Хотя слабому полу позволялось получать удовольствие от "естественного" секса, вообще девиантное поведение (любые сексуальные действия, кроме предназначенных для зачатия) в супружеской постели строго осуждалось. Федр писал в одной своей басне: "Затем, используя тот же материал, Прометей сделал женский язык из плоти ее половых органов. Вот что объединяет непристойные действия обоих" (Басни, 4.15). Но некоторые супруги определенно занимались оральным сексом: Фирмиций в одном из своих астрологических прогнозов замечал: знак указывает, что муж и жена "используют неподобающие сношения", вероятно имея в виду оральный секс (Математика, 6.31.38–39). И Артемидор проявлял свою осведомленность о разнообразии половых сношений, когда упоминал супругов, которые во сне совершали половые акты, используя все традиционные и запретные позы и акты, хотя его толкования всегда основывались на главном принципе: доминантное положение – к добру, подчиненное – к беде.
Трудно сказать, насколько среди простых женщин было распространено лесбиянство, но такие отношения определенно существовали. Псевдо-Лукиан писал: "Если же, по-твоему, пристойно мужчине разделять ложе с мужчиной, то дозволим впредь и женщинам любить друг друга. Да, да, сын нынешнего века, законоположник неслыханных наслаждений, ты придумал новые пути для мужской утехи, так обрадуй и женщин: подари им такую же возможность, пусть одна другой заменяет мужа! Пусть, надев на себя изобретенное бесстыдное орудие, заменяющее данное природой, – чудовищная загадка пашни, не знающей посева, женщина с женщиной, как муж с женой, встречаются на ложе! Пусть наименование разврата, редко достигающее слуха, – мне стыдно даже произносить это слово, – имя трибады впредь выступает гордо, без стеснений! И пусть в наших домах на женской половине отныне вершится непотребная любовь двуполой Филениды!" (Две любви, 28/ Маклеод).
Мы находим у Артемидора доказательства, что лесбийские связи были широко распространены в народе, так как он часто говорил о ситуациях, когда одна женщина обладала другой: "Если женщине снится, будто она обладает женщиной, это значит, что она выдаст ей свои тайны; если же соединяется с незнакомой женщиной, то это предвещает тщетные труды. Если женщине снится, будто ею обладает женщина, то она разведется или овдовеет, а кроме того, будет знать тайны той женщины" (Сонник, 1.80).
Этому деловитому упоминанию о лесбиянстве противостояли другие авторы, настаивавшие на необходимости избегать сексуальных отношений между женщинами, в частности Павел, осуждая людей, поклонявшихся языческим идолам, писал: "Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противуестественным…" (Послание к римлянам, 1: 26).
Домашняя жизнь женщин
Помимо наслаждения сексом в браке, у женщины были и другие приятные моменты. Как я уже показал, благодаря интенсивному развитию культуры и отсутствию иных приемлемых норм поведения, женщина вполне удовлетворялась своим предназначением. Это давало ей эмоциональную устойчивость и уверенность в себе, и, когда, зачав ребенка, она утверждала свое значение, а следовательно, положение в семье, то была подготовлена всем своим воспитанием к будущим проблемам. Конечно, она тяжело переносила бесплодие и раннюю смерть детей, но, получая психологическую поддержку от своих близких и религии, редко оставалась в одиночестве перед лицом этих распространенных явлений.
Сойдясь в браке, мужчина и женщина прежде всего стремились завести детей. Это было настолько важно, что ранние христиане видели в материнстве особое благословение для женщины, ее путь к вечной жизни: "[Женщина] спасется чрез чадородие, если пребудет в вере и любви, и в святости с целомудрием" (1 Тимофей, 2: 15). Как и в любом обществе, случалось, что мать проявляла равнодушие или даже небрежение к детям, но в большинстве случаев дети оставались предметом ее особой любви и заботы. Вот красноречивое письмо из Египта: "Исидора шлет привет своему господину, брату Гермиону. Постарайся отложить все дела и приходи завтра; ребенок болен. Он похудел и не ест уже 6 дней. Приходи, а не то он умрет в твое отсутствие. Если же он умрет без тебя, позаботься, чтобы Хефистий не узнал, что я повесилась…" (PSI 3.177, Оксиринх, II и III в.).
