– Прекрасно! Полагаю, теперь все в порядке, – заключил нотариус и сделал шаг навстречу Голландцу. – Разрешите предложить вам чаю с печеньем?
– Благодарю вас, но не могу! – вежливо отказался ван дер Меер, беря с вешалки у двери свой головной убор. – Перед отъездом мне нужно уладить еще массу дел. Но если у вас возникнет необходимость встретиться со мной, пошлите мне записку в трактир Дюлона, мы там остановились.
– Трактир Дюлона, я запомнил. Что ж, остается только пожелать вам удачи, мсье ван дер Меер! Да хранит вас Господь! Был рад с вами познакомиться, мистер Соломон!
– Благодарю, сэр Лару!
– Мистер Макдональд… – проговорил Пьер, протягивая Александеру руку. – Мне было приятно…
Александер посмотрел на руку, которая прикасалась к телу Изабель. Когда он поднял голову, оказалось, что нотариус, прищурившись, выжидающе смотрит на него. После недолгого колебания он ответил на рукопожатие.
– В добрый путь!
По поведению Пьера Ларю, по медовым интонациям его голоса и многозначительной усмешке Александер понял, что нотариус что-то заподозрил. Но что именно он знает?
Изабель, которая до этой минуты не могла пошевелиться от изумления, почувствовала новый прилив паники, когда Александер вышел из кабинета. Неужели она позволит ему вот так уйти? Но что она может еще сказать или сделать? Пьер наблюдал за ней краем глаза, в чем она готова была поклясться. Он никогда не встречал отца Габриеля, но в общих чертах знал, кто он и откуда, и вполне мог прийти к правильным выводам относительно того, какие узы связывали его жену с одним из его новых клиентов, особенно если учесть их недавний, полный недосказанностей диалог.
Холодный и равнодушный, Александер прошел мимо молодой женщины, едва не коснувшись ее рукой. Его рука… Изабель вскрикнула, заметив, что на ней не хватает пальца. Все повернулись к ней. Александер, увидев, куда направлен ее взгляд, поднял руку и стиснул пальцы в кулак.
– Вы… вас ранили, мсье Макдональд?
– Я отморозил этот палец, мадам, такое случается. Но есть вещи и похуже, ведь правда?
Она смотрела на него своими блестящими от слез глазами, моля понять невообразимое. Ну как ему объяснить? Как попросить прощения? Да и сможет он хоть когда-нибудь ее простить?
– Д-да, вы правы, мсье!
Прикрыв рот ладошкой, она отвернулась. Трое мужчин вышли из комнаты, и какое-то время их голоса еще звучали в прихожей. Изабель ужаснулась при мысли, что Габриель может в любой момент выскочить в коридор. Но входная дверь открылась, впуская в дом какофонию уличной суеты, и снова закрылась. Александер ушел. В доме повисла тяжелая тишина. С трудом сдерживая слезы, Изабель хотела было покинуть кабинет, но Пьер преградил ей путь.
– Вы так бледны, жена моя, – заметил он с ноткой цинизма в голосе. – Неужели это из-за отмороженного пальца? Когда нашему доброму другу Франшеру отрезали ногу, вас это совершенно не взволновало!
Нотариус подошел к столу, где до сих пор лежала папка с документами. Он вынул контракт шотландца и прочел его. Взгляд его ненадолго задержался на подписях.
– Так-так… Александер Макдональд… Я слышал раньше это имя.
Они помолчали. Изабель стояла не двигаясь и ждала. Ей хотелось одного – убежать к себе в спальню и там запереться. Пьер подошел к жене.
– Контракт – это документ, условия которого стороны обязаны соблюдать, несмотря ни на что, мадам Ларю, – проговорил нотариус, демонстрируя жене бумагу, которую он вынул из папки. – Как вы сами объяснили господину Макдональду, стороны не обязаны исполнять те обязательства, которые не были закреплены подписями, черным по белому. Но это не наш с вами случай, не так ли, дражайшая моя супруга?
Полными тоски и слез глазами она смотрела на него на протяжении нескольких мгновений, потом повернулась и выбежала из комнаты. Еще через минуту хлопнула дверь ее спальни. Пьер вздрогнул. Бросив контракт на стол, он какое-то время вглядывался в одно из имен, в нем запечатленное, затем положил его в папку и резким движением захлопнул ее.
– Мне нужно повидать Этьена, и как можно скорее! – пробормотал он.
* * *
Несколько дней Изабель бродила по дому подобно привидению. У нее пропал аппетит, к ней не шел сон, и это не замедлило отразиться на ее лице. Под предлогом недомогания она большую часть дня проводила у себя в комнате, разве что иногда выходила повидаться с Габриелем. Но мальчик напоминал ей снова и снова о том, кого она когда-то любила. По вечерам, замкнувшись в своем отчаянии и одиночестве, молодая женщина долгими часами оплакивала то, чему не суждено было сбыться.
Как странно играет судьба нашими чувствами! Вся ее ненависть куда-то пропала. Да и ненавидела ли она когда-нибудь? Да, это правда – она пыталась заставить себя ненавидеть. Но теперь стало ясно, что она никогда не переставала любить Александера, даже теперь, после того как выяснилось, что он ее больше не любит. Хуже того – он ее ненавидит! Это уязвляло еще сильнее, чем осознание, что им нельзя больше видеться.
– Два дня! – шептала она, поглаживая лакированную шкатулку, которую только что поставила себе на колени. – Еще два дня – и он уедет!
Изабель замерла в нерешительности. Открывать ли крышку, под которой она однажды спрятала часть своей жизни? Наконец дрожащими пальцами Изабель открыла замочек. Взгляд ее долго оставался прикованным к тайному сокровищу. Потом она надела кольцо на палец и залюбовалась его тонкой работой. Каким прекрасным оно было бы, если бы его сделали из золота или серебра! Творение мастера… Поцеловав колечко, она сняла его и, плача, положила на темно-синюю бархатную подушечку, на которой лежал еще медальон и потрепанная игральная карта – туз червей. "Love you" в спешке набросал на ней Александер в день, когда его полк отправляли в Монреаль.
– Александер, я тоже тебя люблю! – прошептала она. – Ты должен мне верить! Должен знать, что я не хотела так гадко тебя предавать! Ты должен понять! Да, должен понять!
Она заперла шкатулку, убрала ее на место и взяла письменный прибор. Через несколько минут она позвала Мари. Впустив девушку в спальню, Изабель плотно закрыла за ней дверь.
– Мари, я хочу поручить тебе кое-что, но должна быть уверена, что ты будешь осмотрительна и не выдашь меня! Можешь поклясться, что никому не расскажешь?
Большие глаза Мари расширились от изумления.
– Вы хотите дать мне поручение? Мадам, клянусь жизнью, я вас не выдам! И если вы не хотите, чтобы об этом узнал мсье, я не скажу!
Необычная словоохотливость юной индианки настолько удивила Изабель, что она на мгновение утратила дар речи. Потом, вспомнив про записку, которую держала в руке, сказала:
– Ладно! Думаю, я могу тебе довериться. Я хочу, чтобы ты отнесла это одному господину. Его зовут Александер Макдональд, он остановился в трактире Дюлона. Ты знаешь этот трактир?
– Да, это на улице Сен-Габриель.
– Хорошо! Если этого господина там не окажется, спроси, когда он вернется, и дождись его. Ты должна отдать ему письмо в собственные руки, поняла?
Мари понимающе кивнула.
– Если выяснится, что мсье оплатил счет и съехал, ты сразу же сообщишь мне об этом!
– Не беспокойтесь, мадам, я отдам это письмо только мсье Александеру Макдональду. Можете мне его описать?
– Описать? Да, конечно! Помните господ, которые приходили к моему мужу по делам несколько дней назад? Он был среди тех троих – такой высокий и с волосами, которые кажутся черными, но на самом деле отливают бронзой.
– Как перья гракла?
– Гракла? Да, пожалуй. И глаза у него голубые, как… у Габриеля.
Изабель сказала это и покраснела. Сравнение пришло на ум само собой. По взгляду девушки она поняла, что та догадалась, кем приходится мальчику человек, которого ей предстояло разыскать. Что ж, ну и пусть! Ведь Мари уже согласилась ей помогать, а в ее верности она не сомневалась.
Этьен встретил юную индианку возле входной двери.
– Здравствуйте, мсье Лакруа! – проговорила служанка, сбегая вниз по ступенькам крыльца.
– Здравствуй, Мари! – ответил Этьен.
Но девушка уже скрылась за повозкой, которая направлялась к улице Нотр-Дам. Пожав плечами, брат Изабель закрыл за собой дверь и направился в кабинет нотариуса. Когда он вошел, Пьер, который как раз просматривал стопку документов, даже не поднял головы и жестом пригласил его присесть. Но Этьен предпочел остаться на ногах. Наконец после недолгой паузы нотариус посмотрел на него.
– Он приехал.
– Вы уверены, что это точно этот…
– Уверен ли я? – живо переспросил Пьер и, понизив голос, продолжал: – Ваша сестра с того дня превратилась в тень, Этьен! Это он, сомнений быть не может! И он бросал на нее такие взгляды…
– Изабель очень красива, все мужчины так на нее смотрят!
– Вы меня неправильно поняли. Этот Макдональд смотрел на нее с нарочитым равнодушием.
Этьен кивнул, и пальцы его нервно забарабанили по бедру.
– Пусть так! Но чего вы ждете от меня?
– Я хочу, чтобы Макдональд никогда больше не появлялся возле моего дома! Если не ошибаюсь, после весеннего бала вы дали мне понять, что желаете свести с ним какие-то старые счеты. Так вот, я знаю, где он остановился. У Дюлона!
Этьен запомнил название трактира и стал ждать продолжения.
– Он подписал контракт с ван дер Меером на три года. Это было третьего дня, и еще он оставил мне свое завещание и некоторые личные вещи, которые надлежит отправить его брату в Шотландию, если с ним… случится несчастье.
– Если с ним случится несчастье… Да, в экспедициях такое бывает, особенно если отряд идет к Великим озерам. Он уезжает с ван дер Меером, я правильно понял?
– Да! – подтвердил Пьер, усаживаясь поудобнее в кресле. – Вы уже что-то придумали?
– Пока лишь наметки… У меня есть претензии и к Голландцу тоже!
Выражение лица у Этьена было такое, что Пьер заволновался.
– Не хочу вмешиваться, Этьен, но…
– Если вы даете мне это поручение, Пьер, то вы уже вмешались, нравится вам или нет! К тому же у вас в этом деле свой интерес. Значит, так… Сегодня я встречусь с кем нужно, а завтра снова зайду к вам.
Губы Пьера сжались в нитку. Он прекрасно знал, какие счеты у Этьена с Голландцем. Его задумчивый взгляд остановился на аккуратной стопке папок на столе: в самой верхней лежали контракты двух упомянутых им только что персон. Он не одобрял методы своего шурина и догадывался о его намерениях. Но… Пьер закрыл глаза, глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.
Эта история стоила ему бессонной ночи. Ван дер Меер решил свою судьбу, отказавшись отдать мятежникам деньги. Что же касается Макдональда, бывшего любовника его жены и родного отца их сына… Проклятье! Изабель не должна узнать, что они с Этьеном задумали! В противном случае она отнимет у него Габриеля, единственного ребенка, которого ему суждено иметь!
С другой стороны, перепоручая дело Этьену, он обеспечивал себе душевное спокойствие. Можно было не сомневаться – Макдональда он никогда больше не увидит, а ничего другого ему и не надо! Изабель до сих пор была влюблена в своего шотландца, даже ван дер Меер об этом догадался. И если его супруга станет ждать возвращения этого человека – а так оно и будет, – разве сможет он надеяться на то, чтобы завоевать однажды ее сердце? Но именно этого он и желал – быть любимым той, кого он любил. Никогда он и помыслить не мог, что совершит нечто подобное ради женщины…
Пьер медленно выпрямился, встал и одернул сюртук. Этьен смотрел на него своими темными, глубоко посаженными глазами. Ему было около сорока, но, глядя на его загорелое, изборожденное морщинами лицо, можно было запросто дать и пятьдесят. Может, это из-за постоянного общения с нечестивыми индейцами душа Этьена стала такой черной, словно он явился в этот мир прямиком из ада?
– Изабель не должна ничего знать, – прошептал нотариус, опираясь на спинку кресла.
Странный, почти демонический смех прозвучал в комнате, заставив его содрогнуться. Черные глаза Этьена блеснули ненавистью. Да, из ада он и явился…
– Привезти вам сувенир на память?
– В этом нет необходимости. Просто я не хочу, чтобы Изабель страдала больше, чем это необходимо.
– Разумеется! Избавиться от любовника жены – это так, мелочи жизни, тем более что это служит вашим интересам, да, Ларю? Но если Изабель не получит доказательств его гибели, то к чему тогда все это затевать?
– Мне не нужны скальпы, отрезанные уши или другие ужасы в том же роде!
– Любовь сводит нас с ума, разве не так? Или вы не согласны со мной, мой дорогой зять?
Пьер молча провел по волосам влажной от пота ладонью.
* * *
Солнце медленно садилось за городские стены. Повернувшись к ним спиной, Изабель смотрела на реку. Шелестела о прибрежную гальку вода, издалека доносился смех моряков, выгружавших из шхуны груз на ближайший к рынку причал. Струйки дыма вились над крышей опекаемой сестрами-францисканками Центральной больницы, которая располагалась на мысе Кайер, и хижинами индейцев, выстроившихся вдоль реки Святого Петра.
Городской шум заглушали каменные стены, чего нельзя было сказать о предместьях Квебека, раскинувшегося слева от молодой женщины. Где-то яростно залаяла собака, потом послышался детский плач. Скрипя колесами, проехала повозка…
Изабель всего этого не слышала – так громко стучало в ее груди сердце. Она провела в ожидании не меньше часа.
– Ты отдала ему записку в собственные руки, Мари? Ты уверена, что это был он?
– Да, мадам. Глаза, как у Габриеля…
– Да, глаза, как у Габриеля… И он прочитал записку?
– Сразу же прочитал, мадам! И сказал, что ничего не мешает ему прийти.
– Он не сказал точно, придет или нет?
– Нет, – ответила служанка, опустив глаза. – Он не сказал, придет ли…
– А как он при этом вел себя? Я хотела бы… Мари, как вы думаете, могу я надеяться, что он…
– Вид у него был очень грустный, мадам. Очень грустный…
Окрашенное в яркие закатные тона небо отражалось в водах реки. На горизонте показалась рыбацкая плоскодонка. Она медленно плыла к берегу. От островка Норман отчалили несколько лодок. Все вокруг казалось таким спокойным… в то время как ее душа пребывала в крайнем смятении. Ей хотелось кричать, выплеснуть свою боль и огорчение. "Еще десять минут, и я уйду!" – пообещала она себе уже в третий раз. Но Александер все не шел…
Спрятавшись за выступом стены, за ней наблюдал мужчина. Сколько раз он стоял вот так же, укрывшись в тени, и наблюдал за Изабель, которая ждала его во время их тайных встреч там, в Квебеке! Смотрел на нее и недоумевал, зачем он ей понадобился, ведь он ничего не мог ей подарить, кроме своего сердца. Она приняла подарок, а потом отшвырнула его прочь… Что еще ей может быть нужно?
