"Сейчас я уже старая женщина, повидавшая на своем веку много такого, чего никому не пожелаю, особенно из-за этой гнусной войны, что едва не расколола нашу страну. И все же самые яркие мои воспоминания, воспоминания, при которых и сейчас с болью сжимается сердце, не о войне, а о том, что случилось с дорогими моему сердцу Джулиан и Уинни. Я никогда не верила той женщине, когда она, обливаясь слезами, говорила, что смерть Джулиана была случайной. И, что еще хуже, Эван, я думаю, тоже ей не верил. Я поведаю тебе тайну, которую хотела унести с собой в могилу. Помнишь ту истерию, что началась, когда пропал камень? Я наравне со всеми принимала участие в поисках, искала его так же самозабвенно, как все прочие, но только знала, что его не найдут, потому что взяла его с собой, когда отправилась в Англию тем далеким летом. Я хотела сама воспользоваться его магией, но кончилось тем, что загадала желание для Уинни. Я никогда никому об этом не говорила, но верю в то, что именно камень подарил им такое необыкновенно красивое дитя. На прошлой неделе я написала о том, как все было, с самого начала, и спрятала написанное там, где его не найдут чужие. Я надеюсь, что Фразьеры прочтут мою историю и узнают, что их родственница по мужской линии сотворила с семьей Олдридж. Я надеюсь, что когда-нибудь потомки той женщины потеряют свое поместье. Они его не заслуживают! Больше писать не могу. Мои старые больные суставы не позволяют мне долго водить пером по бумаге.
С любовью, Тэмсен".
- Вау! - громко сказала Джемма. С первых же строк она уже наткнулась на тайну и любовную историю. Она взглянула на часы, сказала себе, что до ленча у нее еще полно времени, и, растянувшись на животе, погрузилась в чтение.
Глава 2
Колин Фразьер хмурился. Его ждали неотложные дела, но вместо того чтобы ими заниматься, он ехал в гостевой домик, чтобы забрать оттуда одну из студенток его матери. Двое остальных студентов уже были в главном доме и так мило щебетали с его матушкой, что, гладя на них, можно было подумать, что они родственники, потерявшиеся много лет назад и вдруг, по счастливой случайности, вернувшиеся в семейное лоно. Молодая женщина, Айла, постоянно повторяла, что все тут так "изысканно", в то время как мужчина пытался завоевать расположение брата Колина Ланни, развлекая его разговорами о машинах.
Что касается самого младшего брата Колина, Шеймаса, то тот стоял в стороне и вращал между пальцами монетку. Родители запретили Шеймасу, который был прирожденным художником, рисовать кого-либо с натуры из опасения, что он сотворит какую-нибудь возмутительную карикатуру на гостей и тем самым заставит родителей почувствовать себя крайне неловко. Впрочем, отца это скорее позабавило бы - оказаться в неловком положении боялась их мать.
Все началось примерно три года назад, когда миссис Фразьер узнала о том, что последний граф Риптон, дальний родственник ее мужа, умер бездетным, из-за чего титул так никто и не унаследовал. Миссис Фразьер решила, что если титул удастся возродить, то ее муж сможет считать себя английским графом, а она соответственно - графиней.
Когда однажды вечером миссис Фразьер вынесла этот вопрос на обсуждение собравшейся в гостиной семьи, все трое ее младших сыновей едва не надорвали животы от смеха. Шеймас, который тогда еще учился в школе, схватил свой блокнот и нарисовал довольно злую карикатуру на мать, изобразив ее с короной на голове.
Рассмотрев рисунок, Элея Фразьер вскинула голову и удалилась из комнаты.
- Посмотри, чего ты добился, Шеймас, - сказал ее муж и добавил, обращаясь к остальным: - А вы сотрите ухмылки с физиономий и начинайте думать о том, как мы будем перед ней извиняться.
С тяжелым вздохом мистер Фразьер поднялся с любимого кресла и отправился на поиски жены, но в дверях остановился.
