Кэл вернулся к компьютеру.
– Она старомодна, в ней нет ни капли авантюризма, а по профессии она статистик. Весь ужин она портила мне настроение, а потом я довел ее до дома, прошел вверх пятьдесят восемь ступеней, чтобы убедиться, что она в безопасности, и в темноте заехал ей локтем в глаз. Это был худший день в моей жизни, и я уверен, что и для нее далеко не лучший.
– Ты ее ударил? – удивился Тони.
– Случайно, – ответил Кэл. – Надо бы послать ей цветы, чтобы загладить вину, но она ко всему – неприятный человек. Так что все кончено.
– Найдешь другую. – Тони с неодобрительным видом покачал головой.
Кэл с раздражением взглянул на него:
– Давай вспомним твои глубокие и прочные привязанности.
– Да что с меня взять. Я на серьезное чувство не способен.
– Бонни живет в этом же доме на первом этаже, – сказал Роджер, как будто не слыша их. – Мне надо было пройти только тридцать две ступеньки. А она из сочувствия пригласила меня на чашечку кофе. Так что я уже знаком с этими ступеньками.
– Может, Лайза живет на втором?
– Нет, на Пеннингтон, – ответил Роджер. – Она каждый год переезжает, как только меняет работу. По словам Бонни, Лайза любит перемены.
Кэл посмотрел на Тони:
– Ты не проводил ее домой?
– Она удрала, когда я был в туалете, – признался Тони. – Наверное, это игра.
– Чем-то она напоминает мне Мин, – сказал Кэл. "Только Мин, похоже, не играла", – подумал он.
– Мы с Бонни проводили Лайзу до дома, – сказал Роджер. – Я не возражал, потому что можно было подольше не расставаться с Бонни.
Тони не выдержал:
– Опомнись, несчастный!
– Ты что, всерьез? – спросил Кэл, поворачиваясь к Роджеру.
– А то нет…
Лицо Роджера выражало решимость.
– Поздравляю, – сказал Кэл. – Выжди хоть месяц, а то напугаешь ее своим предложением.
– Я и сам так думаю, – согласился Роджер.
– Оба вы идиоты, – подытожил Тони.
– Мы все останемся без работы, если сейчас не займемся делом, – спохватился Кэл. – Начнем с повторного семинара для Бэтчелдера.
– Бонни утверждает, что Мин – стоящий человек, – заметил Роджер. – Ничего подобного. Она зла на весь мир и переносит свою злость на любого мужчину, который окажется рядом. А теперь о семинаре для Бэтчелдсра.
– Ты уверен, что Дэвид не будет настаивать на пари? – опять забеспокоился Тони.
– Совершенно уверен, – ответил Кэл. – А я никогда больше не увижу эту женщину. И давайте наконец о семинаре.
В половине пятого Мин вошла в задрапированную кремовым муаром примерочную лучшего в городе магазина для новобрачных, хорошо понимая, что опоздала, и не очень обеспокоенная этим. Мать, наверное, так поглощена делами Дианы, что…
– Опаздываешь, – укорила мать. – Назначено на четыре.
– Я с работы, – объяснила Мин, бросая жакет на кресло. – Если хочешь, чтобы я приходила вовремя, выбирай вечернее время.
Нанетта Доббс, как всегда высокомерная, была раздражена.
– Не смеши. Твое платье во второй примерочной. Давай блузку, а то еще сбросишь ее на пол.
Она протянула руку с ухоженными ногтями, и Мин, вздохнув, подчинилась.
– Что это? – Голос матери зазвучал неожиданно резко, в нем послышалось презрение. – Зачем ты носишь этот лифчик?
Мин посмотрела на грудь. Белье из простого хлопка, но вполне пристойное.
– А в чем дело?
– Белый хлопок, – объяснила Нанетта, – это как орхидея без запаха…
– А мне нравятся простые орхидеи, – заупрямилась Мин.
– …которые никого не возбуждают, – закончила Нанетта.
Мин заморгала.
– Но я была на работе. Кого там возбуждать?
