Аллегра отбросила назад свои длинные светлые волосы, включила кнопку прослушивания сообщений на автоответчике и села на высокий табурет возле кухонной стойки. Ее кухня, отделанная белым мрамором и черным гранитом, сияла безупречной чистотой. Слушая сообщения, Аллегра с отсутствующим видом уставилась в пол, выложенный в шахматном порядке черной и белой плиткой. Как и следовало ожидать, первый звонок был от Кармен; казалось, она плачет. Кармен пробормотала что-то несвязное о статье, о том, как это несправедливо и как расстроилась ее бабушка. Бабушка звонила ей сегодня днем из Портленда. Кармен не знала, решит ли Аллегра подавать в суд на этот раз, но хотела поговорить и просила перезвонить ей, как только у Аллегры выдастся свободная минутка. Похоже, Кармен даже в голову не приходило, что ее адвокат имеет право на свободное время и личную жизнь. Звезда нуждалась в ней для решения собственных проблем, ни о чем не задумываясь, что, впрочем, еще не делало ее плохим человеком.
Снова звонила мать, приглашая Аллегру на обед в пятницу и, в точности как говорила Элис, напоминая о предстоящей в этот уик-энд церемонии вручения премии "Золотой глобус". Слушая голос матери, Аллегра улыбнулась. Блэр была по-настоящему взволнована - вероятно, потому, что ее мужа тоже выдвинули на премию. Скотт приезжал из Стэнфорда, чтобы смотреть церемонию вместе с Сэм дома по телевизору, и Блэр надеялась, что Аллегра пойдет на торжество вместе с родителями.
Следующее сообщение было от тренера по теннису, от которого Аллегра пряталась уже несколько недель. Она начала брать уроки тенниса, но, посетив несколько занятий, все никак не могла выкроить время на следующее. Аллегра пометила в блокноте его имя, думая, что нужно будет по крайней мере позвонить и объяснить, что она не сможет продолжить занятия.
Затем шло сообщение от мужчины, с которым Аллегра познакомилась в отпуске. Он был привлекателен и работал в престижной студии, но играл не по правилам. Аллегра познакомилась с ним, когда была с Брэндоном. Назвав свое имя, он просил перезвонить. Слушая хрипловатый голос, Аллегра улыбнулась, но подумала, что об этом и речи быть не может. Она не собирается встречаться с кем бы то ни было, кроме Брэндона. Брэндон - третья большая любовь в ее жизни. Предыдущая продлилась почти четыре года, началась еще в юридическом колледже и продолжалась первые два года ее адвокатской практики в Лос-Анджелесе. Роджер тоже окончил Йельский университет, но другой факультет - режиссерский. Однако за четыре года он так и не созрел для серьезных отношений и в конце концов переехал в Лондон. Он звал с собой и Аллегру, но к тому времени она работала
у "Фриша, Херцога и Фримена" и у нее уже было множество клиентов. Конечно, она не могла бросить работу и поехать с Роджером в Лондон. Действительно, какой смысл отказываться от потрясающей работы и ехать на край света за человеком, который даже ничего не обещает, не желает говорить о будущем? Роджер жил сегодняшним днем. Он любил пространно рассуждать о карме, о свободе и об энергии "ци". Два года общения с психоаналитиком кое-чему научили Аллегру, и ей хватило ума не тащиться за ним в Лондон. Поэтому она осталась в Лос-Анджелесе, где через два месяца встретила Брэндона.
Предшественником Роджера был Том, женатый профессор Йельского университета. Аллегра сошлась с ним на старшем курсе, их бурный, страстный роман был основан исключительно на сексе. Она еще не встречала никого похожего на Тома, и их отношения закончились, только когда он взял творческий отпуск и отправился на целый год в путешествие пешком по Непалу. Он взял с собой жену и грудного младенца, их сына. Когда Том вернулся, его жена снова ждала ребенка, но к тому времени Аллегра уже встречалась с Роджером. Однако когда бы их пути ни пересекались, между ней и Томом всегда проскакивало нечто вроде мощного электрического разряда. Когда он уехал преподавать в Северо-Западный университет, Аллегра вздохнула с облегчением. Пусть Том испытывал к ней непреодолимое влечение, но он так и не смог реально представить их будущее. Когда он думал о будущем, то видел перед собой только Митру, свою жену, и их сына Евклида. Том отошел в прошлое, и доктор Грин, психоаналитик, редко заговаривала о нем, разве что когда хотела напомнить, что у Аллегры до сих пор не было с мужчиной отношений, предусматривающих какие-то обещания, касающиеся их общего будущего.
