– Святая Мария, в моей чистоте не может быть сомнений, останусь я в постели или нет. Принеси мне воды, чтобы умыться, и чистую теплую одежду. Я не хочу снова надевать свой свадебный наряд. – Она замолчала и шепотом прибавила: – сегодня или когда-нибудь. – Потом громче продолжила. – Нужно многое сделать. Сообщите леди Эдит, что мой муж выразил желание уехать через час.
– Что? – пискнула женщина.
Ровена надела рубашку и туго затянула пояс.
– У меня нет времени, чтобы терять его, слышишь? Шевелись!
Бедная женщина подскочила и бросилась выполнять приказание, не позаботившись даже о том, чтобы закрыть за собой дверь. Здесь Ровена по крайней мере, внесла некоторую ясность в условия их брака.
Она плотнее закуталась в плащ. Руки, даже защищенные толстыми кожаными перчатками как будто онемели, а волосы под платком и капюшоном, подбитым мехом, были влажны от ледяного дождя.
Рэннольф заставил своего гнедого бежать рядом с ее небольшой кобылой. Ровена посмотрела на кольчугу мужа, которая блестела от сырости.
– Сколько еще нам ехать, милорд? – ее голос был резким.
– Долго, – коротко отозвался он. Обремененные повозками, волы тащились черепашьим шагом. После минутного сердитого молчания Рэннольф обратился к одному из своих людей, который ехал немного позади него.
– Нельзя ли двигаться побыстрее?
В этих повозках находились новый гардероб Ровены и массивная кровать, которая когда-то принадлежала ее матери. Лорд Бенфилд пригрозил сбросить все, что они не возьмут с собой, со стены замка. Хотя лорд Грэстан уверял, что ему нужно спешить, он не смог отказаться: кровать была слишком роскошным предметом, чтобы рисковать. Он согласился.
Ровена немного повернулась в седле, чтобы рассмотреть Темрика, человека ее мужа. Выражение его лица под капюшоном скромного шерстяного плаща сохраняло каменную бесстрастность. Этот неразговорчивый человек был облачен в простейшее, без единого украшения, платье. Бородатый, среднего роста, он, судя по всему, не принадлежал к знатному роду. Однако лорд Грэстан обращался с ним уважительно, как если бы он был рыцарем, даже отдавая под его команду людей благородного рождения.
На короткий миг, ничуть не изменив своего выражения, карие глаза Темрика встретились с ее взглядом.
– Милорд, если мы погоним волов еще быстрее, повозки будут увязать в грязи при каждом повороте колес.
– Кровь Господня! – Это ругательство Рэннольф произнес низким голосом, прозвучавшим как крик.
Темрик немного выпрямился, и в его глазах блеснуло что-то, похожее на нетерпение.
– Разве вам не надоело еще трепать себе нервы? А если не надоело, то умоляю вас избавить от этого остальных.
Ровена затаила дыхание. Лорд не оставит столь дерзкие слова без наказания. Она никогда бы не вынесла подобную наглость от человека из низшего сословия. К ее изумлению, муж только заворчал.
– Разве было когда-нибудь столь же нудное путешествие? – спросил Рэннольф.
– Я согласна, – ответила Ровена, – что наша свадьба не была тем, чего я хотела, но не проклинайте Бога и не называйте путешествие столь нудным.
– Неправильный выбор слов, – сказал он, будто извиняясь. – Темрик, я больше не могу позволить себе терять время. Если меня не обманывает память, то поблизости должна находиться маленькая деревушка. Давайте заплатим какому-нибудь землепашцу за сохранность повозок и поедем своей дорогой. Пусть Гилльям потом пошлет за ними кого-нибудь.
– Следует ли вам так утруждать госпожу?
Этот простолюдин снова осмелился критиковать своего господина. Может быть, все слуги в Грэстане привыкли к такой свободе? Она нахмурилась. Если это так, она быстро вернет их на землю.
