ФАНШОН звали четвертую. Шесть раз ее вешали "en effigie". Не было, наверное, такого преступления на земле, которого бы она не совершила. Ей было шестьдесят девять лет, она была толстая коротышка с провалившимся носом, к тому же еще и косая. В ее зловонной пасти осталось только два зуба. Язвы покрывали ее зад, у заднего прохода образовались шишки величиной с кулак. Ужасный шанкр сожрал влагалище; одна ляжка была обожжена. Три четверти года она была пьяна, из-за пьянства у нее был больной желудок, ее то и дело рвало. Дыра ее зада, несмотря на геморроидное обрамление, была так велика, что она непрерывно испускала ветры, даже этого не замечая.
Независимо от домашней службы в период намеченного спектакля эти четыре женщины должны были участвовать во всех собраниях и выполнять все услуги, которые от них потребуются.
Все нужные меры были приняты, а поскольку лето уже начиналось, то главными заботами стали перевозки всевозможной поклажи, которая должна была сделать пребывание в замке Дюрсе в течение четырех месяцев удобным и приятным. Туда перевозили множество мебели и зеркал, запасы провианта, вина и ликеры; туда отправляли рабочих, а понемногу и участников спектакля, которых принимал и размещал Дюрсе.
Теперь пришло время описать читателю знаменитый замок, где сладострастию будет принесено столько жертв в предстоящие четыре месяца. Место действия было выбрано со всей возможной тщательностью. Замок был совершенно удален от всех людных мест, и его уединенность и тишина вокруг служили могучими побудителями разврата. Мы опишем вам эту обитель не такой, какой она была изначально, а в ее нынешнем великолепии, о котором позаботились наши герои.
Попасть в замок было нелегко. Сначала надо было добраться до Базеля, затем пересечь Рейн. Здесь надо было выходить из экипажа, поскольку дальше дорога становилась труднопроходимой. Достигнув Шварцвальда, шли примерно пятнадцать лье по извилистой дороге, по которой без проводника пройти было невозможно. На этой высоте находился угрюмый поселок угольщиков и лесников – он принадлежал Дюрсе, и отсюда начинались его владения. Так как обитателями этого хутора были преимущественно воры и контрабандисты, Дюрсе без труда нашел среди них друзей и перво-наперво дал им строгие распоряжения не допускать кого бы то ни было к замку, начиная с первого ноября; именно к этому времени должно было собраться все общество. Дюрсе вооружил своих вассалов, дал им кое-какие льготы, и барьер был поставлен. В дальнейшем описании мы увидим, что эта надежно закрытая дверь сделала Силин, так назывался замок Дюрсе, недосягаемым. Поселок заканчивался огромной ямой для сожжения угля, затем начинался крутой подъем, наверное, не менее высокий, чем на Сен-Бернар, но еще более трудный, так как на вершину горы можно было подняться только пешком. Не то чтобы мулы отказались идти, но со всех сторон была пропасть, и тропинка, по которой приходилось взбираться вверх, с каждым шагом становилась все опаснее. Уже шесть мулов, груженных провиантом и другой поклажей, а с ними и двое погонщиков сорвались вниз. Надо было затратить около пяти часов, чтобы достигнуть вершины. Но и на вершине, благодаря принятым предосторожностям, возникал новый барьер, который могли преодолеть только птицы. Этим странным капризом природы была трещина в тридцать туазов между северной и южной сторонами вершины, через которую невозможно было перебраться без искусной помощи. Вот почему, поднявшись на гору, нельзя было с нее спуститься. Дюрсе соединил эти две части расщелины, между которыми находилась глубокая пропасть, красивым деревянным мостом, который сразу был поднят, едва прошли последние гости. И с этого момента всякая связь замка Силин с внешним миром прекращалась. Потому что, спустившись с северной стороны, попадешь в долину протяженностью четыре арпана, которая, как ширмой, со всех сторон окружена отвесными горами с острыми вершинами, без малейшего просвета между ними. Этот проход, называвшийся "дорогой через мост", являлся единственным, с помощью которого можно спуститься вниз и иметь связь с долиной, но если мост разрушить, уж ни один человек на свете, каким бы способом он ни пользовался, не мог бы спуститься вниз. Итак, именно посередине этой небольшой долины, так хорошо защищенной и так плотно окруженной горами, и находился замок Дюрсе.
Замок окружала стена в тридцать футов высотой, а за стеной находился ров, наполненный водой, который защищал еще одну ограду, образующую круговую галерею. Потайной ход из галереи, низкий и узкий, вел в большой внутренний двор замка, где находились жилые помещения. Они были просторны и прекрасно меблированы благодаря последним усилиям организаторов. Теперь я опишу сами апартаменты – не те, что были здесь прежде, а заново отделанные в соответствии с планом, который был задуман.
