Жан-Паскаль никогда не упоминал об этих событиях. Это было частью его жизненного кредо.
Человек забывает неприятности, и со временем начинает казаться, что они вообще никогда не происходили.
Я с радостью вернулась в школу.
Во время вечеров бесед часто говорили о войне на Балканах.
Как высокообразованные леди мы должны были уметь поддержать разговор о текущих событиях в мире, особенно о тех, которые происходили неподалеку от нас. Поэтому таким беседам придавалось огромное значение.
Обсуждение балканских событий на большинстве бесед навевало скуку, и окончание проклятой войны вызвало общее ликование. Происходящее на Балканах послужило темой нескольких дискуссий.
Я узнала, что война, разразившаяся в прошлом году, велась между Турцией и Балканским союзом, в который входили Сербия, Болгария, Греция и Черногория.
Она окончилась в мае 1913 года победой Балканского союза и подписанием в Лондоне договора, по которому Турция потеряла почти все свои владения в Европе.
- Слава Богу, все кончилось, - сказала Кэролайн, - и мы можем, наконец, забыть об этом.
- Моя дорогая Кэролайн, - возразила мисс Каррутерс, - вы совершенно не задумываетесь над значением происходящего. Эти события могут иметь для нас очень большие последствия. Я понимаю, что Балканы кажутся вам чем-то далеким, но мы часть Европы, и все, что происходит в ней, способно затронуть и нас. Войны являются бедствием для всех, и, когда чьи-то соседи вовлекаются в них, необходимо находиться начеку. Никогда не знаешь, в какой момент твоя страна может оказаться втянутой в боевые действия.
Тем не менее, мы с удовольствием забыли о войне и обсуждали столицы европейских государств, такие, как Париж, Брюссель и Рим. О них обо всех мы читали и произносили с определенной долей апломба слова "Булонский лес", "Дом инвалидов", "римский Колизей", словно вышеназванные места были нам хорошо известны. Это заставляло нас чувствовать себя утонченными, эрудированными и повидавшими мир, по крайней мере, в наших мечтах.
Разразилась новая война, вызвавшая всеобщий ужас. Сербия, Греция и Румыния поссорились с Болгарией при разделе военных трофеев. Мы были счастливы, когда Болгарию быстро победили и снова настал мир.
Однако мадам Рошер и некоторые из учителей казались слегка обеспокоенными, и атмосфера а школе стала немного тревожной. Но лето все равно было чудесным, погода стояла отличная, и дни пролетали быстро. Семестр скоро кончался, и мы снова отправлялись домой на летние каникулы.
Тетя Селеста намеревалась приехать за нами первого августа. Занятия в школе кончались в последний день июля.
Июнь походил к концу. До отъезда оставалось чуть больше месяца, и мы с Аннабелиндой начали строить планы.
- Через год в это время я уже почти окончу школу, - сказала она. - Я стану выезжать в свет.
А во Франции есть светские сезоны? Надо спросить у дедушки. Конечно, у них нет короля и королевы. А без них все иначе. Думаю, что, когда я буду участвовать в лондонском сезоне, я увижу короля и королеву. У королевы Марии немного суровый вид, правда?
Я думала: "Как она может болтать с такой легкостью о подобных вещах? Неужели она ни разу не подумала о своем ребенке?"
Маленькому Эдуарду скоро исполнялся год. Он начинал понимать, что происходит вокруг. Он уже ползал и учился вставать. Иногда делал несколько неуверенных шагов. Я садилась напротив Маргарет, а малыш стоял около нее с сияющим от радости личиком. Для него было игрой переходить из рук Маргарет в мои, не упав. Она поддерживала его, готовая подхватить в случае необходимости.
Ребенок делал несколько неуверенных шагов и по падал в мои протянутые руки. Мы аплодировали его триумфу, и он тоже хлопал в ладошки, гордясь своим успехом.
Удивительно, сколько удовольствия я получала от общения с ним. Возможно, мой столь сильный интерес к Эдуарду вызывала осведомленность о том что это сын Аннабелинды. Я ощущала его принадлежность к нашей семье. Но придет день, когда я буду вынуждена расстаться с ребенком.
Когда закончится моя учеба в "Сосновом Бору", всему придет конец. Нет. Я вернусь. Я буду иногда приезжать… чтобы видеть, как он растет. Маргарет будет мне рада. Она понимала мои чувства к ребенку. Она их разделяла.
Эдуард так много значил для нее. Он смягчил ее горе. Временами я верила, что она не смогла бы любить своего собственного ребенка больше, чем его.
Я вернулась из коттеджа, и, когда поднялась в спальню, там находились Кэролайн и Хельга.
- Как ты поздно, - сказала Кэролайн. - Почему ты всегда ходишь на прогулку одна?
- Потому что мне это нравится.
- Уходить от нас. Это не слишком вежливо.
- Мне нравится уходить подальше от школы…
- У тебя нет тайного возлюбленного, а?
Я слегка покраснела, подумав об Аннабелинде, пробирающейся на встречу с Карлом.
- Есть! Есть! - пронзительно воскликнула Кэролайн.
- Не говори глупости! Как это могло бы случиться?
- Такое бывает. Некоторые имеют возлюбленных.
Мне опять стало не по себе. Не догадывались ли они про Аннабелинду? Почему из-за нее я должна чувствовать себя виновной?
- Лучше я приведу себя в порядок, - сказала я, - а то опоздаю на беседу.
Когда мы пришли в холл, мадам Рошер уже находилась там. У нее был такой вид, словно она собиралась сообщить нам нечто важное. Так и оказалось. Она встала и, подождав, когда мы рассядемся, начала говорить.
