Я вновь стала той заплаканной несчастной женщиной, которой хотелось скулить от дикой душевной боли, которая не имела возможности даже оплакать свою любовь. Запретную, неправильную, неуместную…
Та женщина смогла убедить себя, что она избавилась от всех чувств, выжгла их, оставив огромный шрам на сердце, но все же избавилась.
Но сейчас, в этот самый момент, когда Димины губы коснулись моих, я перестала играть в игры и обманывать себя.
Во мне все еще жила любовь…
Пусть забитая, истерзанная разлукой, измученная ревностью, но, несмотря ни на что…сумевшая выжить.
У меня больше нет сил бороться.
Растворяюсь в этом невинном поцелуе, полу-ласке, едва ощутимом касании губ.
Боже, мне больше ничего не нужно, лишь бы это мгновение длилось как можно дольше…
Я уже даже не вырываюсь, сломленная, измученная, полностью захваченная моментом. Жадно хватаюсь дрожащими пальцами за полы Диминого пальто, чувствуя, как сильные мужские руки гладят мои волосы.
Вот он - горько-сладкий миг моего счастья, украденный, вымученный, но его я не променяю ни на что.
Люблю… это слово хочется шептать, о нем хочется кричать, что есть силы, но вместо этого я не отрываюсь от таких желанных губ, чувствуя, что задыхаюсь от нахлынувших чувств.
Резкая трель мобильного заставляет вздрогнуть, возвращая на грешную землю.
Дима пытается какое-то время игнорировать навязчивый звук, но когда я с трудом разжимаю пальцы, откидываясь обратно на пассажирское сидение, достает из нагрудного кармана телефон, пробормотав проклятие.
- Да.
Едва различимый взволнованный женский голос что-то сбивчиво вещает из динамика.
- Я же сказал, я ненадолго.
О, сколько бы я сейчас отдала, чтоб услышать ответные реплики Диминой собеседницы.
- Оля… - он осекается, бросив на меня встревоженный взгляд, но тут же берет себя в руки и продолжает. - Оля, ты несешь полную чушь!
Вот почему-то я не сомневалась, что это она. Вновь долгая пауза, во время которой Дима напряженно вслушивается в слова невесты на том конце провода.
- Хорошо! Я сказал: ХОРОШО!
Рявкает и тут же нажимает на кнопку "отбой". Машина так резко срывается с места, что я едва успеваю защелкнуть ремень безопасности.
Я украдкой вытираю слезы, пытаясь прийти в себя, благодарная Диме за то, что он не лезет с разговорами.
Два поворота спустя, мерседес останавливается около шикарного двухэтажного особняка.
- Я ненадолго, потом отвезу тебя в город.
Сказал, как отрезал, я даже возразить ничего не успела. Хотя, спорить вовсе не хотелось, хотелось забыть о Диминой невесте и пробыть рядом с ним как можно дольше. Но эти желания, к сожалению, были из разряда фантастики.
С интересом рассматриваю дом, в котором только что скрылся Дима.
Да, не хилое у них с невестой гнездышко, даже не знала, что они живут за городом всего лишь в квартале от Лёни.
На втором этаже замечаю неясные силуэты в окне, всматриваюсь, пытаясь рассмотреть получше, но в скором времени они исчезают, а потом свет на втором этаже и вовсе гаснет.
Минуты тянутся безумно медленно, превращая мое ожидание в пытку.
Идти мне некуда, вновь плутать по пустынным улицам в поисках Лёниного дома, как и проводить остаток вечера в компании подвыпивших коллег, я не имею никакого желания. Мне ничего не остается, как только дождаться Диму.
Проходит больше получаса, мои нервы натянуты до предела, и когда мне кажется, что я сойду с ума от этой пытки ожиданием, входная дверь хлопает, и Дима выходит в небольшой дворик, уверенной походкой пересекая заваленную снегом лужайку.
Возвращается, садится за руль, и я понимаю, что он только что занимался с ней сексом.
Чувствую запах Олиных духов на его одежде. На каком-то подсознательном уровне, на уровне женской интуиции понимаю это, и мне плохо, меня выкручивает, но не от отвращения, а от дикой ревности…
Может я и накрутила себя, но сама мысль, что он просто обнимал Олю, целовал ее, сразу после меня, заставляет сердце сжаться от острой боли, будто меня предали.
