Один взгляд на его красивое смуглое лицо насытит ее лучше самых изысканных яств... Но принцесса тут же прогнала эту безумную мысль.
- В последнее время я живу словно во сне. Все кажется таким нереальным...
Он откинулся в кресле. Доминик скользила глазами по светло-серому костюму, элегантно обтягивающему широкие плечи, по бледно-розовой рубашке и галстуку цвета красного вина. Сколько она помнила Маркуса, он никогда не придавал большого значения одежде. Куда важнее для него были интересы короля и страны. Однако он из тех мужчин, на которых и джинсы с рубашкой поло смотрятся словно королевская мантия.
"Осторожнее, Доминик!" - предупредила она себя. Когда-то, еще девочкой, принцесса жила и дышала мыслями о Маркусе Кенте. Но теперь она - взрослая женщина; а мужчина, сидящий перед ней, много лет назад ясно дал понять, что особа королевской крови никогда не станет для него чем-то большим, чем просто другом. Один раз она выставила себя на посмешище - и подобной ошибки не повторит.
- Я давно собирался зайти к вам и... и выразить свои соболезнования, - заговорил он. - Но, как вы, должно быть, догадываетесь, не мог найти времени. Все эти хлопоты - расследование происшествия, заявления для прессы... Кроме того, поскольку теперь страной правит Николас, его необходимо ввести в курс всех государственных дел...
- Соболезнования? Вы хотите сказать... - Что-то сжало ей горло. - Тело отца нашли?
Маркус покачал головой и хотел что-то ответить, но умолк, когда на балконе появилась горничная в черно-белой униформе с серебряным подносом.
Поставив поднос на столик, пожилая служанка хотела разлить кофе, но Доминик остановила ее, сказав:
- Спасибо, я сама.
Сделав книксен, горничная удалилась.
- Вам кофе или сок? - повернулась Доминик к Маркусу.
- Кофе. Со сливками и без сахара.
Доминик потянулась за чашкой. Хрупкий позолоченный фарфор звякнул в ее дрожащих руках.
Маркус, привстав, поспешно взял у нее чашку и блюдце.
- Позвольте мне, - мягко предложил он. - Вы можете обжечься.
- Простите, Маркус, - пробормотала она. - Похоже, нервы у меня не в порядке.
- Я бы удивился, если бы было иначе, - невесело улыбнулся он.
Господи, в каком она состоянии! А ведь именно на Маркуса Доминик всегда старалась произвести впечатление своей душевной силой и невозмутимостью. Теперь же, похоже, от одного взгляда на него готова рухнуть в обморок. Что за дурацкая слабость!
Он указал на вторую чашку, и Доминик утвердительно кивнула.
- Вернемся к аварии, - заговорила она, когда Маркус налил ей кофе. - Вы узнали что-нибудь новое?
Маркус неторопливо подлил в свой кофе сливок, затем устремил на принцессу серьезный взгляд своих удивительных глаз цвета морской волны.
- Вы знаете, что полиция тщательно обыскала место трагедии? - спросил он.
Доминик кивнула.
- И телевизионные новости, и газеты полны предположений о том, что могло случиться в тот день. Но, пока не найден отец, гадать бессмысленно.
Маркус молчал, не отводя от нее пристального взгляда. Доминик почувствовала: он хочет что-то сообщить, но не решается, не зная, выдержит ли она эту новость. От этой мысли в горле у нее пересохло, а тугой узел внутри сжался еще туже.
- Меньше часа назад нам позвонили из полиции. Сейчас они пытаются вытащить из машины тело шофера. Автомобиль превратился в груду искореженного металла, и полицейские работают медленно - очевидно, чтобы не уничтожить какие-либо важные следы.
У Доминик перехватило дыхание.
- Что же с отцом? Если водитель...
Маркус поднял руку, призывая ее к молчанию.
- Тело короля по-прежнему не найдено. Детектив, ведущий расследование, полагает, что при ударе его могло выбросить из машины и тело скатилось по склону в море. Теперь ныряльщикам предстоит обшарить дно у берега.
Доминик вздрогнула.
- Но тогда его выбросило бы на берег приливом. Ведь ветры с Северного моря гонят волны на нас!
- Верно, однако...
Она бросила на него нетерпеливый взгляд.
- Что "однако"? Чего вы не хотите мне говорить?
