Еще одной огромной удачей стало то, что днем ранее Надаль потерпел поражение в первом полуфинале, в матче с колоритным французом Жо-Вильфридом Тсонгой. Для "несеянного" француза это был поистине показательный выход, он рвался в бой против Надаля и отдал испанцу всего семь геймов, играя блестяще. Так что после трех лет господства Федерера и Надаля в финалах Большого шлема в одиночном разряде (это был первый финал Большого шлема после Открытого чемпионата Австралии 2005 г., в котором ни одного из них не было) турнир завершался поединком молодого претендента с почти неизвестным новичком.
Неожиданно Джокович оказался фаворитом. Он не только был посеян на турнире под третьим номером и занимал третье место в мировой квалификации, но и уже имел опыт игры в финале Открытого чемпионата США четырьмя месяцами ранее. Для француза же все это были совершенно неизведанные воды. Но когда Тсонга выиграл первый сет двумя невероятными ударами справа (один был обводящий удар после смэша Джоковича, другой – глубокая свеча в ответ на рывок Джоковича к сетке), стало казаться, что это – день француза.
В этом матче, не оставившем о себе воспоминаний как о грандиозном финале, были моменты яркой игры и царила замечательная атмосфера, которую создавали два выразительных теннисиста и их преданные болельщики. Это интересно само по себе. И в то время, и позднее этот финал воспринимался многими как нечто вроде незапланированного перерыва в восхитительном соперничестве Федерера и Надаля. Вероятно, свою роль сыграло и то, что оба финалиста были в черном. Правда, спереди на майках имелись рисунки, но на экране телевизора они выглядели одинаково (в то время они одевались у одного поставщика спортивной одежды), и цветотерапевтам мира стоило бы задуматься, не оставил бы этот финал более приятные воспоминания, если бы хоть на одном из теннисистов была одежда более теплых тонов.
Возможно, на восприятие этого матча повлияло также и то обстоятельство, что впервые после встречи Ллейтона Хьюитта с Давидом Налбандяном в финале "Уимблдона" 2002 г. в финал турнира Большого шлема вышли два теннисиста, демонстрирующие более или менее одинаковую технику (это была своеобразная прелюдия к будущим поединкам Джоковича и Маррея – неизменно увлекательным, но не всегда легким для просмотра). Какой бы ни была причина (или причины), телезрителям с трудом удавалось отличить одного игрока от другого во время обмена ударами с задней линии, и, возможно, именно этим объясняется тот факт, что несмотря на бесподобный теннис, который временами демонстрировали финалисты, этот матч не оставил яркого воспоминания у специалистов и болельщиков тенниса.
Джокович смог изменить ход матча, перехватив инициативу. В седьмом гейме второго сета он сделал брейк, приняв подачу соперника ударом слева на вылет, а через несколько минут мощной подачей взял второй сет. На протяжении третьего сета Тсонга пытался чаще идти к сетке после своей подачи – эта тактика принесла ему успех в матче с Надалем тремя днями ранее, – но Джокович уже играл активно на приеме и принимал подачу француза точными обводящими ударами. Серб дважды сделал брейк и вышел вперед в матче 2–1. После пяти геймов четвертого сета Джокович взял медицинский тайм-аут из-за проблем с мышцей бедра, а к этому времени залихватский стиль игры Тсонги покорил сердца большинства нейтральных зрителей на Арене Рода Лейвера, и перспектива пятого сета в матче представлялась вполне реальной. Когда у француза был брейк-бол на подаче Джоковича при счете 5–5, атмосфера наэлектризовалась. Но Джокович, хотя и сыграл с лета слишком коротко, угадал направление ответного удара Тсонги, отыграл брейк-бол ударом с лета по диагонали и выиграл чемпионский титул на тайбрейке 7–2 с общим счетом в матче 4–6, 6–4, 6–3, 7–6.
Когда Тсонга на матчболе сыграл справа в аут и мяч приземлился в коридоре, Джокович рухнул на землю, и, переживая миг победы, распростерся на слове "Мельбурн" за задней линией корта. В этом ощущалась некоторая символичность: Мельбурн стал местом его первого в жизни матча в основной сетке турнира Большого шлема, и он же оказался местом, где Новак завоевал свой первый титул Большого шлема. Мельбурну предстояло также сделаться оплотом Джоковича: здесь успех сопутствовал ему чаще, чем в каком-либо другом месте.
