Я попыталась представить себя свободной. Предположим, я бы не выходила замуж за Эдварда, а сегодня встретилась с Джейком… После всех этих долгих лет мы могли быть вместе!
Я была сердита на жизнь, на себя, на человека, который совершенно неожиданно вновь вторгся в мою жизнь. Он столь легко говорил о своих отношениях с бедняжкой Долли, что я заставляла себя видеть его в совершенно определенном свете. Я вспомнила, как Долли танцевала вокруг праздничного костра, как сидела на кухне в Грассленде, когда Джейк пел и играл на гитаре. Долли обожала его, Долли любила его, для Долли была желанна эта вспышка страсти! Это был единственный случай в ее жизни, когда она ощущала себя любимой и желанной… В результате родилась Тамариск. Долли жаждала этого ребенка! Воспоминания, одно за другим, всплывали в моей памяти. А как Долли говорила о своем будущем ребенке! Она ни о чем не жалела, так почему Джейк должен был жалеть об этом? По крайней мере, он внес в ее жизнь новые краски, доставил радость, которой Долли не знала раньше. Если все это имело для Джейка меньшее значение, разве была в этом его вина?
- Давно вы замужем? - спросил Джейк.
- Почти два года.
- Значит, если бы я вернулся…
Он умолк. Я понимала, что он хотел сказать: если бы он вернулся раньше, то мог бы предотвратить мой брак! Это было признанием: он чувствовал ко мне такое же влечение, как и я к нему! Я вдруг поняла, что счастлива. Но это длилось лишь мгновение. Мысли вернули меня на землю, к мужу.
- Я была помолвлена с ним. Он пострадал… очень серьезно… на своей фабрике. Я не имела права взять назад свое обещание… - я заколебалась, - и не хотела делать этого, - добавила я, почти оправдываясь. - Он хороший человек… очень хороший!
- Понимаю. Могу ли я приехать в Грассленд и повидать свою дочь?
- Да, конечно.
Мы продолжали танцевать.
- А вы не слишком изменились! Думаю, могли бы вновь совершить те же чудеса, которые совершили тогда… ради меня.
- Я очень жалела вас. Вы не были преступником, вы спасли Ли.
- Возможно, вы вновь пожалеете меня? - Я попыталась весело улыбнуться:
- Сомневаюсь, что теперь вы в этом нуждаетесь, сэр Джейк!
- Всякое может случиться, и тогда вы будете… поступите так же, как тогда?
Танец кончился. Моя мать сидела возле леди Инскип. Джейк проводил меня к ней, поклонился, и леди Инскип представила его матери. Мать выразила удовольствие этим знакомством. Обменявшись с ней парой фраз, Джейк отошел.
- Очаровательный человек! - сказала леди Инскип. - Его брат был близким другом нашей семьи. Он умер. А Джейк Кадорсон получил в наследство весьма крупное поместье. Надеюсь видеться с ним почаще, если, конечно, он будет приезжать из Корнуолла. У него очень крупное поместье, а кроме того, очаровательный домик в Лондоне, возле Парклейн. Джейк Кадорсон редко бывает в нем.
- Мне кажется, я где-то встречалась с этим господином? - сказала мать.
- Он весьма привлекателен! Мне придется взять его под свое крыло. Понимаю, этот господин будет лакомым кусочком для всех невест в Лондоне. У него очень романтическое прошлое, и он не пытается скрывать его. Да и зачем? Оно скорее говорит в его пользу. Когда-то Джейк Кадорсон убил человека, пытавшегося изнасиловать девушку, и его хотели повесить. Кончилось тем, что он отбыл семь лет в Австралии.
- О… - проговорила мать. - я вспомнила…
- В свое время это наделало шуму в Ноттингеме… или где-то там. Джейк был осужден и отправился на семь лет на каторгу, а теперь он вернулся, став одним из самых завидных женихов в этом городе!
Мать озабоченно взглянула на меня. Возможно, она заметила блеск в моих глазах.
Когда мы вернулись домой, она зашла в мою комнату и завела один из ставших привычными разговоров, сразу "взяв быка за рога".
