- Когда ты подумаешь об этом, ты поймешь, я сделала хорошее дело, правда. С другими детьми, большинство из которых были возвращены домой. Это значит, что они были усыновлены, но они не хотели этого. Я помогла им, радушно приняла их в моем красивом, большом доме. Но я не могла найти Гретель. Гретель не было рядом - в штате Невада, Юта или где угодно, куда я могла съездить. Когда я увидела тебя - вас троих - я узнала. У ваших родителей вас трое. Я забрала только одну.
Недели спустя, ее голос преследует меня, когда я лежу на детской раскладушке в своей комнате.
Как ни странно, даже тогда, когда я била ногами, плакала и кричала, когда она вытащила меня из машины и бросила на ковер, в который она закатала меня, она никогда не звучала сердитой.
Когда я высвободилась из ковра, она подставила пистолет к моей голове и спросила, могла бы я соизволить встать и пойти очень медленно.
- Ох, - рассмеялась она, - ты не можешь использовать свои руки, не так ли, сладкая? Ты связана. Вот, что ты имеешь.
С помощью пистолета она заставила меня пойти в мою комнату. Через фойе и коридор с этими жуткими, пылающими факелами. Она держала пистолет у моей головы, когда показывала мне несколько огромных окон вдоль зала с зеленым ковром. Она показала мне статую голого мужчины - Давида, я думаю так его имя - и объяснила как, благодаря смерти Бена, у нее появилось много денег, чтобы купить вещи как эти, и содержать "ее" детей.
Когда мы попали в длинный, из твердой древесины коридор с множеством дверей, она вонзила в меня иглу. Проснувшись, я обнаружила себя смотревшей на лес: изображение нарисованного двухмерного леса, оставленного в вечной осени.
ГЛАВА 5
Лукас
Наши дни.
Весь этот процесс поиска новой сабы всегда утомителен. Проверка их личных данных, которую делает Рэймонд, чертовски бесполезна. Я не хочу знать, какое у них образование или их интересы. Только вес, рост, телосложение, цвет волос и глаз.
Рэймонд проводит большую часть проверки по своему усмотрению, это одна из его задач, которую может выполнить только он один. Он работает со мной с тех пор, как я вернулся в Вегас, и к настоящему моменту он точно знает, что мне нравится.
Как много саб он нашел мне, задаюсь я вопросом и откланяюсь на спинку своего огромного, кожаного, офисного кресла. Я стучу пальцами по ноутбуку, но сложно посчитать, сколько их было, потому что я не знал их имен.
Если бы существовали роботы, способные удовлетворить мои потребности, я бы с радостью вложил в одного из таких деньги. Я не ищу эмоциональную связь. Я не нуждаюсь и в физической связи, только в той, которая требуется моему члену.
Телефон на моем столе звонит - это мой секретарь, Леда, связывает меня по телефону с главой совета директоров казино. Я соглашаюсь, назначаю дату и время встречи и направляю его обратно к Леде, чтобы она внесла его в график.
Затем я беру стопку карт с угла стола и просматриваю их. Рэймонд знает, какой рост мне нравится, так что все эти девушки будут ростом между пять и одной десятой и пятью с половиной футами. С широкими бедрами и задницей, которая поместилась бы мне в ладони. Светлые - пепельные, медовые и темно-русые волосы. Обычно я придерживаюсь пепельных блондинок, но иногда выбираю другой цвет. Если девушка низкого роста, с подходящей попой, бедрами и средне-западным акцентом будет с темно-русыми волосами, я соглашусь на нее.
Я быстро просматриваю пятнадцать карт, выбираю четыре и вызываю Рэймонда. Сегодня на нем красные подтяжки под сшитым на заказ черным костюмом. Его афро-прическа сегодня выглядит особенно высокой и широкой, и я замечаю, что на нем нен его обычные очки. Они выглядят… слишком толстыми. Я предполагаю, что в пятьдесят три, Рэй решил податься в хипстеры.
Я протягиваю руку через стол и вручаю ему четыре отобранные карточки.