– Мужчин, разумеется. Ты не девочка, тебе тридцать три, лучшее время упущено, а ты еще носишь простой хлопок.
– Я же сказала – я с работы, – повторила Мин, теряя терпение.
– Не важно.
Мать вывернула ее блузку, проверила ярлык, убедилась, что это шелк, и, немного успокоившись, продолжала:
– Если ты носишь белье из хлопка, ты и чувствуешь себя и ведешь соответственно, и ни один мужчина даже близко к тебе не подойдет. Надо носить кружевное.
– Из тебя бы вышла хорошая сводня, – ответила Мин и направилась в примерочную.
– Минерва! – окликнула мать. Мин обернулась.
– Ну не сердись, – сказала она. – Честно говоря, этот разговор утратил актуальность. Я не уверена, что мне хочется замуж, а ты критикуешь мое белье, потому что это плохая приманка для мужчин…
Нанетта вздернула подбородок.
– Ты рискуешь потерять Дэвида. – Мин сделала глубокий вздох.
– Кстати, насчет Дэвида…
– Что такое? – Было заметно, как мать напряглась.
– Мы расстались, – произнесла Мин с бодрой улыбкой.
– О Господи! – вскричала мать, прижимая к груди блузку дочери, – воплощенное отчаяние, картинный образ, вписанный в богато декорированное окружение.
– Мы с ним разные люди, мама.
– Разве нельзя было удержать его хотя бы до свадьбы?! – Разумеется, нет, – отрезала Мин. – И хватит уже. Что мне сделать, чтобы ты больше не начинала эту тему?
– Носи кружевное белье.
– И ты отстанешь от меня?
– На какое-то время.
Мин улыбнулась и направилась в примерочную.
– Ну ты и штучка, мама! – покачала она головой.
– Сама такая! – ответила Нанетта, оглядывая свою старшую. – Ты же знаешь, как я горжусь тобой. Кстати, у тебя какое-то пятно над глазом.
– Это чтобы я вела себя потише, – сказала Мин и закрыла за собой дверь.
Она расстегнула молнию, и юбка упала на ковер.
– Я совсем не уродина, – убеждала себя Мин, глядя в зеркало. – Надо только найти человека, которому нравятся полные женщины.
Она сняла длинную бледно-лиловую шифоновую юбку с золотого крючка и шагнула в нее, следя за тем, чтобы не распоролись швы; пришлось втянуть живот. Затем она надела блузку, тоже из шифона, и застегнула крошечные кнопки. Блузка туго обтянула грудь, а в вырезе виднелся белый бюстгальтер. Она встряхнула руками, расправляя двойные шифоновые манжеты, которые ей придется терпеть в течение всего свадебного дня. Блуза складками лежала на бедрах, расширяя нижнюю часть тела.
Мин взяла корсет из голубовато-лилового муара. Когда полгода назад она выбирала наряд, ей так понрарилась красивая ткань, что она заказала из нее еще и одеяло. Сейчас она смотрела на узкий корсет и думала: "Лучше ходить в одеяле. По крайней мере чувствуешь себя свободно". Она глубоко вздохнула и стянула талию корсетом. Грудь поднялась очень высоко, а корсет не сходился, оставляя промежуток почти в два дюйма. "Вот они, углеводы", – подумала она и вспомнила, как ела хлеб у Эмилио. Потом замазала синяк тональным кремом и вышла к матери.
Но вместо нее увидела Диану; та стояла на возвышении перед огромным зеркалом с золоченой рамой в окружении своих подруг, которых Лайза называла Мокрица и Жуть. Из плейера доносился голос Дикси Чикс.
– Готовая к бегству, – сказала Мин Диане. – Вот уж некстати.
– М-м-м? – промычала Диана, не отрывая глаз от зеркала. – Это "Сбежавшая невеста".
– Нуда.
Диана хотела, чтобы на свадьбе звучала музыка из фильмов с участием Джулии Робертс. Что ж, неплохо.
– Мне очень нравится этот фильм, – сообщила Сьюзи. Несчастная блондинка, вечно злая на весь мир, совершенно взмокла в своем зеленом шифоне. Не повезло ей с платьем.