Однако жестокие обычаи могли оборвать жизнь ребенка. Современному человеку труднее всего примириться с беззащитностью детей, существовавшей в Древнем мире. Хотя евреи и христиане осуждали унаследованный от древних предков обычай избавляться от нежелательных детей, он был широко распространен в обществе. И все же трудно себе представить, о чем думали родители, принимая решение избавиться от своего ребенка, оставив его на улице, что порой заканчивалось его гибелью. Конечно, подобное решение больше травмировало женщину, чем мужчину, а избавлялись чаще от девочек, чем от мальчиков. Это подтверждается известным письмом из Египта: "Хиларион шлет привет своей сестре Алис. Также привет моей госпоже Берое и Аполлинарию. Знай же, что мы еще в Александрии. Не тревожься. Если они все-таки отправятся дальше, я останусь в Александрии. Прошу и умоляю тебя позаботиться о нашем малыше, и, как только мы получим деньги, я пошлю их тебе. Если, среди прочих возможных вещей, ты носишь ребенка и если это окажется мальчик, оставь его жить, но если девочка, избавься от нее. Ты сказала Афродию: "Не забывай меня", но как я могу тебя забыть? Поэтому прошу тебя, не волнуйся. Год 20, месяц пуни 23" (Роулэндсон, № 230).
Как видим, в этом человеке уживались и любовь к одному ребенку ("позаботься о нашем малыше"), и твердая решимость избавиться от следующего младенца, если он окажется девочкой ("если это девочка, избавься от нее"). Хотя люди уже умели применять противозачаточные средства и различные способы, вызывавшие выкидыш, что позволяло "планировать семью", самым верным вариантом избавления от нежелательного ребенка было бросить его на произвол судьбы, как бы тяжело из-за этого ни переживала его мать. И к этому способу люди прибегали на протяжении многих веков. И даже если девочке сохраняли жизнь, то, когда родители оказывались в безнадежном положении, могли продать ее в публичный дом, чтобы на полученные средства купить еду и одежду, – еще одно мучительное решение для матери.
Если говорить о более приятных для женщины вещах, то это прежде всего возможность общения с посторонними женщинами, не членами ее домохозяйства, что подтверждается множеством сведений. Она ходила в гости к родственникам и друзьям семьи; принимала участие в организации семейных торжеств и присутствовала на них; ходила за покупками, поскольку большинство простых людей не имели для этого рабов; каждый день ей приходилось выходить из дома, например чтобы набрать воды из близлежащего источника и заодно посудачить с соседками. Кроме того, она присутствовала во время совершения религиозных обрядов и ритуалов не только в своем доме, но и в местном храме и даже в более крупных святилищах, расположенных поблизости от ее города, а иной раз женщины совершали паломничество в более отдаленные святые места. Многочисленные религиозные события разного рода "понуждали женщину выйти из дома" для совершения торжественных культовых обрядов или весьма буйных и непристойных ритуалов. Мужчины осуждали подобные "выходы в свет" своих супруг, вполне справедливо полагая, что те вели с подругами разговоры на фривольные темы и даже позволяли себе распускать злобные сплетни, подозревая, что все это сопровождалось неумеренным употреблением вина. Литература раннего христианства особенно подчеркивала и осуждала эти предполагаемые пороки. Павел в Послании к Титу советовал, "чтобы старцы были бдительны, степенны, целомудренны, здравы в вере, в любви, в терпении; чтобы старицы также одевались прилично святым, не были клеветницами, не порабощались пьянству, учили добру", подчеркивая этим два женских порока: сплетничество и пьянство (Тит, 2: 3). Те женщины, которые мечтали стать женами дьяконов и через это возвыситься над окружающими, должны быть "честны, не клеветницы, трезвы, верны во всем" – трезвость упоминалась и среди достоинств мужчины (1 Тимофей, 3.2), но клеветничество в мужчинах не предполагалось (1 Тимофей, 3.2–4). И как особо подверженные слабостям секса, сплетничества, навязчивости и пьянства выделялись вдовы: "Молодых же вдовиц не принимай; ибо оне, впадая в роскошь в противность Христу, желают вступить в брак. Оне подлежат осуждению; потому что отвергли прежнюю веру. Притом же оне, будучи праздны, приучаются ходить по домам, и бывают не только праздны, но и болтливы, любопытны и говорят, чего не должно" (1 Тимофей, 5: 13). Это представление о женском легкомыслии составляло неотъемлемую часть пренебрежительного мнения о "дамах" вообще, свойственного мужчинам. Но если забыть о враждебности и подозрительности последних, стремление женщин к общению с другими женщинами объяснялось желанием набраться у них жизненного опыта, научиться справляться с различными семейными проблемами.