- Ты поняла, кто этот человек?
- Да. Цыган Джейк!
- Правильно! Я как раз пыталась припомнить его имя. Ты много танцевала с ним!
- О да!
- Он вспоминал о прошлом?
- Да, в основном. Кстати, я рассказала ему про Тамариск!
- Господи, ну конечно же! Ведь он ее отец, если Долли говорила правду!
- Долли не стала бы лгать! Он действительно отец девочки, она похожа на него.
- Надо же, кто бы мог в это поверить?
- Он не скрывает своего прошлого. Леди Инскип тоже упоминала об этом, верно?
- Ну да, это придает ему некий романтический ореол! Человек, который жил, как цыган, совершил убийство ради спасения чести женщины и за это пробыл семь лет на каторге… Леди Инскип права: все это романтично - особенно в сочетании с титулом и богатством!
- Да, - согласилась я, - должно быть, женщины за ним увиваются. У него богатый выбор!
- Судя по всему, у него хорошие манеры: ничего не осталось от странствующего цыгана!
- Мне Джейк показался почти таким же, как раньше.
- Конечно, тебе удалось пообщаться с ним! Ага, вот и твой отец, он догадался, где я могу находиться. Ты прав, мы здесь сплетничаем!
- Какое облегчение, когда, наконец, все приходит к концу, - сказал отец, усаживаясь на стул. - Вы были самыми красивыми женщинами на балу!
- Не преувеличивай! - сказала мать. - Там были, гораздо более блестящие дамы, чем мы!
- А я и не говорил про блеск, я говорил про красоту!
- Дикон, а ты видел, кто там был?
- Половина высшего света Лондона, полагаю.
- Ты не заметил ничего особенного?
- Я смотрел только на своих красавиц - жену и дочь!
- Дикон, ты уже слишком стар для того, чтобы впадать в такую сентиментальность! Я хотела спросить, не приметил ли ты молодого человека, постоянно танцевавшего с Джессикой?
- Смуглого?
- Ну да! Ты не заметил ничего особенного?
- Приятный на вид, хорошо воспитанный человек…
- Дикон, ты невнимателен: этого человека мы знали когда-то. Ты помнишь цыгана Джейка?
- О, Господи! Не могу поверить в это!
- Это правда, - сказала я, - Он узнал меня.
- Нам рассказала о нем леди Инскип! - воскликнула мать.
- А что он делал на балу?
- Джейк был приглашен туда, - ответила я, - причем в качестве почетного гостя!
- Его представила мне сама леди Инскип! - вставила мать.
- Он получил в наследство состояние и титул, вот почему вернулся домой из Австралии. Его поместье расположено в Корнуолле, но у него есть и дом в Лондоне.
- Ну конечно, вы уже выяснили все детали!
- Разве это не романтично? - воскликнула мать.
- Это, несомненно, романтичная фигура!
- Джейк приедет в Грассленд, - сказала я. - Это удивило родителей.
- Он имеет право видеть свою дочь!
- Тамариск, - пояснила мать.
- Ему бы лучше помалкивать об этом, - заметил отец.
- Похоже, он не собирается помалкивать. Он хочет видеть свою дочь!
- Так значит, он остановится в Грассленде? - спросила мать. - Или ты предпочитаешь, чтобы мы приняли. его в Эверсли?
- Почему? - спросила я.
- Просто я подумала, что тебе будет так удобней? - быстро ответила мать.
- Тамариск живет в Грассленде. Джейк захочет быть там, где находится дочь!
- Вот именно, - сказал отец.
- Надеюсь, вы не будете слишком много болтать о том, что он отбыл срок? - спросила я.
- А какая разница? Он отбыл наказание, и с этим покончено!
- У него есть дочь, - напомнила мать.
- У многих мужчин есть дочери.
- Незаконные? - поинтересовалась мать. Отец пропустил это мимо ушей.
- Пусть приезжает: возможно, он снимет с тебя, Джессика, эту обузу, - он зевнул. - Ну, пойдем. Теперь я уже не большой охотник до этих балов за полночь. Спокойной ночи, дочка, приятных сновидений.