– У меня нет выбора, – ответил муж. – Если только… – Он помолчал, раздумывая, – если только… это не самый лучший выход, но он должен помочь. Если мы смогли бы отыскать там жилье, которое будет пригодно для моей жены, ты и еще четверо людей могли бы остаться с повозками на ночь. Рано утром по замерзшим дорогам вы с повозками легко доберетесь до Грэстана. Да, – продолжал он с возрастающим энтузиазмом в голосе, – тогда я буду свободен, чтобы продолжить путь в Ноттингем.
Рэннольф откинулся назад в седле, очевидно довольный своим планом.
Ровена поняла, что пригодное жилье будет найдено, будь то дом или сарай.
– А как насчет меня? – спросила она. – Как я предстану перед вашими слугами, не имея хозяина рядом с собой, чтобы подтвердить мои права, как их госпожи?
Взгляд мужа был равнодушным.
– Нужды моего короля важнее нужд моей жены. Мой единокровный брат Гилльям, который является управляющим и распоряжается в Грэстане в мое отсутствие, сделает это вместо меня.
Он больше не раздумывал, его проблемы были решены. После этих слов он погнал лошадь вперед.
– Надейтесь на мою благодарность, – проговорила Ровена язвительным шепотом.
Темрик безучастно переводил взгляд с одного супруга на другого, потом на английском языке повторил приказ своего господина. Вся группа повернула на узкую дорогу.
Кипя от злости, Ровена последовала за остальными. Она проклинала своего надменного мужа, как и своего отца. Ни один мужчина никогда не делал ей одолжений, поэтому она не предвидела этого и впредь.
Наконец они прибыли на место. В абсолютно спокойном зимнем лесу мрачным эхом отдавалось мычание скота. Деревенька была небольшой и состояла всего лишь из нескольких крошечных строений, вокруг которых возвышалась беспорядочная стена из низкорослых деревьев. Дым поднимался от крыш и пропадал в тяжелом, свинцовом небе.
На зов Темрика из ближайшего домика вышел человек. Хотя он и поклонился перед ними, его узкие глаза глядели на них с подозрительностью, пока он не понял, чего от него требуют и что за это собираются заплатить деньгами. После нескольких минут переговоров Темрик повернулся к лорду Грэстану.
– Он сказал, что здесь позаботятся о повозках, а люди расположатся в сарае, – он показал на пристройку, – что касается вашей госпожи, то она может остановиться в его доме.
Рэннольф перебил:
– За какую цену?
– Вы не считаете благоразумным спросить у меня, собираюсь ли я остаться в этом месте, прежде чем открывать кошель и попусту тратить свои деньги? – резко спросила Ровена. – Как далеко мы от Грэстана?
Муж бросил на нее оценивающий взгляд.
– Может быть, в четырех часах, если ехать без повозок.
– Тогда я намереваюсь продолжить путь. – Она подтянула перчатки и плотнее завязала платок. – Если вы не заботитесь о моих нуждах, тогда мне придется позаботиться о них самой. Кроме того, я имела возможность посещать подобные места. Ночью скотина разделяет жилье со своими хозяевами. Зимой тепло может пригодиться, но вони от них достаточно. Темрик, вы едете со мной?
На какой-то миг Ровена могла бы поклясться, что изумила этого человека, но даже, если это было и так, на его лице немедленно появилось обычное бесстрастное выражение.
Рэннольф гневно обернулся к жене.
– Ты хочешь унизить меня перед моими людьми? Я думаю, что ты неправильно оценила как их самих, так и их преданность своему господину. Избавь меня от твоих когтей.
– Мой дорогой господин муж, – огрызнулась она, – я отказываюсь оставаться в грязном хлеву, когда через несколько часов могу быть в том месте, где можно с удобствами помыться, поесть и поспать.
На миг показалось, что Рэннольф хочет что-то сказать, но его рот превратился в твердую и узкую линию.
– Как тебе угодно. – Он повернулся к Темрику. – Если миледи хочет ехать, пусть едет.
– Как скажете, милорд, но пусть леди узнает, что между Грэстаном и этой деревенькой нет ни одного места, более подходящего для нее. Должен заверить, что поездка будет не из легких.
