Генерал-лейтенант К.Д. Голубев (1896–1956), командующий 10-й армией. Окончил ремесленное училище, Военную академию имени Фрунзе, Академию Генштаба. На должность командующего самой мощной армией Западного фронта попал из преподавателей академии. Армия в 1941 году в полном составе оказалась в плену, Константин Дмитриевич из окружения вышел. Сталин доверил ему 13-ю армию, после нее - 43-ю армию. Но в мае 1944 года его отозвали с командования и сделали уполномоченным Совнаркома по делам репатриации граждан.
Генерал-майор А.А. Коробков, командующий 4-й армией. Армия потерпела поражение, в конце июля 1941 года была расформирована, Александра Андреевича расстреляли по "делу Павлова".
Генерал-майор М.И. Потапов (1902–1965), командующий 5-й армией. Образование - три класса сельской школы и Военная академии моторизации и механизации РККА им. И.В. Сталина. С должности командира мехбригады до командарма он поднялся менее чем за два года. Вместе с армией в сентябре 1941 года попал в окружение и оказался в плену.
Генерал-лейтенант И.Н. Музыченко (1901–1970), командующий 6-й армией. Общее образование - два класса учительской семинарии, военное - только курсы. В командармы вырос за полгода с должности преподавателя кавалерийских курсов. В июле 1941 года попал в плен под Уманью вместе с остатками своей армии.
Генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, командующий 26-й армией. Окончил два класса сельской школы и, уже в генеральском чине, курсы усовершенствования высшего командного состава при Академии Генштаба. Федор Яковлевич "не любил пускаться в рассуждения, если получен приказ. Его высоко ценили за твердость и точность в выполнении решений командования". Погиб он в 1942 году в Барвенковском "мешке", куда вместе с Тимошенко завел четверть миллиона своих подчиненных.
Генерал-майор П.Г. Понеделин (1893–1950), командующий 12-й армией. Окончил Военную академию имени Фрунзе. Вместе с армией сдался в плен в Уманском котле. За это после войны его сначала посадили, а потом расстреляли
Еще один конармеец, генерал-полковник Я.Т. Черевиченко (1894–1976), командовал 9-й армией. В автобиографии он раскрывает "секрет" особого факультета Академии, который он закончил, имея два класса сельской школы: "в 1935 году сдал за десятилетку при Военной академии им. Фрунзе". С 1943 года - тыловой генерал. В апреле 1945 года генерал-полковнику доверили "порулить" стрелковым корпусом в Берлинской операции.
* * *
Короче говоря, в 1941 году "провалились" ВСЕ сталинские "выдвиженцы". Иначе и быть не могло. Являясь всего лишь "винтиками" и "шестеренками" советской военной машины, они интересовали Сталина исключительно сточки зрения "надежности". Полная унификация. Незаменимых у нас нет!
В январе 1938 года Сталин задал военной аудитории риторический вопрос, на который сам тут же дал ответ:
"В чем сила армии? Иные думают, что сила армии в хорошем оснащении техникой, что техника-де решает все. Вторые думают, что армия крепка и вся ее сила в командном составе. Это также неправильно. Главная сила армии заключается в том, правильна или неправильна политика правительства в стране… При правильной политике даже средние командиры могут сделать гораздо больше, чем самые способные командиры буржуазных государств".
По сравнению с казненными военачальниками, новые имели лишь одно преимущество, да и то только с точки зрения диктатора, - они знали свое место, были запуганы до смерти. Маршал Жуков, при Хрущеве рассказывавший байки про то, как Сталин воевал по глобусу, а он, Жуков, дверь к нему в кабинет чуть ли не ногой открывал, будучи на пенсии, в приватной беседе о Верховном Главнокомандующем честно сказал: "он был страшен".
От иностранцев красные командиры теперь шарахались, как черт от ладана. На совещании начальствующего состава в апреле 1940 года командующий войсками Ленинградского округа Мерецков жаловался на то, что командиры отказываются от выполнения разведывательных заданий за границей. Боялись они не вражеской контрразведки и не вражеских застенков: "Командиры боятся идти в такую разведку, ибо они говорят, что потом запишут, что они были за границей. Трусят командиры".
Смертельно опасно стало проявлять любую инициативу. Инициатива - признак того, что ты мыслишь не так, как начальник, имеешь свое суждение, а может быть, даже считаешь себя умнее. Не враги ли тебя надоумили искажать "генеральную линию"?
