А потом мы проиграли "Зюлте-Варегему". Из-за чего, как сказало руководство, меня и уволили.
Но позвольте! Весь сезон они мне говорили, что у нас есть 25 хороших футболистов, и их всех надо использовать. Постоянно твердили: "Почему не играет этот, почему не играет тот?" На ответный матч с "Варегемом" я не поставил в стартовый состав трех основных игроков, зато играли те, кого мне купили в начале сезона (Зуаги, Кингстон, О'Коннор. – Прим. И. Р.). Я дал им шанс, как меня и просили. И что получилось?
Даже после "Варегема" у меня не было внутреннего ощущения, что скоро последует увольнение. Думал, что закончу сезон в "Локомотиве", а там уже видно будет. Тем более что мы тут же выиграли в гостях у "Рубина" в Казани, где московские клубы до тех пор никогда, более 20 матчей подряд, победить не могли.
Однако затем проиграли "Москве" из-за гола Баррь-ентоса со штрафного в конце игры. В понедельник провел тренировку, а вечером мне позвонили и сказали, что в 8 утра я должен приехать в одну из московских гостиниц. Я удивился: "В 8 утра?!" Начал думать. И тут понял, куда ветер дует.
В гостинице меня ждали Филатов и Липатов. Филатов как президент сообщил мне о принятом решении. Думаю, что "Варегем" не был истинной причиной увольнения. Да, проиграли один матч. Но в чемпионате перед финишным отрезком отставали от ЦСКА совсем на чуть-чуть. В таких случаях тренеров не увольняют. А вот почему это произошло – не мне судить…
К руководителям "Локомотива" у меня нет и не было никаких претензий. Все обязательства передо мной они выполнили, а решения были вправе принимать те, которые считали нужным.
Но, не скрою, я был в шоке. И футболисты тоже. Они и сейчас говорят, что ничего тогда не поняли и даже сказали о своем недоумении руководству. Мне приятно было это слышать, потому что они сказали правду. Вот только еще приятнее было бы продолжать с ними работать… Мне не было ни за что перед ними стыдно. Приехал на базу, попрощался. Потом Евсеев, Гуренко, некоторые другие футболисты звонили мне со словами поддержки.
Через пару месяцев узнал, что из "Локомотива" уволили Филатова. Удивился. Этот человек сделал много хорошего для клуба и российского футбола. Мне жалко, что он больше не имеет отношения ни к "Локомотиву", ни к футболу вообще. Даже несмотря на то, что видение футбола у нас с ним разное.
Филатов – хороший президент. Он начал работать в "Локомотиве", когда он был маленькой командой, и вместе с Семиным сделал этот клуб большим. Думаю, что и человек он тоже хороший. Знаю и его жену Людмилу, и сына Давида. Приятные люди.
С Филатовым мы с момента отставки ни разу не общались. А Липатов поздравлял меня по телефону с Новым годом, с днем рождения, с назначением в "Химки". А также когда мы выигрывали очень важные матчи, которые помогли команде не вылететь в первый дивизион – у "Ам-кара", "Луча-Энергии".
Так что ни на кого зла не держу. И был очень рад вернуться в Россию. Еще до "Химок", зимой 2007-го, меня приглашали в "Москву". Сначала господин Кущенко приезжал разговаривать со мной в Ниццу, потом уже я был в Москве и имел беседы с господами Прохоровым и Кущенко. Но почему-то не получилось.
Теперь я в "Химках". У нас будет новый стадион, ко мне хорошо относятся и генеральный директор Михаил Щеглов, и господин Громов, губернатор Подмосковья. Думаю, за те два года, на которые подписан мой контракт, мы сделаем хорошую команду. Словом, я доволен.
И все-таки, поработав в "Локомотиве", не могу совсем не мечтать вновь оказаться в топ-клубе…
СергейОВЧИННИКОВ:
"ОДНАЖДЫПОШУТИЛ: "ВРАЗВЕДКУПОШЕЛБЫСЛИПАТОВЫМ""
Недавно в своем архиве нашел старое, десятилетней давности, интервью. Мы беседовали с Сергеем Овчинниковым в конце лета 1998-го. Годом ранее двукратный обладатель Кубка России, серебряный и бронзовый призер чемпионата страны в составе "Локомотива" уехал в португальскую "Бенфику", и стоило ожидать, что он всецело поглощен своей зарубежной карьерой. О ней в основном и шла речь. И лишь в конце беседы я спросил:
"Думаете когда-нибудь вернуться в "Локомотив"?"
Постановка вопроса говорила сама за себя: возвращение рассматривалось как нечто бесконечно далекое и абстрактное. Особенно – по тем временам, когда в российском футболе по сравнению с Западом платили копейки, да и вообще это были две планеты, находящиеся на разных ступенях развития. Игроки тогда уезжали лет на восемь – десять, а хотели в большинстве своем – навсегда. И назад приезжали за редчайшим исключением только от невостребованности.