Ровена улыбнулась. Монастырская жизнь, если на самом деле следовать принципам католической церкви, воспитывает выносливость и внутреннюю силу. Но были и такие, кому монашество представлялось прежде всего, как покой и убежище, но она была не из таких.
– Вы можете сказать вашему помощнику, что я не обременю его.
Темрик любезно кивнул, больше не соблюдая обычного этикета и обращаясь прямо к своей хозяйке.
– Тогда дайте мне одну минуту, миледи, чтобы разобраться с повозками. Милорд, чтобы оставить здесь повозки, накормить людей и волов, вам придется заплатить не больше двух пенсов. Еще за два пенса этот человек со своими сыновьями поможет отвезти их завтра в Грэстан, если мы дадим людей, которые охраняли бы их по дороге.
– Пусть будет так, – кивнул Рэннольф.
Темрик извлек несколько монет из кошелька, который носил у пояса, и кинул их крестьянину.
Крестьянин позвал из хижины своих сыновей, чтобы помочь отвести волов и поставить повозки в огороженное место.
Рэннольф засунул кожаный мешочек в рукавицу.
– Гилльям знает, что мне нужно, все должно быть готово в ожидании твоего приезда. Передохни день, если хочешь. У Эшби будет достаточно припасов, чтобы позаботиться о наших людях.
Лорд Грэстан рассмеялся, и Темрик почти улыбнулся какой-то их тайной шутке, потом муж повернулся к Ровене.
– Передай Гилльяму мои слова, что ты можешь поступать со слугами, как тебе захочется, и они должны слушаться тебя, как слушаются меня. Нет, не говори этого. – Он поднял вверх руку и на миг закрыл глаза. – Скажи ему, что тебя должны слушаться во всем, как слушались бы его мать. Темрик, – он оглянулся, – будь свидетелем для всех, кто усомнится в том, что я так сказал.
На мгновение ними воцарилось молчание, и Рэннольф устремил свой взгляд куда-то в сторону. Потом он снова повернулся к ней и добавил:
– Твои земли слишком близко соседствуют с моими, и я не мог позволить им ускользнуть в другие руки. Ты не будешь одна в Грэстане. Гилльям позаботится о том, чтобы к тебе там хорошо относились.
Это было извинением? Лучше посчитать так. Ровена откашлялась, потом, наконец, сказала:
– Пусть Господь Бог сохранит вас целым и невредимым в ваших делах.
Она произнесла эту фразу, как и подобает говорить жене.
– И тебя в твоих, – отозвался он.
Но Рэннольф ни словом, ни жестом не попрощался с ней, только резко послал своего гнедого по заледеневшему полю.
Вскоре кавалькада всадников исчезла в лесу, а тех, кто остался позади, окружила тишина.
Глава четвертая
Как и утверждала Ровена, ее присутствие никак не задержало их в пути, хотя она чувствовала, что Темрик этого ожидал. Но гордость за себя не согрела ее онемевшие пальцы и не заставила забыть свои невзгоды. Только когда день превратился в ледяные синие сумерки, широкая наезженная дорога привела их в Грэстан.
Взорам Ровены предстал большой каменный замок, стоявший на высоком холме, который был отделен от остального мира речной излучиной. Большую квадратную башню окружала массивная стена с оборонительными башнями. Доказательством силы и видного положения ее мужа служил не только этот мощный замок, но и городок внизу. Он безопасно устроился между родовым поместьем лорда и своими собственными стенами. При виде этого сердце Ровены воспарило – где была торговля, там было богатство.
Они проскакали мимо поселений фермеров, лугов, садов, потом миновали городские ворота. Здесь лошади замедлили свой бег, петляя по узким улочкам. Приближалась ночь, и на улицах встречались только лишь одинокие прохожие.
Тоскливые завывания бродячих котов нарушали застывшую тишину.