Из большой галереи на первом этаже попадаешь в очень красивую столовую, обставленную шкафами в форме башен. Сообщаясь с кухней, эти шкафы давали возможность гостям получать горячие блюда без помощи слуг. Салон был украшен дорогими коврами, балдахинами, оттоманками, великолепными креслами и всем тем, что могло его сделать уютным и приятным. Из столовой дверь вела в гостиную, простую, без вычурности, очень теплую и обставленную красивой мебелью. К гостиной примыкал зал собраний, предназначенный для выступлений рассказчиц. Это было, если можно так выразиться, главное поле битвы, центр ассамблеи порока, поэтому помещение было особенно тщательно декорировано, и его описание заслуживает особого внимания.
Зал имел форму полукруга. В его дугообразной части помещалось четыре широких зеркальных ниши, в каждой из которых был установлен великолепный турецкий диван. Все четыре ниши обращены были лицом к стене, диаметром разрезающей круг. В центре этой стены возвышался трон с четырьмя ступенями. Трон был предназначен для рассказчиц, а ниши – для четырех главных слушателей. Трон был расположен таким образом, чтобы каждое слово рассказчиц долетало по назначению. Зал напоминал театр: трон был сценой, а ниши – амфитеатром. На ступенях трона должны были находиться объекты разврата, привезенные для того, чтобы успокаивать возбуждение, вызванное рассказом. Эти ступени, как и сам трон, были покрыты коврами из черного с золотой бахромой бархата. Такие же ковры, но темно-синие с золотом, покрывали диваны в нишах. У подножия каждой ниши находилась дверца, ведущая в помещение уборной, предназначенное для того, чтобы приводить туда тех из сидящих на ступенях трона, которые возбудят желание у слушателей рассказа, в случае, если господам не захочется воспользоваться ими прилюдно. Помещения под нишами были снабжены диванами и другой мебелью, необходимой для совершения разнообразных непристойных действий. С двух сторон трона находились колонны, упирающиеся в потолок. Эти две колонны были местом ожидания наказания для персоны, которая в чем-то провинилась. Все нужные инструменты пыток были выставлены тут же у колонны. Их зловещий вид создавал атмосферу подчинения – того подчинения, которое, как известно, придает пороку особое очарование. Зал ассамблеи сообщался с кабинетом, который, в свою очередь, примыкал к жилым помещениям. Этот кабинет был своего рода будуаром, глухим и тайным, очень теплым и сумрачным даже днем: он был предназначен для свирепых любовных баталий один на один или тайных грехов, которые мы изобразим позднее.
Чтобы попасть в другое крыло замка, надо было вернуться в галерею, в глубине которой виднелась красивая часовня. В параллельном крыле находилась башня, выходящая во внутренний двор. Красивая прихожая вела в четыре прекрасных апартамента, каждый из которых имел свой будуар и уборную. Красивые турецкие кровати, покрытые шелковыми покрывалами трех цветов, гармонировали с мебелью. Будуар предлагал все, что нужно для самой тонкой извращенности. Эти четыре апартамента были предназначены для наших четырех героев. Было условлено, что жены героев живут вместе с ними.
На втором этаже было такое же число квартир, но они были разделены иначе. В большой квартире было восемь альковов с восемью маленькими кроватями – здесь спали девушки. Рядом в двух небольших комнатах жили две служанки, которые за ними следили. Две нарядные комнаты были отданы двум рассказчицам. В квартире, подобной квартире девушек, с восемью альковами, разместили юношей. Рядом с ними – комнаты двух служанок, наблюдательниц за ними, и комнаты двух других рассказчиц. О комфортабельной комнате для прочищал тоже позаботились, хотя им придется редко спать в своих кроватях.
На первом этаже разместилась кухня, где стряпали три хороших поварихи, которым помогали три здоровые деревенские девушки. Их участие в "удовольствиях" не предполагалось. Одна из них отвечала за скот, который нагнали в замок в большом количестве. Никакой другой прислуги в замке не было. В галерее находилась маленькая христианская часовня. Узкая лестница в триста ступенек вела в подземелье. Там, за тремя железными дверями, в глубокой тайне хранились орудия пыток самых жестоких, варварских и утонченных в мире. И кругом – тишина и полная изоляция. Здесь можно было расправиться со своей жертвой совершенно безнаказанно. Хозяева были здесь у себя дома, Франция с ее законами – далеко. Кругом – непроходимые горы и леса. И только птицы могли узнать правду. Горе, сто раз горе наивным созданиям, оказавшимся в подобной изоляции от всего мира! На что они могли рассчитывать? На милость победителей? Но победители были лишены жалости, их привлекал только порок. Ни законы, ни религия не могли их остановить. Бог ведает, что будет там происходить; пока, чтобы не повредить рассказу, могу сказать лишь, что во время предоставления герцогу полной описи он трижды излил семя.