Взгляд его скользнул к ее тонким пальцам, судорожно сжимающим чашку. Как она хрупка и уязвима! Как хотел бы он оградить ее от боли, которую принесет с собой ужасная весть!
- Пейте кофе, - мягко предложил он.
Принцесса нахмурилась - изящные золотистые брови сошлись в одну тонкую линию.
- Не надо, Маркус. Говорите все, что знаете.
Он сурово сжал губы.
- Едва ли вы захотите услышать обо всех опасностях, что подстерегают человека в море.
Плечи принцессы поникли.
- Вы говорите об акулах, - дрожащим голосом проговорила она. - Да, вы правы. Хищники могли уничтожить тело. Но что, если отец не погиб? Что, если он был только ранен и оглушен? - В голосе ее зазвучал новый всплеск надежды. - Что, если он сумел выбраться из машины и уйти с места аварии?
Маркус задумчиво потер пальцем крохотную ямку на подбородке.
- Может быть. Но это маловероятно. Рано или поздно он должен был на кого-то наткнуться. В городе нет ни одного человека, кто бы не узнал короля и немедленно не отвез бы его в больницу.
Погода стояла теплая и ясная, но Доминик пробрала дрожь. Покрепче запахнув полы халата, она проговорила:
- Что, если он встретился с врагом?
Маркус устремил на нее недоумевающий взгляд.
- Что вы так на меня смотрите? - настаивала Доминик. - Я знаю, что народ любил отца, но к каждому в душу не заглянешь. В городе могут найтись и преступники, и сумасшедшие.
Та же мысль все три дня не давала Маркусу покоя. Но он никому не признавался в своих тайных страхах. Даже полиции. К чему им чужие советы? Он - профессиональный политик, но ничего не смыслит в расследовании катастроф. И потом... да нет, это невероятно. Он ведь был на месте происшествия, видел, во что превратился автомобиль. Нет, король не мог выжить.
- Простите, Доминик. Я просто удивлен. Не ожидал от вас таких... таких мрачных мыслей.
Покачав головой, она поставила чашку обратно на блюдце и провела дрожащей рукой по лбу.
- Маркус, я не знаю, что думать. Рассудок твердит, что мой отец мертв, но сердце отказывается этому верить. Во мне по-прежнему живет надежда, что он жив, просто почему-то не может к нам вернуться!
Движимый каким-то внезапным порывом, Маркус наклонился вперед и накрыл ее руку своей.
- Доминик, что толку изводить себя этими мыслями? Если ваш отец и вправду жив, вы не поможете ему тем, что будете мучить себя сомнениями и догадками. Вы только что вернулись домой. Почему бы вам не встретиться со старыми друзьями, не попробовать немного развеяться, прежде чем вы вернетесь в Штаты?
Тепло его руки вызвало в Доминик странное, неудержимое желание - сплести его пальцы со своими, ощутить пожатие сильной надежной ладони...
"Ну и дура же ты, Доминик! Ты должна была о нем забыть! И думала, что забыла, но стоило вернуться домой... Один его ласковый взгляд - и ты готова растаять, словно шоколад на солнцепеке!"
- Я не вернусь в Штаты, Маркус, - охрипшим от волнения голосом ответила она. - Не вернусь, пока мы не узнаем, что произошло с отцом.
Доминик не могла признаться Маркусу, что это не единственная причина. Он захочет услышать объяснение, а она сгорит со стыда прежде, чем успеет вымолвить хоть слово.
Но скоро ее тайна перестанет быть тайной. И тогда Маркус - как и вся ее семья - испытает к ней только презрение.
ГЛАВА ВТОРАЯ
- Вы считаете, это разумно - не возвращаться в университет? - спросил Маркус.
Губы Доминик тронула слабая улыбка.
- Мне и прежде случалось принимать неразумные решения. Вы же знаете, я не отличаюсь ни умом Николаса, ни здравомыслием Изабеллы. Но, даже если бы ничего этого не произошло, я бы все равно осталась дома. Мне нужно отдохнуть.
Он улыбнулся понимающей улыбкой.
- Насколько я знаю, вы скоро получите степень. А затем окунетесь с головой в мир большого бизнеса.
Опасаясь выдать себя, Доминик выпустила его руку и снова взялась за свой кофе.
- Я сменила специализацию. Хочу получить диплом преподавателя.
Он поднял брови.
- Мне казалось, вы хотите стать финансовым консультантом.
Она поморщилась.
