Девон смотрел ему вслед. Почему бы его матери не оставить в наследство какое-нибудь кольцо, способствующее укреплению здоровья, увеличению выносливости или еше чего-нибудь в том же духе? Так нет же, ее кольцо способствовало только одному – браку! Какая несправедливость.
Вздохнув, он повернулся и пошел в свою комнату, не испытывая ни малейшего желания являться к обеду.
Обед оказался ужасным, как этого и опасался Девон. Раскрасневшаяся Фиона была слишком говорлива, и в ее глазах временами мелькало какое-то отчаяние. Один или два раза Девон заметил, как она смотрела на Малькольма с такой тоской, что он даже несколько испугался.
Малькольм же, в свою очередь, весь обед пытался найти скрытый смысл в словах своей жены, а Мюриэн блистательно играла роль идеального компаньона.
К тому времени как Девон и Малькольм удалились, чтобы выпить немного бренди, Девон уже был готов сказаться усталым и уйти к себе. Однако очутившись в своей комнате, он пожалел, что добровольно удалился в её тишину и спокойствие, дававшие огромные возможности бесконечно думать и мечтать о Кэт.
Он подошел к окну, раздвинул тяжелые портьеры и стал вглядываться в звездный вечер за окном. Что сейчас делает Кэт? Работает в мастерской? Думает о своем обещании ему? Или уже спит? Было уже довольно поздно, и она вполне могла уже крепко спать. Интересно, а во что она одета? В длинную фланелевую сорочку без всяких кружев и прочих украшений? Нет, он никак не мог представить ее в таком обычном одеянии. Возможно, на ней сейчас батистовая туника с ленточками и бантиками? Нет, тоже слишком обыденно. Наверное, на ней щелковая сорочка с крошечными цветочками, вышитыми по краю глубокого выреза, который открывал упругую округлость…
Он быстро отошел от окна, схватил в охапку сюртук и чуть не выбежал из комнаты. До полуночи оставалось совсем немного, и, к тому времени как он доберется до ее дома, уже наступит завтра. И он докажет ей всю серьезность своих намерений.
Улыбаясь своей выдумке, он подошел к конюшне, где разбудил конюха и щедро заплатил ему за то, что он довольно быстро оседлал и взнуздал для него Грома.
Кэт развязала шарф и бросила его на туалетный столик, потом нашла гребень для волос и с тяжелым вздохом села перед овальным зеркалом.
"Расчеши волосы и перестань думать об этом человеке", – сказала она себе.
Но вместо того чтобы последовать собственному совету, она незаметно для себя снова вернулась к мыслям о Девоне. Машинально водя гребнем по волосам, она размышляла о том, что он теперь делает. Играет в бильярд с Малькольмом? Слушает, как Фиона говорит о предстоящем бале? Или гуляет под луной вместе с Мюриэн?
– Ой! – вырвалось у нее, когда гребень зацепил узел спутанных волос. Это было ее постоянной проблемой, потому что густые волосы очень сильно путались.
Осторожно распутав волосы, она довольно улыбнулась своему отражению:
– Вот видишь, что можно сделать, если быть терпеливой.
Ее отражение подмигнуло ей. Работа работой, а вот мечтать о невозможном лучше не стоит. У Девона был несомненный талант внушать доверие и производить впечатление совершенно серьезного человека, что делало его по-настоящему опасным.
Смешно! Когда она была с Девоном, все казалось таким правильным! Но когда его не было рядом, в ее сердце начинали закрадываться сомнения. Внутренний голос спрашивал ее, отдает ли она себе отчет в том, что делает, проводя время с мужчиной, который, по его собственному признанию и по словам Мюриэн, менял свои привязанности с такой же легкостью, с какой большинство людей меняет одежду.
Кэт снова провела гребнем по волосам, потом стала заплетать их в косу. Отношения с Сент-Джоном были слишком сложными, чтобы размышлять о них столь поздним вечером.
Возможно, завтра, когда она увидится с ним, решение придет само собой. Новый день и тепло солнечных лучей избавят ее от лишних сложностей.