Высокие дома из темных толстых бревен стояли по обеим сторонам улиц. Одни из них находились на отшибе, а другие тесно жались друг к другу. Хотя в сумерках цвета выглядели блеклыми, на каждом доме можно было заметить затейливые фигурки из крашеного дерева, некоторые фасады были отделаны причудливой резьбой. Дома купцов и ремесленников имели собственные эмблемы, висевшие на дверях и указывавшие на род занятий своих владельцев, будь то плотник, гончар или виноторговец. Мясники дубильщики, торговцы рыбой занимали дома, которые сразу можно было определить по их терпкому запаху, как и жилища пекарей, кондитеров и торговцев свечами.
Всадники свернули за угол, и Ровена увидела ювелирную лавку. Мысли о богатстве развлекли ее. Усталость сменилась возбуждением. Она пришпорила лошадь и въехала в открытые ворота Грэстанской крепости, охраняемые вооруженными людьми, проехала мимо сараев, хлевов, амбаров и конюшен внешнего двора, которые не привлекли ее внимания. То, о чем она мечтала, находилось за внутренней стеной. Стать госпожой огромного замка и города – это был вызов, и Ровена с радостью его приняла.
Проехав через внутренние ворота, Темрик пронзительно свистнул, тотчас же из конюшен высыпала конюхи. Мальчишки из прислуги, сопровождаемые сворой рычащих собак, выбежали на двор.
Светловолосый великан, даже более высокий, чем ее муж, и немногим старше ее пробирался к приезжим сквозь толпу мальчишек и собак. Волнение сморщило его лоб и ясно отразилось в простодушных голубых глазах.
– Темрик, где Рэннольф? – крикнул он. Голос юноши эхом прокатился по нависающим стенам замка.
Ровена вгляделась в молодого человека. Тонкая вышивка по вороту ярко-красной туники и богато украшенный кожаный пояс указывали на то, что он был родственником лорда Рэннольфа. Темрик спешился, отогнав от себя собак.
– Он поехал в Ноттингем. Сэр Гилльям, подайте руку вашей новой леди.
– Новой леди? – в удивлении выпалил юноша. – Но я думал…
Ровена закусила губу, чтобы удержаться от улыбки при виде его испуга. Гилльям рассеянно провел рукой по копне курчавых золотистых волос и одернул свою тунику, чтобы скрыть свою неловкость, потом подошел и встал рядом с ней. Он был так высок, что Ровена, даже сидя верхом, могла заглянуть в его глаза.
– Сэр Гилльям, еще до вчерашнего дня я была леди Ровеной Бенфилд. – Она решила представиться сама, поскольку рядом не было никого из лиц, занимающих достаточно высокое положение, чтобы сделать это. – Вы брат моего мужа?
Не сумев ничего выговорить от смущения, он кивнул и помог женщине соскочить с лошади. Внезапное ощущение покалывания в ногах заставило Ровену сжать зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Не в первый раз гордость завела ее туда, куда здравый смысл запрещал ступать. Она попыталась шагнуть, но споткнулась. Только сильная рука сэра Гилльяма удержала ее падения лицом в грязь.
– Такова цена моей заносчивости, – сказала она ему. – Отныне мне придется стать более кроткой.
Простолюдин издал звук, который можно было принять и за кашель, и за смех. Его карие глаза стали почти золотыми, лицо потеплело, и он улыбнулся ей.
– Добро пожаловать в Грэстан, миледи!
Ровена только успела удивиться такому проявлению дружелюбия с его стороны, как черты лица Темрика снова приобрели свое обычное бесстрастное выражение.
Он повернулся к брату своего господина.
– Телеги с припасами готовы?
Юный рыцарь открыл рот от изумления.
– Так, – проворчал Темрик, – у вас хотя бы есть телеги?
Эти резкие слова не оставляли сомнений в том, что молодой дворянин располагал здесь небольшим авторитетом. Значит, каприз мужа, или любовь к младшему брату, а вовсе не личные качества сделали юношу управляющим в Грэстане. В таком случае, было сомнительно, что Гилльям окажет какую-либо помощь в приручении грэстанской прислуги. Ровене придется действовать здесь на свой страх и риск.