Боже, вот тебе и ирония судьбы. Понимаю, что люблю Диму, люблю до сумасшествия, что это не просто чувство ревности, как я пыталась себя убедить последние недели. Но поняла я это только, когда он оказался помолвлен с другой женщиной. Сколько раз я сама поступала именно так - сразу после него шла к мужу и только сейчас осознала, насколько ему тогда было больно.
Монета, которой отплатил мне Дима, оказалась слишком горька…
В абсолютной тишине едем по трассе, огни ночного города неумолимо приближаются.
Я молчу, надеясь из последних сил, что выдержу и не расплачусь, не устрою истерику или сцену ревности, не доставлю ему такого удовольствия.
Доезжаем до знакомой мне улицы.
Сдерживаюсь, чтобы истерически не рассмеяться. Наверно посмотрел этот адрес в моей анкете, которую я заполняла при поступлении на работу.
Молча выхожу и иду в противоположную сторону, к метро. Слышу звук открываемой двери и быстрые шаги позади. Ускоряюсь, но Дима без особых усилий, в пару шагов, догоняет меня. Бесцеремонно хватает за плечи, разворачивая, притягивая к себе.
- Куда ты идёшь?
- Отпусти…
- Куда ты, чёрт подери, собралась на ночь глядя? Иди домой.
В голосе слышу нотки беспокойства, которые он старательно пытается скрыть. Неужели думает, что его сегодняшняя выходка подтолкнула меня к какому-нибудь глупому поступку типа самоубийства? Подавляю нервный смешок.
- Убери от меня свои руки.
Видимо что-то в моём голосе подсказало Диме, что лучше отпустить. Я из последних сил борюсь с подступившими слезами, пытаясь вырваться из его объятий. Чёрт. Как же обидно… Как же больно.
- Иди к мужу, Ю.
Произнес как оскорбление, и я едва остаюсь стоять на ногах. Меня скручивает от жгучей боли, я задыхаюсь, и лишь морозный воздух даёт силы прийти в себя.
- Уезжай…
Выдыхаю из последних сил. Не хочется верить, даже думать, что ОН все это спланировал заранее. Всю эту ситуацию. Боль, которую я должна буду испытать, от этого хочется выть.
Дима кивает и, развернувшись, быстро идет к машине.
Жду, когда мерседес выйдет со двора и скроется в общем потоке.
Разворачиваюсь и иду к метро, кутаясь в пуховик. Меня трясет, и предательские слёзы все ж обжигают глаза.
Доезжаю до съемной квартиры.
Из последних сил доползя до кровати, падаю ничком и закрывают глаза, игнорируя взволнованные вопросы Леры.
Распадаюсь на молекулы.
Разлетаюсь на осколки от острой, разъедающей боли внутри.
Я думала, мне уже не может быть больнее…
Оказывается - может.
Вы наверно спросите, что я тут делаю?
Ах, да, я же забыла сказать. Я, вот уже два месяца, как ушла от мужа…
Только Диме об этом ни за что не расскажу.
Глава 16
Они друг другу часто снились,
Друг другом были сны полны,
Потом зачем-то поженились.
и перестали
видеть
сны.
Евгений Калакин
Ольга
Входная дверь громко хлопнула, и я тут же подскочила с кровати, продолжая нервно сжимать в руках мобильный.
Дима вернулся достаточно быстро, значит не обманул - действительно решил проветриться, а не уехал, как я боялась, в город… к ней…
Зачем? Зачем я согласилась вернуться в Россию? Надо было любыми способами уговорить его остаться в Токио. Теперь каждый мой день превратился в ад. Я накручиваю себя, постоянно достаю Диму подозрениями, истериками, и это уже начало сказываться на наших отношениях.
Но иначе у меня не получается, ведь я боюсь, я до ужаса боюсь, что Дима сорвется, и все то, что мне пришлось пережить полтора года назад, начнется заново…
"Нет, нет, теперь все по-другому," - уверяю себя, пытаясь не паниковать.
Он сделал мне предложение, и все у нас вроде бы пошло на лад…
Дима любит меня… любит, иначе зачем ему все это?
Я же его ангел-хранитель, он сам меня так называет. Он знает, на что мне пришлось пойти ради него, и не сделает мне больно…
Но что если Дима переоценил свои силы, и наваждение в виде этой женщины вновь накроет его с головой?
Каждый раз, думая об этом, я холодею от ужаса.
"Она замужем, замужем," - повторяю, как заклинание.
Он не нужен ей. Не нужен был тогда, а уж тем более - сейчас.