Тем более поразительным оказался ответ Овчинникова.
– Контракт с "Бенфикой" заканчивается почти через три года, а потом я действительно намерен вернуться в "Локомотив" – если, конечно, пригласят. А когда перестану выступать, хочу работать только в этом клубе. Вопрос будет стоять так: или работать в "Локомотиве",или вообще быть вне футбола. Если не найдется места в клубе, лучше поменять специальность.
Ничего подобного мне прежде слышать не доводилось. А потому, когда в межсезонье-2001/2002 голкипер-харизма по прозвищу Босс вернулся в команду, за которую выступал с 1991 года, я тут же вспомнил его высказывание более чем трехлетней давности. Человек сдержал слово.
В том же году "Локомотив" первый раз в своей истории стал чемпионом России, и его ворота защищал… ну кто же еще – конечно он, Овчинников! В 2004-м, когда "Локо" выиграл чемпионат второй раз, – тоже. Как и в обеих кампаниях Лиги чемпионов, в которых железнодорожникам удавалось выйти из группы. Разгромив при этом, в частности, миланский "Интер".
Но потом ушел в сборную и не вернулся обратно в "Локомотив" Семин – и все озвученные Боссом в 1998-м планы на дальнейшую жизнь рухнули. В конце 2005-го он отправился в "Динамо" вслед за своим тренером, который, впрочем, проработал там чуть больше чем полсезона. А вслед за уходом Семина новое руководство динамовского клуба выставило за дверь и колючего, обладающего непростым характером Овчинникова. До окончания летнего трансферного периода оставались считанные дни, и куда-либо трудоустроиться времени уже не было. А полгода без игровой практики в 36 лет – это конец.
Так один из локомотивских богов, который менее чем за год до того вызывался в сборную России, а за два – выступал за нее на чемпионате Европы, вдруг завершил игровую карьеру.
В "Локомотив" он все-таки еще раз вернулся – опять же с Семиным, которого назначили президентом клуба. Но весь сезон 2007 года, по сути, промаялся без дела, будучи "министром без портфеля". В этом был лишь один плюс: появилось достаточное количество свободного времени, которое можно было потратить на второе высшее образование. Результат – диплом об окончании факультета "Менеджмент в игровых видах спорта" Государственного университета управления. Так что спортивным менеджером он теперь может быть на всех законных основаниях. И имеет полное право сказать, что о деятельности руководства "Локо" судит как дипломированный специалист.
А вот к серьезной работе в "Локомотиве" его так и не подпустили. Летом он раздал пару нашумевших интервью, в которых призвал к отставке Анатолия Бышовца. С учетом всем известной склонности Босса к эпатажу никто не усмотрел бы в этом ничего удивительного. Если бы только Овчинников при этом не работал в клубе… Но это – он, Овчинников. Человек, которого надо или принимать таким, какой он есть, или не принимать вовсе.
Теперь легенда "Локомотива" – в Киеве. И снова – у Семина. Вторым тренером.
Жизнь – непредсказуемая штука, она не позволила ему уложиться в рамки выбора десятилетней давности: "Или в "Локомотиве", или вне футбола".
Вечером 5 февраля, во время небольшой паузы между предсезонными сборами украинского клуба в Израиле и Испании, мы беседуем с Овчинниковым на динамовской базе в Конча-Заспе. Торопиться некуда: семью на Украину он еще не перевез. А о "Локомотиве" можно говорить долго…
– В конце 2006 года все шло к тому, что Семин вернется на должность главного тренера, – начал свой рассказ Овчинников. – Тогда у нас и состоялся разговор. Он хотел, чтобы я возобновил свою игровую карьеру и помог команде в любом качестве – неважно, первого вратаря или третьего. И он, и я придерживаемся убеждения, что таким людям, как, к примеру, Лоськов и Евсеев, в "Локомотиве" в том или ином качестве надо быть обязательно. Потому что молодежь в команде смотрит, как относятся к заслуженным людям, многое сделавшим для клуба, и прикидывает, что через семь-десять лет ожидает их самих. В любом солидном клубе Европы существует понятие преемственности традиций, которые передаются из поколения в поколение – причем не абстрактно, а конкретными людьми.
Но тогда, в конце позапрошлого года, самого логичного шага мы не дождались, и Семин стал не тренером, а президентом клуба. Для меня это оказалось неожиданностью, но работать с этим человеком я был готов в любом качестве. Юрию Павловичу я обязан всей своей футбольной карьерой. С большим уважением отношусь также и к Филатову, но всегда был ближе к Семину. Может быть, потому, что игрок контактирует прежде всего с тренером, а не с президентом.