- Вот этих пригласи.
Он смотрит на карточки и задумчиво кивает:
- Надо устроить все сегодня.
- Да?
Он вновь кивает:
- Завтра вы улетаете в Бостон. Собирается совет директоров "Дома для героев"?
- Тогда посмотри, кто сможет появиться здесь через час или два. Можешь позвонить еще кому-то из них, если хочешь. В этот раз придерживайся цвета волос светлый блонд. Все они нужного телосложения. Я встречу вас в люксе через два часа ровно. Разведи их по разным местам, переодень, и, естественно, надень на них маски. Расскажи мне про шоу в девять тридцать с Джонсон и Фриман?
Я слушаю, как Рэймонд объясняет, что Лаура Фриман, одна из наших актрис, на девятой недели беременности, и не чувствует себя комфортно с той частью шоу, которая включает порку. Что-то о том, что можно получить инфекцию.
- Дай ей отпуск.
- Отпуск? - он моргает.
Я барабаню пальцами по коленке и вздыхаю:
- Декретный отпуск, Рэймонд?
- Но, сэр… у нее еще нет ребенка.
- И что? Я не хочу, чтобы в моем "Доме" трахались беременные женщины, - от гнева моя шея горит. - Как часто подобное происходит, Рэймонд?
- Возможно… где-то раз год.
- Что ты обычно делаешь с ними? - спрашиваю я.
Я впиваюсь взглядом в него, не желая отвечать, потому что мой член слишком твердый, мой номер люкс пустой, а спина болит.
- Ну… сэр, мы увольняем их. Беременность и такая карьера несовместимы. Помните? Вы сами прописали это в стандартный контракт несколько лет назад.
Я машу рукой:
- Измени это.
- Вы сказали беременная женщина…
- Измени, - рычу я.
- Да, сэр.
Я медленно выдыхаю, встаю, и машу рукой по направлению к двери.
- Уладь все. У меня телефонный разговор в пять с парнем по поводу водки. А после, что-то там еще есть. Увидимся в люксе. Подготовь их для меня.
Рэймонд кивает и покидает мой кабинет. Я провожу следующие полчаса часа, разговаривая с нашим крупнейшим поставщиком водки.
После этого я открываю новый браузер, включаю шифровщик IP-адреса и нарушаю одно из моих личных правил.
Я вбиваю в гугл "Леа МакКензи, Пичтри Сити, Дизайн интерьера".
К полудню мой член так тверд, что аж пульсирует, а мое терпение стало тоньше бумажного листа. Я не могу найти ни одного недавнего упоминания о Леа. Как будто она исчезла на последние полгода. Она даже не обновляла сайт своей компании с августа две тысячи тринадцатого года. Я рассматриваю вероятность того, что она умерла или ее вновь похитили.
Я сижу на большой двуспальной кровати и просматриваю контакты в своем айфоне в поисках моего излюбленного частного детектива, когда в дверь стучит первая девушка.
Она одета в "униформу" - голубой тедди с голубыми подвязками и серебристая маскарадная маска, все как положено, но я тут же вижу проблему. Ее шея и плечи покрыты прыщиками.
Я осматриваю ее, прошу медленно повернуться, и благодарю ее за то, что пришла, прежде чем выгоняю ее. Она не говорит ни слова, просто уходит.
У следующей девушки чудовищно громадные руки и маленькие предплечья. Следующая - тиранозавр. У нее сексуальная попка и милые сиськи, но вот руки… грубые и обветрившиеся. Руки Леа - мягкие.
Следующая.
Мое настроение серьезно подпортилось к тому моменту, как в комнату входит третья. Я втягиваю воздух через нос, когда чувствую… ее запах? Что за херня? Но да. Бл*дь, да. Это, мать твою, воняет от ее тела. Я немного присел, что убедиться, что это не от меня так пахнет. Нет. От нее. Отвратительно.
Следующая.
Я выпроваживаю ее, затем надеваю халат и выглядываю из спальни:
- Рэй?