Мать нежно поцеловала меня. А у меня было такое чувство, будто она поняла, какое впечатление на меня произвела встреча с цыганом Джейком.
На следующее утро Джейк пришел к нам в дом и спросил меня. Я приняла его в гостиной, обрадованная и в то же время неуверенная в себе.
- Добрый день! - сказал он, взяв обе мои руки и улыбаясь. - Надеюсь, вы простите мне столь ранний визит? Вчера мы расстались, не обговорив подробностей.
- Подробностей? - спросила я.
- Вы были любезны согласиться на мой визит в Грассленд, чтобы я повидался с дочерью!
- Да, конечно. Думаю, лучше будет посоветоваться с моей матерью. Когда вам удобно?
- Как можно скорее! Узнав неожиданно о том, что у меня есть дочь, я почувствовал, что мне не терпится познакомиться с ней! Я хотел бы пригласить вас позавтракать со мной: я знаю здесь пару неплохих мест.
Я заколебалась, а он продолжил:
- Мне нужно так много узнать о моей дочери!
- Конечно, я понимаю.
Я чувствовала себя глупо, неловко, сильно желая пойти с ним и одновременно понимая, что не следует проявлять излишней сговорчивости. А почему бы и нет? Ведь я была замужней женщиной, значит, имела определенные привилегии и свободы. Отказаться отправиться с ним вдвоем - значило бы намекнуть на то, что я подозреваю его в недобрых намерениях. Или это действительно так и есть! Почувствовав мою нерешительность, Джейк продолжал:
- А как насчет того, чтобы прокатиться по реке? Есть великолепные рестораны на набережных: мы могли сидеть где-нибудь в саду и смотреть на лодки. Мне это очень нравится!
Я сказала, что буду готова через десять минут, и зашла в комнату матери. Но ее горничная сообщила, что она только что ушла с отцом. Я обрадовалась, что мне не нужно объясняться с ней, набросила плащ и спустилась вниз.
Джейк был очень элегантен в темно-синем сюртуке, светлом жилете и высоких сапогах. В своих снах я всегда видела его в коричневых штанах и в оранжевой рубашке. Даже тогда в таборе у него был свой собственный стиль: он всегда был личностью, выделявшейся в любом окружении. Я начинала чувствовать беспричинную радость, если не считать причиной того, что я была в его обществе.
Джейк взял меня под руку, и мы пошли вдоль по улицам, ведущим к реке. Стояло чудесное утро: грело солнце, а город был все еще пронизан радостью великой победы. Похоже, все вокруг были счастливы.
- Я так рад, что встретил вас! - сказал Джейк, сжав мою руку. - Конечно, в любом случае я отыскал бы вас. Надо же, как все сложилось! - не переставал удивляться он. - Отправляясь на бал к Инскипам, я и не представлял, какой сюрприз он мне готовит!
- Сюрпризы всегда приятны.
- Вы знаете, я часто мечтал о чем-нибудь подобном - прогуливаться по лондонским улицам с прекрасной дамой, причем, как ни странно, с вполне определенной прекрасной дамой. И вот все свершилось! Мысленно я представлял это сотни раз! Может быть, это ясновидение?
- Конечно, нет! Оказавшись в Лондоне, вы наверняка легко нашли бы прекрасную даму для совместных прогулок! Должно быть, находясь за границей, вы тосковали по дому?
- Мечтал о таком вот дне!
- Несомненно, день обещает быть прекрасным. Мне кажется, как бы далеко ни забирался человек, он никогда не сможет забыть родную землю.
- Там всегда тоскуют по родине. - Джейк взглянул на меня:
- К тому у меня же были особые причины…
- Вы были заключенным и знали, что сможете пройтись по лондонским улицам, лишь став свободным человеком?
- Не только поэтому…
Мы подошли к реке. Джейк нанял лодку и помог мне сесть в нее. Затем он взял в руки весла, и мы поплыли вдоль берега, мимо Тауэра и других знакомых зданий. Река была заполнена лодками с радостными, смеющимися людьми. Откуда-то доносились звуки скрипок.