- Ну, не знаю, мне двадцать девять лет, должны же у меня быть связи с мужчинами, - не раз говорила Аллегра. - А выйти замуж мне никогда по-настоящему не хотелось.
- Дело не в этом, Аллегра, - возражала доктор Грин. Она была уроженкой Нью-Йорка, и ее большие темные карие глаза иногда преследовали Аллегру после сеансов. Аллегра ходила к психоаналитику вот уже четыре года с перерывами. Ее в целом устраивала собственная жизнь, вот только свободного времени постоянно не хватало и уж очень многого от нее ждали и в семье, и в фирме. - А на вас кто- нибудь когда-нибудь хотел жениться?
Доктор Грин упорно возвращалась к вопросу, который самой Аллегре казался бессмысленным.
- Какая разница, если я не хочу замуж? - защищалась она.
- Но почему? Почему вам не нужен мужчина, который хотел бы на вас жениться? В чем дело, Аллегра? - не унималась доктор Грин.
- Но это же просто глупо! Роджер женился бы на мне, если бы я поехала с ним в Лондон. Я сама не захотела, у меня слишком бурная жизнь здесь, в Лос-Анджелесе.
- Почему вы думаете, что он бы на вас женился? - Порой Аллегре казалось, что доктор Грин похожа на маленького хорька, который залезает во все уголки и все вынюхивает, вынюхивает. - Он когда-нибудь это говорил?
- Мы на эту тему не разговаривали.
- И вас это не удивляет, Аллегра?
- Какая разница? С тех пор прошло два года, - начинала раздражаться она. Аллегра терпеть не могла, когда доктор Грин принималась за свои бесконечные расспросы. - Какое это имеет значение сейчас? - Все равно она слишком молода и слишком занята своей карьерой, чтобы выходить замуж.
- А как насчет Брэндона?
Доктор Грин никогда не забывала о Брэндоне, но Аллегре почему-то не нравилось обсуждать его с психоаналитиком. Ей казалось, что доктор Грин не понимает его ситуации или не осознает, как сильно травмировал его вынужденный брак.
- Когда он подает на развод?
- Когда они решат финансовые и имущественные вопросы, - обычно отвечала Аллегра, рассуждая как адвокат.
- А почему бы им не отделить одно от другого и не заняться сначала разводом? Ведь потом можно сколько угодно заниматься разделом имущества.
- Зачем? Какой в этом смысл? Нам же не обязательно жениться.
- Верно, не обязательно, но хочет ли он жениться? А вы, Аллегра, хотите за него замуж? Вы когда-нибудь обсуждали этот вопрос?
- Нам незачем его обсуждать, мы прекрасно понимаем
друг друга. Мы оба заняты, оба делаем карьеру, да и встречаемся только два года.
- Некоторые люди женятся и выходят замуж и после более короткого знакомства. Суть в другом. - Доктор Грин впилась в Аллегру взглядом своих проницательных карих глаз. - Не связались ли вы снова с мужчиной, который не хочет брать на себя обязательства?
- Конечно, нет! - Аллегра в который раз тщетно попыталась избегнуть пронизывающего, как луч лазера, взгляда. - Просто еще не время.
Обычно на этом месте доктор Грин кивала и ждала, что она скажет дальше.
За два года почти ничего не изменилось, только Аллегре было сначала двадцать семь, потом стало двадцать восемь, а теперь двадцать девять, в то время как раздельное проживание Брэндона с женой длилось уже два года. Его дочерям, Николь и Стефани, исполнилось одиннадцать и девять лет, а Джоанна до сих пор не преуспела в поисках работы. Как и Брэндон, Аллегра объясняла последнее обстоятельство отсутствием у нее образования. Незадолго до рождения старшей дочери Джоанна бросила колледж.