В то время как мужчин настораживало социальное поведение их жен, у тех были более серьезные основания для беспокойства. Главной их заботой являлось здоровье – свое собственное и, естественно, своих близких, а также их благополучие. В папирусах, содержавших письма представительниц слабого пола, преимущественно выражаются эти две тревоги, а также беспокойство по поводу деловых операций мужей, что еще раз подчеркивает активную роль женщины как в домашнем хозяйстве, так и вне дома. Не стоит удивляться, что "дамы" уделяли столько внимания здоровью, особенно своему. Многочисленность надгробных надписей, посвященных женщинам, и упоминания в письмах о трагических исходах указывали на их высокую смертность при родах – исторически это всегда было главной причиной женской смертности. Видимо, женщина всегда боялась умереть во время родов. Толкование снов помогало беременным преодолевать страх. Артемидор отмечал распространенность рождения мертвых младенцев: "Если беременной женщине приснится, что она родила рыбу, то, как утверждают древние толкователи, ребенок родится немым, а по моему наблюдению – недолговечным. Многие после такого сна рожали мертвых детей, ибо всякая рыба, вынутая из своей среды, умирает" (Сонник, 2.18).
Очень важными при этом оставались родительская помощь и поддержка: "Мать NN Птоллису, Никандру, Лисимаху, Трифиане шлет приветы. Если вы здоровы, да будет так, ибо я молю богов хорошо заботиться о вас. Я получила от тебя письмо, в котором ты сообщаешь, что родила ребенка. Каждый день я молилась о тебе богам. Теперь, когда ты избегла [опасности], я буду проводить время в большой радости. Я отправила тебе бутылку масла и… мину сушеных фиг. Пожалуйста, перелей куда-нибудь масло и верни мне бутылку, потому что она нужна мне. Не бойся назвать малышку Клеопатрой, чтобы твоя маленькая дочурка… (П. Мюнхен, 3.57/Багналл & Крибиор).
Ребенок рос, и родители заботились о его здоровье, безопасности и образовании. Об этом красноречиво говорит приведенное выше письмо Исидоры своему брату. В следующем письме бабушка тревожилась за свою дочь и внуков, а также жаловалась на отсутствие поддержки: "Евдомония своей дочери Эллине, привет. Прежде всего, молюсь, чтобы ты в должный срок разрешилась от бремени и чтобы я получила известие о рождении мальчика. Ты отправилась на лодке 29-го, и на следующий день я закончила прясть [шерсть?]… Твоя сестра Суэра уже родила. Тея прислала мне письмо, в котором благодарит тебя, так что я знаю, что мои советы пригодятся, моя госпожа, ибо она оставила всю свою семью и приехала к тебе. Малышка шлет тебе привет, она продолжает усердно учиться. Будь спокойна, я не перестану молить богов, пока мой сын благополучно не вернется домой. Почему в моем затруднительном положении ты прислала мне [всего] 20 драхм? Я уже вижу, как буду мерзнуть без [теплой] одежды, когда наступит зима. Прощай" (П. Брем, 63/Багналл & Крибиор).
Во множестве писем выражалось опасение остаться вдовой, что ассоциировалось с бесправным положением в обществе. Если вдова была молода, у нее еще оставалась возможность создать новую семью: "И так я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей, управляли домом…" (1 Тимофей, 5: 14). Но судя по письмам из Египта, большинство вдов были пожилыми, и мало кто из них снова вышел замуж – или риск вынашивания детей оказывался слишком велик, или мужчины интересовались более молодыми женщинами и пренебрегали вдовами. Апулей в "Золотом осле" напоминал сказку о Купидоне и Психее. Упрекая Купидона в неуважении к себе, Венера говорила, что он "ни во что не ставит ее, словно вдову какую-нибудь" (5:30). Какими бы ни являлись причины, очевидно, что чаще всего вдовы оставались одинокими до конца своих дней. Общество признавало бесправие вдовы, ее существование было ненадежным, и участи ее не завидовали. Но хотя все находили положение вдовы незавидным, все же понимали, что она нуждается в помощи и защите, что она легко уязвима. Некоторым вдовам удавалось довольно-таки хорошо приспособиться к своему новому положению. Артемидор дал следующее толкование очередного сна: "…вторая женщина потеряет своего мужа и будет управлять сама своим хозяйством, по сути, станет в одном лице женой и мужем". Значит, во вдовстве кое-кто из женщин отлично обходился и без мужчины в доме.
Беспокоились также за родственников, которые находились в отъезде: "Евтихия приветствует свою мать Амертрию. Прежде всего, молю богов сохранить тебе здоровье. Сообщаю тебе, что 30-го числа месяца тиби я прибыла в Тираннион и не смогла приехать к тебе, потому что погонщики верблюдов отказались идти в Оксиринх. Больше того, я пришла в Антинополь и не нашла там ни одной лодки. Так что сейчас я думаю перевезти мой груз в Антинополь и оставаться там, пока не найду лодку, чтобы приехать… Передай от меня привет всем домашним и друзьям. Скоро я приеду к тебе. Молюсь за твое здоровье" (П. Окси, 14.1773/ Багналл & Крибиор).
