Подняв на него глаза, Доминик безуспешно попыталась улыбнуться.
- Маркус, - ответила она, легко касаясь его щеки, - я не умею на вас сердиться.
Только люблю - ныне, и присно, и во веки веков.
- Доминик, что с тобой стряслось? Не считая, конечно, Маркуса Кента?
Доминик бросила на фрейлину усталый взгляд.
- Прости, Прю, я не хочу об этом говорить.
- Я и не прошу, чтобы ты со мной разговаривала, - возразила Прюденс, входя на балкон. - Просто хочу вытащить тебя из кресла. Ты два часа просидела на одном месте, даже не шевельнулась!
- Наслаждаюсь солнцем. Сегодня прекрасный день, - ответила Доминик.
- Это, конечно, верно, - согласилась Прюденс. - Но книги у тебя на коленях нет, так что ты даже не можешь притвориться, что читаешь. Вот уже два часа я на тебя любуюсь и вижу одно и то же: как ты тут сидишь и молча страдаешь.
- Я не страдаю, - нахмурилась Доминик. - Я думаю.
- Да, только физиономия у тебя почему-то совсем не радостная.
Доминик молчала, упорно глядя в сторону. Целый день из головы у нее не выходило удивительное, ни на что не похожее предложение Маркуса.
Он ждет ответа. Все, что от нее требуется, - сказать "да"; и не придется больше беспокоиться о своей репутации. Однако Доминик чувствовала, что не может так поступить. Ведь Маркус ее не любит. Необходимость притворяться и терпеть притворство разобьет ей сердце.
- Прю, ты хуже наседки! - сердито проговорила Доминик. - С самых крестин Лианны твердишь, что я на себя не похожа. Да мало ли причин...
Ее прервал телефонный звонок из спальни.
- Я возьму трубку, - бросила Прюденс и умчалась.
Доминик встала и с удовольствием потянулась. Она и в самом деле засиделась на одном месте. Надо прогуляться, проветрить мозги. А главное - увидеться с Маркусом и раз навсегда положить конец его безумным брачным планам.
С этой мыслью она вошла в комнату - и увидела, что Прюденс несется ей навстречу.
- Доминик, звонил принц Николас, - затараторила она. - Хочет, чтобы ты явилась в гостиную на встречу с родными.
- Когда? - уточнила Доминик.
- Немедленно.
Доминик нахмурилась:
- Что за спешка? Он объяснил...
- Нет, - прервала ее Прюденс, - но голос у него очень мрачный. - Должно быть, что-то серьезное!
Доминик ощутила, как засосало под ложечкой, и мысленно обратилась с молитвой к небесам.
- Это отец! Какие-то новости о короле!
Вбежав следом за Прюденс в спальню, она торопливо провела щеткой по длинным волосам и сунула ноги в черные шлепанцы. Пестрый свитер и длинная юбка выглядели, пожалуй, чересчур затрапезно для семейной встречи, но Доминик не хотела тратить время на переодевание. Если Николас узнал что-то новое об отце, она должна услышать об этом как можно скорее.
Девушки понеслись по коридорам замка и через несколько минут влетели в гостиную. Вся семья была уже в сборе.
Взгляд Доминик немедленно отыскал Маркуса: он стоял рядом с Николасом у камина. Склонив друг к другу темноволосые головы, мужчины тихо и серьезно о чем-то совещались.
Ребекка с малышкой Лианной на руках, Изабелла и ее фрейлина Ровена Уайлд сидели на диване у стены; все, кроме малышки, выглядели встревоженными. Джозефина восседала в своем кресле. Вишневое платье изысканно оттеняло темные волосы. Лицо королевы было спокойно, словно она и не ждала никаких важных вестей. Но Доминик давно знала, что угадывать настроение матери по лицу - бесполезное занятие.
У высокого окна, спиной к остальным, возвышалась мощная фигура Эдуарда Стэнбери. Люк и Джейк сидели рядом на двух резных стульях. На коленях у Джейка устроился его младший сынишка Сэмми. Малыш вертел в руках игрушку.
Доминик заняла место рядом с матерью. Прюденс села на диван к прочим женщинам.