Кстати, следующей записью на автоответчике Аллегры была запись Николь. Девочка надеялась, что все в порядке и в выходные Аллегра приедет с ее папой в Сан-Франциско. Она соскучилась и мечтает, как они все трое будут кататься на коньках.
- И еще… мне очень понравился свитер, который вы прислали мне на Рождество… Я хотела написать письмо, да забыла, а мама говорит… - В трубке повисло смущенное молчание. Девочка пыталась собраться с мыслями. - В эти выходные я обязательно напишу вам письмо. До свидания. Всего хорошего… - Девочка ойкнула и, спохватившись, что не представилась, поспешно добавила: - Это Ники. Пока.
Все еще улыбаясь, Аллегра прослушала следующее сообщение - от Брэндона. Он предупреждал, что все еще в офисе и задержится допоздна. Его сообщение было последним.
Аллегра выключила автоответчик, допила минеральную воду, выбросила пустую бутылку в мусорное ведро и взяла телефон, чтобы позвонить Брэндону на работу.
Сидя с телефонной трубкой в руке на кухонном табурете, обхватив ногами его металлические ножки, она выглядела высокой, тонкой и очень красивой, но не сознавала этого. Аллегра так долго жила в окружении красивых людей, что красота лица и тела не была для нее чем-то необычайным и интересовала ее куда меньше, чем духовный мир. О собственной же красоте она никогда не задумывалась и от этого только становилась естественнее, так как все ее внимание было сосредоточено на окружающих ее людях.
Брэндон снял трубку своей личной линии на втором гудке; по голосу чувствовалось, что он занят и недоволен тем, что ему помешали. Сразу ясно, что он работает.
- Брэндон Эдвардс слушает.
Аллегра улыбнулась. Ей нравился его голос - глубокий, низкий, сексуальный, - а еще больше нравилась его манера говорить. Высокий светловолосый Брэндон был всегда подтянут и аккуратен; одевался он, пожалуй, в несколько консервативной манере, но Аллегру это устраивало. Во всем его облике чувствовалась некая цельность и безупречность.
- Привет, я получила твое сообщение, - сказала Аллегра, не представляясь, но Брэндон узнал ее сразу же. - Как прошел день?
- Ужасно, и кажется, он никогда не кончится.
Голос Брэндона звучал по-прежпему устало. Аллегра не стала рассказывать о своих делах: Брэндона не интересовали клиенты фирмы, где она работала, и он всегда держался так, будто ее сфера деятельности - это не юриспруденция, а так, пустая забава.
- На следующей неделе начинается процесс, а я до сих пор не разобрался с некоторыми материалами следствия. Хорошо еще, если я выйду отсюда до полуночи.
- Хочешь, я привезу тебе что-нибудь перекусить? - заботливо предложила Аллегра. - Могу привезти пиццу.
- Не стоит, я лучше подожду до дома. Не хочу прерываться, к тому же у меня с собой есть бутерброд. На обратном пути что-нибудь куплю, если будет не слишком поздно и если я все еще буду тебе нужен.
В его голосе появилась теплота, и Аллегра улыбнулась.
- Ты мне всегда нужен. Приезжай когда угодно, я тоже взяла с собой работу. - В портфеле Аллегры лежали документы, касающиеся предстоящего турне Брэма Моррисона. - Мне есть чем заняться до твоего возвращения.
- Вот и хорошо, увидимся позже.
Вдруг Аллегра вспомнила:
- Подожди, Брэндон, сегодня звонила Ники. Наверное, она что-то перепутала, потому что ждет нашего приезда на выходные в Сан-Франциско. Но мы же собирались туда на следующей неделе, правда?
Аллегра имела в виду, что в предстоящий уик-энд Брэндон должен пойти вместе с ней на церемонию вручения "Золотого глобуса", а в следующие выходные они обещали детям приехать в Сан-Франциско.
- Честно говоря… наверное, я сам что-то сказал… Знаешь, все-таки имеет смысл съездить туда до начала процесса. Когда начнутся слушания, вряд ли я смогу куда-то вырваться даже ненадолго.