Как это обычно бывает в подобных случаях, не имевшие достаточного военного опыта, не отягощенные образованием, скороспелые "сталинские полководцы", заняв генеральские должности и получив соответствующие материальные блага, в своем подавляющем большинстве остановились в развитии. Уверовав, что высокие посты им достались по заслугам, они ничему учиться не желали, всячески высказывая презрение к "образованным". Чем примитивнее было мышление стратегасамородка, тем сильнее играло в нем желание самоутвердиться, унижая нижестоящих. К примеру, Жуков "академиев не кончал", зато с удовольствием бросал в лицо прибывшему в его подчинение выпускнику: "Так и знал. Что ни дурак, то выпускник академии".
Кстати, для выращивания командиров и работников штабов высшего звена управления в ноябре 1936 года была воссоздана Академия Генштаба. Однако подготовка ее питомцев страдала значительными пробелами. Во-первых, из-за того, что по-прежнему приходилось учитывать "особенности" обучаемых. Во-вторых, ввиду массовых досрочных выпусков для заполнения освободившихся вакансий. В-третьих, в годы Большого Террора были репрессированы более трех тысяч преподавателей военных учебных заведений, что привело к снижению качества обучения.
Например, одним из слушателей первого набора был зачислен без экзаменов командир 29-го кавалерийского полка 5-й кавдивизии М.И. Казаков (1901–1979), уже успевший с тремя классами церковно-приходской школы превзойти все науки в Военной академии имени Фрунзе. Любопытно, что даже став генералом армии (в 1955 г.), Михаил Ильич думал, будто Академию Генерального Штаба изобрели большевики:
"Таких учебных заведений еще не было в других армиях… Как я уже упоминал, подобных учебных заведений не было не только у нас, но и за рубежом, так что все приходилось начинать сначала, идти непроторенным путем".
Он так и умер, не узнав, что в России Академия Генштаба существовала с 1832 года, в других странах - еще раньше.
Идя "непроторенным путем", в этом учебном заведении попытались было создать кафедру стратегии, но быстро от идеи отказались в связи с полным отстрелом почти всех военных теоретиков в стране. В 1935 году была сделана попытка организовать курс лекций по стратегии в Военной академии им. Фрунзе, но и она провалилась. Заместитель начальника академии Щаденко поставил на место начальника военно-исторического факультета: "Это что еще за курс стратегии? Стратегией занимается лично товарищ Сталин, и это не наше дело"!
Первые месяцы учебы "ушли на повторение и пополнение знаний по боевой технике Красной Армии". Зимой 1936/37 года два занятия по оперативному искусству успели провести командармы Уборевич и Якир. Слушателям они показались слишком сложными и заумными:
"Многие высказывали недоумение: почему это Уборевич так осложнил оперативную обстановку и вынудил войска Западного фронта отражать контрудар мощной группировки немецких войск из Восточной Пруссии? А на занятиях, которые проводил Якир, случилось как будто и вовсе несообразное: наш мехкорпус, входивший в состав ЭРП, не сумел преодолеть сопротивление немецкой танковой дивизии. Почему?… Не все могли взять себе в толк: с какой стати руководители занятий сводили к такому неудачному финалу наступательные операции наших войск"…
Уже через полгода учебы, в июне 1937 года их выпустили, ибо в войсках не осталось командиров: полковников А.В. Василевского (1895–1977) и В.В. Курасова (1897–1973) - в Генштаб; полковника А.И. Антонова (1896–1962) - начальником штаба Московского военного округа; полковника М.В. Захарова (1898–1972) - начальником штаба в Ленинградский военных округ. Остальных распределили всего лишь заместителями и начальниками оперативных отделов, но ненадолго. Так, Казаков стал начальником штаба Средне-Азиатского военного округа уже в марте 1938 года.
Как показал "неудачный финал наступательных операций наших войск" в 1941–42 годах, советские генштабисты по-прежнему предпочитали не "осложнять оперативную обстановку" и умели только рисовать гениальные планы разгрома противника, независимо от его истинных намерений. Так, в ночь на 28 июня 1942 года начальника штаба Брянского фронта генерал М.И. Казаков усиленно обдумывал план Орловской наступательной операции, а утром "все вдруг круто изменилось": немцы начали операцию "Блау" - генеральное летнее наступление - и через неделю были в Воронеже. А почему? Побитый стратег сообщает:
"Основная ошибка заключалась в том, что до самого начала операции "Блау" у нас мало кто принимал всерьез (он вообще представлял ли себе обязанности начальника штаба фронта?) возможность главного удара немцев на курско-воронежском направлении".
