Часть 2
ГЛАВА 1
Лукас
Я не хочу слышать ее беготню в моей комнате, потому расхаживаю из угла в угол. Звуки шагов босыми ногами по влажному полу заглушают шум за стеной: шаг, шлепок, шаг, шлепок, шаг, шлепок. Я стараюсь сосредоточиться на звуках своей ходьбы. Мое сердце ускоряет ход, бьется сильнее, пульсируя в моей груди. Ее слова всплывают в моей памяти.
"Я думаю, нам будет хорошо вместе".
"Пожалуйста, не заставляй меня уходить. Я сделаю все, как ты захочешь".
"Я хочу другие вещи, чем хочешь ты. Те, что доставят тебе удовольствие".
Она не нужна мне… что это? Ее забота? Внимание? Наказание? Я не нуждаюсь в ее гребаной доброте. Кем, черт побери, эта Леа себя возомнила?
"Я трахалась прежде. Но это было давно. Очень давно".
* * *
"Это может ранить тебя тоже".
"Я не возражаю. По крайней мере, я… так не думаю".
Я перестаю расхаживать, уставившись на ванну.
"Я пытаюсь помыть тебя, так же как ты помыл меня. Конечно, ты считаешь себя чистым".
Я мог видеть, как изгибаются ее губы, как под маской вокруг ее глаз образуются морщинки, когда она дразнит меня. Как будто моя властная манера и мои испорченные желания ее совсем не беспокоят.
Я одел ее, чтобы она выглядела как Леа, скрыл ее лицо и грубо приказывал ей, а эта девушка забралась мне на колени и попыталась просто… быть собой.
Мой разум снова кричит: "как Леа".
Если бы Леа была здесь, она бы не держалась на безопасном покорном расстоянии от меня. Я сомневаюсь, что смог бы убедить ее не купать меня. Она сделала бы это только потому, что хотела этого. Потому что она заботилась. "Если бы она заботилась", - нашептывает внутренний тихий голос. Глубоко внутри я знаю, что она не стала бы этого делать, уже не стала бы, не десять лет спустя, но это не реальная жизнь здесь сейчас. Это моя гребаная фантазия.
Я трахаю девушек, которые выглядят как Леа. Одеваю их в ее любимый цвет - ярко-синий, и заставляю их покоряться, чтобы сделать мне больно, чтобы я мог кончить. Мне нужна боль, мне нужен контроль. Благодаря этому я дышу.
И пока они хлещут и царапают меня, пока они позволяют мне связывать их и мучить удовольствием, я мечтаю, чтобы это была Леа. Каждая, черт возьми, из них - Леа. Леа будет шептать, если я попрошу ее, никогда не заговорит громко. Леа будет носить мою маску. Леа заставит меня истекать кровью, если я попрошу.
Это неправда. Она, вероятно, убежит с криком. Но мне нужна иллюзия. Мне необходим обман. Без этого жизнь… выглядит пустой.
Я снова перестаю расхаживать. Опускаю подбородок на грудь и смотрю на свои грудные мышцы. Мысленно я вижу, как ее рука тянется с губкой к тугим кубикам пресса.
"Ты не слышишь мои приказы".
"Я могу сделать лучше".
Я выбегаю из ванной и влетаю в спальню.
- Эй?
Я осматриваюсь вокруг. Тишина.
Большими шагами я направляюсь в гостиную, осматриваясь вокруг.
- Ты здесь?
Я возвращаюсь в ванную, заглядываю в уборную, потом в кухню и бросаюсь к стулу, втиснутому под стол, где она оставила свою сумку. Я вытаскиваю одежду и ощущаю ее фруктовый запах. Одежда здесь, но я не вижу маску. Повернувшись, открываю верхний левый шкафчик самый близкий ко мне. Внутри вмонтирован монитор безопасности. Я включаю его и торопливо щелкаю на просмотр камеры, мое тело напрягается каждый раз, когда я вижу одинокую женщину.
- Будь здесь, будь здесь, - шепчу я.
Я облажался, теперь я понимаю это так отчетливо.