- Ваша мать придает этому особое значение, и потому я требую, чтобы вы прекратили над ней насмехаться. Если она хочет быть леди, она, черт возьми, имеет право ею стать. Усекли?
После его ухода на целых две минуты в комнате воцарилась тишина, после чего трое младших сыновей снова принялись хохотать.
Ланни, третий по старшинству, обратился к Колину, самому старшему, который один не смеялся:
- Эй, хватит напускать на себя серьезный вид. Разве ты не думаешь, что это жутко смешно?
Колин приподнял бровь.
- Что мне действительно хотелось бы знать, так это то, как далеко готова зайти наша мать в своем стремлении сделать нашего отца графом.
Перегрин, второй по старшинству сын, которого все в семье звали просто Пер, сказал:
- Думаешь, она заставит папу купить ей замок?
- Со рвом и крепостной стеной? - подхватил Ланни.
Пер, зажав в руке воображаемый меч, пошел на Ланни в атаку.
- Так что мы, братья, станем смертельными врагами и будем сражаться друг с другом за графский титул!
Шеймас тут же принялся зарисовывать шутовскую дуэль братьев.
В этот момент в комнату вернулся мистер Фразьер.
- Если вы, мальчики, что-нибудь сломаете, стоимость испорченного имущества будет удержана из вашей ренты.
Прыснув от смеха, братья разошлись по местам. Отец говорил с ними так, словно они все были детьми, хотя Колину недавно исполнилось двадцать семь, а Ланни и Перу соответственно двадцать пять и двадцать шесть.
- Как мама? - спросил Колин.
- Нормально. - Мистер Фразьер выразительно взглянул на Колина, давая понять, что все это только начало. Когда миссис Фразьер за что-то бралась, то превращалась в настоящее стихийное бедствие вроде торнадо, сметающее все на своем пути. И похоже, эта затея с графским титулом грозила стать ее очередным "крестовым походом".
Все это произошло три года назад, но недавно старый дом в Англии, что принадлежал графам Риптонам, был выставлен на продажу, и мистеру Фразьеру пришлось применить все свое обаяние, чтобы отговорить жену от покупки дома. В результате достигнутого компромисса было решено приобрести все до единой хранящиеся там бумаги - "нашу историю", как она это назвала, - и переправить домой, в Виргинию.
Когда миссис Фразьер вернулась из своей поездки в Англию (она отправилась туда в одиночестве), ее домочадцы думали, что она, вероятно, купила штук десять коробок со старыми документами. Но "Федерал экспресс" доставила шесть контейнеров, содержащих профессионально упакованные сундуки, корзины, ящики и даже чемоданы, набитые пожелтевшими от времени бумагами.
Нельзя сказать, что мистер Фразьер обрадовался, узнав, что ему придется убрать из гаража гостевого дома два старинных автомобиля, чтобы сложить там сделанные его женой приобретения.
- Элея, - стараясь не выходить из себя, сказал мистер Фразьер, глядя на приобретенное ею имущество, - кто будет все… это… изучать?
- Не волнуйся, дорогой. Я уже обо всем позаботилась. Я позвонила Фредди, и мы с ним имели весьма долгую и плодотворную беседу насчет того, как решить эту задачу. И он предложил воистину блестящий план.
- Фредди? - спросил мистер Фразьер, стиснув зубы. Фредерик Джей Таунсенд был ректором университета, в котором училась его жена, и… ее давним бойфрендом. За этого мужчину она едва не вышла замуж. - И как поживает старина Фредди? - не разжимая зубов, поинтересовался мистер Фразьер.
- Отлично, как всегда. Он пришлет мне резюме дюжины молодых людей, которым по силам выполнить эту работу, вероятно, аспирантов, соискателей на степень доктора философии. Я выберу нескольких из них, и они приедут сюда на собеседование. Что скажешь, дорогой?