– Я думала, он смешной, – сказала темноволосая Карен, которую Лайза называла Жуть. В голубом шифоновом наряде она выглядела самодовольной и высокомерной.
Мин помахала ей рукой:
– Отойди, я хочу видеть сестру.
Та подвинулась, и Мин наконец разглядела Диану.
– Ух ты!
Диана, одетая в кремовый шифон и атлас, казалось, пришла из волшебной сказки. Темные вьющиеся волосы были завязаны затейливым узлом, а нежный овал лица украшали мелкие завитки. Низкий вырез платья открывал прелестную шею и мягкую белизну груди. По краю декольте и на запястьях шли шифоновые оборки, в сочетании с узким лифом это подчеркивало тонкость стана. От талии тоже шли оборки, увеличивая пышность юбки. Подол заканчивался плиссированной каймой, из-под которой показывались шелковые туфельки с пряжками. Диана повернулась спиной, и Мин увидела турнюр из шифоновых сборок, за которым следовал каскад из множества складок, так что задняя часть платья колыхалась при каждом движении.
– Ну как тебе? – спросила Диана без всякого выражения.
"Да ты похожа на гиперсексуальную принцессу, возбужденную к тому же героином", – подумала Мин и сказала:
– Ты просто красавица. – И это была правда.
– Бесподобно, – поддакнула Жуть, поправляя и без того безупречную складку на Дианиной юбке.
– Вот это да! – восхищенно вздохнула Мокрица.
Мин хотела было пожалеть ее – нелегко ведь смотреть, как твоя лучшая подруга выходит замуж за твоего бывшего дружка, особенно если ты сама страшнее атомной войны в этом зеленом платье. Но девица казалась настолько безликой, что даже не вызывала сочувствия.
Потрогав бант на груди, Диана сказала:
– Это не пошло бы к утренней церемонии, да и к дневной тоже. Но у нас свадьба в сумерках, на границе дня и ночи, это волшебное время, когда все можно.
– Ты сама волшебная, – сказала Мин, уловив в голосе Дианы напряжение. – У тебя все в порядке?
Диана повернулась лицом к зеркалу.
– А ты могла бы появиться перед публикой в таком наряде?
– Могла бы, если была бы как ты.
Жуть оглядела Мин с головы до ног, отметила тугой корсет и выглядывающий лифчик и вынесла приговор:
– Это не идет.
– Думаешь? – засомневалась Мин. – А я собиралась носить это после свадьбы на работу. Прошу вас, оставьте нас на минутку вдвоем.
Жуть подняла брови, Мокрица же мгновенно удалилась. Мин скрестила на груди руки и приняла выжидательную позу. Не выдержав ее взгляда, Жуть сдалась и тоже исчезла.
– Что случилось? – спросила Мин Диану.
– Ничего, – ответила Диана, смотрясь в зеркало. – Вот только с тортом проблема, а все остальное нормально.
– А как Грег? – не отставала Мин, одновременно размышляя: "Ни за что бы не пошла за такого зануду, каким бы умным и богатым он ни был". Она бы выбрала только человека авантюрного склада, ловкого, легкого на подъем, с которым всегда интересно.
– С Грегом все в порядке, – сказала Диана, взбивая оборки, которые, как ни странно, уменьшали ее бедра.
– Ну и отлично. А что с тортом? – поинтересовалась Мин.
– Торт… – Диана откашлялась. – Торт не заказали вовремя.
– У него же был какой-то знакомый кондитер? – удивилась Мин.
– Да он и сейчас есть, только Грег забыл про торт. Но уже слишком поздно, так что надо кого-то срочно найти, – сказала Диана.
– Да кто же сделает за три недели такое произведение искусства?
– Грег не виноват, – сказала Диана. – Ты же знаешь мужчин. Они выше таких мелочей. Это я не проследила.
– Вчера вечером я познакомилась с настоящим зверем, но он бы не забыл про торт.
– Грег не зверь. И лучше хороший человек, забывающий про торты, чем зверь, который о них помнит.