Он в правой стороне гостиной потягивает из банки "мистер Пибб" и просматривает папку с документами.
- Еще две, - говорит он, передавая мне клипборд. Я нахмуриваюсь, рассматривая то, что там написано.
- Что это за дерьмо?
- Это заявление, сэр. У нас появилась еще одна девушка. Буквально только что.
- И что? Крайний срок прошел. Как я буду общаться с человеком, который не смог даже выполнить первое, о чем я прошу?
- Да, я понимаю, - он трет подбородок. - Но вам, вполне вероятно, она понравится. Ее голос в точности как вы любите, и фото, которое она прислала, идеально подходит под ваши запросы.
- Я думал, что есть еще одна. Помимо этой запоздавшей девушки?
- Обесцвеченная, - загадочно говорит он.
Мне не нравятся ненатуральные блондинки, не потому, что я имею что-то против них, а потому, что у меня есть определенный набор требований, который работает.
Я просматриваю от руки заполненное заявление и хмурюсь. Когда я заканчиваю делать это, возвращаю его ему.
- Да плевать. Но я хочу видеть ее здесь, через десять минут, или даже не приводи.
- Сэр…
- Десять минут, - засекаю я время, глядя на часы. - Я готов потерпеть только десять минут, прежде чем позвоню в долбанные эскорт-услуги.
Я стискиваю зубы, потому что хочу наброситься на Рэймонда. Но вместо этого я делаю глубокий вдох и направляюсь обратно в спальню. Там, я с закрытыми глазами жду того, кого вероятно никогда больше не увижу.
ГЛАВА 6
Леа
Десять лет назад.
В комнате есть кровать небольших размеров, маленький шкаф, набитый однотипной одеждой коричневого цвета, на столе лежат бумага, фломастеры и краски, и даже есть парочка книг. Я так думаю, все это часть ее игры.
В нижней части двери небольшое квадратное отверстие размером со школьный учебник, через которое она подает мне еду в пластиковой тарелке раз в день. Еда, наверное, сносная, а может и вкусная. Я не знаю. Я толком ее не ем. Когда я заканчиваю, я швыряю тарелку через это окошко за дверь. Иногда я могу слышать, как тарелки других пленников гремят, ударяясь о пол в деревянном коридоре. Время от времени я слышу истеричные крики, иногда слабые приглушенные рыдания, а из комнаты слева от меня - периодически пилящие звуки.
Сейчас уже тринадцать дней с тех пор, как я тут нахожусь. Тринадцать дней я не разговаривала ни с кем. Шесть дней спустя мать заглянула в маленькое окошечко внизу двери и спросила меня, насколько мне нравится в "лесу". Три дня спустя после ее вопросов, она просунула через это отверстие наклейки с диснеевскими героями. Я думала, что я закончила плакать, что я выплакала все слезы, но сегодня я прорыдала весь день.
Я лежу на кровати, уставившись на гладкий, безупречно белый потолок, вздрагивая, пока успокаиваюсь от недавних рыданий, когда тихий щелчок заставляет меня повернуться меня на живот и посмотреть на стену позади меня.
Я в полном недоумении смотрю на маленькое отверстие в нижней части стены. Оно округлое, с маленькими выступами по окружности, по размеру не больше, чем компакт-диск. На полу чуть поодаль лежат маленькие кусочки гипсокартона.
Я лежу в течение некоторого времени, просто гипнотизируя стену и пытаясь понять, что, черт возьми, это за игра.
Затем я медленно приближаюсь к стене.
Я становлюсь на четвереньки на зеленый ковер и мысленно подбадриваю себя, чтобы найти достаточно мужества и посмотреть туда.
Я вижу карий глаз и темную бровь. Внезапно он исчезает, я не вижу его, но через мгновение он появляется, располагаясь немного дальше от отверстия в стене.
- Гретель?
Когда его голос звучит, я чувствую его отголоски глубоко в моем животе. Его тембр голоса низкий и… приятный.