Возле окна кто-то осторожно поскребся. Кэт перестала заплетать волосы, но странный звук не повторился. Закончив плести косу, она встала и понесла подсвечник к постели.
Скребущийся звук неожиданно повторился, и на этот раз ей было совершенно ясно, что это царапали по стеклу ветки клонившегося под ветром дерева. Она нахмурилась. Кажется, сегодня было не так уж ветрено… Она подошла к окну, сняла задвижку и распахнула его.
– Кэт! – тут же раздался чей-то сдавленный шепот. От неожиданности она подпрыгнула на месте, прижав руку к сердцу.
– Кэт! – раздалось ближе.
Она перевела дыхание, потом осторожно выглянула в окно. Ветки дерева были действительно наклонены в сторону дома, но никакого ветра не было и в помине. Зато по дереву карабкался к ее окну крупный мужчина…
– Сент-Джон!
Он остановился и улыбнулся ей. Белые ровные зубы сверкнули в бледном свете луны.
– Уже миновала полночь, – сказал он, продолжая лезть по дереву к окну ее спальни. Она различала в темноте контуры его лица, нос, глаза, смеющиеся губы.
– Я знаю, что уже за полночь. Но что ты тут делаешь? – недоуменно спросила она с едва уловимым оттенком испуга и удивления в голосе. С каждым мгновением Девон был все ближе, быстро взбираясь по дереву с ловкостью опытного человека. Должно быть, он сотни раз лазил по деревьям в детстве.
Неожиданно до ее слуха донеслось тихое "завтра". Боже всемилостивый! Так вот почему он лез теперь в окно ее спальни. Наступило завтра, обещанный ею день, когда… Но это обещание было дано до того, как Мюриэн раскрыла ей глаза на то, как далеко она зашла в своих отношениях с ним. Правда заключалась в том, что она уже слишком увлеклась Сент-Джоном, чтобы лишь флиртовать с ним. Если она не будет осторожной, ее чувства откроются перед ним, и тогда прощай дружба с Девоном, которой она так дорожила.
Она приложила руку к щеке. Сердце сильно билось, ладони стали влажными, в горле пересохло от волнения. Одна ее часть хотела бежать прочь, но другая была просто… счастлива от его неожиданного появления. Девон Сент-Джон карабкался в окно к ней, а не к Мюриэн Сполдинг, самой красивой женщине в Шотландии.
Он уже успел подняться на уровень ее лица, и в его глазах она увидела возбуждение.
– Ты сказала, мы решим все вопросы завтра, – проговорил он, хватаясь рукой за ее подоконник. – Это завтра уже наступило.
При этих словах голос ее женского естества настойчиво посоветовал ей сделать два шага назад, чтобы Сент-Джон мог оказаться в ее спальне, и тогда все ее лихорадочные ночные сновидения сбудутся наяву и принесут ей радость и наслаждение. Однако разум приказывал ей оставаться на месте и не поддаваться сладким речам ночного гостя.
Так кто же из них двоих прав – тело или разум? Выбор оказался мучительным для Кэт.
– Я не смогу забраться в комнату, если ты не отойдешь от окна, – тихо сказал Девон.
Все старые страхи и сомнения разом вспыхнули в ее мозгу.
– Я… я не знаю, впустить тебя или нет.
– Ты хочешь знать мое мнение на этот счет? – широко улыбнулся он. – Если да, то я думаю, ты должна впустить меня, чтобы мы могли…
– Я знаю, что ты думаешь по этому поводу, но не знаю, что думаю я сама.
– Как бы там ни было, решай скорее! Я могу в любую минуту свалиться с дерева. Эти ветки слишком слабые.
Да он смеялся над ней! Нет, это ей совсем не нравилось.
– Ничего, даже если упадешь, не разобьешься.
– Да? Кэт, чего ты боишься? Ты не веришь ни одному мужчине, за исключением брата и своих мастеровых, и прячешься от всего мира, чтобы никто не мог причинить тебе боль.
Он решил, что она испугалась. Что за нелепая идея!
– Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я испугалась. Я не боюсь ни тебя, ни кого-либо еще.