Мистер Фразьер прищурился. Он знал, что жена его многое недоговаривает. В частности, она ни словом не обмолвилась о жалованье, которое она, вероятно, уже предложила соискателям, и о том, сколько времени этот человек будет на них работать. И, поскольку она настояла на складировании закупленных ею документов в гараже гостевого дома, у мистера Фразьера имелись догадки насчет того, где этот студент будет жить.
- Я думаю, - медленно проговорил он, что нам с тобой стоит сесть за стол, и ты расскажешь, что именно затеваешь.
- Конечно, дорогой, - ответила миссис Фразьер улыбаясь. - Я с удовольствием обо всем тебе расскажу.
В тот же вечер за ужином семейству поведали о планах нанять кого-то, кто будет жить в гостевом доме и проведет в их поместье года два или более, изучая документы из Англии.
- Два года? - потрясенно переспросил Пер.
Ланни сказал:
- Об одном прошу: пусть это будет женщина. Молоденькая и симпатичная.
- Я думаю, что трех подружек, с которыми ты встречаешься сейчас, тебе вполне достаточно, - строго сказала миссис Фразьер, но Ланни лишь ухмыльнулся в ответ.
Миссис Фразьер обратилась к своему старшему сыну.
- Колин, что ты скажешь?
Все в семье знали, что Колин предпочитает держать свое мнение при себе.
- Я думаю, - медленно проговорил Колин, - что тебе этот проект пойдет во благо.
Тогда он думал о том, что Шеймас, самый младший из пятерых детей, на следующий год поедет учиться в колледж и матери их будет одиноко. Только Колин жил в Эдилине, однако проводил в городе столько времени, что в семье его видели так же редко, как если бы он жил в другом штате. Некто, проживающий в гостевом доме и слагающий истории о прошлом семьи, вероятно, развлек бы мать. Возможно, общаясь с этим студентом, она могла бы на время забыть о том, что ее родных детей жизнь раскидала по всей стране.
Но сейчас, спустя несколько месяцев с того памятного вечера, Колин уже жалел о том, что занял выжидательную позицию. Он успел познакомиться с двумя кандидатами на должность семейного летописца, и ни один из них ему не понравился. И молодой человек, и девушка были высокими и худыми, как русские борзые, и одеты дорого и с шиком. Женщина смотрела на Ланни глазами, в которых, казалось, неоновыми огнями вспыхивал свадебный торт, и Колин заметил, что молодой человек взял тарелку и, перевернув ее, посмотрел на клеймо производителя. До сих пор ни одному из этих двоих не пришло в голову заглянуть ни в одну книгу, и меньше всего, казалось, их интересовало содержимое грязных коробок в гостевом доме.
Колин почти воочию видел будущее. Наемный историк будет болтаться по дому, забредая куда его душа пожелает, и, в конечном счете, найдет предлог, чтобы втесаться в доверие и стать членом семьи. Широкая натура матери была тому порукой. Колин живо представил, как этот поджарый молодой человек переезжает к ним жить. Проходит двадцать лет, а он по-прежнему здесь. И в ответ на недоуменные вопросы его мать говорит: "Но дети меня покинули, так почему бы не усыновить Кирка, который готов составить мне компанию?"
В общем, Колин начинал воспринимать весь этот проект как настоящее бедствие.
Что касается последней соискательницы, так она даже не соизволила явиться на ленч. Впрочем, похоже, мать уже решила, кого наймет, и знать ничего не желала о третьей. Но Колин все же надеялся, что ту, другую студентку интересует что-то помимо семейной собственности.
- Мама, - сказал Колин, когда они направились в столовую обедать, - я думаю, что другая женщина должна быть здесь и что тебе следует с ней поговорить.
- Я уже узнала все, что должна была о ней узнать. Давай просто пообедаем в приятной компании, ладно? Кирк и Айла такие забавные, не правда ли?
- Да, живот от смеха надорвешь, - сказал Колин. Мать величественно проплыла мимо него. Колин ее догнал. - Я только подумал…
Мать обернулась к сыну.
- Если тебя так заинтересовала та девушка, тогда ты за ней и поезжай. Я оставила ее в гостевом доме и полагаю, что она все еще там. - С этими словами миссис Фразьер прошла в столовую.
Родители Колина заняли места на разных концах стола. Глядя на мистера Фразьера, не трудно было догадаться, что ему меньше всего хочется находиться в этой комнате. Ланни сел рядом с хорошенькой мисс Айлой. Импозантный Кирк сел по другую руку от Ланни.
По другую сторону стола стояло еще три прибора. Одно место занял Шеймас, два других предназначались для Колина и третьей соискательницы.
Миссис Фразьер жестом пригласила старшего сына занять место за столом.
Колин сделал шаг, но сесть за этот стол не мог себя заставить.
- Я, - сказал он, - я… - Он ткнул пальцем в пространство у себя за плечом, очевидно, имея в виду направление, в котором располагался гостевой дом, и сбежал. Прыгнув в кабину внедорожника, он умчался прочь.
К тому времени как Колин подъехал к гостевому дому, у него окончательно испортилось настроение. Он так хмурился, что брови сошлись у переносицы. Припарковав "универсал" на лужайке перед домом, он поднялся на веранду. Из того, что он успел заметить в поведении первых двух соискателей, Колин сделал вывод, что нелишне было бы узнать, чем дышит третья. Радовало уже то, что машины перед домом не было и она не грузила в багажник все, что могла унести из гостевого дома. Как только мать додумалась оставить ее тут без присмотра? Гостевой дом был полон ценного антиквариата - прямиком с того аукциона в Англии. Весь этот антиквариат привезли сюда через две недели после того, как доставили документы.
Колин уже взялся за ручку двери, ведущей в библиотеку, готовый ворваться, чтобы застать злоумышленницу врасплох, как вдруг увидел ее через стекло. Она сидела на протертом старом ковре, прислонившись спиной к книжным полкам. Золотистые волосы почти закрывали ее лицо. Вокруг нее стояло шесть коробок с документами.
Он продолжал наблюдать за ней, когда она наклонилась, опустив на пол что-то похожее на пожелтевшее от времени письмо, и начала делать записи в блокноте, используя ручки разных цветов.
Когда девушка подняла голову, Колин решил, что она увидела его через стекло, но глаза ее имели странное мечтательное выражение, и он понял, что она видела не его, а что-то такое, что существовало лишь в ее воображении.
Теперь он мог лучше рассмотреть ее лицо. Она была симпатичной. Не красивой, как его подруга Джин, не божественно прекрасной, как его кузина Сара, но милой. Колин подумал, что эта девушка выглядела так, словно… словно библиотека - самое подходящее для нее окружение. Так должна выглядеть девушка, которая ходит в церковь по воскресеньям и по пятницам готовит жаркое в горшочке.
Что поразило Колина больше всего, так это то, что он никогда в жизни не видел человека, который бы выглядел таким… ну, таким счастливым. Если бы Колина попросили описать, как, по его мнению, выглядит человек, занятый тем делом, для которого создан, то он бы указал на нее. Доведись Шеймасу нарисовать ее портрет, он назвал бы его "Удовлетворенность". А может, "Уместность". Или еще: "Своевременность".
Хмурая мина сошла с его лица. Именно такую картину он себе представлял, когда его мать впервые заговорила о том, чтобы нанять кого-то, кто занялся бы изысканиями, связанными с историей их семьи.
Улыбнувшись, он повернул ручку и отворил дверь. Как ни жаль, но ему придется потревожить ее мечты…
Легкий шум в дверях вспугнул Джемму и вывел из забытья. Она взглянула на крупного импозантного мужчину, стоящего в дверях.
Рубашка, которая была ему чуть тесновата. Ей подумалось, что этот мужчина с густыми бровями и таким большим телом часто внушал людям если не страх, то некоторые опасения.
Только не ей, Джемме. Странно, но она сразу же восприняла его как своего, как старого знакомца. Удивительным образом рядом с ним она чувствовала себя вполне комфортно. Гораздо комфортнее, чем в обществе миссис Фразьер с бриллиантами в ушах.