Казалось, Брэндон испытывает неловкость, пытаясь что- то объяснить. Повернувшись к окну, Аллегра с отсутствующим видом уставилась в темноту и нахмурилась.
- Но мы не можем ехать на этой неделе! И мама, и папа - оба выдвинуты на премию, трое из моих клиентов тоже, в том числе и Кармен Коннорс. Неужели ты забыл?
Не может быть, чтобы Брэндон передумал! Они обсуждали этот вопрос чуть ли не месяц, начав еще до Рождества.
- Нет, не забыл. Видишь ли… Вот что, Элли, сейчас мне некогда, если я буду тратить время на разговоры, то не выйду отсюда и до утра. Может, поговорим позже?
Его ответ не удовлетворил Аллегру, и чуть позже, набирая номер телефона матери, она все еще хмурилась.
Целую неделю Блэр, как Обычно, была занята на съемках сериала и к вечеру, после долгих часов, проведенных на съемочной площадке, сильно уставала, но всегда была рада услышать голос старшей дочери. Они привыкли часто видеться, хотя теперь, когда Аллегра проводила много времени с Брэндоном, их встречи стали реже.
Блэр снова повторила приглашение на обед в пятницу вечером и сказала, что Скотт обещал приехать. Каждый приезд Скотта был важным событием для всей семьи, Блэр очень любила, когда ее дети собирались вместе. Аллегра тоже всегда была рада повидать брата.
- Он тоже пойдет на церемонию вручения "Золотого глобуса"?
- Нет, он собирается остаться дома с Сэм. Скотт говорит,
церемонию награждения интереснее смотреть по телевизору: никакой толкотни, сидишь себе в кресле и видишь всех, кого хочешь, вместо того чтобы пытаться разобрать, за кем это помчалась толпа репортеров.
Аллегра рассмеялась:
- Что ж, возможно, он прав.
Она знала, что Сэм с радостью пошла бы с родителями, но Саймон и Блэр старались как можно реже выставлять младшую дочь на всеобщее обозрение и, уж конечно, не водить ее на торжества по случаю вручения "Золотого глобуса" или "Оскара". На церемонию явятся все репортеры и все голливудские старлетки до последней. Родители и на работу Саманты моделью согласились только потому, что, глядя на фотографии, публика не знала, кто на ней изображен. Сэм снималась под псевдонимом Саманта Скотт, взяв девичыо фамилию матери. Хотя Блэр Скот - сама знаменитость, ее фамилия довольно распространенная и не такая запоминающаяся, как Стейнберг. Кто такой Саймон Стейнберг, в Голливуде знают все, и его дочь, несомненно, привлекла бы внимание толп репортеров.
- Я обязательно буду, - заверила Аллегра.
Она уже не была так уверена, что Брэндон пойдет с ней, но не стала говорить об этом матери, однако не избежала ее вопроса. Ни для кого из них не было секретом, что ни Блэр, ни Саймон не жалуют Брэндона. Родителей Аллегры беспокоило, что Брэндон встречается с их дочерью уже два года, но до сих пор не развелся с женой.
- А его высочество принц Брэндон почтит нас своим присутствием? - спросила Блэр.
Аллегра надолго замолчала, думая, как поступить. С одной стороны, ей не хотелось возражать матери, с другой - не нравилось, что сказала Блэр и каким тоном.
- Я пока не знаю точно, - наконец тихо ответила она.
Матери ее слова сказали о многом. Аллегра всегда защищала Брэндона, но в разговоре с Блэр старалась напрасно.
- Он готовится к судебному процессу. Возможно, ему придется работать и в выходные.
Блэр не обязательно знать, что Брэндон скорее-всего полетит в Сан-Франциско навестить детей.
- А тебе не кажется, что на один вечер он мог бы и вырваться? - скептически поинтересовалась мать. Ее тон подействовал на Аллегру, как скрип железа по стеклу.
- Ах, мама, оставь! Я уверена, что он сделает все от
него зависящее и, если сможет, присоединится к нам.
- Может, тебе стоило бы пригласить кого-то еще? Не очень-то приятно идти одной.