Это было не так, как с другими, она слишком сильно напомнила мне Леа. В нашу первую встречу совпадений чертовски много. Ее доброта обжигает, но не в этом дело. Я не нуждаюсь в ней для получения удовольствия. Мне нужна саба для боли, так что она была идеальной.
Я глубоко вздыхаю, когда замечаю ее быстро спускающейся в четвертый холл.
Не подвергаю сомнению, откуда я знаю, что это именно она, взмахи ее рук, ширина ее шагов, все признаки взывают к моему инстинкту.
Лихорадочно осмотревшись в комнате в поисках брюк, нахожу пару кожаных, брошенных на вешалку. Как правило, я ношу их только на сцене. Рывком хватаю их и выхожу за дверь.
Мой личный холл пуст, так что я стремглав бегу через него. Устремившись в шестой холл, параллельный моему, я перемещаюсь как молния.
Я должен поймать ее. Широкими шагами прохожу два поворота, один из которых через частное, сквозное помещение только для персонала.
Моя грудь сдавлена волнением, к моменту, когда я достигаю четвертого холла. Я едва могу дышать, когда думаю обо всех возможных способах, которыми могу наказать эту девушку.
Леа.
Я назову ее Леа, как только верну и раздвину ее ноги.
Леа.
Она моя.
Я хочу ее, нуждаюсь в ней, планирую удержать ее.
Наконец, через мгновение я оказываюсь позади нее. Ее светлые волосы развеваются, как плащ супергероя. Размах ее рук. Боже, эти руки.
Леа.
Леа.
Я набираю в легкие воздух, собираясь крикнуть, но она, как будто бы чувствуя меня, в этот момент начинает бежать. Стремглав пробегает через дверь в конце холла, словно хочет поскорей выйти отсюда.
Я наблюдаю, как она поднимает руку к затылку и стягивает на ходу маску. Я вижу, как она бросает ее, когда толкает тяжелую металлическую дверь. Треск. Она распахивается, а я бегу за ней.
Она спускается по лестнице к задней стоянке.
Я кричу, но нас разделяет дверь.
Ускорившись, я выбегаю через несколько мгновений после нее: с голым торсом, с дикими глазами, протянув вперед руки, на случай, если найду ее неподвижно стоящей в верхней части лестницы.
Весь мой мир замер в этот момент.
Когда я замечаю ее, она передвигается по стоянке уже без маски, с рукой, прижатой к щеке.
Я понимаю, что она плачет.
Мои глаза отказываются смотреть на это. Мои ноги словно врастают в землю. Я не в состоянии слышать ее рыдания.
Мне хорошо знаком этот звук. Я мог не узнать ее тело, но я знаю звук ее слез.
Леа.
Мысленно я кричу. Немой крик отдается эхом в моей голове.
Губы шепчут:
- Леа, Леа.
Я хватаюсь за перила. Сжимаю их с силой, когда мои ноги немеют и отказывают удерживать мой вес.
Это Леа идет к ряду автомобилей.
Леа уходит.
Она плачет.
Она, мать вашу, здесь!
Это чудо.
Трагедия.
Фантазия: сломаться или вернуться к жизни?
Я оседаю на землю и зажимаю ладонью рот, прежде чем возвращаюсь туда, где я больной и возбужденный лежу на деревянном полу в свете факела.
ГЛАВА 2
Леа
Я нажимаю "отбой", кладу телефонную трубку и удобнее устраиваюсь в кресле, стоящем на балконе, вытянув ноги. Прошло четыре дня с момента, как Лана вышла замуж, три дня, как моя семья улетела домой, а я все еще нахожусь в MGM Grand Casino.
Наконец-то я сделала это. Заказала билеты на завтрашний рейс. В три тридцать я вылечу в Атланту, вернувшись к своей прежней привычной жизни.
Я глубоко вздыхаю. Подтянув ноги к груди, обхватываю их руками.