Главной же причиной разгрома "был недостаток опыта в управлении войсками в условиях сложной операции". Сложная - это значит, что немцы наступают и одной дивизией бьют уже не мехкорпус (как допускал в своей лекции "враг народа" Якир), а 5-ю танковую армию А.И. Лизюкова. Почему? Да потому, что говоря словами генерал-полковника Л.М. Сандалова (1900- 1987), "штабы всех степеней 4-й армии, можно было считать готовыми для управления войсками при развитии событий в нормальной обстановке".
То есть, они были готовы разбить любого супостата, но при условии, что он останется стоять на месте и не будет сильно сопротивляться, чтобы усложнить, понимаешь, обстановку. Как тут не вспомнить высказывание казненного за ненадобностью Вацетиса: "Решает за противника тупица, а представить себе десять вариантов его возможных действий обязан любой военачальник".
За пять предвоенных лет (1937- 1941) академия Генерального Штаба РККА выпустила более 800 "высокообразованных командиров", не умевших управлять войсками.
* * *
Да что там стратегия, если в академиях не изучали даже столь необходимую вещь, как организацию связи. Радиосвязь советские генералы просто игнорировали, слишком мудреная штука. Руководить предпочитали из теплого штаба, по телефону. Если бомба или снаряд перебили провода, использовали посыльных.
Почти отсутствовали средства кодирования переговоров, радиоразведки, шифровальные машины. Развитию связи значения не предавали, радиосвязь не любили и боялись ее. Поэтому советские штабы тотчас теряли управление, едва войска трогались с места. Сандалов свидетельствовал:
"Командный состав и штабы всех соединений, в том числе и штаб армии, не умели управлять войсками при помощи радио и не любили этот вид связи из-за трудности его применения по сравнению с проводной связью".
В 1932 году командир артиллерийского полка Московской Пролетарской дивизии Н.Н. Воронов в составе делегации побывал в Италии на военных маневрах:
"Меня поразило обилие в итальянских войсках полевых радиостанций. Понравилась четкость штабной работы, которая значительно сокращала время подготовки боевых документов… На составление боевого приказа командир дивизии затрачивал 50 минут, командиры полков - 30–40 минут. Такой оперативности следовало поучиться".
Тем интереснее общие выводы советской делегации:
"Орудия батареи были старомодного типа, времен первой мировой войны, никакого интереса не представлявшие. У нашей военной миссии составилось весьма невысокое мнение о боевых качествах итальянских войск, особенно артиллерии. Красная Армия далеко обогнала их и по качеству вооружения, и по боевой выучке личного состава".
В 1936 году Николай Николаевич вновь побывал в Италии и снова был "разочарован до предела": "вообще поучительного для нас в Италии было мало. Мы еще раз убедились, что итальянская армия далеко не соответствует современным требования". В то же время Воронов снова отметил: "Понравилось мне на маневрах широкое применения итальянцами радиостанций различного назначения. Стало обидно, что мы на родине еще не достигли такого высокого качества радиостанций для всех родов войск".
Острый дефицит современных средств связи означал не только потерю управление, но и отсутствие всякого взаимодействия между родами войск. Не страшно, ибо мы всех обогнали "и по качеству вооружения, и по боевой выучке", а сила Красной Армии в "правильной политике" высшего руководства страны.
Можно, конечно, снова все беды свалить на Тухачевского. Но при нем советские разработки в области скрытой связи и радиолокации были на передовых рубежах в мире. Однако разработчиков-вредителей репрессировали вслед за маршалом. Наркомат связи с середины 1936 года вообще сделали местом ссылки высокопоставленных чекистов перед их уничтожением. Сначала им руководил один из заместителей Ягоды - Г.Е. Прокофьев, затем сам Генрих Григорьевич, потом - уволенный из армии Халепский, после него - "вселагерный шеф", строитель великих каналов М.Д. Берман. Связью они интересовались менее всего.
Но ведь и начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, непосредственно курировавший Управление связи НКО, только с началом войны с удивлением обнаружил, что у него нет командного пункта, нет своих линий связи, а хоть какие-нибудь новости о противнике можно узнать, только обзванивая по телефону сельсоветы: "Товарищ! Немцы в деревне есть?"
Уже в середине дня 22 июня 1941 года командующий Западным фронтом доложил, что из имеющихся у него трех (!) радиостанций две разбиты, а третья повреждена. Ему пообещали прислать новые, но так и не прислали. В дальнейшем Павлов не только ничем не управлял, но даже не знал, где проходит фронт, а Генштаб не ведал, где находится сам Павлов. В Москве Жуков рыдал в голос, когда Сталин задал ему простой вопрос: "Вы управляете фронтами?"