Мать очень раздражало, что всякий раз, когда у Брэндона бывали другие планы, или много работы, или просто не было настроения идти с Аллегрой, он ее просто бросал. Он всегда преследовал лишь собственные интересы. Аллегра обычно относилась к этому с пониманием и не сердилась, хотя Блэр не могла понять, почему она ему все прощает.
- Я могу пойти и одна, мне все равно, - небрежно ответила дочь и с гордостью за родителей добавила: - Главное, быть там и увидеть, как тебе и папе вручают премии.
- Не говори так, - суеверно испугалась Блэр, - еще сглазишь.
Но вряд ли кто-то мог бы сглазить Блэр Скотт или Саймона Стейнберга. Каждый из них уже несколько раз завоевывал престижную премию "Золотой глобус", а в последнее время стали поговаривать и о премии "Оскар", которая вручается в апреле. Вручение премии Киноакадемии - большое событие в Голливуде, и все Стейнберги ждали его с волнением и нетерпением.
- Ты победишь, мама, я знаю. Ты всегда побеждаешь, - убежденно сказала Аллегра.
Особенность премии "Золотой глобус" заключается в том, что ее присуждают как за работу на телевидении, так и в кино, а значит, это награда, которую могли завоевать оба Стейнберга - и Саймон, и Блэр - и завоевывали. Аллегра очень гордилась своими родителями.
- Ты мне льстишь. - Блэр улыбнулась. Она тоже гордилась дочерью. Аллегра - удивительная девушка, между ней и матерью существовала особая связь, особая духовная близость. - Так как насчет пятницы? Ты придешь на обед?
- Я тебе завтра скажу, когда буду знать точно.
Аллегре хотелось обсудить свои планы с Брэндоном и выяснить насчет поездки в Сан-Франциско. Если он останется в Лос-Анджелесе, то сможет пойти с ней на обед к родителям, но лучше отложить разговор до утра и обсудить все вопросы разом. Мать с дочерью еще несколько минут поговорили об отце, о Скотте и Сэм. Блэр собиралась ввести в сериал новое действующее лицо, и студия очень хорошо отнеслась к ее идее.
В свои пятьдесят четыре года Блэр была все еще красива и по-прежнему полна свежих идей. В последние девять лет она достигла невероятного успеха со своим сериалом под названием "Друзья-приятели". Однако в этом году рейтинг сериала пошатнулся, и все понимали, как кстати пришелся бы сейчас "Золотой глобус". Никогда еще Блэр так не хотела завоевать эту награду.
Аллегра унаследовала фигуру от матери, была высокой, стройной, похожей на манекенщицу. Волосы Блэр, от природы огненно-рыжие, почти без помощи химии давным-давно сменили цвет на более спокойный, пшеничный. В свое время она убрала морщины под глазами, позже улучшила контуры подбородка, но общую подтяжку лица не делала ни разу. На зависть всем подругам Блэр прекрасно сохранилась, и Аллегра, видя, как красиво стареет мать, смотрела в будущее с оптимизмом.
- Секрет в том, чтобы не переборщить, - бывало, говорила Блэр дочерям, когда заходила речь о пластической хирургии.
Но Аллегра, считая, что пытаться обмануть природу и скрыть возраст - пустая трата времени, заявляла, что никогда не ляжет под нож пластического хирурга.
- Посмотрим, что ты скажешь через несколько лет, - мудро замечала Блэр.
В молодости она была такой же бескомпромиссной, но в сорок три года все-таки сдалась. В результате сейчас, в свои пятьдесят четыре, Блэр выглядела максимум на сорок пять.
- Что толку, все равно все знают, сколько мне лет на самом деле, - притворно ворчала она.
В действительности Блэр вовсе не пыталась скрыть свой возраст, а всего лишь хотела оставаться привлекательной для Саймона. В свои шестьдесят он по-прежнему был красивым, обаятельным мужчиной. Блэр говорила, что если он изменился, то только в лучшую сторону и стал еще красивее, чем был, когда она выходила за него замуж.
В ответ Саймон обычно довольно усмехался и говорил: