По окончании трапезы действие переносится на площадь для состязаний; это огороженное турнирное поле, вокруг – великолепные трибуны, застланные зелеными коврами с золотыми блестками, предназначенные для судей и дам. Перед началом ристалища герольды оглашают турнир, выкрикивая: "К почестям!". Появляются турнирные судьи и приступают к проверке оружия. Взору представляется несравненное по красоте зрелище боевых приготовлений: гербы и боевые доспехи, слепящие глаза блеском отраженных в них солнечных лучей, рыцари, демонстрирующие свое военное снаряжение, множество зрителей, – трудно определить, что восхитительнее, и чему отдать предпочтение, – наконец, со всех уголков ристалища раздаются звуки труб, к ним присоединяется нарастающий шум рукоплесканий и приветственных возгласов.
После того как женщины рассаживаются по скамьям амфитеатра, баронесса подает знак, и турнир открывается общей схваткой.Сто рыцарей-зачинщиков облачены в зеленое и золотое – это цвета баронессы. Им противостоит равное число атакующих бойцов в красном и лазурном: их лошади, пущенные во весь опор, казалось, вот-вот оторвутся от земли и взлетят в небо. Защитники обрушиваются на зачинщиков... Всадники пересекаются в схватке... Кони ржут, щиты разлетаются на куски, шлемы падают, кому-то удается поразить соперника, кто-то вылетает из седла и, вывалявшись в пыли, пытается подняться и продолжить сражение. К чудовищному хаосу битвы примешивается барабанный бой и выкрики; казалось, на этом поле брани собрались воители с четырех сторон света, дабы обессмертить себя во славу Беллоны и Марса.
Турнир завершается победой зеленых, пора переходить к поединкам.
В одиночном бою принимают участие рыцари всех цветов, каждого из них сопровождает его дама, она ведет за узду, украшенную цветами, боевого коня своего возлюбленного. Рыцари атакуют друг друга. Бой длится несколько часов, завершаясь появлением героя в зеленом, бросающего вызов всякому, кто появится на ристалище... он гордо объявляет, что Дольсе – самая прекрасная и самая достойная из всех дам; двадцать воинов пытаются оспорить его заявление, но все они сражены в поединке и, у ног героини Селькура, вынуждены признать себя побежденными, выполнив те или иные предписанные им условия.
Первая часть представления длится весь день, затем госпожу Дольсе, еще не успевшую как следует освоиться, препровождают в отведенные ей покои, и Селькур испрашивает у нее позволения зайти за ней час спустя, дабы совершить ночную прогулку по его садам. Скромница Дольсе воспринимает это приглашение настороженно.
– О небо! – восклицает ей в ответ Селькур. – Неужели вы не знаете неписаного нравственного кодекса рыцарства? Прекрасная дама в наших замках чувствует себя в такой же безопасности, как у себя во дворце. Честь, любовь и благоприличие – таковы законы наши и добродетели. Чем сильнее вдохновляет нас красота той, кому мы служим, тем смиреннее мы склоняемся пред нею ниц.
Дольсе одаривает Селькура улыбкой, обещая сопровождать его повсюду, куда бы он ее ни повез, они расходятся, и каждый готовится ко второму акту этого приятного праздника.
В десять вечера Селькур является к предмету своего поклонения. Они следуют по дороге, освещенной мерцающими раковинами, ленты их огоньков, хитроумно переплетаясь, сливаются в два имени – обожателя и его возлюбленной – изображенные на фоне привычной символики Амура. Они заходят в театральную залу, там ведущие актеры французской сцены разыгрывают два спектакля: "Соблазнитель" и "Зенеид". Выходя из комедийного театра, они направляются в другую часть парка.
Здесь находится роскошный пиршественный зал, украшенный внутри гирляндами из живых цветов, с вплетенными в них свечами.
Во время трапезы появляется конный воин при полном боевом снаряжении, он посылает вызов одному из присутствующих рыцарей; тот встает из-за стола, его облачают в доспехи; участники поединка поднимаются на открытую площадку напротив стола и демонстрируют перед дамами мастерское владение тремя видами оружия: копьем, мечом и булавой. Битва завершается, и далее пирующих развлекают своим искусством многочисленные жонглеры, трубадуры и менестрели. Все разыгрываемые представления: пантомима, музыка, стихи – обращены к Дольсе – воспевают и прославляют ее, все устроено сообразно ее вкусам и посвящено ей одной.
Изысканная деликатность шевалье не оставляет Дольсе равнодушной, она взволнована, в глазах ее ясно проступает выражение любви и благодарности...
– Благородный сеньор, – простодушно признается она, – воистину я готова поверить – если бы мы родились в те славные времена, вы избрали бы меня своей прекрасной дамой...
– Ангел небесный, – шепчет ей в ответ Селькур, – в какие бы времена не довелось нам жить, мы предназначены друг для друга; не лишайте меня радости в это верить, пока не настала блаженная пора, когда я сумею вас в этом убедить.
После ужина гости переходят в следующую залу, убранную проще, там установлены театральные декорации для двух замечательных опер Монвеля, и лучшие итальянские комедианты исполняют их в присутствии самого автора – не просто талантливого сочинителя очаровательных бесхитростных произведений, но и милейшего человека, любезно согласившегося возложить на себя бремя по устройству этого блистательного празднества.
Вторая пьеса завершилась при свете едва забрезжившей утренней зари. Пора возвращаться в замок.
– Сударыня, – говорит Селькур, провожая баронессу до ее покоев, – простите меня за то, что я не могу отвести вам больше часов для сна; рыцари на этом празднике воодушевляются лишь от блеска ваших глаз и пылко сражаются, лишь заслужив от вас похвалу, завтра они собираются штурмовать башню великанов, но при условии, что вы почтите их своим присутствием... Неужели вы откажете им в такой милости? Будучи лучше других осведомлен об окончательной цели этого необыкновенного приключения, не стану скрывать, что соучастие ваше, желанное всегда и везде, в данном случае, приобретает важность чрезвычайную: рыцарь в черных доспехах, неистовый великан, живущий в башне, давно уже нам докучает... он со своими сообщниками не первый год совершает набеги на мои земли и добрался уже до ворот замка. Но в конце концов грозный этот рыцарь вынужден будет отступить – по воле звезды, восходящей в момент его рождения – при виде вашей красоты он ослабеет ровно вдвое. Покажитесь же, прекрасная Дольсе, и пусть все вокруг вторят мне: вы принесли в наши края радость и любовь, а отныне одаряете их миром и покоем.
– Я всегда буду следовать за вами, шевалье, – произносит баронесса, – и пусть покой, которым, по-вашему, я распоряжаюсь, воцарится в сердцах других, коль мне не дано его сейчас установить в собственном моем сердце.
При этих словах ее огромные голубые глаза, полные огня, встречаются с глазами Селькура, такими и запечатлелись в глубине его души божественные черты этого лица.
Госпожа де Дольсе улеглась, но ей не спалось из-за охватившего ее глубокого волнения; предупредительность, заботливость и учтивость со стороны обожаемого ею мужчины погружали ее в омут новых, неизведанных ощущений; после столь очевидных ухаживаний ей казалось невозможным, чтобы тот, кто владел ее чувствами столь безраздельно, не пылал к ней равной страстью – она оказалась беззащитной перед натиском любви, ожидая одних радостей и не подозревая об уготованных ей невзгодах.
Селькур же оставался непреклонен в своих планах довершить испытание, и хотя нежные взгляды такой красивой женщины глубоко разбередили его сердечную рану, ему удалось устоять и еще более укрепиться в решении сдаться на милость той, кто окажется действительно достойной привязать его к себе навсегда.
После беспокойной ночи, в девять часов утра баронесса просыпается от звуков труб, кимвалов, рогов, призывающих рыцарей к оружию... Она быстро собирается и спускается; Селькур ждет ее; впереди выстраиваются пятьдесят рыцарей в зеленом, при полном облачении; баронесса и Селькур едут следом – в коляске такого же цвета, запряженной двенадцатью сардинскими лошадками в сбруе из зеленого бархата с золотыми блестками. Едва они отъехали примерно на пять лье от замка Селькура и поравнялись с лесом, в котором обосновался рыцарь в черных доспехах, вдалеке показываются шесть великанов, вооруженных булавами, на огромных конях, еще четыре рыцаря мчатся в авангарде.
Все останавливаются: коляска Селькура и его прекрасной дамы выдвигается во главу отряда. Посылается герольд с поручением задать вопрос одному из появившихся великанов, защищающих проход на черную башню: неужели тот будет настолько неучтив, что откажет даме Солнца в ее просьбе – отобедать у него, в обществе рыцаря в зеленых доспехах, удостоенного чести служить ей.
Навстречу герольду, со стороны опушки леса, приближается рыцарь в черном – могучая стать, тяжелая булава, боевой конь... каждое его движение внушает страх; обе стороны наблюдают за исходом их встречи, наконец, возвращается герольд и объявляет о том, что ничем не удается смягчить Качукрикакамбоса:
– Лучезарный лик дамы Солнца, – сказал рыцарь в черном, – уже ослабил меня наполовину; испытываю на себе непреодолимую власть ее глаз; однако я буду отстаивать свою свободу – я слишком ею дорожу, и не согласен утратить даже то немногое, что от нее осталось; передайте этой даме, – добавил великан, – что принудить меня выполнить любое ее требование можно только силой оружия, и уверьте: биться с сопровождающими ее воинами я буду с тем же пылом, с каким буду стараться избегать ее взглядов... одного их луча довольно, чтобы низвергнуть меня к ее ногам.
– К бою... к бою, друзья мои! – призывает Селькур, вскакивая на великолепного боевого коня. – А вы, сударыня, извольте следовать за нами поодаль, взгляду вашему назначено закрепить нашу победу; предстоит сражение с неприятелем серьезным – такого не одолеть одной силой, понадобится еще и военная хитрость.
Начинается битва; число великанов растет; они появляются отовсюду, изо всех уголков леса; рыцари в зеленом разделяются на группы, дабы встретиться с неприятелем лицом к лицу; они несутся на горячих скакунах, тесня противников с флангов и умело ослабляя превосходство в силе с помощью ловкости и легкости – они наносят меткие удары, от которых невозможно уклониться, особенно воинам, обремененным огромным ростом и тяжелым оружием. Героиня сопровождает рыцарей, сражающихся ради нее; тех, кого ее защитникам не удается поразить железом, она добивает прекрасными своими глазами... Враг сломлен... и отступает в замешательстве; победители оттесняют побежденных в густую лесную чащу, наконец, открывается проход на поляну, посреди которой стоит замок Качукрикакамбоса.
По бокам этого огромного сооружения возвышаются четыре башни из черного, как смоль, мрамора; на стенах симметрично располагаются серебряные вензеля и орнаментальные украшения в виде военных доспехов; замок окружен рвом, в него можно попасть лишь с помощью подъемного моста; на верхушках башен толпятся темнокожие карлики, при приближении коляски дамы Солнца они обрушивают на нее поток маленьких стрел из эбенового дерева, наконечник каждой стрелы увенчан большим букетом цветов. Не проходит и десяти минут, как Дольсе, ее экипаж, ее лошади, все пространство на четыре туаза вокруг, усыпано розами, жасминами, сиренью, нарциссами, гвоздиками и туберозами... ее едва можно разглядеть под этой грудой цветов.
Противостояние окончено; ворота замка отворяются. Появляется Селькур, он ведет на поводке из зеленой ленты рыцаря в черных доспехах, тот устремляется к ногам баронессы и во всеуслышание признает себя ее рабом. Он молит ее о милости почтить своим присутствием его обиталище, после чего и победители, и побежденные заходят во дворец, под звуки кимвалов и кларнетов.
Из внутреннего дворика баронесса переходит в роскошно убранные залы, там ей свидетельствуют почтение шестьдесят женщин, ростом выше восьми футов. Это жены побежденных рыцарей. У каждой в руках по корзинке с прекрасными подарками – простыми, и в то же время необычными и редкостными. Все подобрано так, чтобы не задеть деликатность Дольсе, не согласившейся бы принять дорогостоящие украшения: это были цветы и натуральные плоды удивительной красоты и редких сортов, привезенные со всех концов света. Женская одежда всевозможных фасонов из разных стран, множество разноцветных лент, фигурки из сахара, варенья из разных фруктов, тридцать коробочек с эфирными маслами, помадами и итальянскими цветами, великолепные кружева, стрелы и колчаны дикарей, римские древности, дорогие греческие вазы, букетики из перьев всех птиц планеты, шестьдесят головных уборов, модных у нас и в других странах, пятнадцать видов меха и тридцать парочек редких птиц, среди которых особым совершенством выделялись желтые и лиловые горлицы из Китая, два полных сервиза из французского фарфора и три – из иноземного, шкатулки с миррой, алоэ и другими благовониями из Аравии, в их числе нард, сжигаемый израильтянами лишь перед ковчегом завета, коллекция драгоценных камней, коробочки с корицей, шафраном, ванилью, кофе редчайших сортов из самых экзотических и диковинных мест, сто фунтов свечей розового цвета, четыре набора обивки для мебели, одна – из зеленого атласа, расшитого золотом, другая – трехцветная, из узорчатого шелка, третья – из бархата, четвертая – из полосатого шелка, шесть персидских ковров и один паланкин из Индии.
Продемонстрировав все эти вещицы баронессе, великанши в симметричном порядке раскладывают их на скамьях амфитеатра, устроенного в зале для пиршеств; приближается рыцарь в черных доспехах и преклоняет колено перед Дольсе, с мольбой принять дары, уверяя ее, что таковы законы войны, и что он и сам потребовал бы таких подношений от своего неприятеля, если бы ему улыбнулась удача, и победителем бы стал он. Дольсе заливается краской... делает попытку отказаться; смотрит на своего шевалье, смущаясь и трепеща от любви... Селькур сжимает руки очаровательной женщины, покрывая их слезами и поцелуями; он умоляет ее не огорчать его отказом от безделиц столь малозначащих; невольные слезы текут из прекрасных ее глаз, при виде которых пламя в груди Селькура разгорается все сильнее. У баронессы недостает сил произнести "да", но лицо ее светится благодарностью, и ей подносят подарки.
Скамьи амфитеатра, напротив тех, на которых разложены подарки, тотчас заполняются побежденными великанами. Качукрикакамбосот их имени просит у баронессы разрешения исполнить несколько музыкальных пьес.
– Возвышенное сие искусство здесь, в наших лесах, вряд ли достигнет благозвучия, к коему вы привыкли в своих блистательных городах; едва наши исполнители наскучат вам, сделайте им знак, и они тотчас умолкнут.
В тот же миг слышится увертюра к "Ифигении", исполненная столь безупречно, что, казалось, здешние музыканты исполняют ее и в оперном театре Парижа.
Под звуки этой восхитительной музыки присутствующие рассаживаются за стол, попеременно звучат отрывки из произведений крупнейших композиторов Европы. На трапезу допущены только рыцари-победители и несколько дам из свиты баронессы, прислуживают за столом черные карлики и великанши. Обязанности по устройству пира возложены на Качукрикакамбоса, и он справляется с ними великолепно – перемены блюд невиданно изысканны и изобильны.
По окончании пиршества благородный великан спрашивает у баронессы, не доставит ли ей приятность охота у него в лесу. Вовлекаясь то в одно удовольствие, то в другое, она ощущает себя в новом неведомом мире и с радостью принимает очередное приглашение; победители присоединяются к побежденным, даму Солнца сажают на трон из цветов, воздвигнутый на пригорке, с высоты которого просматриваются все лесные дороги, примыкающие к замку из черного мрамора.
Едва она оказывается на троне, как шестьдесят белых ланей, украшенных большими розовыми бантами, садятся перед ней на задние ноги – после преследования воображаемыми охотниками, доезжачие подводят их к ней на поводьях, сплетенных из фиалок.
Вечереет... трубы возвещают об отъезде; все рыцари – друзья и недруги – возвращаются с охоты и ожидают указаний повелителя. Селькур подает руку своей даме, помогая ей подняться в великолепную коляску, на которой она сюда приехала. В тот же миг шумно распахиваются ворота черного замка, и оттуда выезжает огромная колесница, запряженная двенадцатью великолепными лошадьми; это нечто вроде передвижной сцены, украшенной дарами, преподнесенными даме Солнца; четыре самые красивые пленницы-великанши прикованы к четырем углам колесницы гирляндами из роз; это грандиозное творение следует впереди.
По дороге Селькур предлагает баронессе еще раз взглянуть на дворец великана, недавно устроившего для нее пир... Она оглядывается: здание охвачено огнем; наверху, в окнах и на эспланадах башен мечутся среди языков пламени толпы негритят, прислуживавших за столом; они зовут на помощь, их пронзительные крики сливаются в едином вихре с хрустом изъеденных пожаром обломков – зрелище воистину впечатляющее и величественное. Баронесса встревожена; ее добрая отзывчивая душа не в силах смириться со страданиями ближних; поклонник убеждает ее, что все увиденное – лишь фейерверк и декорации... Она успокаивается; наконец, все сооружение обращено в пепел, и они отправляются в замок.
Там все подготовлено к балу. Открывают бал Селькур и Дольсе, танцы продолжаются, звучит упоительная музыка, исполняемая на самых разнообразных инструментах.
Неожиданно празднество нарушается. Около десяти часов вечера появляется некий рыцарь, он обеспокоенно сообщает, что Качукрикакамбосготов мстить за то, как с ним обошлись, за наложенные на него выплаты, за сожжение своего дворца и прибывает во главе большого войска, дабы уничтожить рыцаря в черных доспехах, даму его сердца и его владения.
– Смелее, сударыня! – восклицает Селькур, подавая руку Дольсе. – Прежде чем пугаться, пойдем разузнаем, в чем дело...
Публика в суматохе покидает бал, столпившись у подножия амфитеатра, и тут вдалеке появляются пятьдесят огненных повозок, запряженных сверкающими животными самых невиданных очертаний. Удивительный этот легион величаво движется навстречу... В ста шагах от зрителей каждая волшебная колесница испускает множество фейерверочных ракет, они сгорают в полете, разбрызгиваясь по воздуху дождем из лучистого колчедана, ниспадая в виде вензелей Селькура и Дольсе.
– Какой галантный враг, – произносит баронесса, – я его больше не боюсь.