- О, вы переоцениваете мою стойкость. Плечо чертовски болело целых два месяца, и потом еще долго я не мог им нормально двигать. - В глазах О'Брайена, устремленных на девушку, мелькнула ирония. - У вас, видимо, очень хорошие источники информации. Насколько я помню, этот эпизод никогда нигде не упоминался. Государственный департамент крайне нервно воспринял тогда эту операцию, поскольку уже вел секретные переговоры с новым режимом.
Глаза Келли лукаво блеснули.
- Это была скорее догадка с моей стороны, - призналась она. - Но я рада, что вы ее подтвердили.
О'Брайен усмехнулся, и в его взгляде мелькнуло нечто, похожее на восхищение.
- Строго между нами, Кудряшка. Об этом эпизоде не было вообще никаких письменных упоминаний. Не могли бы вы сказать мне, как вам удалось это раскопать?
Келли решительно покачала головой, и он понимающе хмыкнул.
- Ничего иного я и не ждал. - Улыбка стала медленно исчезать с его лица, он вытащил фотографию из конверта и бросил ей на колени. - А теперь вернемся к нашим баранам, - произнес он совершенно другим тоном. - Насколько я понял, вы собираетесь что-то от меня потребовать?
Эта резкая перемена тона спустила Келли с небес на землю. Лениво-медлительная добродушная манера О'Брайена молниеносно сменилась настороженностью охотящейся пантеры. А она-то позволила себе расслабиться, наслаждаясь почти дружеской атмосферой их общения! Это доказывало, что противник был намного опаснее, чем она ожидала.
Келли взяла в руки фотографию и посмотрела на нее.
- Неплохой кадр, правда? - холодно заметила она. - Лично я очень им горжусь. Если допустить, что фото может говорить, то это одно из самых красноречивых. - Несколькими днями раньше она сфотографировала Ника в обществе пышнотелой красотки в одном французском ресторане.
- Ну, то, что моя рука лежит на бедре у этой дамы, вряд ли может кого-то скомпрометировать, - небрежно заметил он. - Возможно, что это проявление чисто платонической нежности.
- Но взгляд, которым смотрит на вас сеньора Домингес, чуть не расплавил пленку в моем фотоаппарате, - возразила Келли. - А через пять минут вы ушли, даже не дождавшись заказанного обеда, и отправились сюда, в вашу квартиру. А уехала сеньора Домингес в десять утра следующего дня.
- И все это время вы дежурили снаружи? - насмешливо бросил О'Брайен. - Вам следовало бы зайти, Кудряшка. Не могу сказать, что мне так уж нравится любовь втроем, но в вашем случае я бы сделал исключение.
Келли почувствовала, как краска заливает лицо.
- Мне наплевать на ваши любовные похождения, мистер О'Брайен. Я не сомневаюсь, что у вас было больше любовниц, чем можно себе представить. Если я и сделала этот снимок, то лишь для того, чтобы иметь возможность добиться встречи с вами. Это был мой единственный шанс.
- О, какой страшный удар по моему самолюбию! - Ник трагически свел брови. - А я-то надеялся, что вы дрожали от холода под моим окошком единственно от страсти к моему молодому мужественному телу.
Черт бы его побрал, в отчаянии подумала Келли. И черт бы побрал ее привычку вспыхивать, как рождественская елка, по любому поводу. Как, интересно, ей поддерживать имидж все повидавшей циничной женщины-репортера, если она до сих пор краснеет, словно школьница!
- Зря надеялись, - резко бросила она. - Вам, по-видимому, вполне хватало заботы сеньоры Домингес.
- Вообще-то так и было, - согласился О'Брайен, словно бы припоминая. - Но вам не стоит ревновать, моя дорогая. Я всегда предпочитал блондинок.
- А ваше досье говорит, что вы имели дело с брюнетками вдвое чаще, чем с блондинками, - язвительно заметила Келли.
- Ну, блондинки блондинкам рознь, - многозначительно сказал Ник, протягивая руку и накручивая на палец один из ее локонов.
Она возмущенно отстранилась.
- Можете не тратить попусту свои чары, мистер О'Брайен. Судя по вашей репутации, вы их и так расходуете направо и налево. Вы бы лучше спросили, что я собираюсь делать с этой фотографией.
- Как скажете, Кудряшка, - подчеркнуто покорно отозвался он. - Итак, что вы собираетесь делать с этой фотографией?
Келли сердито скрипнула зубами. Все шло не так, как она себе представляла. О'Брайена, казалось, совершенно не встревожили доказательства его связи с Марией Домингес. Наоборот, по всей видимости, его очень развлекала вся эта ситуация. Или он только притворяется? Келли не знала, что и думать. Ну что же, ей остается только продолжать, а там будет видно.
Набрав в грудь побольше воздуха, она быстро заговорила:
- Сеньора Домингес - жена министра финансов одной из стран в Южной Америке, имеющей значительные запасы нефти. Я очень сомневаюсь, что Госдепартаменту понравится, если этот ваш роман поставит под угрозу их переговоры о нефти. - Келли нервно повела плечами. - Основываясь на вашем новом изобретении, Пентагон подписал гигантский контракт с "Компьютерами О'Брайена". Так вот, вполне возможно, что они даже разорвут контракт, если Госдепартамент на них как следует надавит.
Глаза О'Брайена сузились и уже не казались ленивыми.
- Понимаю, - медленно проговорил он. - И вы угрожаете поставить их в известность о моем небольшом приключении, если я не сделаю то, что вы хотите?
Келли кивнула как можно увереннее, надеясь, что проницательные синие глаза не увидят, что она блефует.
- Вот именно, - непринужденно подтвердила она. - Но если вы согласитесь на мои условия, то я отдам вам все негативы, а также торжественно поклянусь забыть то, что я вообще когда-либо видела вас с сеньорой Домингес.
- Очень великодушно, - сухо заметил О'Брайен. - И что же вы от меня хотите?
"Вот оно", - подумала Келли и глубоко вздохнула.
- На следующей неделе вы испытываете новое топливо, изобретенное вашим другом химиком. Вы планируете пролететь на воздушном шаре от долины Рио-Гранде до Акапулько. Я хочу лететь с вами.
- И это все? - удивленно спросил О'Брайен, внимательно глядя на нее.
- Этого достаточно. Это и так будет целой сенсацией для любого репортера, особенно учитывая ваше упорное нежелание давать интервью.
- Но вы потратили массу усилий, чтобы поймать меня в эту ловушку, - задумчиво произнес он, не отрывая глаз от ее напряженного лица. - Интересно, почему это так важно для вас.
- Я уже сказала, - ответила Келли, избегая его внимательного взгляда. - Я хочу получить материал для статьи.
- Допустим, - согласился он, наблюдая, как она покраснела. - Но мне почему-то кажется, что это не единственная причина. Разве я не прав? Давайте теперь посмотрим, что мне известно о некоей Келли Маккенна? У вас такое запоминающееся лицо, дорогая… Будет совсем не трудно припомнить события, связанные с ним.
Господи, ведь у него фотографическая память! Келли внутренне сжалась. Неудивительно, если он вспомнит…
- Не тратьте времени, мистер О'Брайен, - с деланной небрежностью сказала она. - Я ведь всегда нахожусь за камерой, а не перед ней.
- Не всегда, Кудряшка, - поправил Ник. - Три года назад во Франкфурте вы оказались очень даже перед камерой. Более того, ваше лицо красовалось тогда на обложках всех еженедельников страны. Вы стали просто маленькой героиней.
- Ерунда! Я была всего лишь репортером, нашедшим способ получить эксклюзивный материал, который заведомо привлечет всеобщее внимание. Это скорее честолюбие, а не героизм.
- Но ведь публика смотрела на это совсем по-другому, не правда ли? Они видели только хрупкую, златокудрую Жанну д'Арк, которая бесстрашно поднялась по ступенькам американского посольства, где террористы удерживали двенадцать заложников. Они слышали ее предложение поменяться местами с одним из заложников и видели, как отпускают перепуганную молодую секретаршу. Вам было тогда всего двадцать лет, и вам было ради чего жить. Во всей Америке наверняка не осталось ни одной пары сухих глаз, когда вы вошли в посольство. - На его губах заиграла ироническая улыбка. - Все это было очень трогательно.
- Судя по вашему тону, вы отнюдь не разделяли их чувств, - сердито сказала Келли. - Вас что, совершенно не тронул мой поступок?
- Ну что вы, очень тронул, - негромко ответил Ник. - Я, возможно, даже больше боялся за вас, чем эти простые души, считавшие вас святой, потому что я чувствовал некое внутреннее сходство между нами. Я как будто был с вами в этом посольстве, разделяя ваш ужас и ваш восторг.
- Восторг?
- Не пытайтесь обмануть меня, дорогая, - спокойно сказал О'Брайен. - В том сюжете из новостей, где вы были показаны разговаривающей с лидером террористов перед входом в здание, ваше лицо в какой-то момент было дано крупным планом. Я тогда словно бы увидел себя в зеркале. Так что я отнюдь не единственный, кто любит рисковать, не так ли, Келли Маккенна?
- Не знаю, о чем вы говорите, - возразила Келли, надеясь, что ее голос звучит убедительно. - Я же сказала, что тогда во мне просто взыграло честолюбие. Я увидела шанс добиться новых высот в моей карьере, и я его не упустила. - Ей не хотелось признавать, что этот незнакомец совершенно точно понял ее характер, хотя это было странно приятно. Особое удовольствие доставило то, что он разделял ее чувства.
- Келли, драгоценная моя, да вы же сами в какой-то степени ненормальная. Вы подвержены действию старейшего в мире наркотика. Вы любите чувствовать, как адреналин растекается по вашим венам, когда вы напуганы до полусмерти, разве не так? Вам доставляет удовольствие идти по канату над пропастью, полной голодных львов.
- Это какой-то бред! Я рискую, потому что такова моя работа, а не потому, что это мне нравится.
О'Брайен покачал своей черноволосой головой.
- Мы оба знаем, что собой представляем, Келли. Но вам не стоило попадать в такую невыигрышную ситуацию, как во Франкфурте. Это уж слишком близко к самоубийству.
- Чепуха! Террористы освободили всех заложников в аэропорту, как и обещали.
- Вам просто повезло, и вы это прекрасно знаете, - твердо сказал О'Брайен. - С тем же успехом все могло кончиться плачевно. - Он устремил на нее долгий задумчивый взгляд, который заставил Келли невольно поежиться. - Наверное, Келли, мне стоило бы взять вас под свое крыло. Слишком опасно оставлять вас без присмотра.
- Я уже пять лет живу самостоятельно, мистер О'Брайен, и у меня неплохо получается, - решительно заявила Келли. - Не думаю, что нуждаюсь в чьей-то опеке.
- Пять лет, - повторил О'Брайен. - Ну, конечно. Ваш отец умер, когда вам было восемнадцать, правильно? Это был Ричард Маккенна, свободный фотограф, который странствовал по миру, часто появляясь в горячих точках. Некоторые его снимки считаются классикой. Вы, должно быть, очень им гордитесь?
- Конечно, горжусь, - просто сказала Келли. - Он был прекрасным фотографом и великолепным отцом. После смерти моей матери, а мне тогда было восемь лет, он позаботился, чтобы мы никогда не расставались. Так и было до самой его смерти. Он всюду брал меня с собой.
- Ничего удивительного, что вы привыкли к опасности, дорогая. У вас была возможность на протяжении многих лет воспитать в себе эту привычку. - Он поднял руку, останавливая ее возмущенные возражения. - Ну ладно, я оставлю эту тему, если вы скажете мне, почему для вас было так важно получить мое согласие на интервью.
- Я сказала вам, что… - начала было Келли.
- Не пора ли бросить эту ерунду и перейти к делу? - прервал ее О'Брайен. - Та Келли Маккенна, о которой я узнал три года назад, никогда не пошла бы на шантаж.
Келли немного помялась, но все-таки решила быть с ним откровенной. Теперь это вряд ли ей повредит. О'Брайен и так знает практически всю ее биографию.
- Я заключила пари с моим редактором, что заставлю вас взять меня с собой, - неуверенно призналась она.
- Интересно, - проговорил О'Брайен, не сводя с нее глаз. - И на что же вы спорили?
Келли не решилась сказать, что речь шла о возможности ездить в заграничные командировки. Он и так считал ее помешанной на риске.
- На нечто такое, чего мне очень хочется, - уклончиво ответила она, избегая его взгляда.
- А если вы проиграете? - осторожно спросил он, следя, как виноватый румянец разливается по ее щекам.
- Тогда я сделаю то, что очень хочется ему, - сказала Келли, все еще не глядя на О'Брайена. Если бы она посмотрела, то заметила бы, как он внезапно застыл, а в глазах сверкнуло что-то очень похожее на гнев.
- Понимаю, - жестко произнес он. - Старейшая в истории сделка, и, безусловно, самая увлекательная. - Келли в недоумении посмотрела на него, но он не обратил внимания. - Ну что же, мне кажется, я должен сделать все, чтобы ваш босс не получил этот выигрыш, Кудряшка. Я беру вас с собой.
- Берете? - не веря своим ушам, переспросила Келли. Глаза ее сияли. - Это чудесно! Вы не пожалеете об этом. Обещаю, что совершенно не буду для вас обузой, а потом покажу вам все, что об этом написала.
- Обязательно покажете. И все фотографии, которые сделаете, тоже. - Он грациозно поднялся с подстилки и протянул руку, чтобы помочь ей встать.
Келли с удивлением отметила, что теперь, когда решение принято, ему, казалось, не терпится поскорее отправиться.
- Ну конечно, - заверила она. - Это само собой. Еще раз спасибо, мистер О'Брайен.
- Ник, - коротко поправил он. - Вы знаете, в гондоле воздушного шара всякая официальность выглядит абсурдно. Как вам кажется?
- Ник, - послушно повторила она, и это имя прозвучало удивительно интимно. - Думаю, вы правы. Так вы позвоните мне на следующей неделе?
- До чего мне нравится, когда вы произносите мое имя своим очаровательным хрипловатым голоском, - сказал О'Брайен, не отрывая глаз от ее лица. - Хотелось бы послушать, как вы шепчете… - Он резко остановился и потряс головой, как бы отгоняя ненужные мысли. - На следующей неделе?
- Вы же собираетесь отправиться в долину Рио-Гранде в начале следующей недели, - напомнила ему Келли. - Разве не так?
Ник все еще всматривался в лицо девушки, лаская глазами ее губы. Келли застыла, зачарованная этим пристальным взглядом. Она почувствовала, как приятное тепло разливается по ее телу.
- Нет, - коротко бросил он, отворачиваясь и направляясь к двери в прихожую. - Мы уезжаем сегодня же вечером. Я заеду за вами в девять. Будьте готовы. А сейчас скажите мне адрес.
- Сегодня! - протестующе воскликнула Келли, идя за ним. - Но это невозможно! Я не могу так быстро собраться. Почему вы изменили планы?
- Потому, что так мне кажется лучше, - сказал О'Брайен. - Разве вы не поняли, изучая материалы обо мне, что все гении эксцентричны? Если вы хотите лететь со мной, то будьте готовы к девяти.
- Но я приглашена на обед, - огорченно сказала Келли. - Я же не могу не пойти без всякого предупреждения. А нельзя подождать хотя бы до завтра?
- Нет, нельзя, - сухо ответил он, останавливаясь у входной двери и оборачиваясь к ней. - Какое это свидание настолько важно, что вы не согласны пожертвовать им ради такой сенсационной статьи? С вашим редактором?
- С Маком? - растерянно переспросила Келли. - Нет, это с Симоном Ренвиком. Он работает в отделе рекламы в "Уорлд уикли".
Губы О'Брайена скривились в насмешливой улыбке.
- А вы не теряете времени, не правда ли? - съязвил он. - Так вот, сегодня он обойдется без вашего общества, Кудряшка. Вы можете избавиться от него до того, как я заеду за вами, или я сам займусь этим. Впрочем, не советую предоставлять это мне. Я сегодня что-то не в духе.
"Это вполне очевидно, - подумала Келли. - Похоже, что гении бывают не только эксцентричны, но и очень переменчивы в своих настроениях". Она не могла представить себе, что так рассердило О'Брайена, но он выглядел сейчас таким же свирепым, как его далекий предок ацтек, и ей совсем не хотелось спорить с ним и испытать на себе его ярость.
- Ну хорошо, - со вздохом согласилась она. - Я буду готова к девяти. - Она продиктовала ему свой адрес.
- Прекрасно, - сухо бросил О'Брайен, распахивая перед ней дверь. - И советую вам надеть нечто более практичное, чем этот ваш наряд. Пусть сейчас и май, но там, наверху, может быть очень холодно.
- У меня достаточно здравого смысла. Надеюсь, что и вы последуете своему совету? Я бы сказала, что вы одеты еще менее практично, чем я! - Келли сознательно устремила взгляд на белое полотенце, обернутое вокруг его бедер. - Или занятия йогой научили вас контролировать температуру тела?
Ник весело усмехнулся, в голубых глазах заплясали смешинки, и все недовольство разом исчезло.
- Этому я научился у буддийских монахов на Тибете два года назад, - любезно ответил он. - Разве этот факт не отражен в вашем досье, дорогая? А сейчас я работаю над тем, чтобы направлять кровь к органам, без участия сердца.
- Вы что, стараетесь научиться останавливать сердце? - спросила Келли, удивленно округлив глаза.
- Ну, только на короткое время. Мне потребуются годы, чтобы хоть отдаленно достичь того, что я видел у монахов. Мастер может полностью остановить свое сердце на тридцать минут.
- Как интересно, - протянула потрясенная Келли. - Я, правда, не совсем понимаю, зачем вам останавливать свое сердце, но уверена, что вы добьетесь успеха, если захотите.
О'Брайен улыбнулся, и его белые зубы ослепительно сверкнули на смуглом лице.
- Это вызов, дорогая. Это все равно, что искать ключ или решать головоломку. - Он подтолкнул ее к двери легким шлепком. - Так, значит, в девять, - напомнил он еще раз, затем решительно закрыл за ней дверь.
Глава вторая
Боже мой, ну почему она всегда попадает в такие неприятные ситуации? С чувством полного бессилия Келли глядела на Симона Ренвика и Пола Лотнера, стоящих друг перед другом, словно два готовых к драке петуха. Симон, правда, всегда пытался казаться "крутым", но кто бы мог ожидать подобного от худенького очкарика Пола?
- Да послушайте же, тут не о чем спорить, - примиряюще проговорила Келли, становясь между ними. - Я просто немного напутала и назначила два свидания на один вечер. Мне очень жаль, что так получилось, но теперь ничего нельзя сделать, потому что…
- Никто ни в чем тебя не обвиняет, куколка, - свирепо прорычал Симон, не отрывая глаз от сердитого лица Пола. - Предоставь нам самим все выяснить. Почему бы тебе не взять жакет и не подождать меня внизу?
Куколка! Из всех возможных прозвищ это Келли ненавидела больше всего. Да и почему она вообще согласилась встретиться с Симоном? Его атлетическая фигура, приятная внешность и светлые волосы вдруг показались ей слащавыми, а его обаяние слишком поверхностным.
- Прекрасная мысль, Келли, - согласился Пол. Его тонкое интеллигентное лицо пылало от ярости. - Я присоединюсь к тебе через минуту.
Келли недовольно подумала, что во всей этой ситуации он виноват гораздо больше, чем Симон. Если бы он не казался вечно таким несчастным и неприкаянным, она бы никогда не пригласила его к себе на домашний обед. Это произошло на прошлой неделе, когда он заскочил в их офис по делам. Пол был известным журналистом, но вид у него всегда был какой-то помятый, а взглядом он напоминал голодного спаниеля.