- Мама, что случилось? - шепотом спросила Доминик. - Я никогда не видела Николаса таким мрачным!
Джозефина слабо улыбнулась дочери.
- Не знаю, дорогая. Могу сказать только, что твой брат уже минут десять обсуждает с Маркусом что-то, по всей видимости, очень важное.
Доминик хотела задать следующий вопрос, но умолкла, заметив, что Маркус, поклонившись Николасу, широкими шагами направляется через комнату прямо к ней.
Не говоря ни слова, он присел на ручку ее кресла и протянул ей руку. Стараясь не выражать лицом удивления, Доминик сжала его руку в своей. Чего он хочет добиться? - задавала она вопрос. Никогда прежде Маркус не позволял себе таких открытых проявлений привязанности. Должно быть, готовит почву для объявления о помолвке... От этой мысли ей стало нехорошо.
- Маркус, зачем мы собрались? - спросила она. - Что-то... об отце?
Он сжал ее руку.
- Николас сейчас обо всем расскажет.
Николас тяжелыми шагами вышел на середину комнаты, и приглушенные голоса затихли. На миг Доминик посетила безумная мысль: она в театре, на представлении новой пьесы. Сейчас погасят огни, и начнется первое действие... Только этот театр называется жизнью, и никто из актеров не знает, чем кончится спектакль.
- Дорогие мои родные и друзья, - заговорил Николас, - я собрал вас всех, чтобы сообщить вам новости, о которых мне самому стало известно лишь несколько минут назад. Как все вы знаете, полиция провела вскрытие тела Герберта, водителя короля Майкла. Сегодня результаты вскрытия были доставлены мне. Скажу без обиняков: заключение экспертов поражает и кажется невероятным.
Доминик подняла на Маркуса полные страха глаза. Тот молча кивнул и крепче сжал ее руку.
- Говори же, Николас, не тяни! - взмолилась Джозефина.
Взглянув на мать, Доминик поразилась происшедшей в ней перемене. На бледных щеках королевы выступили алые пятна, рука у горла нервно теребила жемчужное ожерелье.
За прошедшие недели Доминик не раз мечтала увидеть на лице матери хотя бы слабый след горя, хоть какой-нибудь знак, что трагедия не оставила ее равнодушной. Но теперь нескрываемое волнение королевы заставило ее только глубже осознать невосполнимую утрату.
Николас откашлялся, затем окинул взглядом всех присутствующих.
- Результаты вскрытия, - заговорил он наконец, - показывают, что Герберт был убит. Убит до того, как автомобиль упал на скалы и загорелся.
- Убит? О господи! - воскликнула Изабелла. - Но как?
- Смертельной дозой наперстянки, - ответил на ее вопрос Николас.
Слушатели взволнованно загалдели. Королева Джозефина, хлопнув в ладони, призвала родных и придворных к тишине.
- Николас, - заговорила она, когда все утихли, - сама по себе наперстянка в крови Герберта еще не означает убийства. У него было больное сердце. Он принимал наперстянку и мог по ошибке принять двойную дозу.
Николас покачал головой.
- Нет, мама. Эксперты знали о болезни Герберта. Заключение гласит: о случайной передозировке не может быть и речи. Герберту ввели огромную дозу препарата. По-видимому, путем инъекции, хотя тело так пострадало от огня, что сказать что-либо конкретное не представляется возможным. Во всяком случае, в легких Герберта не найдено дыма - а это значит, что во время катастрофы он уже не дышал.
- Какое зверство! - воскликнул с другого конца комнаты Эдуард. - Но кто мог сотворить такое с водителем моего брата?
Доминик снова обернулась к Маркусу.
- Если Герберта убили, что же случилось с отцом? - прошептала она. - Не думает ли полиция...
Но ее прервал голос брата.
- Детективы полагают, что король Майкл похищен, - продолжил Николас. - Если бы его убили вместе с Гербертом, тело его, скорее всего, было бы найдено где-нибудь неподалеку. Но, как мы все знаем, этого не произошло.