О, пусть это будет правдой!
После того, как я столкнулась с ней лицом к лицу, моя уверенность пошатнулась.
Она оказалась красивой. Пусть ей уже около тридцати, но, даже несмотря на это, нельзя не отметить ее привлекательность: выразительные глаза и утонченные черты лица. Было в ее облике что-то такое… Схожее с Грейс Келли. Лишь одного взгляда хватило, чтобы понять: она притягивает к себе мужчин, но не кричаще-вульгарным образом, а скорее скрытой сексуальностью…
Если бы не фото, которое я еще год назад нашла в Диминых вещах, я бы и не узнала ее в студии, когда эта женщина имела наглость войти в Димин кабинет без приглашения.
Не хочу даже вспоминать, сколько боли я испытала, когда увидела фотографию в его письменном столе. Как потом проплакала всю ночь, понимая: в его сердце все еще осталось место для этой Юли.
О, как же мне хотелось разорвать в клочья проклятый снимок! От одной мысли, что Дима смотрит на него и вспоминает время, проведенное с ней, слезы вновь и вновь наворачивались на глаза.
Я долго всматривалась в изображение худощавой женщины со светлыми волосами, которая спала, подложив ладонь под бледную щеку, и пыталась понять, что в ней такого, чего нет во мне?
Почему она смогла так прочно засесть в мыслях моего мужчины, что даже время и моя любовь не могут до конца изгнать ее?
Проклятие!
Зачем наши родители настояли, чтобы мы вернулись в Россию? Зачем вся эта помолвка и шикарный подарок в виде дома, если в его столе, я уверена, все еще лежит та чертова фотография?!
Я не осмелилась спросить у Димы напрямик почему он не избавится от снимка. Не хотела говорить, что копалась в его вещах, а может быть, просто боялась его ответа? Скорее всего, второе…
Я слишком люблю его, чтобы потерять.
И он тоже любит меня - у меня нет повода сомневаться в этом.
А эта женщина - просто призрак из прошлого, болезнь, которой он должен переболеть, чтобы навсегда излечиться и двигаться дальше.
Ведь если бы у Димы все еще оставались к ней чувства, он бы не стал рассказывать, что она работает в той студии, куда устроил его отец Дэна.
Да, будь Юля все еще дорога его сердцу, он бы умолчал об этом. Но он выложил мне все, как на духу, и мы пришли к решению, что упускать такую должность было бы глупо.
Но, даже понимая, что Дима прав и что он должен избавится от своего наваждения, а не бежать от него, перестать бояться я уже не могла…
Каждый раз, провожая его на работу, я леденела от ужаса. От одной мысли, что там он встретит ее, меня прошибал холодный пот.
Слышу шаги на лестнице, и через мгновение Дима входит в спальню, скидывая пальто. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять: что-то случилось.
Я уже давно не видела его таким…
Глаза горят, губы сжаты в тонкую линию, на скулах играют желваки.
Это не мой любящий жених, это другой совершенно незнакомый мужчина с колючим взглядом и угрюмым выражением лица.
- Что у тебя случилось? - выдыхает коротко, даже не глядя в мою сторону.
- Я… - замолкаю, не найдя, что ответить. Хочется заплакать, обнять его и попросить не разговаривать со мной в таком тоне, но я боюсь, до ужаса боюсь его реакции.
- Оля, ты сказала по телефону - у тебя что-то супер срочное. Я тут и слушаю тебя!
- Я… я просто волновалась… Ты сорвался с места так неожиданно… и… и тебя так долго не было… я не знала, что думать…
- Я же сказал, что скоро вернусь, я не ребенок, чтобы меня контролировать!
- Просто раньше… в Токио… ты никогда так не поступал, с тех пор как мы начали жить вместе.
- Это не Токио, и тут все по-другому, - смотрит в окно, будто желая побыстрее уйти, закончить этот разговор. Что же я сделала не так? Почему один мой звонок так разозлил его? Мне страшно, я чувствую, что теряю Диму, будто он ускользает от меня, и я уже никогда не сумею его вернуть.
- Димочка, не разговаривай со мной так, ты меня пугаешь. Я… я, правда, волновалась и испугалась. Сижу тут одна в этом огромном доме, а тебя так долго нет…
- Оля, не причитай, только этого сейчас не хватало! Мне нужно будет отъехать, но я вернусь, слышишь?