Он не спускал глаз с молодой женщины, борясь с желанием выйти на берег и заговорить с ней. Но не лучше ли оставить все как есть? Четыре года понадобилось, чтобы душевные раны зажили. И вот, когда, казалось бы, самое страшное позади, они с ней снова встретились! Со дня подписания контракта его терзали воспоминания. Он мог думать только о ней, Изабель, и ни о чем больше. Ненависть и отвращение поначалу были так сильны, что он поминутно стискивал кулаки, представляя ее в объятиях этого Пьера Ларю, который, приходилось признать, был весьма хорош собой.
Он ненавидел себя за то, что до сих пор ее любит, а ее – за то, что она осквернила эту любовь и надругалась над его чувствами. Она не могла не догадываться, какое впечатление произведет на него ее платье, подчеркивавшее тонкую талию, и прическа с каскадом золотистых локонов, деликатно спадавших ей на шею…
У нее было время подготовиться к встрече, после того как она отправила к нему свою служанку-индианку с посланием, которое он с утра не выпускал из рук. "Будь ты проклята, Изабель Лакруа!"
Молодая женщина расправила плечи и посмотрела по сторонам. Было ясно, что ожидание утомило ее. Сердце Александера застучало быстрее. Да или нет? Выйдя из тени, он нерешительно шагнул к реке. Изабель как раз бросила камешек, разбивший зеркальную гладь воды. Он набрал в грудь побольше воздуха, собрался с духом и на мгновение закрыл глаза, чтобы запечатлеть в памяти эту картину. Изабель наклонилась и подобрала еще один камешек, на этот раз плоский. Гибко выпрямившись, она вдруг застыла. Несколько шагов отделяли их друг от друга, но неизвестно откуда взявшийся страх будто пригвоздил его к месту.
Клочок бумаги хрустнул у него в пальцах. Вспомнилась подпись Изабель и нарисованный под ней маленький цветок лилии – знак, что это письмо не является уловкой ревнивого супруга. По крайней мере ему хотелось так думать…
Совсем рядом зашуршал песок, потом стало тихо. И снова шорох… Изабель повернулась с такой живостью, что ее юбки взметнулись. Прерывисто дыша, какое-то время они с Александером молча смотрели друг на друга. Камешек, который она держала в руке, упал на песок. Александер стоял прямо перед ней, одетый в штаны из грубого коричневого полотна с потертостями на уровне коленей и темную, в каких-то пятнах рубашку. Поверх рубашки был надет серый шерстяной жилет и черная куртка, на голове – примятая фетровая треуголка. Он только что побрился – об этом можно было догадаться по приятному запаху мыла.
Она едва сдержалась, чтобы не кинуться к нему в объятия, о чем так часто мечтала. Ей хотелось прижаться щекой к его груди, обхватить его лицо руками, сказать, какой пустой была ее жизнь без него… Однако она не стала этого делать из страха, что он вдруг исчезнет снова, и… Совладать с порывом оказалось очень трудно, тем более что в душе разразилась настоящая буря эмоций! Но Изабель сумела взять себя в руки.
– Ты пришел, – произнесла она шепотом.
– Добрый день, мадам Ларю!
Он отвесил легкий поклон, не спуская, однако, с нее глаз.
– Алекс… нам нужно поговорить! Думаю… нет, я знаю, что ты на меня злишься…
Он – злится? Это еще легко сказано!
– Что вы можете знать о моих чувствах, мадам!
Тон был так резок, что она невольно вздрогнула.
– Прошу, Алекс, не надо так!
Он молча смотрел на нее. На мгновение ей показалось, что губы его изогнулись в усмешке. Но это была иллюзия. Лицо его оставалось бесстрастным, и это ранило больнее, чем удар кинжала. Разве можно быть такой наивной? Надеяться, что он ее выслушает, поймет, что она не могла в тот момент распоряжаться своей судьбой… Участь женщины – подчиняться и терпеть, разве он этого не знает? Вздернув подбородок, она выдержала его взгляд. Что ж, пусть будет так, как желает он. На войне как на войне!