Дело не в том, что кого-то из них я любил и уважал больше, а кого-то меньше. Просто в жизни наступает момент, когда приходится выбирать что-то одно. Многие меня укоряют: почему, мол, ты все время идешь за Семиным – и в "Динамо", и обратно в "Локомотив", и теперь в Киев. Не вижу ничего плохого в том, что у людей есть общие взгляды не только на футбол, но и на жизнь. Одинаковое понимание, что такое хорошо и что такое плохо, что есть порядочность, а что – подлость. Не только для меня, а еще и для моих родителей и жены Семин всегда был олицетворением порядочности. Ничего другого в своей жизни от него не видел. Тогда почему я не должен его поддерживать? Всегда важно знать, что есть человек, на которого можно опереться, который тебя никогда не предаст и не продаст.
Вот только в прошлом году в "Локомотиве" от Семина зависело очень немногое. Началось с того, что Бышовец отказал мне в возможности поиграть за команду – причем с формулировкой: "У нас есть вратари более высокого класса". После чего за сезон через команду прошло шесть голкиперов…
Он сообщил мне это по телефону. Люди подсказали, что Анатолий Федорович любит, когда его о чем-то лично просят. Я и позвонил. Но получил такой вот ответ, который меня, мягко говоря, удивил. Я-то еще чувствовал в себе силы помочь команде, и хотели этого многие – болельщики, Семин, игроки. Но только не Бышовец.
Сначала не понимал, почему мне отказали – профессиональных оснований для этого не находилось, а я готов был идти хоть на роль третьего голкипера. Но по ходу сезона все стало ясно. Бышовец привык управлять командой в такой манере, что единственное правильное мнение может быть только одно – его собственное. Ему не нужны люди, которые могут встать и сказать все, что думают, -такие, как, допустим, Лоськов. А мой характер он знает еще с 98-го года, когда я уехал со сбора перед отборочным матчем сборных Украины и России. Изначально мы тогда, правда, поругались не с Бышовцем, а с его помощником Сальковым, но потом побеседовали и с главным тренером. Я услышал в свой адрес много интересного из разряда его прошлогодних пресс-конференций. Было что-то об Иисусе, верности, предательстве… Вроде бы мы закончили тот разговор на мирной ноте, но потом Бышовец вдруг возобновил его на собрании команды. При всех. Это меня добило, я встал, сказал: "Ничего личного, но я пойду". И ушел.
Правда, уже на следующий матч против Франции Бышовец меня в сборную вызвал и даже выпустил на поле. Но зарубку, без сомнений, сделал. И, придя в "Локомотив", он отлично понимал, что если возьмет меня, то легко ему со мной не будет. Как и с другими людьми, которые отыграли в этой команде много лет и вправе иметь и высказывать собственное мнение. А кроме того, если до меня в какой-то момент дойдет очередь, то свое место в воротах просто так не уступлю. И со мной придется считаться.
Видимо, Анатолий Федорович плохо изучил традиции "Локомотива", где всегда у игрока было право голоса, и ни Семин, ни Филатов никогда не затыкали нам рот. Бышовец решил пойти со своим уставом в чужой монастырь. Как, кстати, и Липатов. Вообще, удивительное дело: вот мы с Семиным приехали в Киев, прекрасно понимая, что у здешнего "Динамо" есть свои многолетние традиции, менталитет, и мы не можем со всем этим не считаться. А в "Локомотив" новые люди приходят с желанием разрушить до основания все, что было до них, и установить свои порядки.
Почему? По какому праву эти люди утверждали, что в "Локомотиве" нужно заново выстраивать клуб и создавать новую команду? Зачем что-то строить, когда все уже было? Прекрасный состав, отличная клубная инфраструктура, отношения внутри коллектива, связка тренера и президента, особенные болельщики! У нас ведь они не такие, как все. Не хочу утверждать, что они лучше, но они другие. У них есть свое лицо. И душа.
В команду Бышовец меня брать отказался, и мне нашли работу в клубе. Я должен был отвечать за всех вратарей клубной системы. Поначалу взялся за дело с энтузиазмом, потому что увидел шанс выстроить продуманную структуру подготовки голкиперов всех возрастов в "Локомотиве". Это серьезная должность, она есть во всех хороших зарубежных клубах. В конце концов, для клуба это хороший бизнес -наладить подготовку качественных вратарей, лучших из них брать в основную команду, других – продавать. Я подготовил целую программу, составлял сметы…
Но все это оказалось никому не нужно. Те, кто был уполномочен принимать решения, меня даже выслушать не захотели. То есть, получается, работу мне нашли для отвода глаз, на самом деле всерьез на меня не рассчитывая.