- Не уезжай… пожалуйста! - подойдя вплотную, обвиваю руками его шею, привстаю на цыпочки, желая коснуться губ поцелуем.
- Оля… - Дима отворачивается, пытаясь расцепить мои объятия, но я не отступаю.
- Ты меня любишь?
- Что за глупые вопросы?
- Обычные вопросы, - обиженно надуваю губы, желая разбудить в нем чувство вины.
- Оля, что за детский сад? Чего ты хочешь? - бросает раздраженно, глядя на меня сверху вниз.
- Тебя, - томно прикрываю глаза, зная, что Диме нравится, когда я так делаю. Но в этот раз маневр не срабатывает.
- Я же сказал: мне нужно уехать. Поговорим, когда вернусь, - все же размыкает объятия и подходит к окну, напряжено вглядываясь вдаль. Чувствую, что не должна его отпускать, что если он сейчас уедет, случится что-то плохое, и это повлияет на наши отношения. Я должна разбить эту непонятно откуда взявшуюся стену отчуждения, немедленно.
Выключаю в комнате свет и, вновь подойдя к Диме, касаюсь дрожащими пальцами пряжки его ремня.
- Неужели твои дела настолько срочные, что не могут подождать? - Дима опускает взгляд, наблюдая, как я проворно справляюсь с застежкой, потом позволяет стянуть с себя пиджак. Я ликую, понимая: это, пусть маленькая, но победа, и, возможно, дела обстоят не так плохо, как мне показалось.
Беру Диму за руку и, призывно улыбаясь, медленно подвожу к кровати.
Прикасаюсь к его губам нежным соблазнительным поцелуем и приглушенно вскрикиваю, когда он набрасывается на меня с неожиданной яростью, сминая мой рот своим.
Слышу треск рвущейся ткани и понимаю, что Дима с такой силой рванул на мне блузку, что она порвалась, а пуговицы разлетелись по всей комнате.
Неожиданно сильные руки нажимают на мои плечи, заставляя сесть на постель.
Дима расстёгивает "молнию" на брюках и резко хватает меня за волосы на затылке, притягивая голову к своим бедрам, недвусмысленно намекая, чего он от меня хочет. Пытаюсь вырваться, испугано глядя снизу-вверх на его напряженное, будто маска, лицо, на прищуренные глаза, которые в темноте кажутся абсолютно черными. Он никогда раньше не был со мной таким грубым. Несмотря на внешнее спокойствия, я чувствую, что Дима в ярости, но как ни пытаюсь, не могу понять, чем вызвана его агрессия.
- Дима, да что с тобой сегодня?! - наконец освободившись, всхлипываю, пытаясь сдержать подступившие слезы.
- Все? Расхотелось?
- Дима-а…
- Мне нужно уехать, поговорим позже, - на ходу поправляя одежду, подбирает с пола пиджак.
Проклятие, надо что-нибудь сказать, остановить его! Ну же, Оля, думай!
- Звонила твоя мама, - останавливается у двери, накидывая пиджак на плечи. Боже, неужели он действительно сейчас уйдет? Изо всех сил пытаюсь не разреветься от обиды, как школьница.
- И?
- Сказала, что пора окончательно определиться с датой свадьбы. Почти все хорошие рестораны уже забронированы. Она предложила июнь.
- Июнь? - встаю с кровати, запахивая полы испорченной блузки.
- Да, я думала о второй половине июня. Может восемнадцатое или двадцать пятое число? - В Димином лице вновь появляется та жесткость, которая испугала меня при его сегодняшнем появлении. Он на мгновение застывает, плотно сжав губы и не глядя в мою сторону, а потом, коротко кивнув, произносит хриплым голосом:
- Восемнадцатое июня. А это даже забавно, пусть будет восемнадцатое, - криво усмехнувшись, хватает пальто и быстро скрывается за дверью.
Падаю на кровать и даю волю слезам.
Я теряю Диму, это видно невооруженным глазом.
Что-то произошло этим вечером. Что-то важное, что он старательно пытается скрыть от меня.
Дима отдаляется… Опять… Как тогда… Все вновь возвращается, и причиной этому, я уверена, является та женщина.
И почему он так отреагировал на восемнадцатое июня? Может число как-то связано с ней?
Нужно что-то делать, нельзя пускать все на самотек, иначе я потеряю любимого.
Я уже теряю его!
Нужно приступать к активным действиям…
Однажды я сумела завоевать его любовь и оттеснить эту Юлю на второй план, значит, смогу и еще раз.