- Но это какая-то бессмыслица! - заговорила королева Джозефина. За несколько минут она, казалось, постарела на двадцать лет. - С нами никто не связывался, не требовал выкупа...
- Верно, - вставила Изабелла. - Зачем похищать короля, если не просишь за него выкуп?
- Детективы считают, что, узнав мотив, разгадают тайну похищения, - вздохнул Николас.
- Что, если какой-нибудь враг государства хочет контролировать правительство? - подал голос Люк.
В ответ ему в первый раз раздался голос Маркуса:
- Чтобы захватить власть в стране, мало убить короля - на его место заступят наследники престола. Если враг хочет добраться до трона, ему придется вырезать всех Стэнбери.
- А что, если враг - кто-то из Стэнбери? - угрюмо возразил Эдуард.
Все головы в комнате повернулись к брату пропавшего короля. Высокий седовласый человек легким пружинистым шагом вышел на середину комнаты.
- Что вы такое говорите, Эдуард? - воскликнул Николас. - Что это преступление совершил кто-то из нас?
- Вы были его ближайшим наследником, - спокойно ответил Эдуард. - Теперь вы станете королем.
- Эдуард! Николас любил отца! - с жаром воскликнула королева Джозефина.
Приблизившись к креслу невестки, Эдуард опустился перед ней на одно колено и взял ее руки в свои.
- Простите меня, дорогая невестка, - почтительно и искренне заговорил он. - Я не обвиняю ни вашего сына, ни кого-либо иного. Я говорю лишь о том, что подумает народ, когда новости просочатся в газеты и на телевидение.
- Слухи пойдут самые разные, - с каменным лицом ответил Николас. - Несомненно, найдутся люди, которые станут винить в смерти отца меня. Но будут и те, кто задумается, какую роль в происшедшем сыграла знаменитая Палата сокровищ Стэнбери.
Эдуард выпрямился, но не отошел от Джозефины. Странно, на миг Доминик показалось, что он питает к невестке не только родственные чувства. Но тут же Доминик напомнила себе, что не умеет разбираться в людях - Брайсу-то удалось ее одурачить!
- А она вообще существует, эта Палата? - в первый раз за вечер подал голос Джейк. - Мне казалось, это просто красивая легенда - ну и еще, быть может, пара-тройка музейных драгоценностей.
Маркус устремил на американского кузена Доминик внимательный взгляд, и принцесса не в первый раз задумалась о том, что за мысли скрыты за фасадом этого непроницаемого смуглого лица.
Как и Доминик, Маркус с самого начала не исключал, что трагедия с королем - не просто несчастный случай. Неужели он подозревает в страшном преступлении кого-то из сидящих в этой комнате? Но это немыслимо!
- Народ Эдембурга знает, - веско заговорил Маркус, - что Палата сокровищ не миф и не сказка. Она существует и обеспечивает золотой фонд королевства. Но, даже если кто-то узнает, где она находится, это знание останется для него бесполезным. Ключи от Палаты хранятся только у короля и его сына. Возможно, конечно, этот неизвестный злодей надеется проникнуть в Палату силой, ограбить ее и сбежать...
- Что толку говорить об этом? - подытожил Николас. - Все наши предположения ни к чему не ведут. Все, что мы можем сделать, - набраться терпения и ждать новостей из полиции.
И снова в гостиной зашелестели взволнованные голоса. На этот раз королева не призывала к тишине: откинувшись в кресле и полуприкрыв глаза, она, казалось, отключилась от всего, чего не хотела слышать. Доминик так не умела - она услышала больше чем достаточно. Особенно поразило ее жестокое предположение дяди Эдуарда, что в убийстве и похищении могут обвинить Николаса.
- Я пойду к себе, - вполголоса сказала она Маркусу.
Он протянул ей руку и помог подняться.
- Я вас провожу, - предложил он. - Хотите что-нибудь сказать Прюденс?
Доминик покачала головой. Заметив, что принцесса покидает гостиную под руку с Маркусом, фрейлина должна была, как требует этикет, последовать за своей госпожой.
Их провожали несколько пар любопытных глаз, но Доминик не замечала чужих взглядов. Потрясающая и страшная новость заставила ее на время забыть обо всем, даже о своих отношениях с Маркусом.