Наконец все было готово, все были размещены. Герцог, епископ, Кюрваль и их жены вместе с четырьмя прочищалами прибыли в замок 29 октября. Дюрсе, как мы уже говорили, его жена и первая группа участников прибыли раньше. Как только приехали последние, Дюрсе приказал разломать мост. Но это еще не все. Герцог, осмотрев окрестности, решил, что, поскольку провианта в замке в избытке и нет необходимости за чем-либо выезжать за его пределы, следует предотвратить опасность атаки снаружи и бегства изнутри. Посему он велел замуровать все двери, через которые проникали во двор, и вообще все возможные выходы, превратив замок в подобие осажденной крепости. Не осталось ни щелочки ни для врагов, ни для дезертиров. Теперь вообще было трудно определить, где раньше были двери.
Два последних оставшихся до ноября дня были отданы отдыху актеров, чтобы они появились на сцене свежими в момент открытия представления. Сами же четыре друга использовали это время для составления правил, которым все участники должны были подчиняться безоговорочно. Подписав их, они обнародовали правила перед всеми участниками. Прежде чем перейти к действию, познакомим читателя с этими правилами.
Правила
Каждый день все поднимаются в десять часов утра. К этому моменту четверо прочищал, которые не будут заняты ночью, приходят к друзьям и приводят с собой каждый по одному мальчику. Они переходят из комнаты в комнату (их действия определяются прихотью господ). Однако мальчики, которых они с собой приведут, остаются на будущее, поскольку господа договорились, что девицы будут лишены невинности спереди только в декабре, а сзади так же, как и мальчики, – только в январе. И все это ради того, чтобы возбудить и понемногу усиливать желание, все более его распаляя с тем, чтобы в конце концов полностью удовлетворить его сладчайшим образом.
В одиннадцать часов господа идут в квартиру девушек. Там сервируется завтрак с горячим шоколадом. Будет подаваться жаркое с испанским вином или другие блюда. Девушки будут обслуживать друзей обнаженными. С ними будут Мари и Луизон, а две другие служанки будут с мальчиками. Если господа пожелают позабавиться с девушками за завтраком или после него, девушки обязаны им безропотно подчиняться под страхом наказания. Но условлено, что по утрам это будет происходить на глазах у всех. Кроме того, девушки должны будут усвоить привычку вставать на колени каждый раз, когда они видят или встречают господ, и оставаться в этом положении до тех пор, пока господа не позволят им подняться. Помимо девушек этим правилам подчиняются жены и старые служанки. Каждого из друзей надо называть отныне только "Монсеньор".
Прежде чем выйти из комнаты девушек, тот из господ, кто отвечает за этот месяц (они решили быть ответственными по очереди: Дюрсе – в ноябре, епископ – в декабре, президент – в январе, а герцог – в феврале), осматривает одну за другой всех девушек, чтобы увидеть, все ли они в том состоянии, в каком им предписано быть. А сие означает, что они должны уметь удерживать в себе естественные позывы. Как строго-настрого возбраняется справлять нужду помимо часовни, приготовленной и предназначенной для этой цели, так и возбраняется отправляться туда без особого разрешения, в котором часто будет отказываться. По этой причине дежурный очередного месяца тотчас после завтрака тщательно проверяет все урильники девочек и при обнаружении нарушения вышеобозначенных двух пунктов правопреступница приговаривается к жестокому наказанию.
Затем друзья идут на квартиру юношей, чтобы сделать подобный же осмотр и установить виновных. Четыре мальчика, которые вместе с прочищалами не заходили утром в комнату друзей, должны при их появлении снять штаны. Четверо других этого делать не будут, а должны безмолвно стоять рядом в ожидании приказов. Господа могут позабавиться с ними на глазах у всех: никаких tête-à-tête в эти часы.
В час пополудни те девочки и мальчики, которым позволено будет справить неотложную большую нужду (а такое позволение дается с трудом и не более чем трети от всех подданных), так вот, повторяю, тем, кому позволено, отправляются в часовню, где все искусно подготовлено для удовольствий, соответствующих этому жанру. Там они найдут четверых друзей, ожидающих их до двух часов и ни минутой позже; все четверо расположены любым наслаждениям, которые им придутся по вкусу в этом месте.
С двух до трех часов обедают за двумя столами: один сервируют на половине девочек, второй – на половине мальчиков. Прислуживают три кухонные девки. За первый стол усаживаются восемь девочек и четыре старухи, за второй – четыре супруги, восемь мальчиков и четыре рассказчицы. Господа же отправляются в салон, где проводят в непринужденной беседе время до трех часов. Незадолго до трех в салоне появляются восемь прочищал, убранных и принаряженных, насколько возможно. В три часа господа приступают к обеду, и только прочищалам предоставляется честь быть приглашенными к их столу. Этот обед обслуживают четыре супруги господ, снявшие с себя всякие одежды, и четыре старухи, одетые колдуньями. Именно старухи принимают у кухарок блюда, передают их супругам, а уж те предлагают их столу. Во время обеда прочищалы вольны как угодно прикасаться к обнаженному телу каждой супруги, и те не могут избегать этих прикосновений или прикрывать соответствующие места; прочищалы могут доходить и до надругательств над супругами, заставлять их обихаживать поднятые свои члены и подвергая при этом женщин всяческим поношениям.