Мы смотрим друг на друга, наши глаза впиваются друг в друга, и я чувствую себя теплее. Несмотря на то, что я могу видеть лишь небольшую часть его лица, я могу заметить, что я ему симпатична.
- Гретель, - его голос звучит мягко. - Так она называет тебя?
Я слабо киваю. Слезы начинают литься из глаз; горячие слезинки скатываются по моему носу и беззвучно падают на ковер.
- Ты плачешь, - говорит он, больше утверждая, чем спрашивая. - Что произошло?
Я громко всхлипываю:
- Ты Гензель?
- Да.
Я растерянно киваю и начинаю плакать с новой силой от разочарования. Я надеялась, он здесь, чтобы спасти меня.
- Что не так, ответь? - продолжать он настаивать на своем вопросе. Его голос полон нежности, его звук подталкивает меня к тому, чтобы я закрыла лицо руками и начала рыдать.
- Я скучаю по своим сестрам… и моим маме и папе!
Он слабо кивает, я смотрю на его лицо немного со стороны, он, как будто полулежит на полу, так же, как и я.
- Мне очень жаль.
Я замолкаю на мгновение и пытаюсь понять, насколько искренне звучит его голос.
- Гензель и Гретель, - бормочу я себе под нос, какая ирония. Я вытираю заплаканные глаза. - Как давно ты тут находишься?
Я смотрю пристально в его карие глаза, замечая в них крапинки песочного цвета, он медленно отодвигается от стены, поэтому я могу лучше разглядеть его лицо. Он привлекательный, и его волосы цвета темной ночи обрамляют лицо. Симпатичнее, чем любой парень в моей школе. Я вижу, как его пухлые губы вытягиваются в прямую линию, он становится серьезен.
- Давно, - говорит он, отводя свои глаза на мгновение в сторону.
- Давно - годы, или ты имеешь в виду давно - месяцы? - я еле слышно проговариваю слова.
- Годы. Похоже на то.
Мое сердце глухо пропускает несколько ударов, и я смотрю в его лицо в попытке понять, говорит ли он это серьезно.
- Ты серьезно?
Он крепко сжимает губы, и на левой щеке около его красивых губ проступает ямочка.
- К сожалению, да.
Я начинаю опять плакать, уронив голову в отчаянии к себе на руки. Минутой позже, я почти отпрыгиваю, когда чувствую что-то теплое на моем плече.
Это его рука.
Просунув свою руку сквозь отверстие в стене, он легонько поглаживает мою руку. Я смотрю на его пальцы, когда он произносит успокаивающим голосом.
- Прости. Я не хотел тебя расстраивать. Тишина окружает нас, пока я рассматриваю его мускулистую сильную руку; его большую, нежную руку.
- Я могу слышать тебя, - говорит он мягко, - через стены. Я продалбливал в стене это отверстие с того момента, как ты оказалась здесь.
- Уже тринадцать дней, - отвечаю я.
- Правда?
Я шумно вздыхаю и киваю, затем вспоминаю, что он меня не может видеть.
- Да.
Он частично сжимает свою руку в кулак, костяшками пальцев упираясь мне в руку.
- Как ты тут держишься? Ты напугана? Чувствуешь себя хорошо?
- Я скучаю по своим сестренкам, - говорю я, задыхаясь на каждом слове. - Мы тройняшки.
Его пальцы опять начинают поглаживать ласково мою руку, и я забываю, как дышать, настолько это прекрасно.
- Это должно быть потрясающе!
- Было, - мой голос срывается, - но сейчас их больше нет со мной! Я пропала! Они, скорее всего, думают, что я мертва.
На какое-то мгновение он прекращает свои ласковые поглаживания, затем продолжает, но более нежно, чем до этого.
- Мне действительно жаль. Это звучит… ужасно.
- Что насчет твоей семьи? - бормочу я.
- У меня нет семьи.
- О! Прости.
- Не извиняйся, в этом нет твоей вины, - отрывисто произносит он.