Поднявшись на ноги, Джемма улыбнулась ему, и эта улыбка действительно шла от сердца.
- Здравствуйте. Вы здесь, чтобы доставить меня на ленч? - Она посмотрела на часы. Они показывали половину второго. - О Боже. Я его пропустила, да?
- Все съели без вас, - сказал Колин, закрывая за собой дверь, и кивком указал на открытые коробки на полу. - Нашли что-нибудь интересное?
- Любовь, трагедию и кое-что, что, как некоторые считают, является волшебством.
Он опустился в просторное кресло у застекленной двери.
- Вы обнаружили все это за столь короткое время?
Повернувшись к нему спиной, она потянулась за коробкой. При этом просторные брюки ее чуть натянулись, и Колину лучше удалось разглядеть ее стройный силуэт. По этим ножкам не скажешь, что она целыми днями просиживает штаны.
- Пока я ничего не могу сказать наверняка, - вздохнула она, - но думаю, что здесь может быть спрятано настоящее сокровище. - Она снова взглянула на него. - Вы один из сыновей миссис Фразьер?
- Я самый старший, Колин. - Он наблюдал, как она аккуратно раскладывает бумаги на полу в стопки и складывает на полки. В ее движениях не было суеты, и ему это нравилось.
- А я Джемма. И кажется, я совершила непростительную грубость, пропустив ленч. Айла и Кирк никогда бы…
- Они слишком заняты подсчетом столового серебра, чтобы заметить, кто присутствует, а кого нет, - сказал Колин.
Обернувшись, она посмотрела на него с удивлением.
- Вы довольно прозорливы, да?
- He-а. Я всего лишь бывший футболист. Большой и тупой.
Она понимала, чего он добивается своими легкомысленными замечаниями. Он кое о чем хотел ее спросить, и она готова была дать ему ответ.
- Это вы-то - большой? - сказала она. - Вы шутите? Меня официально назначили наставницей университетской футбольной команды, и рядом с двумя моими учениками холодильные шкафы с двойными дверьми кажутся Дюймовочками.
Колин усмехнулся:
- Надо бы им познакомиться с моим маленьким братишкой. Он все еще растет, и мы боимся, что вскоре он станет напоминать "хаммер".
- И вам придется снабдить его опознавательными номерами и техпаспортом?
- Едва ли, но иногда ему все же приходится включать габаритные огни.
Они засмеялись одновременно.
Колин собирался сказать что-то еще, когда зазвонил его мобильник. Он сунул руку в карман брюк, достал телефон, взглянул на экран, и лишь затем ответил.
- Вы ведь еще не закончили ленч? - Он замолчал, слушая, что ему говорят. - О, конечно. Сюда? Сейчас? Нет, на самом деле я… Я еду в город, там и перекушу. - Он взглянул на Джемму, слушая абонента. - Извини, мама. Увидимся за ужином.
Колин завершил вызов.
- Они все едут сюда. Я уезжаю. Хотите поехать со мной и перекусить в городе?
- Я бы с удовольствием, но, боюсь, и так оскорбила вашу маму, поэтому, думаю, мне лучше остаться. Хотя спасибо за предложение. - Джемма обвела взглядом комнату, проверяя, все ли убрала на место. Обернувшись, она посмотрела на Колина, который по-прежнему сидел в кресле. - Вам бы надо поторопиться с побегом, я слышу их приближение.
- Пожалуй, я немного повременю. Вы действительно хотите получить эту работу?
- Вы даже не представляете, как сильно я ее хочу!
- Тут вы ошибаетесь. Я понимаю. Знаю, что такое чего-то хотеть.
- И вы получили то, что хотели?
- Да.
Джемма понимающе улыбнулась ему, но в душе не верила, что он способен ее понять. Ему, с его деньгами, точно не приходилось сводить концы с концами, а для нее эта работа была прежде всего средством для выживания.