У сербов появился первый чемпион Большого шлема, причем пока только мужского пола, ведь Моника Селеш выступала под флагом Югославии и была этнической венгеркой, а чемпионский титул "Ролан Гарроса" Ана Иванович завоевала только четырьмя месяцами позднее. И когда Срджан, Дияна, Марко и Джордже обнялись в ложе для игроков, а Джокович и Тсонга – возле сетки, семья окончательно убедилась, что все жертвы, принесенные, чтобы помочь Новаку взойти на вершину, были не напрасными.
Глава Восьмая
Современная Сербия
В 1989 г. Европу составляли 27 стран, не считая Исландии, двух средиземноморских островных государств Мальты и Кипра, а также горстки таких карликовых, как Монако, Андорра, Лихтенштейн, Сан-Марино и пр. Благодаря тому, что бывшие республики СССР получили независимость, а также в результате распада Югославии на шесть стран на территории Европы в настоящее время существует 42 государства (Чехословакия распалась надвое, но Западная и Восточная Германия объединились, так что с точки зрения математики эти изменения можно не брать в расчет). Людям простительны трудности, связанные с запоминанием новых стран, и зачастую только во время спортивных событий – таких как отборочные матчи чемпионатов Европы и мира – у новых государств появляется шанс продемонстрировать свой флаг широкой аудитории.
Сербия по-прежнему считается одной из малых стран Европы, но в то же время одним из больших "новых" государств. Численность ее населения, немногим превышающая 7 млн, сопоставима с численностью населения Швеции и Швейцарии (средняя численность населения одной страны Европейского союза составляет 18,5 млн человек). Ее ВВП едва достигает одной седьмой от среднего по ЕС. После приватизации экономики, ранее в основном контролируемой государством, в последние 25 лет (на самом деле – 15, поскольку войны в 1990-х гг. препятствовали внешним инвестициям) Сербия вполне преуспевала, привлекая немало зарубежного капитала, и в первое десятилетие нового века добилась приличного уровня экономического роста. Но в 2012 г. страна впала в рецессию, ее экономика, в которой преобладает сектор услуг, остается нестабильной. Европейский союз – крупнейший торговый партнер Сербии, но это приносит ей далеко не одни радости, поскольку начиная с 2011 г. в странах еврозоны бушует финансовый кризис.
Сербия подала заявку на вступление в Евросоюз, и, если переговоры завершатся успехом, она, скорее всего, войдет в него к концу десятилетия. Однако самым существенным препятствием для безболезненной интеграции выглядят не экономические причины, а скорее адаптация к некоторым гуманитарным нормам, принятым в ЕС. Возникают такие специфические проблемы, как курение. Не то чтобы вступление в ЕС обязывало Сербию запретить курение в общественных местах, хотя такой запрет является в наши дни нормой в Западной Европе. Достаточно лишь в течение одного дня заглянуть в любые белградские кафе и рестораны, чтобы понять, насколько Сербия далека от этой нормы. А если подняться на более высокий уровень рассуждений, то стоит задать такой вопрос: способны ли носители сербского менталитета чувствовать себя как дома в экономическом сообществе, где преобладают германские народы из северной и западной части Европы (немцы, британцы, датчане, голландцы) и где страны Южной Европы являются источником экономических бед? Этот вопрос в последние годы вызывает немалую тревогу у греков и жителей Пиренейского полуострова.
Если Сербии предстоит интегрироваться в ЕС, ей придется отказаться от пережитков враждебного отношения к хорватам и этническим албанцам, проживающим в Косово. На личном уровне это не представляет проблемы, так как многие поколения сербов, хорватов, боснийцев и даже жителей Косова жили бок о бок и по сей день остаются добрыми друзьями. Но по-прежнему существующие трения между сербами и албанцами, особенно в косовской столице Приштина, говорят о том, что до полной нормализации отношений еще весьма далеко.
И когда сербская и хорватская национальные футбольные команды играют друг против друга, эти матчи нередко больше похожи на войну, чем на спорт. В 1999 г. эти две сборные впервые встречались в Белграде (Сербия – по-прежнему под названием "Югославия", хотя к тому времени в ее составе оставалась лишь Черногория и в команде преобладали сербы). Матч происходил в атмосфере нескрываемой вражды. Сербские фанаты кричали хорватским "усташи", что было не совсем беспочвенно, поскольку красно-белая "шаховница" – шахматная доска на хорватском гербе, входящая в эмблему этой команды, – первоначально была эмблемой усташей, которые в начале 1940-х гг. уничтожили сотни тысяч сербов. В добавление к напряженной обстановке во втором тайме на стадионе погасли прожекторы, отчего на трибунах едва не началась паника. В конце концов освещение наладили, и матч закончился со счетом 0–0 к облегчению местной службы охраны порядка.