Я хочу ощущать себя, как раньше: умиротворенно и спокойно, но с вечера понедельника все изменилось…
Трудно осознать, что произошло на самом деле; иногда у меня появляется пугающее ощущение, что я грежу наяву. Я нашла Гензеля. Это само по себе является чем-то нереальным. Я встретила его не на улице в форме полицейского, столкнулась с ним не на высотной лестнице пожарной машины, когда он спасал бы меня, встретила его не за столом для игры в блек-джек, увидела его не за рулем спортивной машины. Я нашла моего Гензеля в Лас-Вегасе, в секс-клубе, владельцем которого он является.
Парень, которого я знала десять лет назад, был готовым отдавать себя бесконечно и жертвовать безвозмездно, был забавным, терпеливым и добрым. Он заботился обо мне. Поэтому я пока еще не могу толком принять того, что он владеет клубом, где зрители платят за наслаждением зрелищем, как занимаются сексом на сцене.
Да, я, безусловно, понимаю, что это все происходит с добровольного согласия, как у зрителей, так и у участников шоу, это их выбор, которым они в полной мере наслаждаются, но все равно это странно. Это все выглядит неправильно, как ошибочный сценарий. Гензель - мой герой. А герои не должны находиться в секс-клубах. Они просто, мать твою, не должны.
Герои должны быть дома с любящей женой и детьми, или как там, в американской мечте: с собакой или на рыбалке, а может, читать хорошую книгу, или готовить что-то на гриле, на заднем дворе. Я не хочу сказать, что наряду с этим он не может любить жесткий секс. Я ничего не имею против жесткого секса. Это вообще, черт возьми, не моя проблема.
Вообще, моя проблема, мое дело - это оформление интерьера. Что за на хрен? Я не могу понять, что, черта возьми, происходит со мной?
Проблема в том самом кастинге для поиска саб.
Моя проблема в том, что когда я переступила допустимую им черту, он указал мне на дверь. Я ранила его чувства, и когда отступила от допустимого им сценария, когда дала ему почувствовать, что он может отпустить контроль, вести себя нормально, он не смог справиться с этим.
Почему не смог?
Я не уверена, что смогу найти ответ на этот вопрос. Маленькая трусливая часть меня, страстно желает забыть, что я видела его. Глупо, конечно. Я ощущала его прикосновения, его руки на мне. Его рот на мне. Я слышала его смех. Я была там с Гензелем, после десяти долгих лет разлуки, не желая ничего больше в жизни, как его, как быть с ним. Как я могу это забыть? Как я вообще могу хотеть забыть это?!
Я… Черт. Я не знаю ответа на этот вопрос. Могу ли я сказать, что люблю его? Или это бред? На протяжении всех десяти лет я чувствовала это, плюс этот долбаный опыт в понедельник после обеда, и я все еще… Я хочу его, хочу, как его тело, так и душу.
Я тянусь к столу и беру клубнику в шоколаде, кладу ее в рот. Съедаю еще пару штук, пока наблюдаю, как закат мягко накрывает Лас-Вегас, как подкрадывается между зданий и билбордов темнота.
Я сидела здесь почти весь день и всю ночь с того вечера, как покинула Лес в понедельник. Находясь здесь, я пытаюсь уговорить себя закрыть дверь, ведущую в прошлое.
Прекратить поиски и лететь домой.
Он не знает, что это была я, а если бы знал? У меня нет причины думать, что ему было бы небезразлично. У меня есть все основания полагать, что он бы вообще не захотел меня видеть. Ну, а если бы мы и столкнулись, то наш разговор, вероятно, не занял бы больше десяти минут стандартного "привет - как дела". Он бы не увидел ничего общего между нами.
Я не знаю наверняка, но мне кажется, это наиболее вероятным. Так я и сидела, объедаясь и избегая мысли о том, что завтра уезжаю. Избегая испытать… разочарование, я думаю об этом, пока не начинают течь слезы. Я была там, с ним, но не смогла правильно сыграть отведенную мне роль. Я не смогла сделать так, чтобы он захотел меня видеть рядом с собой.