* * *
А ведь с каким энтузиазмом они готовились воевать "на чужой территории". В мае 1940 года командарм 2-го ранга К.А. Мерецков заявил на совещании идеологических работников:
"Можно сказать, что наша армия готовится к нападению, и это нападение нужно нам для обороны. Это совершенно правильно… Исходя из политических условий, мы должны наступать, и Правительство нам укажет, что нам нужно делать".
Правда, заняв кресла, квартиры и дачи "стратегов-вредителей", ничего нового сталинские "выдвиженцы" не придумали. Разработанные ими "Соображения об основах стратегического развертывания" практически копировали "план вторжения", написанный Тухачевским, - основной удар из района южнее Полесья - в центр Польши - только с учетом границ, изменившихся в результате Освободительного похода 1939 года, и с многократным увеличением задействованных сил.
Летом 1940 года было принято решение о восстановлении механизированных корпусов. При Тухачевском их было всего два, по 500 танков в каждом. Утверждают, что эти соединения имели ряд недостатков: мало пехоты (механизированных бригад две, а стрелковая одна), примитивные средства радиосвязи.
Тимошенко (нарком обороны) с Мерецковым (начальник генерального штаба) "для глубокого потрясения фронта противника" заказали 29 механизированных корпусов по 1031 танку в каждом, но тоже без средств радиосвязи. Как управлять ими на поле боя, никто не задумывался. Скорее всего - сконцентрировать почти 30 тысяч танков в "таранную массу" и указать ей общее направление движения: "Вперед, на Варшаву! Вперед, на Берлин!"
В штабах увлеченно отрабатывали "глубокие операции", полностью пренебрегая вопросами организации обороны. Маршал Шапошников наставлял командующих округами:
"Вся система нашей подготовки в будущем году, в основном должна быть насыщена не оборонительными тенденциями, а идеей наступательной операции. Обороне должно быть уделено внимание постольку-поскольку".
Армии прикрытия на учениях оборону имитировали чисто символически, "при этом минных полей не ставили, траншей и ходов сообщения не создавали, а лишь обозначали ячеистую систему".
Любые оперативные игры или маневры начинались стандартной вводной: поползновения "поджигателей войны" вторгнуться на советскую территорию непобедимая РККА отбила и переходит в "контрнаступление". А вот на то, что "противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день компактными группировками на всех стратегических направлениях", на такую подлость, по признанию Жукова, "не рассчитывали".
Полевой устав 1939 года гласил:
"Если враг навяжет нам войну, Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо существующих армий. Войну мы будем вести наступательную, перенеся ее на территорию противника. Боевые действия Красная Армия будет вести на уничтожение, с целью полного разгрома противника".
Легкость, с какой удалось в 1939–40 годы присоединить к СССР Эстонию, Латвию, Литву, Западную Белоруссию, Западную Украину и Бессарабию, вдохновляла на новые великие свершения. Несколько портили общее впечатление реалии Финской войны, но ее объявили "неправильной", нетипичной", а отдельные недостатки - устраненными. На совещаниях командного состава маршалы и генералы уверяли партию и друг друга в собственной непобедимости. На вероятных противников полководцы и комиссары смотрели, как на мальчиков для битья.
Вот несколько выдержек из речи Мехлиса на собрании в Киевском особом военном округе:
"Страна социализма одета в стальную броню и бетон. Мы не чувствуем себя слабее наших вероятных капиталистических противников и смело смотрим в будущее… Вторая империалистическая война, в которую фашистские агрессоры и их поклонники втягивают человечество, похоронит на своих обломках мир капиталистического разбоя…
Если вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мире социалистического государства, то мы обязаны будем перенести военные действия на территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик во всем мире…
Мы можем констатировать, что так называемая "ось Берлин - Рим - Токио" имеет много амбиций, но в большой войне она быстро останется без амуниции… Кичливые японские самураи, надувшись до отказа, подобно лягушке из басни Крылова, могут лопнуть от напряжения…
Бряцая оружием, гитлеровские аферисты боятся серьезной войны, боятся и не пойдут на серьезную войну, на войну с серьезным противником. Ахиллесова пята германской армии - ненадежный тыл… Ахиллесова пята германской армии - отсутствие денег, отсутствие достаточного количества среднего командного состава, необходимого для большой войны…
За германскими проделками в Румынии мы будем и обязаны следить пристально, и мы должны готовиться к тому, чтобы в случае навязывания нам войны румынская нефть, на которую так зарятся германские фашисты, потекла в желательном нам, а не немцам направлении…
Нам дан строжайший наказ - громить и уничтожать врага на его территории и малой кровью. Надо работать так, чтобы враг не мог опомниться, чтобы инициатива с первого часа войны принадлежала и находилась целиком в наших руках".