Два месяца спустя обе команды вновь сошлись в Загребе, причем обеим требовалась победа, чтобы сохранить шансы выйти в финальную часть чемпионата Европы 2000 г. Местные болельщики развернули гигантский транспарант с надписью "Вуковар 91" в напоминание сербам об их зверствах. Вдобавок перед матчем на поле было организовано шествие хорватских героев войны. Главным моментом стало удаление с поля сербского игрока Зорана Мирковича, который в ответ на оскорбление хорвата Роберта Ярни схватил того за мошонку. В большинстве стран Мирковича осудили бы болельщики за то, что он подвел национальную команду в важнейшем отборочном матче. Однако Мирковича провожали с поля как героя, особенно после того, как он изобразил сербское приветствие из трех пальцев, направляясь в раздевалку. Его оскорбили, он отомстил, и его поддержали соотечественники, независимо от последствий его поведения для судьбы сборной в этом турнире.
Можно возразить, что эти матчи проходили в том 1999 г., когда закончилась война в Косово, и с тех пор многое изменилось. Но когда Сербия и Хорватия дважды встречались в 2013 г. на отборочных матчах чемпионата мира по футболу, было видно, что все остается по-прежнему. Во время первой встречи в Загребе в марте сербских болельщиков не пустили на стадион "Максимир" во избежание столкновений между фанатами обеих команд. Исполнение сербского гимна было встречено криками "Вуковар, Вуковар", а хорватские фанаты, как после хорошей репетиции, с одной трибуны кричали "убей, убей", а на другой завершали фразу – "сербов".
Конечно, все это не было санкционировано на официальном уровне, однако хорватские власти никак не препятствовали появлению огромного транспаранта с текстом: "В трудные времена, в суровой борьбе мы с честью защищали наш дом. Защитники нашей земли погибли не напрасно – вот наша земля, над ней реет наш флаг". Хорватия выиграла 2–0, что, вероятно, смягчило некоторые последствия. Шесть месяцев спустя в ответном матче обе стороны все-таки учинили потасовку, в которой участвовало 10 человек. В самом конце встречи хорват Йосип Шимунич был удален с поля за откровенную грубость по отношению к сербскому игроку Миралему Сулеймани. Сербские фанаты, на протяжении всего матча выкрикивавшие оскорбления в адрес хорватов, стали метать в покидавшего поле Шимунича петарды. А сама игра закончилась нулевой ничьей на радость службе безопасности на стадионе.
Было бы неверным полагать, что столь яростное соперничество не встречается больше нигде в Европе – конечно, встречается. Но отцы-основатели нынешнего ЕС стремились по мере сил создать культуру экономической взаимозависимости, чтобы подобное соперничество не занимало главенствующего места во взаимоотношениях между странами. Быть может, это еще одна сфера приложения сил для Джоковича, умеющего показать пример того, как неожиданное и мучительное поражение можно переносить с достоинством, не стремясь отомстить.
Важно также отметить, что футбол занимает в сербской культуре особое место, поэтому в международных состязаниях по другим видам спорта подобного напряжения не возникает. Всего один раз со времен югославских войн 1990-х гг. Сербия и Хорватия играли друг против друга на Кубке Дэвиса. Это было в хорватском Сплите в июле 2010 г., где Сербия победила 3–1: в четвертом матче Джокович обыграл в трех сетах своего давнего друга Марина Чилича. Болельщики обеих команд страстно поддерживали своих соотечественников, но ситуация никогда не грозила выйти из-под контроля. Сербский ветеран в парном разряде Ненад Зимонич рассказывает: "У Ноле никогда не возникало проблем во время игр в Хорватии. Он участвовал в турнирах в Загребе и Умаге, и хотя считается, что такой матч Кубка Дэвиса с Хорватией связан с высоким уровнем риска, безопасность обеспечивали сербские и хорватские службы вместе, и все прошло очень хорошо. Участники оказались подлинными спортсменами, с четкими представлениями о честной игре и спортивном поведении. Хорватские болельщики, конечно, расстроились, когда мы выиграли, но признали нашу победу. Это совсем не та публика, что на футболе. Соперничество есть всегда, но, думаю, многое зависит от взаимного уважения и спортивной чести".
Теннис – нередко с осуждением – называют спортом аристократов, но в данном случае аристократизм поклонников тенниса дал возможность возникнуть из яростного соперничества благородному спортивному зрелищу. Вероятно, это еще одна причина, по которой Джокович является национальным героем другого типа, нежели сербские футболисты. И не только потому, что своим характером он разительно отличается, скажем, от Синиши Михайловича (бывшего сербского футболиста, ныне тренера национальной сборной), но и потому, что Джокович выступает в том виде спорта, в котором ценится умение проигрывать достойно.