Я мечтала об этом годами, а это оказалось… таким невозможным. Таким неправильным. Так раздражающе, все эти декорации, которые отражали до мельчайших деталей Дом Матери; то, как он хотел, чтобы я причиняла ему боль. Может быть, это даже одна из худших составляющих всего, это заставляет меня задуматься о… черт! Я начинаю рыдать от нахлынувших мыслей.
Почему он хотел, чтобы я делала это все? Почему он так нуждается находиться именно с подчиненными ему женщинами? Почему он не женат?
"А почему ты не замужем, почему ты не его", - упорно шепчет мне мое подсознание.
Он должен быть счастлив. Он не должен быть одинок. Но он одинок, он кажется таким одиноким.
Я должна поговорить с ним, как Леа.
Это может не иметь значения для него.
А может, окажется все иначе, и это будет иметь значение.
Тогда мне нужно вернуться туда, к нему. Но я не могу!
Я знаю, что я не могу! Это разные вещи, быть отвергнутой, когда он не знает, кого отвергает, чем, когда он посмотрит на меня, как смотрел, прогонит меня, как прогнал, зная, что я Леа…
Я знаю, что не смогу с этим справиться. Не смогу принять. Я буду искать таблетки, и скорее всего, это произойдет раньше, чем я доберусь до аэропорта.
Я сломлена изнутри, бросаюсь на кровать, крепко обняв подушку, сотрясаюсь всем телом в истерических рыданиях, пока не проваливаюсь в сон.
Проснувшись, кажется, будто выплываю из забвения. На часах десять. Чувствую себя только хуже. Просто более спокойной. Но еще более разочарованной.
Тяжелые вопросы пульсируют в голове, настойчиво наращивая громкость, несмотря на мой внутренний отказ их слышать и принимать.
Это и есть печальное окончание сказки про Гензеля? Это его "жили долго и счастливо"?
"А что ты ожидала, Леа? Какая твоя концовка этой истории?"
Но я это я, а мои желания не новость.
Я забираюсь в ванну, бросаю горстку соли поверх своих ног и, наслаждаясь горячей водой, пока комнату не наполняет невыносимо тяжелый аромат лаванды, меня охватывает страх от ощущения, что меня может вырвать.
Затем я одеваюсь для прогулки.
Куда я пойду? Я не знаю. Я клятвенно обещаю себе, пока спускаюсь на лифте с восьмого этажа в вестибюль гостиницы, что не пойду искать таблетки. Мне не понадобится ни окси, ни ксанакс или что-либо наподобие этого, маленькое или легко глотаемое, чтобы пережить следующие пятнадцать часов. Алкоголь отлично подойдет.
Лифт плавно останавливается и выпускает меня на одном из этажей большого коридора. Меня радушно встречает просторный холл, с потолками высотой в три этажа, произведениями искусства, покрывающими стены, около дюжины до неприличия подходящих к теме интерьера арок, сотни маленьких бутиков и огромное количество, снующих туда-сюда туристов, из-за чего я с трудом могу разглядеть блестящий мраморный пол.
Надеюсь, что сегодня не так многолюдно, как в выходные, но все равно тут полно народа, и я проталкиваюсь через толпу, направляясь к одному из справочных столов. Там прошу молодого парня в форме рабочего отеля, чтобы он подсказал мне хороший бар на территории казино. Если я планирую хорошо напиться, то мне, вероятно, лучше не уходить далеко.
- А какой именно бар? - он незаметно скользит взглядом по моей фигуре, осматривая с головы до ног. Я уверена, он полагает, что я не замечаю его взгляд, но мне все предельно ясно.
Безразлично пожав плечами, пытаюсь придать себе расслабленный вид, чтобы не показаться стервозной.
- Может, какой-нибудь необычный?
Он вытаскивает брошюру казино и указывает мне на вторую страницу.
- Попробуйте заглянуть в "X-Ray Machine". Сегодня там бой, есть также стрип-клуб. Попасть в него можно, если идти вниз по лестнице, он находится за рингом. Но если вы не желаете спускаться в подвальное помещение бара, то вы не встрянете в самую толпу зевак. Наверху вполне милое и приличное место. Все место отведено для викторины.