– Тоже верно, – согласилась Мин. – Ладно уж, помогу тебе. Хоть чем-то компенсирую ту подлянку, которую я тебе сделала.
– Ты ничего мне не сделала. А что случилось?
– Я потеряла Дэвида, и, кроме того, вот это – не для таких толстух, как я, – ответила Мин, указывая на корсет.
– Никакая ты не толстуха, – возразила Диана, спускаясь с возвышения. – Может, просто не тот размер? Дай-ка посмотрю. Мин развязала корсет, передала Диане, и та быстро вывернула его наизнанку.
– Так что у тебя с Дэвидом? – спросила Диана, разглядывая этикетку.
– Он порвал со мной, потому что я отказалась с ним спать.
– Какой болван! – произнесла Диана. – Знаешь, тут восьмерка на этикетке, твой размер.
– Спустись на землю! – вскричала Мин. – Я же отроду не влезала в восьмерку. Кто это заказал?
– Я, – послышался сзади голос Нанетты. – Я полагала, что ты сбавишь вес к свадьбе сестры. Ты ведь еще на диете, так?
– Да, – ответила Мин, повернувшись к матери. – Но давайте рассуждать логически. Ты купила блузку нужного размера. Тогда…
– Тебе дали целый год, – перебила мать. В руках она сжимала ворох кружевного белья. – Я думала, корсет подойдет, даже если останется несколько фунтов лишнего веса. У тебя была уйма времени.
Мин глубоко вздохнула и щелкнула кнопкой на блузке.
– Мамочка, я никогда не буду стройной. Я же норвежка. Если тебе хотелось иметь стройную дочку, не надо было выходить замуж за человека, чьи прабабки гоняли коров на пастбище.
– Ты наполовину норвежка, – возразила Нанетта. – И это еще ничего не объясняет, в скандинавских странах много стройных женщин. Ты объедаешься назло мне.
– При чем здесь ты? – огрызнулась Мин, мысленно сетуя на законы генетики.
– Нечего кричать, дорогая, – отозвалась мать. – Мы просто затянем корсет сильнее.
– Неплохая идея, – сказала Мин. – И если я упаду в обморок у алтаря, все заметят мою нордическую стройность.
– Минерва, речь идет о свадьбе твоей сестры, – строго сказала мать. – Можно хоть чем-то пожертвовать ради такого события.
– Ладно, хватит вам, – вмешалась Диана, замахав руками. – Надо найти для Мин корсет по размеру, и все будет хорошо.
– Вот именно. – Мин шагнула вперед, чтобы увидеть свое отражение. Из зеркала на нее глянула толстая краснощекая барменша в обносках принцессы, место которой должно быть в гостинице позади замка.
– Это все совершенно не мое.
– Цвет тебе потрясающе идет, – мягко возразила Диана.
– Ты будешь бесподобной невестой. Все просто сдохнут от восторга, – сказала Мин сестре.
– И ты будешь не хуже, – ответила Диана, положив руку ей на плечо.
"Да, если корсет лопнет, перед моей грудью не устоит даже священник", – подумала Мин.
– Что у тебя с глазом? – тихо поинтересовалась Диана, чтобы не слышала мать.
– А это от вчерашнего Зверя. Но я сама налетела на его локоть, он не виноват.
– Лифчик не годится, – раздался голос матери из-за спины.
– А может быть, ты мне мачеха? – задумчиво спросила Мин, глядя в зеркало на мать. – Это бы многое объяснило.
– Вот, держи. – Нанетта протянула ей пять кружевных лифчиков разных цветов. – Пойди в кабину и надень какой-нибудь. А этот, белый, дай мне, я его сожгу.
– О чем вы? – полюбопытствовала Диана.
– На мне белый хлопковый лифчик, – объяснила Мин, удаляясь с целой охапкой кружевного белья.
Диана застыла в удивлении:
– Ты что, спятила? Иди ты с ним ко всем чертям!
– Диана, – строго одернула ее Нанетта.