- Я решила, что образование важнее бизнеса. - Пожав плечами, она не без труда отвела взгляд от Маркуса. - Со временем мне хотелось бы организовать здесь, в Старом Стэнбери, учебный центр. Для нуждающихся студентов, которым недоступны частные школы и дорогие университеты.
- Достойная цель, - заметил он.
Так думала и Доминик. Но для достижения этой цели ей необходима поддержка семьи и страны. А когда тайна выйдет наружу, Доминик едва ли ее получит. Ей еще повезет, если родные не отрекутся от нее публично, узнав, что за пределами страны она вела себя совсем не так, как положено особе королевской крови, представляющей свою страну и свой народ... Но, господи, она ведь всего лишь человек, и чувства и желания у нее те же, что у тысяч других девушек в Эдембурге!
Руки ее снова задрожали, и это не ускользнуло от внимания Маркуса. Он давно уже с удивлением отметил необычную нервозность принцессы.
В ярком свете весеннего утра кожа ее казалась белой, словно сливки или лепестки белых роз. Золотистые волосы, сияющие в солнечных лучах, были распущены и тяжелыми волнами спускались на грудь.
На миг - прежде чем Маркус успел сообразить, куда завело его воображение, - его охватило жгучее желание запустить в этот золотистый поток обе руки, коснуться нежной кожи белоснежных щек, провести пальцем по ямке у основания горла, погрузить руку в тенистую ложбинку меж грудей...
Господи, что это с ним! Должно быть, от переутомления мутится в голове. Мысли он здраво, никогда не позволил бы себе таких распутных фантазий. И о ком? О дочери его величества! Тем более теперь, когда на королевскую семью обрушилось несчастье!
Доминик по другую сторону стола поежилась, смущенная его пристальным взглядом. Не в обычае Маркуса было так ее разглядывать... И вдруг принцессу пронзила безумная мысль: что, если советник отца наконец-то разглядел в "глупой девчонке" женщину?
От этой мысли щеки ее запылали; Доминик встала из-за стола, чувствуя, что должна немедленно отойти от Маркуса подальше.
Подойдя к перилам балкона, она оперлась о прочную балюстраду и взглянула вниз, где привольно раскинулся Старый Стэнбери, столица Эдембурга. Паутина узких извилистых улочек меж зеленых холмов, уютные магазинчики с яркими вывесками, красные черепичные крыши старинных домов - все здесь осталось таким же, как до Второй мировой войны, едва не уничтожившей это крошечное островное государство.
Далеко на западе, в прогале меж крутыми скалами, приветливо голубело море. А прямо под балконом простирался дворцовый парк: веселая зелень лужаек, гостеприимная тень вековых дубов, искусно разбитые цветочные клумбы. Через месяц, думала Доминик, зацветет чайная роза - настанет время свадеб... Но для нее мечты о свадьбе остались в прошлом.
От бесплодной борьбы с горькими мыслями ее отвлекли шаги Маркуса - он подошел ближе. Обернувшись к нему, принцесса грустно улыбнулась:
- Простите, Маркус. Боюсь, со мной сегодня не очень-то весело.
Он печально улыбнулся в ответ.
- Доминик, я не ищу веселья. Это я должен просить прощения за то, что начал ваш день с дурных вестей.
Она глубоко вздохнула.
- Не извиняйтесь, прошу вас. Я хочу, чтобы вы и в будущем держали меня в курсе всех новостей об отце.
Он грустно кивнул:
- Быть может, мы скоро услышим новости.
Вглядевшись в его нахмуренные брови и суровые складки у рта, Доминик вдруг поняла: исчезновение короля стало для него не меньшей трагедией, чем для нее. Маркус много лет служил своей стране и королю. Он стал ближайшим другом Майкла Стэнбери, его правой рукой.
Забыв, что решила держаться от него подальше, Доминик инстинктивно накрыла его руку своей.
- Маркус, я знаю, что вам сейчас тоже очень нелегко. Вы любили отца.
- Да, - глухо ответил он. - Без него все совсем по-другому.
- Верно. Но все меняется. Те, кого мы любим, уходят - так уж устроена жизнь.
Он плотно сжал губы, а затем сказал:
- Вы, должно быть, слышали о моей женитьбе и разводе.
Доминик кивнула, стараясь не показывать удивления. Насколько она знала Маркуса, не такой он человек, чтобы делиться с кем-то своими личными проблемами. С чего же вдруг он заговорил с ней о своем неудачном браке?