Мы вместе с Семиным много времени уделяли детскому турниру "Локобол". Объездил – кстати, на своей машине – множество городов. Садился за руль и проезжал по пятьсот, а иногда и тысяче километров за день: утром, допустим, в Кострому, к вечеру – назад. У меня жена болела, и оставаться на ночь в других городах я не мог, да и не хотел. "Локобол" стал на самом деле очень хорошим социальным проектом главы РЖД Владимира Якунина, у которого, думаю, нет никаких причин быть мною недовольным. На "Локоболе" все и организовано было классно, и эмоции у людей были искренние, настоящие. Это, наверное, самый большой позитив для меня в прошлом году, хотя хуже того сезона в профессиональном отношении быть ничего не могло.
Если не считать Семина и еще нескольких человек в клубе, вокруг меня образовался вакуум. За весь год ни разу не поговорил с Липатовым; более того, он демонстративно со мной не здоровался, проходил мимо, как будто я был пустым местом. Думаю, даже враги так не поступают. А у нас с Сергеем Владимировичем изначально не было никаких поводов считать друг друга врагами. Тем не менее он за целый год даже ни разу со мною не попытался заговорить.
Я человек не маленький, меня можно заметить – тем более на стадионе, где мы все друг у друга на виду. Липатов – в упор не замечал. Почему-то за него передо мной извинялись другие люди из руководства. Причем это происходило без какого-либо объяснения причин. Думаю, если у человека возникают какие-то вопросы, их всегда можно задать в лицо – и получить ответы. Но, похоже, мое мнение ни по одной проблеме его просто не интересовало. Хотя мне было что сказать.
Если бы Липатов стал ко мне таким образом относиться после эмоциональных, даже эпатажных интервью о Бышовце, которые я дал в середине сезона, то, по крайней мере, мотивы такого его поведения были бы понятны. Но это началось сразу, с первых же дней, и закончилось с моим уходом из клуба. Даже когда Ринат Билялетдинов хотел на два матча Кубка УЕФА взять меня в качестве помощника, то натолкнулся, насколько знаю, на категорический отказ Липатова. Кстати, рассказал мне об этом не Ринат Саяро-вич, а другие люди, знающие ситуацию. А выпытывать подробности я не хотел, потому что понимал: человеку еще работать и работать в клубе.
Удивляться тут было нечему. Хотя если бы произошло обратное, пусть даже на короткое время, – то этот ход во многом обелил бы Липатова в глазах многих людей. Взяв меня на два матча, он ничем бы не рисковал, потому что было ясно: Билялетдинова ни при каких обстоятельствах не оставят главным тренером. Зато тем самым Липатов показал бы, что хотя бы уважает тех, кто создавал имя "Локомотиву".
Как старший тренер вратарей в клубе, я, думаю, имел право на то, чтобы хотя бы просмотреть бразильского голкипера Гильерме перед тем, как с ним подписали контракт. Вообще полагаю, что за вратарем, прежде чем его купить, нужно наблюдать хотя бы год, а не в течение двух-трех игр. И тогда не будет за сезон через команду прокручиваться по шесть вратарей, как это было в "Локомотиве" в прошлом году. Взяли бы, допустим, Бородина из "Торпедо" – я бы это понял. Его все здесь знают, в нем можно быть уверенным. А вот тот же Пелиццоли, на мой взгляд, уровню клуба не соответствует – даже делая скидку на адаптацию к стране.
Кстати, если говорить о моих интервью, то не считаю, что мне можно ставить в вину высказывание личного мнения. Тем более о ситуации в клубе, который для меня является родным. Да, я работал в "Локомотиве", но из руководителей клуба моя позиция была интересна только Семину. И я посчитал, что имею право выступить публично. Больше не хотел молчать.
Тут же начались разговоры – это, мол, некорректно, наносит ущерб клубу, бренду (полюбили у нас сейчас это слово). Да по сравнению с тем, что происходило все это время в самом клубе, мое интервью – это капля в море!
Тогда Бышовец еще не произнес свою знаменитую фразу: "Нет предела человеческой мерзости". Но, позвольте, он же сказал эти слова о самом себе! Это же у него сработало подсознание! Если говорить об Анатолии Федоровиче, то этого предела действительно нет. У этого человека все – априори враги. Ну буквально все вокруг. И он делает все, чтобы их нейтрализовать.
То, что я сказал о Бышовце в различных интервью, отражало не только мое мнение. Это была позиция всего старого поколения "Локомотива", которое болезненно переживало происходящее, но в силу разных причин не могло себе позволить сказать обо всем вслух. Я, можно сказать, стал рупором этого поколения.
Вакуум образовался не только между мной и Липатовым. Меня, человека, который в общей сложности 12 лет отыграл за "Локомотив", изолировали от команды. Было дано распоряжение не пускать меня на базу – и это при том, что я живу рядом с ней! Пошел туда однажды по просьбе Димы Лоськова, чтобы забрать какие-то его документы – и натолкнулся на такую вот реакцию. Это нормально – с учетом того, что я являлся штатным работником клуба?!