– Хочешь сказать, туда, где все лучшие мужчины? – спросила Мин, направляясь в примерочную.
– Минерва, – удивилась мать, – ты куда?
– Сегодня вторник, – ответила Мин, повернув голову. – Я обедаю с Лайзой и Бонни и не желаю больше говорить о моем белье. – Она остановилась в дверях. – Закажи корсет побольше – и намного, – я примерю его, когда он будет готов.
– Никаких углеводов, – крикнула мать вдогонку. – И масла!
– Я знаю, ты украла меня у моих родителей, уж они-то разрешили бы мне есть все, что угодно, – ответила Мин и закрыла дверь, чтобы не слышать, как Нанетта запрещает есть сладкое.
Глава 4
Вернувшись домой с работы, Кэл включил верхний свет, сбросил ботинки и прошел в кухню, отделанную под судовой камбуз. Ему хотелось пропустить стаканчик "Гленливе". Тут из соседней квартиры донеслась громкая музыка. Опять Элвис Костелло.
– Господи! – Кэл прислонил стакан ко лбу. Похоже, хлипкий роман Шанны подошел к концу.
Он отставил стакан, вышел и постучал в ее дверь. Соседка открыла, лицо у нее было заплаканное, волосы встрепаны.
– Привет, – сказала она и шмыгнула носом. – Входи.
Кэл прошел в оклеенную яркими обоями квартиру, морщась, пока Шанна не убавила звук.
– Ну, рассказывай.
– Это было ужасно. – Шанна подошла к ярко-красному шкафу и отодвинула в сторону дико раскрашенного индейского божка, чтобы достать бутылку "Гленливе", которую приберегала специально для него.
– Не надо, я уже выпил.
– Я думала, это настоящее. – Шанна поставила божка обратно и уселась на старенькой кушетке, покрытой пурпурным индейским одеялом. – Думала, теперь навсегда.
– Да у тебя каждый раз навсегда. – Кэл подсел к ней и обнял. – Кто на этот раз? Я не в курсе.
– Меган, – ответила Шанна, снова собираясь заплакать.
– А-а. – Кэл положил ноги на старый сундук, служивший ей кофейным столиком. – Вот дрянь. А может, развлечешься с кем-нибудь или отдохнешь пока? Как я сейчас.
– С Меган было хорошо, – сказала она.
– Меган – настоящий геморрой, и больше ничего. И почему тебя тянет к людям, которые оставляют в тебе чувство вины? Я от таких сразу бегу.
Шанна сердито взглянула на него. Глаза ее были полны слез.
– Да ты от всех бегаешь.
– Ничего подобного, – возразил Кэл.
Элвис пропел долгое заключительное "Она!" и пошел по второму кругу.
– Выбери другую прощальную песню.
– Не хочу, я эту люблю.
– Я тоже ее любил когда-то, а теперь она у меня в печенках сидит. Как неудачный роман – так Элвис Костелло. Ты его загубила.
– Ты что! Элвис – бог.
– Наверное, Меган его терпеть не могла? – спросил Кэл.
– Нет, это Анна его не любила. Хотя Меган тоже не была от него в восторге.
– Ну вот, – продолжал Кэл. – Заведи Элвиса на первом свидании и, если он ей не понравится, избавься от нее, пока не влюбилась.
– Ты так и делаешь? – Шанна положила голову ему на плечо. – И выходишь невредимым из всех своих интрижек?
– Я не о себе, а о тебе говорю. Сторонись тех, кем можно увлечься, просто получай удовольствие от общения с приятными людьми.
– Да где же таких найти?
– А поначалу все такие, – тут ему вспомнилась Мин. – Бывают, конечно, исключения. Вот вчера я познакомился с одной, так сразу было видно, что она хуже геморроя.
– Уже подцепил кого-то? Вот это да! – Шанна посмотрела на негр. – Ты и на подводной лодке себе подружку найдешь.
Кэл ухмыльнулся:
– Применяю обаяние. – Он представил себе удивленные глаза Мин.
Шанна отвернулась.
– Хорошо тебе. А у меня нет обаяния.