- Я читала об этом в газетах, - мягко ответила она. - Очень жаль, что ваш брак распался.
Отвернувшись от нее, он положил руки на перила и устремил взгляд на далекий город.
- Когда работаешь во дворце, приходится привыкать, что каждый твой шаг становится предметом газетных сплетен. Сомневаюсь, что хоть один газетчик рассказал, как все действительно было.
Что-то сжало ей горло. В глазах Доминик Маркус всегда был героем, - а героям, думала она прежде, не бывает больно...
- Ваша жена... я хочу сказать, бывшая жена... она настоящая красавица. Вы, должно быть, безумно ее любили.
Уголки губ Маркуса опустились. Да, "безумно" - самое подходящее слово. Он словно с ума сошел, не в силах мыслить здраво, не в состоянии понять, что они с Лизой не подходят друг другу. Она хотела занимать в его жизни первое место, не понимая, что долг перед страной для Маркуса превыше всего...
- Мои чувства к Лизе остались в прошлом. Но до сих пор не дает покоя то, что наш малыш так и не появился на свет.
Малыш... Это слово болезненным эхом отозвалось в глубине ее души. Несколько секунд Доминик не могла ответить - что-то сжимало ей горло.
Наконец она заговорила, но голосом хриплым и таким тихим, что самый легкий ветерок мог бы унести его прочь:
- У вас будут еще дети, Маркус. Рано или поздно вы встретите свою судьбу.
Губы его искривились в горькой усмешке.
- Не думаю. Два года назад у Лизы произошел выкидыш. Врачи не могли объяснить, почему это случилось, - казалось, сама природа не пожелала подарить нам дитя. Мы не понимали, что произошло, и от этого нам было еще тяжелее. Словом... я понял, что семья и дети - это слишком рискованно. Должно быть, я не создан для роли мужа и отца. Таких мужчин немало.
В последнем Доминик не сомневалась. Но, увы, слишком поздно усвоила эту истину. Теперь ей придется отвечать за последствия своей глупости в одиночку.
Погруженная в собственные невеселые размышления, Доминик и не заметила, как Маркус подошел ближе. Как губы его легко коснулись ее щеки.
- С возвращением, Доминик, - тихо проговорил он.
Потрясенная до потери дара речи, она молча следила, как он отвешивает глубокий поклон и, повернувшись, удаляется. Рука ее непроизвольно потянулась к тому месту, где только что побывали его губы.
Маркус считает, что не создан для роли мужа и отца. И Доминик лучше с этим согласиться - если она не желает себе новых бед.
Четыре дня спустя, в семейной гостиной дворца Стэнбери, Доминик объявила, что намерена съездить на место катастрофы.
- Доминик, - спокойно возразила ей королева Джозефина, - полиция делает все, что может. Твое вмешательство только осложнит их работу.
Доминик бросила на мать негодующий взгляд. Порой безупречное самообладание королевы раздражало ее. Одно дело - не терять лица на публике; другое - в кругу семьи, когда можно оставить притворство и стать самой собой!
Ее родители прожили в браке тридцать три года и произвели на свет троих детей. Однако, общаясь с матерью, Доминик порой спрашивала себя: что их связало? Разумеется, кроме династических соображений.
Вот и сейчас, глядя на четкий профиль матери, обращенный к горящему камину, Доминик не знала, какие чувства скрываются за этим холодно-безупречным фасадом. Оплакивает ли королева потерянную любовь или просто принимает как должное, что король погиб и ее долг - жить дальше без него?
- О какой работе ты говоришь, мама? Прошла неделя, а они так и не выяснили, что случилось с отцом, не нашли даже его тело!
- Думаешь, ты найдешь? - подал голос из другого конца комнаты Николас.
Доминик закатила глаза к высокому лепному потолку.
- Я и не говорила, что найду. Сказала только, что хочу своими глазами увидеть место, где мой отец расстался с жизнью.
- А я - нет, - заметила Ребекка, сидевшая рядом. - У меня от одной мысли об этом мурашки по коже бегут.
- Я согласен с Ребеккой. Это зрелище не для слабонервных.
Эти слова принадлежали Джеку Стэнбери. Высокий, широкоплечий, темноволосый мужчина лет тридцати, он был вторым сыном Эдуарда и прибыл в то же утро, что и его отец, вскоре после катастрофы. Собственно, именно он, проезжая мимо на машине, первым заметил следы аварии и сообщил об этом в полицию.