Они вышли в коридор, и Доминик почувствовала, что едва держится на ногах - сказывались последствия шока. Маркус приобнял ее за талию, не давая упасть.
- Вы удивлены? - спросила она.
- Я потрясен тем, что в нашей тихой, миролюбивой стране свершилось подобное злодеяние. Однако, признаюсь откровенно, в глубине души я ожидал чего-то подобного.
- Я тоже цеплялась за мысль, что отца не было в машине, - призналась Доминик. - Не могла поверить, что он мертв. Но услышать из уст Николаса, что, по мнению полиции, отца могли похитить, - о, Маркус, как это ужасно! Как вы думаете, это правда? Неужели кто-то держит его в плену?
Оглянувшись кругом, Маркус ответил вполголоса:
- Увы, очень на то похоже. Особенно если вспомнить, что тело так и не нашли. - Доминик вздрогнула, и Маркус обратил на нее заботливый взгляд. - Доминик, я беспокоюсь о вас. Для вас это слишком сильное потрясение.
- Что же делать, Маркус? Пока полиция не найдет отца, я могу лишь молиться, чтобы он остался жив и невредим. Но вам незачем обо мне беспокоиться, я здорова и сильна.
- Вы уже были у королевского врача? - поинтересовался он.
Доминик кивнула. Два дня назад она посетила доктора Уолкотта, лечащего королевскую семью и придворных. Старик служил семье Стэнбери много лет, а саму принцессу знал с рождения, и она могла только догадываться, как огорчила его своей беременностью. Однако доктор не сказал ей ни слова упрека, напротив, ободрил и посоветовал беречь себя.
- Доктор сказал, что физически со мной и с ребенком все в порядке. Однако его беспокоит мое эмоциональное состояние. Он понимает, в каком трудном положении я оказалась.
- Вы не рассказывали ему об отце ребенка?
Гладкий лоб Доминик перерезала морщинка.
- О Брайсе? С чего бы?
- Вот и хорошо. Пусть все думают, что отец я. Даже доктор Уолкотт.
Он по-прежнему ждет, что я выйду за него замуж! - с ужасом подумала Доминик. И готов признать ребенка своим, даже если это погубит его карьеру. Доминик не понимала, почему ради нее он готов на такую жертву. Или же дело не в ней, а в верности пропавшему королю?
Пройдя по коридорам, Маркус и Доминик остановились у дверей ее покоев.
- Не хотите ли выпить кофе? - поинтересовалась она. - Или вам нужно вернуться в гостиную?
- Николас пока обойдется без меня, - заверил он. - Мы с ним уже проработали, что говорить и о чем молчать в заявлении для прессы. И потом, - прибавил он, входя следом за ней в холл, - я хотел поговорить с вами наедине.
Опять?! - со страхом подумала Доминик. Прошлый "разговор наедине" окончился брачным предложением. Что же он скажет на этот раз? Может быть: "Я вас люблю"?
Но тут же Доминик одернула себя. Никогда Маркус Кент не скажет этих слов - ни ей, ни какой-либо другой женщине. И ей, если она хочет сохранить здравый рассудок и власть над собой, лучше отказаться от ребяческих фантазий.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
- Присаживайтесь, пожалуйста, а я сварю кофе, - пригласила Маркуса Доминик, когда оба вошли в покои принцессы.
- Я подожду на балконе, - ответил он. - После сцены в гостиной мне нужно глотнуть свежего воздуха.
Кофеварка новейшей модели знала свое дело, и всего через несколько минут Доминик появилась на балконе, неся в руках поднос с дымящимся черным кофе и тонко нарезанными ломтиками пирожного.
День был теплый и ясный, но Доминик заметила, что на горизонте клубятся грозовые облака. Скоро над морем запляшут молнии, и улицы Старого Стэнбери омоет бурный весенний ливень.
Маркус стоял, облокотившись о балюстраду, и смотрел на раскинувшийся внизу город. Услышав шаги, он обернулся и поторопился взять из рук Доминик поднос.