- Поближе к Гринвичу станет спокойней, - сказал он. - собираюсь отвезти вас в "Белый олень". Когда-то я бывал там, и мне очень нравилось. Конечно, я был молод! Как вы думаете, разумно ли возвращаться в места, напоминающие о юности?
- Вряд ли: они прекрасны в воспоминаниях, а когда видишь их в реальности, часто разочаровываешься!
- А мне почему-то кажется, что сегодня "Белый олень" будет для меня привлекательным, как никогда!
- Не возлагайте на это слишком больших надежд: бывает жаль, когда они не сбываются.
- Со мной этого не произойдет!
- Вы искушаете судьбу.
- Я всегда искушал судьбу! Вы знаете, у меня складывается впечатление, что судьба любит, когда ее искушают!
- Не думаю, что это распространенное мнение.
- А я никогда не был сторонником распространенных мнений, я всегда был индивидуалистом!
- Именно поэтому вы покинули дом и жили с цыганами. Вы долго пробыли с ними?
- Около двух лет.
- Довольно долго.
- Это было чем-то вроде вызова! Цыгане разбили табор на нашей земле, а у нас с братом как раз произошла очередная ссора. Они были частью нашей повседневной жизни. Брат бросил мне: "Ты ничуть не лучше этих цыган! Тебя устроила бы жизнь-скитание, бесцельная, ни к чему не ведущая…" А я с вызовом ответил: "Возможно, ты и прав, по крайней мере, они живут естественно!" И я ушел к цыганам. Конечно, это было глупо, но тогда мне было восемнадцать, а в этом возрасте человек способен делать глупости!
- Да, - согласилась я.
- Только не вы!
- Вы меня не знаете!
Джейк подогнал лодку к какой-то лестнице, и мы вышли на берег.
- Здесь есть ресторанчик, - сказал он, - прямо на берегу реки! Там сад. Будем сидеть за столом и наблюдать за рекой. Именно таким мне и запомнилось это место!
Мы поднялись по отлогому склону и выбрали себе место. Миловидная девушка в чепце и в открытом платье подошла к нам, чтобы принять заказ. В меню были рыба во фритюре, холодная говядина и пирог с голубями, а также эль, домашний сидр и настоящее французское вино.
- Любопытно, не то ли это бургундское, которое делает Шарло? - заметила я. - Это мой сводный брат, который живет во Франции.
- Давайте выпьем вина за здоровье вашего брата!
Мы решили заказать холодную говядину, которую подавали с горячей картошкой. Еда была простой, но вкусной. Я рассказала Джейку о виноградниках Шарло и о том, что теперь, когда война закончилась, можно будет время от времени ездить друг к другу в гости.
Джейк внимательно выслушал меня, а затем сказал:
- Как приятно сидеть здесь с вами!
Я слегка покраснела и сделала вид, что поглощена говядиной.
- Мне хотелось бы рассказать вам о том, что я пережил. Знаете, ведь я никогда никому не рассказывал этих подробностей!
- Не причинят ли вам боль воспоминания, которые вы предпочли бы забыть?
- Когда-то я уже говорил вам, что мне придется учиться забывать. Вы можете представить, как я чувствовал себя в зале суда?
- Трудно представить то, чего с тобой никогда не случалось, но думаю, это должно быть ужасно!
- Надеюсь, вам никогда не придется оказаться так близко к смерти, как довелось мне!
- Всем нам когда-нибудь придется оказаться рядом со смертью.
- Да, когда человек старый и все происходит естественно, это неизбежно. А когда другие решают, что тебе пора покинуть этот мир! Тогда я лежал в своей камере и постоянно думал. Я спрашивал себя, где я буду в это время через год? Буду ли я в этом мире или погружусь в небытие?
- Не нужно об этом…
- Я все-таки расскажу вам об этом и больше никогда не буду вспоминать! Потом я оказался в зале суда. Я был уверен, что меня приговорят к смерти! Быть повешенным - это так позорно, так недостойно! Ни один человек не должен подвергаться такому унижению! Именно это меня и беспокоило: унижение, а не страх потерять жизнь: жизнью я рисковал довольно часто.