– Понятно, – сказал он и после долгой паузы добавил: – Можно мне хотя бы попросить у тебя стакан воды?
– Вода в бочке рядом с амбаром.
Схватившись одной рукой за подоконник, он сказал:
– Ладно, напьюсь воды на обратном пути. Но я еще и… замерз.
– Тогда побыстрее возвращайся в свою комнату в Килкерне.
Он взглянул мимо нее на пылавший в спальне камин:
– Но твой камин совсем не дымит. Можно мне хотя бы немного согреться возле него?
Она скрестила на груди руки и молча смотрела на него. Подавив разочарованный вздох, он сказал:
– Ты самая упрямая женщина на свете. Хорошо, я ухожу, но мне нужно хоть немного отдохнуть. Можно мне…
– Нет! Спокойной ночи, мистер Сент-Джон!
Она положила руку на створку окна, собираясь закрыть его. Девон тут же отшатнулся и… исчез из виду. Упал!
Всплеснув руками, она шагнула вперед, выглянула из окна и отчаянным шепотом позвала:
– Девон!
Он сидел, скрючившись, на той же ветке дерева, что и прежде. Его зубы сверкнули в озорной улыбке.
– Признайся, тебе было бы без меня скучно.
– Ни в чем я не стану признаваться. Какая ужасная шутка! – возмутилась она, все еще чувствуя, как испуганно бьется ее сердце.
– Я отчаянный человек. Но и несчастный. Одно дело – карабкаться вверх по стволу, и совсем иное дело – спускаться по нему в кромешной темноте.
Он снова ухватился за подоконник и лучезарно улыбнулся ей, отчего внутри у нее что-то стало сладко таять.
– Кэт, любовь моя, что, если я просто сяду в одно из твоих кресел и останусь в нем до утра?
– И ни разу не встанешь с него? – с подозрением спросила она.
– Только если ты сама меня об этом попросишь.
Такое предложение показалось ей вполне приемлемым. Кроме того, если он так и будет торчать в окне, кто-нибудь из мастеровых непременно увидит его. К примеру, Саймон довольно часто выходил во двор в предрассветные часы, чтобы проверить, все ли там в порядке.
– Это безумие, – прикрыла она глаза. – Но, черт побери, пусть будет так.
С этими словами Кэт Макдоналд приняла грандиозное судьбоносное решение, о котором помнила потом всю жизнь. Она отошла от окна и позволила Девону Сент-Джону забраться к ней в спальню.
Глава 15
Время от времени у меня начинает болеть голова, и я никогда не знаю – это из-за того, что я сделала, или из-за того, что мне нужно сделать.
Из разговора Сабрины, служанки леди Бирлингтон, с торговцем рыбой Бобом рано утром на рынке.
Девон легко преодолел оставшийся путь в спальню Кэт и притворил за собой окно с неожиданно громким в полной тишине стуком.
– Тебе нельзя оставаться здесь надолго, – сказала она с вызовом.
Он обернулся, чтобы ответить ей, и потерял дар речи. Он мог только смотреть и качать головой. На ней была бледно-зеленая шелковая ночная рубашка, ниспадавшая мягкими складками до пола и обрисовывавшая каждый изгиб ее роскошного тела. Низкий вырез открывал пышные полуокружности, при виде которых его рот наполнился слюной.
– Ну что же, – проговорила она, слегка краснея под его восхищенным взглядом, – в следующий раз, когда ты решишь залезть на дерево, чтобы забраться в комнату женщины, подай ей какой-нибудь знак.
– Знак?
– Да. Свистни, например, или сделай что-нибудь еще в том же духе. Я чуть было не приняла тебя за обыкновенного вора, решившего украсть драгоценности. По счастью, я не успела позвать на помощь моих работников.
– Я не умею свистеть, у меня это плохо получается.
– Тогда спой что-нибудь, так тоже можно.
– Нет, – решительно отказался он. – Я не буду петь даже для тебя. У меня нет никаких способностей к пению. Надо же пощадить слух ближнего!
– Очень предусмотрительно с твоей стороны.
– Я принял решение не петь после того, как меня заставили выслушать бог знает сколько музыкальных произведений в исполнении девиц, чьи восторженные мамаши почему-то убеждены в том, что мужчины обожают музицирующих женщин.
– Бедняжка, туго же тебе пришлось, – едва заметно усмехнулась Кэт.
– Я никогда не принимал всерьез мамаш, пытающихся устроить семейную жизнь своих дочерей, – сказал он, стараясь не слишком пристально смотреть на ее чувственный рот. – Но именно их стараниями я наконец понял: если мы полагаем, что обладаем тем или иным талантом, то это вовсе не значит, что он у нас действительно имеется.
– Мудрое заключение.
Наступило томительное молчание, словно у обоих внезапно истощился запас дружеских шуток. Кэт нервно оглядывалась и несколько раз кашлянула без всякой надобности.
Первым нарушил молчание Девон:
– Кажется, я обещал сесть в кресло. Куда прикажете?
Он говорил неторопливо. Теперь, когда он стоял в ее спальне, он мог распоряжаться временем по своему усмотрению.
– Сесть? – Она посмотрела на кровать, потом на кресла. – Ну конечно, давай сядем.
Она подвела его к креслу, при этом мягкий шелк соблазнительно обрисовывал линию бедра при каждом ее шаге.
У Девона перехватило дыхание. Боже, как она была хороша! Он смотрел на длинную золотисто-рыжую косу, лежавшую у нее на спине, и представлял, как эти волосы могли бы разметаться по белоснежной подушке. Его кровь становилась горячее с каждой минутой.
Кэт присела на краешек кресла, положив обе руки на его подлокотники. Как только Девон уселся в кресло напротив нее, она быстро спросила:
– Зачем ты здесь?
– Ехал мимо. Дай, думаю, проведаю тебя.
– Это в полночь-то?
– Уже двадцать минут пополуночи, – вежливо поправил он ее.
Она молча нахмурилась.
– Ты мне не веришь, – с печалью в голосе сказал он. – Ты никому не веришь.
– Верю, – возразила она, – но не мужчинам, которые среди ночи стучатся в мое окно.
– Надо было мне постучаться в парадную дверь, но мне было скучно и хотелось приключений.
По едва заметной дрожи в ее голосе он понял, что Кэт нервничает и немного боится. Улыбнувшись, он подумал, что и сам чувствует себя приблизительно так же.
Кэт положила руки на колени, ступни ног сдвинула вместе и поставила их ровно посередине. Эта строгая, если не сказать чопорная поза никак не вязалась с ее декольтированной ночной рубашкой.
– Послушай, Девон, я человек неавантюрного склада. Полагаю, тебе не следовало…
– Чепуха! Ты самая настоящая авантюристка! Живешь в лесу одна, если не считать нескольких слуг и семерых великанов. Занимаешься делом, которое, судя по всему, становится все более прибыльным. Отлично ездишь верхом. Разве это не качества безрассудно смелой женщины, авантюристки?
Кэт закусила губу. Она никогда не думала о себе в таком свете, но… похоже, он был прав. Она действительно не раз рисковала, но только не своим сердцем.
В этот момент Девон неожиданно встал, и она невольно отшатнулась в сторону, остро чувствуя его близость и свою неодетость.
– Я просто хочу налить себе стакан воды, – успокаивающе проговорил Девон. – Можно?
Она покраснела. Ей стало стыдно за свою чрезмерную нервную реакцию.
– Конечно, можно, – тихо сказала она.
Из-под полуопущенных ресниц она следила за тем, как он подошел к поставленному на поднос графину с водой, рядом с которым стояли стаканы.
Налив себе воды, он обернулся и стал пить мелкими глотками, прислонившись к краю туалетного столика.