В пять часов встают из-за стола. Прочищалы свободны до ассамблеи, а друзья переходят в салон, где двое мальчиков и две девочки, каждый день новые, но всегда голые, подносят им кофе и ликеры. Время серьезных забав еще не наступает. Здесь положены невинные игры и шутки. Незадолго до шести часов четверо мальчиков пойдут переодеваться к спектаклю в праздничные одежды. А в шесть часов господа перейдут в зал ассамблеи, предназначенный для выслушивания рассказчиц, уже описанный ранее.
Каждый разместится в своей нише. Дальше порядок будет таков. Трон, о котором мы уже говорили, предназначен рассказчице. На ступенях трона разместятся шестнадцать детей. Четверо из них, две девочки и два мальчика, будут находиться лицом к одной из ниш, то есть каждая ниша будет иметь напротив себя четверых, на которых только она имеет права, а соседняя претендовать не может. Эти квадрильи будут меняться ежедневно. К руке каждого ребенка из квадрильи будет привязана цепь из искусственных цветов, которая тянется к нише; во время рассказа каждый герой мог потянуть за гирлянду – и ребенок сразу бросится к нему. Для наблюдения к каждой четверке приставлена старуха-служанка.
Три рассказчицы будут сидеть у подножия трона на банкетках, не принадлежа никому – и в то же время всем. Четверо прочищал, чье назначение проводить эту ночь с друзьями, на ассамблее не присутствуют. Они должны находиться в своих комнатах и готовиться к ночи, которая потребует от них немалых подвигов. Что касается четырех других, то каждый из них будет в нише у ног одного из организаторов представления; тот будет восседать на диване рядом со своей женой. Жена остается обнаженной. Прочищала одет в жилет и панталоны из розовой тафты. Рассказчица этого месяца будет выглядеть как изящная, дорогая куртизанка – так же, как и три ее коллеги. Мальчики и девочки из квадрилей будут одеты в костюмы: одна квадрилья в азиатском стиле, другая – в испанском, третья – в греческом, четвертая – в турецком. На другой день – новое переодевание, но все одежды будут выполнены из тафты и газа – ничто не будет стеснять движений, и одной отстегнутой булавки будет достаточно, чтобы они оказались голыми. Что касается старух, то они будут одеты попеременно то монашками, то колдуньями и феями, и иногда – как вдовы.
Двери комнаты, смежной с нишей, всегда будут приоткрыты, сами комнаты хорошо натоплены и обставлены мебелью, нужной для разных утех сладострастия. Четыре свечи будут гореть в каждом из этих кабинетов, пятая – в салоне ассамблеи.
Ровно в шесть часов рассказчица начнет свое повествование, которое друзья могут прерывать когда угодно. Рассказ будет длиться до десяти часов вечера; поскольку воображение будет воспламеняться, позволены любые виды наслаждений, но с одним условием: никто не должен лишиться девственности до назначенного срока. Зато можно делать все, что им вздумается, с прочищалами, женами, квадрильей, старухой при нем и даже тремя рассказчицами. Естественно, что, пока длятся эти забавы, рассказ обрывается.
В десять часов – ужин. Жены, рассказчица и восемь девочек ужинают вместе или порознь, но женщинам не положено ужинать вместе с мужчинами. Друзья ужинают с четырьмя прочищалами, не занятыми ночью, и четырьмя мальчиками. Четыре других будут ужинать отдельно, им будут прислуживать старухи. После ужина все вновь встречаются в салоне ассамблеи, на церемонии, носящей название "оргии". Салон будет освещен люстрами. Обнаженными будут все, в том числе и сами господа. Все здесь будет перемешано, и все будут предоставлены разврату, как животные на свободе. Позволено все, кроме лишения девственности; когда же это случится, с ребенком можно делать все, что придет в голову.
В два часа утра оргия заканчивается. Четверо прочищал, предназначенных для ночи, войдут в зал в легких сквозных одеяниях и подойдут каждый к тому из друзей, с кем должен спать в эту ночь, тот в свою очередь уведет с собой одну из жен или того из детей, кого в эту ночь лишат невинности (когда придет момент для этого), или рассказчицу или старуху, чтобы провести ночь между нею и своим прочищалой, творя все по своей прихоти с единственной оговоркой, что предмет сладострастия каждую ночь другой.