- Вы должны выбросить это из головы!
- Хорошо, давайте я вернусь к тому моменту, когда понял, что останусь жив. До тех пор я не понимал, насколько прекрасна жизнь! Жить… пусть даже, как раб… семь лет каторги на незнакомой земле… Но тогда я обрадовался! Как я сказал - жизнь прекрасна!
- Расскажите мне об Австралии, - попросила я.
- Никогда не забуду, как впервые увидел гавань Сиднея! На время всего путешествия нас задраили в трюме, мы даже не знали - день стоит или ночь? Ужасными были дни, когда наш корабль швыряло на волнах, словно щепку. Люди болели, некоторые умирали. Море было прекрасно, но мы его видели лишь во время прогулок - один час в сутки. Мы все были связаны одной веревкой: воры, разбойники, убийцы, браконьеры. Были и такие, кто украл всего лишь носовой платок или не одобрял власти. Нас держали вместе: тех, кто приговорен к семи годам, четырнадцати и к пожизненной каторге. Бывали моменты, что греха таить, когда мне хотелось, чтобы ваш отец не заступался за меня, поскольку был уверен - лучше висеть в петле, чем жить в этом аду!
Я протянула руку через стол и слегка прикоснулась к его руке. Он немедленно откликнулся, крепко пожав мою руку. Я сказала:
- Мне очень жаль! Как мне хотелось тогда помочь вам бежать из Грассленда!
- Если бы это удалось, до конца дней своих я находился бы в розыске! А сейчас я свободный человек, я отбыл свое наказание! Мне повезло: я мог бы оказаться среди каторжников, прикованных друг к другу цепью.
Я содрогнулась.
- Попробуйте представить: на работе за ними следит вооруженная охрана, с ног у них никогда не снимают цепей. И так они живут - в связке с сотней других несчастных! Но зачем я рассказываю вам все это? Ведь я хотел, чтобы этот день был счастливым!
- Я думаю, вам нужно рассказать об этом… хотя бы раз. Освободитесь от этого груза и никогда больше не вспоминайте об этом!
- Я не встречал таких людей, которым бы хотел все рассказать. С вами все по-другому: вы были моим другом… с того самого дня, когда застали меня в том доме.
- Как все это несправедливо: вы убили человека, который заслужил это, спасли честь девушки, а за вами еще охотились, называли преступником!
- Теперь, позвольте, я расскажу вам о том, как мне повезло! По прибытии нас вывели на палубу, и нашим глазам предстала прекрасная гавань. Не знаю, как описать ее… Маленькая бухточка, песчаные пляжи, а за ними - кружево кустарника! Все это было так прекрасно, что занимался дух… Жаркое солнце, воздух, наполненный ароматами, великолепные птицы - какаду, попугаи… потрясающих расцветок! Должно быть, многое изменилось с тех пор, как в этих местах побывал Кук. Появились постройки - небольшие домишки поселенцев. Низкие холмы, лощины и кусты, которые иногда растут у самого края прибоя… Просидев несколько месяцев в тесном трюме, оказываешься ослепленным этой неожиданно открывшейся взгляду красотой, глубоко вдыхаешь этот волшебный воздух и чувствуешь - до чего все-таки прекрасно жить!
Пришлось еще в течение нескольких дней оставаться на борту корабля - ждать людей, которые должны были стать нашими хозяевами на срок приговора. В газетах появилось объявление о прибытии новой партии заключенных. Нас выводили на палубу, выстраивали и нас выбирали предполагаемые владельцы. Должен сказать, что это был один из самых унизительных моментов в моей жизни: к нам относились, словно к скоту! Я вновь расстраиваю вас, а ведь хотел рассказать о том, как мне повезло. Меня выбрал скотовод, у которого была небольшая ферма в нескольких милях от Нового Южного Уэльса. Он оказался неплохим человеком. Ему был нужен хороший работник, а я был молод и силен, и срок был всего семилетний, а это значило, что я не был закоренелым преступником.