Его пальцы все еще поглаживают мою руку, поэтому я понимаю, что наш диалог на этом неловком моменте не заканчивается. Мое горло жжет от боли, и из-за тех разговоров, что я веду, меня это раздражает. Я расстроена тем, насколько я была одинока, поэтому я продолжаю разговор. Я решаю попытаться задать ему вопрос, хотя я немного нервничаю: если я спрошу что-то не то, то он может прекратить прикасаться ко мне.
- Как ты сюда попал? - наконец мне удается выдавить из себя вопрос.
На короткий момент он прекращает свои поглаживания; затем продолжает снова неторопливо касаться моей руки, говоря своим глубоким голосом:
- Мать забрала меня из семьи, которой я стал больше не нужен.
Я задумываюсь, почему он стал им больше не нужен. Это печально.
- Сколько тебе лет? - интересуюсь я.
- Мне сейчас шестнадцать или семнадцать, я так полагаю, - говорит он с грустью в голосе.
Он даже не знает, сколько ему лет? Я глубоко вдыхаю и пытаюсь представить, какой сценарий был разработан для похищения этого парня. Я опускаю глаза, посмотреть на его нежные пальцы. Может, я смогу спросить это.
- Как она это сделала? Как мать… похитила тебя?
Он проводит легко большим пальцем по внутренней стороне руки, его движения нежные, неспешные, осторожные. Я понимаю, что он размышляет. Наконец, он отвечает:
- Помогла другая семья.
- Что они сделали?! - я убираю руку из-под его ласкающих мою кожу пальцев, пытаюсь обхватить его пальцы и прижать к себе, сдержать рыдания, рвущиеся из моего горла. - Это просто… так трудно поверить, что такие вещи происходят, понимаешь, что я хочу сказать? Как они… как они помогли ей? - осмеливаюсь я спросить.
Он поворачивает свою руку вверх запястьем, и я могу видеть толстый шрам, который проходит по всей длине его запястья. О, нет! Мой живот скручивает от резкой боли, и я не могу произнести ни слова.
- Когда это произошло? - тишина возводит стены вокруг нас, и я спешу разрушить их. - Мне очень жаль. Это должно быть… ужасно.
- Это не твоя вина, - говорит он спустя некоторое время. Его рука опять сжимается в кулак, опираясь на ковер, чуть поодаль от моих рук. Он начинает поднимать ее и пытается вытащить, но я пальцами касаюсь костяшек на его руке. Я не хочу, чтобы он уходил. Это впервые за все время, что я нахожусь тут, когда я чувствую себя… лучше.
- Что произошло? - шепчу я. - С… твоей рукой? - я обычно не задаю такого рода вопросы, но при этих обстоятельствах этот вопрос просто срывается с моего языка.
Его ответ прост, и он добавляет тихим голосом:
- Я устал.
Мои пальцы держат его руку открытой. Они дрожат, пока я удерживаю его руку.
- Это выглядит болезненно, - шепчу на выдохе я.
- Я не чувствую этого.
- Как ты проделал это отверстие в стене? - спрашиваю я. Я продолжаю держать его руку в своей руке, так что он не может двигать ею. Я так хочу нежно погладить подушечками пальцев его шрам, показать ему, что он не одинок, но, думаю, он точно отдернет свою руку, если я так сделаю, поэтому мне приходится сдерживать себя.
- Ты переживаешь о моих порезах? - спрашивает он, грубо смеясь.
- Я думаю, да, - я слабо улыбаюсь. - Умно, да? Если я собираюсь быть твоей сестрой, то мне нужно заботиться о тебе.
- Я в порядке, Гретель.
- Меня зовут Леа, не Гретель.
- Леа, - говорит он медленно, будто пробует мое имя на вкус. - Очень красивое имя.
- Спасибо.
- Ну что ж, Леа. У меня в комнате много вещей. Если тебе что-то понадобится, просто дай мне знать. Может и найдется то, что тебе надо.
Мои пальцы крепче сжимают его руку, потому что я так боюсь, что он сейчас уйдет. Я не вынесу больше одиночества.