– Нет, – наконец проговорил юный рыцарь. – Генри и его люди уехали с ним вчера вечером, надеясь встретить Рэннольфа по дороге из Бенфилда. Он взял телеги с собой.
Темрик хмыкнул.
– Тогда они не встретятся до Ноттингема. Мне лучше уехать на заре и посмотреть, не удастся ли перехватить его. – Он шагнул в сторону, потом оглянулся. – Ваш лорд велел передать, что слуги должны уважать желания своей новой госпожи, как если бы это были желания госпожи вашей матери. Миледи, – он отвесил поклон в сторону Ровены, – желаю вам удачи. Я уверен, что Грэстан снова окажется в хороших и умелых руках.
С окончательным кратким поклоном Темрик повернулся на каблуках и зашагал к ступеням, ведущим в дом.
Странный человек, странный день. Ровена покачала головой, потом посмотрела на своего деверя. Он стоял с отрешенным видом. Наконец Ровена спросила:
– Что-то не так?
– Нет, нет, совсем нет, – запинаясь, сказал он, – нет, просто… просто Темрик не из тех… э-э… кто тратит много слов. – Гилльям замолчал, откашлялся, потом снова заговорил: – Пойдемте в дом, миледи. Будьте внимательны, ступеньки обледенели, поэтому такие скользкие. Позвольте извиниться за такой скудный прием, – сказал он с нервным смешком, – мы не ожидали вас.
– Я это отлично понимаю.
Ровена была рада опереться на стальную руку Гилльяма, так как ее ноги все еще подгибались из-за долгой езды. Они вместе взошли по ступеням, миновали обитые железом наружные двери.
Привратник склонился в поклоне, потом широко раскрыл створки дверей, пропуская их. Собаки ринулись вслед за ними и разбрелись по комнате.
Деверь провел ее мимо высокого портала и занавесей, которые предохраняли зал от сквозняка. Там он остановился.
– Мне вас представить?
– Дайте мне немного времени, чтобы оглядеться, – ответила Ровена, снимая перчатки и распутывая кожаные завязки плаща.
Зал был таким же квадратным, как и сама башня, разделен надвое рядом колонн. Эти массивные каменные арки поддерживали второй этаж, который простирался только над половиной главного зала. С открытой стороны в подставках пылали факелы под огромными поперечными балками, а два очага распространяли свое веселое тепло и свет по залу. Разноцветные льняные драпировки покрывали толстые каменные стены, служа одновременно и украшением, и защитой от холода.
Однако камины были забиты золой, а когда-то ярко раскрашенные балки почернели от сажи. Столы, которые следовало бы убирать после вечерней трапезы, все еще стояли в комнате, на скатертях виднелись дыры и пятна. Под ногами тростник был стерт в пыль. На всем лежала печать запустения, несмотря на то, что в этом зале собралось столько слуг, сколько, по-видимому, не было во всем аббатстве.
Ровена сжала губы, раздумывая. Сколько времени пройдет, прежде чем вернется ее муж? Решимость охватила Ровену. Ждать его, чтобы пожаловаться? Какая нелепость! Она сама вернет замку былой блеск и сделает все как можно быстрее. Это было не так уж трудно. Ровена вспомнила первый урок настоятельницы: "Чтобы тебя признали госпожой, нужно первым дедом создать у всех впечатление, что ты уже и есть признанная госпожа".
Ровена забыла о своих физических страданиях так же легко, как сняла свой обледеневший плащ. Она посмотрела на юного дворянина, который терпеливо ждал ее распоряжений.
– Теперь можно, сэр Гилльям, – сказала она, пытаясь вытянуться во весь свой небольшой рост.
– Придите, люди, и поприветствуйте нашу новую леди Грэстан.
Ему не было нужды кричать, низкий голос юноши гремел по залу. Он отступил на шаг, чтобы склониться перед ней.
– Прошу, войдите в этот зал, моя госпожа, – сказал он, – как управляющий моего брата, я с радостью приветствую вас в Грэстанском замке. Входите и будьте как дома в этих стенах.