Ну что ж, мне нравятся игры-викторины, и это займет мой разум, поэтому я иду в указанном направлении, преодолевая огромное расстояние, двигаясь к задней стороне здания.
Яркие сверкающие вспышки света в стиле рентгеновского аппарата, приветствуют меня еще в самом конце задней части коридора, и я ускоряю шаг.
Что я сегодня буду пить? Мартини с дольками лимона? А может, водку с тоником? До какой степени я хочу напиться? Кажется, я знаю ответ на этот вопрос. В реабилитационном центре очень много говорилось о том, как многое, что окружает нас, может стать нашей новой зависимостью, но давайте будем честными: похмелье - полное дерьмо! Я не собираюсь топить горе в бутылке после одной ночи алкогольного марафона забудь-свои-проблемы.
Немного замедлившись и следуя за яркой, красной стрелкой на полу, я спускаюсь по ступенькам, затем прохожу в клуб "X-Ray Machine", перед тем, как внезапно замечаю, что попала по ошибке в подвальное помещение клуба, про которое упоминал служащий отеля. Я возвращаюсь и поднимаюсь вверх по лестнице, прохожу мимо ярких стрелок, и, наконец, нахожу главный вход в простой бар наверху. Это известное место, народ толпится даже в коридоре перед баром. Я проталкиваюсь через океан плеч, рук, тел, проходя мимо бара, и выбираю кабинку в зоне отдыха.
Да, я знаю, это в какой-то мере эгоистично. Я наслаждаюсь своей компанией в одиночестве, но мне очень хочется сегодня побыть наедине с собой. Подкрепляя свое решение, я заказываю большую тарелку салата "Цезарь" и безалкогольный напиток "Др. Пэпппер", чтобы хоть как-то подготовить организм к своему алкогольному фестивалю "мартини-с-дольками-лимона". Я пододвигаю к себе маленькую пластиковую корзиночку и начинаю рыться в ней в поисках определенной вещи, обнаружив там восковые карандаши, маленькие печати и много разной чепухи, наконец, достаю маленький пульт. Я оглядываюсь вокруг в поисках телевизоров, поднимаю голову вверх, понимая, что ими, в прямом смысле слова, усыпан весь потолок.
Мм, сейчас транслируется викторина по литературе. Идеально.
За исключением одного нюанса. Ну-ка, попробуйте догадаться, на каком разделе был включен ТВ? Сказки. Да, мать вашу, я не шучу. Я даже ответила на парочку вопросов о Белоснежке и Красной Шапочке, хотя эти истории натолкнули меня на мысли о нем - о том, как он модернизировал эти сказки. Это развеселило меня.
Наконец, я кладу пульт и молча смотрю в свой салат, не в состоянии вернуться ни в мою комнату, ни взять такси и поехать в Лес. Завтра я улетаю. Я должна перевернуть страницу и оставить ее позади, или же моя жизнь рассыплется на части.
В голове тихий голосок уже нашептывает мне, что все начало рушиться, но я игнорирую его. Я, как бы там ни было, мать вашу, бизнес-леди, независимая женщина. У меня есть свое собственное программное приложение по дизайну. И, кстати, отлично продаваемое. Я плачу арендную плату за свою квартиру в Джорджии сама, а также хожу на занятия по вождению. Но что с того, если я ни разу за всю жизнь не встречалась ни с кем? Да, да, я прекрасно понимаю, что моя вагина, как говорят: "покрылась паутиной", о’кей, с этим все ясно! Может быть, я ненормальная, и чем ближе я приближаюсь к границе десять лет, которые я провела в непонятном состоянии - может мальчик, а может девочка, тем больше я теряю себя. У автора М. Пирс есть такая же печальная история, его герой напоминает мне одного знакомого парня, который любил рассказывать сказки, - моего Мастера. Но как бы то ни было, я живу вполне отличной жизнью.
Лгунья.
Я допиваю свой напиток, уже совершенно отчаявшись заглушить надоедливый голосок внутри себя, и когда официант останавливается около меня, я заказываю еще одну порцию.