Вместе с тем было бы неправильно обходить молчанием вспышки насилия между сербскими и хорватскими болельщиками на Открытых чемпионатах Австралии в последние годы. В 2007 г. со стадиона "Мельбурн Парк" было выдворено 150 фанатов, которые дрались и бросали друг в друга стеклянные бутылки на территории парковой зоны, популярного места среди австралийских семей и туристов. Единственной причиной драки был проходивший в тот день матч Марина Чилича из Хорватии с сербом Ильей Бозоляцем. Следующие конфликты случились в 2009 и 2010 гг.: один – в день поединка серба Типсаревича с хорватом Чиличем, другой – возле корта, на котором серб Виктор Троицкий сражался с испанцем Альберто Мартином. Все "сербские" и "хорватские" участники потасовки 2007 г. тем же вечером давали интервью местному телевидению и говорили с ярко выраженным австралийским акцентом – свидетельство того, что эта вспышка насилия имела мало отношения к современной Сербии и гораздо больше – к этническим конфликтам в среде эмигрантов. Тем не менее в ней отразились скрытые националистические настроения, до сих пор существующие в Сербии.
Вопросы расизма в связи с Сербией возникают часто, но подходить к ним надо с осмотрительностью.
Сербия подверглась строгому наказанию УЕФА после того, как ее молодежная сборная по футболу проиграла англичанам в Крушеваце в октябре 2012 г. Этот матч сопровождался постоянным расистским скандированием и завершился массовой дракой с участием игроков и тренеров после финального свистка. На темнокожего футболиста английской команды Дэнни Роуза на протяжении всего матча сыпались расистские оскорбления; при каждом попадании к нему мяча неслись вопли "убей его, убей его", было зарегистрировано еще несколько не столь вопиющих эпизодов. УЕФА определила меру наказания четырем сербским игрокам (и двум английским), оштрафовала сербскую футбольную ассоциацию на 85 тыс. евро и постановила, что следующий домашний матч молодежная сборная Сербии проведет за закрытыми дверями. Некоторые в Западной Европе (особенно в Англии) сочли это наказание чересчур мягким, и, возможно, они правы, но в этом случае требуется учитывать контекст.
Спортивный обозреватель Джонатан Уилсон, избравший своей специализацией восточноевропейский футбол, указывает на некорректное различие, якобы существующее между расизмом, объектом которого являются чернокожие, и расизмом, направленным против цыган. Он подчеркивает, что Сербия никогда не была империей, не участвовала в работорговле и почти не имела дела с чернокожими, зато для нее с давних пор характерна дискриминация цыган, кочующих и оседлых, к которым относились и как к жертвам, и как к агрессорам. "Люди в западноевропейских странах не приемлют пренебрежительного отношения к проблеме расизма, направленного против чернокожих, – говорит Уилсон. – Но им, в свою очередь, можно поставить в вину то, что они недооценивают степень расизма, направленного против цыган, точно так же как сербы смотрят сквозь пальцы на расизм против черных. Ни то ни другое неприемлемо. Любой расизм – прискорбное явление: нельзя уделять основное внимание проблеме только того расизма, который более известен западноевропейцам. С другой стороны, Футбольному союзу Сербии нельзя использовать в качестве предлога отсутствие должного внимания к проблеме расизма по отношению к цыганам, чтобы не обращать внимания на расистские тенденции по отношению к темнокожим спортсменам".
Той же точки зрения придерживается корреспондент "Би-би-си" в Белграде Гай Де Лони. Вскоре после печально известного матча молодежных сборных Сербии и Англии он сделал вывод: "Здесь, возможно, существует иное отношение к расизму. После матча в Крушеваце я беседовал с часто путешествующими сербскими журналистами, знающими английский язык. "Да ладно, – говорили они. – Несколько дразнилок в адрес черного игрока – это не расизм, они просто пытались заставить игрока нервничать". Такая точка зрения изумила меня, но, возможно, это связано с моим британским воспитанием".
Хотя о роли спорта в Сербии рассказано в следующей главе этой книги, здесь хотелось бы привести другой пример из области спорта – историю с Синишей Михайловичем и Патриком Виейрой. Их случай наглядно показывает всю сложность проблемы расизма в Сербии, несмотря на то, что этот громкий публичный скандал произошел в чрезвычайно напряженной атмосфере за пределами Сербии.