- Вы нарушаете правила! - упрекнул он ее. - Настоящая принцесса должна сидеть сложа руки и ждать, пока за нее все сделают другие.
Доминик рассмеялась, чувствуя, как напряжение, охватившее ее в гостиной, уходит и сменяется блаженным облегчением.
- Маркус, сейчас же не Средние века! И потом, не забывайте, последние четыре года я прожила вовсе не по-королевски. Я очень много делала и для себя, и для других. Меня не назовешь безрукой лентяйкой!
Он поставил поднос на круглый стеклянный столик и помог Доминик сесть на складной металлический стул, а сам занял место напротив. Доминик пододвинула к нему дымящуюся кружку и блюдце с ломтиками пирожного.
- Я никогда не считал вас лентяйкой или неумехой, - ответил Маркус, а затем спросил, словно его посетила новая мысль: - Что же теперь будет с вашими планами по организации школьного центра?
Доминик вздохнула и, осторожно отпив горячего кофе, ответила:
- Надеюсь, рано или поздно я осуществлю свою мечту. Я уже говорила, мне нравится помогать людям. Особенно детям. Но, конечно, все зависит от того, как мои родные воспримут известие о ребенке. Если разразится гроза, возможно, мне придется уехать и самой зарабатывать себе на жизнь.
Золотистые глаза Маркуса потемнели.
- Доминик, даже думать об этом не смейте! - потребовал он. - Об этом и речи быть не может!
- Я пока еще не жена вам! - вспыхнула Доминик. - Если вы и Лизой так командовали, неудивительно, что она от вас ушла!
Маркус невольно улыбнулся, заметив, как гордо вздернут ее подбородок, каким огнем горят зеленые глаза. Никогда еще ни одна женщина не решалась так откровенно ему дерзить! А ведь четыре года назад Доминик была робким, застенчивым подростком, слово боялась сказать... Интересно, что еще в ней переменилось?
- Я никогда не командовал своей бывшей женой и не думаю, что вам стоит судить о вещах, о которых вы ничего не знаете, - резко ответил он.
Доминик, ничуть не испуганная, приподняла тонкие брови:
- Если так, зачем же вы командуете мной?
Этот вопрос застал его врасплох: Маркус изумленно уставился на Доминик - и тут же едва не расхохотался, сообразив, что ни королям, ни министрам, ни президентам еще не удавалось поставить его в тупик. На что еще способна эта шаровая молния в женском обличье, что с таким невинным видом сидит напротив него?
- Хорошо, Доминик, - смягчившись, заговорил он. - Если мои слова прозвучали грубо, прошу прощения. Я лишь хотел сказать, что позволю вам покинуть дом только в одном случае: если вы согласитесь переехать ко мне и стать моей женой.
Сердце ее изнывало от боли и смятения, но она все же сумела улыбнуться:
- А сейчас вы не командуете?
Испустив тяжелый вздох, он пододвинул свой стул к ней вплотную. Теперь их разделяло лишь несколько дюймов.
- Нет, не командую - всего лишь стараюсь быть реалистичным. Доминик, я желаю вам добра. Вам и ребенку нужна крыша над головой, нужна защита, нужно честное имя. Мое имя.
Итак, он в самом деле готов пожертвовать собой ради нее. Но сердце подсказывало ей, что этого недостаточно. Она привыкла думать, что брак - это серьезно. Что это на всю жизнь. Выйти за человека, который тебя не любит, - все равно что предать свои мечты.
- Маркус, женщина выходит замуж не только ради имени мужа. Ей нужна страсть и...
- И?
Любовь. В последний момент ей удалось проглотить это слово. Как унизительно знать, что один мужчина сделал ей ребенка, не любя, а другой, не любя, хочет сделать своей женой! Она терпит муку двойного унижения.
Глубоко вздохнув, Доминик закончила:
- Я прекрасно понимаю, что мы поженимся - если вообще поженимся - по расчету.
Несколько секунд он непонимающе смотрел на нее, затем его глаза заблестели каким-то особым блеском.
- Так вот что вас беспокоит? - пробормотал он. - Вот почему вы никак не решаетесь дать ответ?