Выпив воду, он поставил стакан на поднос и сказал тихим голосом, не сводя глаз с Кэт:
– Какая у тебя красивая рубашка…
Кэт едва удержалась, чтобы не поежиться под его взглядом. Шелковая ночная рубашка была подарком Малькольма. Иногда Кэт думала, что эта вещь предназначалась Фионе, но оказалась слишком большой для ее миниатюрной фигурки и потому была подарена ей. Как бы там ни было, ей нравилось носить шелк на голое тело. Разумеется, никто не видел ее в таком наряде, и теперь она чувствовала себя крайне неловко.
Девон машинально поднял брошенный ею шарфик и принялся вертеть его в руках.
– Я тобой заинтригован…
– Мной? Почему?
– Потому что в тебе сочетаются храбрость и ранимость. Хотел бы я знать, что мне нужно сделать, чтобы завоевать твое доверие.
– Для такого обстоятельного разговора у нас слишком мало времени, ведь тебе скоро придется уйти.
Девон кивнул, но ничего не сказал. Он смотрел на шарфик, и на его лице было странное выражение.
– Кэт, мне кажется, я знаю, как заставить тебя поверить мне…
Обернув шарфиком руку, он двинулся к ней.
У нее сильно забилось сердце.
– Что… что ты делаешь?
– Тебя ранили слова, ложные слова… Я докажу тебе делами, что достоин твоего доверия.
– Делами? – Она схватилась за подлокотники. – Но зачем… зачем тебе это нужно?
Затаив дыхание, она ждала его ответа.
– Если ты никогда никому не сможешь поверить, то так и останешься одинокой до самого конца своей жизни. Я не хочу, чтобы это случилось с тобой.
– Но я не одинока. У меня есть Малькольм, больше мне никого не нужно.
– Тебе нужен не только Малькольм, но и друзья, знакомые… любовники, наконец.
Любовники! Не один любовник, а много любовников! Это было весьма характерно для Сент-Джона. Кэт сердито взглянула на него:
– Это тебя не касается.
Говоря откровенно, все годы после знакомства со Стивеном она не испытывала особого интереса ни к одному мужчине, за исключением Девона.
Он молча улыбнулся, и эта улыбка была столь обезоруживающей, что сердце Кэт сладко забилось.
– Кэт, ты можешь поверить мне хотя бы на пять минут?
– Пять минут?
Он кивнул.
– В эти пять минут позволь мне делать все, что я захочу, при условии, что это не причинит тебе никакого вреда.
– И что… что ты собираешься делать? – чуть дрожащим голосом спросила она, облизывая пересохшие от волнения губы.
– Ничего плохого. Только приятное.
Это была совершенно нелепая идея! Впрочем, она заинтриговала ее.
– А если я захочу остановить тебя? – спросила она Девона.
– Только скажи "хватит", и я остановлюсь.
Его взгляд на некоторое время задержался на ее пышной груди, потом перешел на лицо.
– Обещаю, что мои прикосновения доставят тебе только удовольствие.
– Я… я не знаю… – пробормотала она, заливаясь горячим румянцем.
Он стоял перед ней. Он был не только красив, между ним и Кэт пульсировало физическое влечение, грозившее с головой захлестнуть обоих. Для нее это было совершенно забытое чувство.
Правда заключалась в том, что она хотела этого мужчину. Вместе с тем она понимала, что он становится ей все больше небезразличным и что дальнейшее развитие их отношений угрожает ее душевному спокойствию. Так стоит ли продолжать?
Он встал перед ней на колени.
– Пять минут, Кэт. Всего пять минут.
Она судорожно сглотнула, отчетливо понимая, что ей стоило только сказать "да", чтобы оказаться в мире чудесных наслаждений.
– Почему? – прошептала она. – Почему ты выбрал меня?
Он поднял руку и ласково провел кончиками пальцев по ее щеке.
– Потому что ты самая волнующая, красивая и умная женщина на свете.
Когда он так говорил, она и впрямь чувствовала себя волнующей, красивой и умной. Его слова удивительным, волшебным образом действовали на нее. К тому же его глаза выражали такую искренность…
– Ну хорошо, – едва слышно прошептала она. – У тебя есть пять минут.
– И ты об этом не пожалеешь, – с жаром ответил он.
– И что… что теперь?
– Мы будем вселять в тебя веру.
– Как?