Судя по этому и другим письмам, женщины преодолевали удивительно большие расстояния, посещая родственников (особенно для помощи в период рождения ребенка), отправляясь по торговым делам либо для присмотра за принадлежавшим им участком земли, находившимся вдали. Они не боялись отправиться в путь по суше или по реке. Вот упоминание о другой путешественнице по имени Прискилла (Деяния, 18: 1–3): она и ее муж родились в Понте, жили в Риме и находились в Коринфе, когда Павел остановился в их доме. Но путешествие всегда сопровождалось опасностями, поэтому не стоит удивляться, что сны, которые толковал Артемидор, содержали хорошие и дурные предзнаменования путникам.
В Египте обычно были большие семьи; в пределах географии моих изысканий я считаю это нормой, поскольку в целом это вполне ожидаемо в доиндустриальном обществе, а также соответствует данным, обнаруженным в древнем Средиземноморье. В египетских документах мы находим сведения о примерно 60 % домашних хозяйств с очень большими семьями, 35 % – нуклеарных, т. е. малых, семей и всего 5 % – бездетных семей. Поскольку обычно большие семьи жили в немыслимой тесноте, неудивительно, что в папирусах часто упоминалось о семейных драмах. Особенно много проблем доставляли дети. Вот характерный пример: "Гелиодора приветствует свою мать. Я очень обижена на тебя, ибо ты не считаешь нужным сообщить мне о новостях в своем письме. С тех пор как я уехала от тебя, дочь моя доставляет мне много огорчений. Она навлекла на себя гнев хозяина и его соседей, а потом еще злилась на него. Она забрала у меня все, отняла у меня все мои золотые украшения и серьги и дала мне взамен [старую] тунику, чтобы… Помолись за меня богу, чтобы он проявил ко мне жалость. Уговори брата моего приехать ко мне. Я и Гермий собираемся в Сенепту. Не посылай мне… мне достаточно того, что у меня есть. Привет всем моим братьям и людям, которые тебя любят. Молюсь о твоем здоровье" (SB, 16.12326/Багналл & Крибиор).
В семье царили напряженные отношения; чаще всего проявлялись противоречия между представителями разных поколений. Вот мать поучает своего сына:
"Копресу [от его матери] привет. Я знаю твой вспыльчивый характер, но это твоя жена злит тебя, повторяя все время, что я ничего тебе не дала. Когда ты приезжал, я дала тебе несколько мелких монет, потому что получила небольшой урожай; но в этом месяце мне нечего тебе дать. Я ничего от тебя не скрываю, потому что во всем тебе доверяю. Твоя жена говорит: "Она не доверяет тебе"… Никто тебя не любит, потому что она вертит тобой, как ей нужно…" (SB, 3.6264/Багналл & Крибиор).
Жена должна была мириться с пороками мужа, которые современному человеку кажутся очень серьезными (например, побои в пьяном состоянии, игра в кости или измены). И это несмотря на то, что "объективно" такое поведение угрожало собственности и благополучию детей. Разумная жена попросту не обращала внимания на заигрывания мужа с рабынями и проститутками; порой ее это даже устраивало, если она не любила его или не хотела больше рожать. Ее беспокоили только откровенные измены или наличие наложницы, что угрожало положению ее самой и ее детей. Но бывало, что муж не только изменял жене; страшнее оказывались его оскорбления и побои. Сложные семейные отношения подробно описаны в "Исповеди" Блаженного Августина, сына святой Моники. Из нее следует, что жестокое обращение с женой было широко распространено среди жителей города Тагаста – Моника также страдала от несдержанного мужа, как и другие замужние женщины этого города, многие показывали синяки, оставленные мужьями во время ссор. Родители Августина принадлежали к местной элите (его отец Патриций являлся членом городского совета), так что Моника не относилась к простолюдинам. Но у нас нет причин думать, что в нижних слоях общества мужчины более бережно и внимательно относились к женщинам. Обратите внимание на описание Петронием ссоры между Тримальхионом и его женой: "Тут впервые омрачилось наше веселье, ибо среди вновь пришедших рабов был довольно хорошенький мальчик; Тримальхион обнял его и принялся горячо целовать. Фортуната, на том основании, что "право правдой крепко", принялась ругать Тримальхиона отбросом и срамником, который не может сдержать своей похоти. И под конец прибавила: "Собака!" Тримальхион, смущенный и обозленный этой бранью, швырнул ей в лицо чашу. Она завопила, словно ей глаз вышибли, и дрожащими руками закрыла лицо. Сцинтилла тоже опешила и прикрыла испуганную Фортунату своей грудью" (Сатирикон, 74–75).