- Произошло чрезвычайное событие, девочки, - сказала она. - Вчера в Сараево, которое является, как вам известно, столицей Боснии в Югославии, прямой наследник престолов Австрии и Болгарии эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена были убиты боснийским сербом по имени Гаврило Принцип.
На девочек эта новость не произвела особого впечатления. Большинство из нас подумали: "О, Боже, мы-то считали, что эти надоевшие всем события на Балканах закончились. А теперь все начнется сначала, и опять мало времени будет отводиться на обсуждение новых танцев и фасонов.
Не будет рассказов о самых больших городах мира и всех тех замечательных вещах, которые можно в них делать. Неужели мы недостаточно потратили времени на диспуты о двух войнах?"
- Это очень серьезный инцидент, - промолвила мадам Рошер. - Он произошел далеко, это правда, но может сказаться и на нас. Мы должны наблюдать за ходом событий и быть наготове.
Кончался июль. Мы все готовились к возвращению.
Я сказала Маргарет, что буду отсутствовать около двух месяцев.
- Когда вы вернетесь, то увидите, как вырос Эдуард, - заметила она.
Тетя Селеста написала, что приедет в Валансьен как обычно. Она появится в школе первого августа. Меня интересовало, будут ли в Валансьене Жан-Паскаль и герцогиня. Мы всегда проводили в их доме день перед отъездом в Англию.
В то время мы не имели ни малейшего представления, что возвращение домой окажется не таким, как всегда.
Двадцать восьмого июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Отношения между этими двумя странами ухудшились после убийства эрцгерцога Франца Фердинанда, и началась война.
Мадам Рошер помрачнела. Начнись война на месяц позже, и все девочки уже разъехались бы по домам, а не находились бы на ее попечении. В то время мы, конечно, не осознавали чудовищности создавшейся ситуации, но для того, чтобы мы все поняли, потребовалось всего несколько дней.
Первого августа я проснулась утром с тревожным чувством. Я очень хотела увидеть родителей и своего брата Чарльза, с другой стороны, я знала, что буду скучать по Эдуарду. Удивительно, насколько сильно я привязалась к младенцу, который мог всего лишь ласково улыбаться, когда я брала его на руки, и издавать воркующие звуки, которые Маргарет и я пытались преобразить в слова. И, однако, мне не хотелось расставаться с ним. Хотя впереди меня ожидало очень многое.
Аннабелинда и я были готовы к отъезду, как и большинство девочек. Некоторые уже уехали днем раньше.
Утро тянулось очень долго. Обычно тетя Селеста приезжала рано, чтобы сразу отправиться в Валансьен. Казалось странным, что ее еще нет.
Но самым странным оказалось то, что все девочки из Англии, собиравшиеся уехать в этот день, находились в том же положении, что и мы. Хельга покинула пансион вместе с немками несколько дней назад, и большинство француженок тоже разъехались.
Мы пришли в замешательство, понимая, что произошло нечто ужасное.
Все в пансионе находились в напряжении, шептались, гадая, что могло случиться. Потом мы узнали, что Германия объявила войну России.
Прошел еще день, а от тети Селесты не было никаких известий.
Мы не имели представления, что происходит и почему тетя Селеста не приезжает за нами. Утешало только то, что мы оказались не единственными, чьи планы были нарушены.
Уехали еще несколько девочек.
Третьего августа Германия объявила войну Франции, и тогда мы поняли, что положение очень серьезное.
Все происходило, как в кошмарном сне. Парк выглядел мирно, все было спокойно, но цветы, насекомые, птицы… казалось, они все чего-то ждут так же, как и мы. Мы знали, что спокойствие будет недолгим.
После полудня приехал какой-то человек на мотоцикле.
Кэролайн ворвалась в спальню. Я как раз вернулась после посещения Эдуарда. Маргарет сказала мне, что им с Жаке не по себе. Они боятся немцев.
- Мы живем слишком близко от границы, - повторяла она. - Слишком близко… Слишком близко.
Лаже Эдуард, казалось, почувствовал напряжение и начал немного капризничать.
Меня переполняли дурные предчувствия. Я рассчитывала, что в это время буду уже дома.
- У мадам Рошер посетитель, - проговорила Кэролайн. - Он спрашивает про тебя и Аннабе. Он привез вам письма. Я отчетливо слышала, как он произнес твое имя.
- Где он?
- У мадам Рошер.
В этот момент в дверях появилась мадемуазель Артуа.
- Люсинда, немедленно идите в кабинет мадам Рошер.
Я поспешила туда.
Мадам Рошер находилась за письменным столом. Напротив нее сидел мужчина в форме британских войск.
При моем появлении он встал и произнес:
- Добрый день, мисс.
- Это, - сказала мадам Рошер, - сержант Кларк.
Он привез письмо от ваших родителей. Я тоже получила известие от них.
Сержант Кларк достал письмо.
- Вы должны прочесть его сейчас, - сказала мадам Рошер. - Садитесь и сделайте это.
Я с готовностью повиновалась.
"Моя любимая Люсинда!
Тебе уже, конечно, известно, что в Европе началась война, и поэтому тетя Селеста не смогла приехать за тобой, как обычно. Движение в портах нарушено.
Это письмо мы переправляем тебе через дядю Джеральда. Он пошлет своего сослуживца, майора Мерривэла, чтобы привезти тебя и Аннабелинду обратно в Англию. Так как могут возникнуть трудности при путешествии по Франции и поиске необходимого транспорта, вы должны оставаться в пансионе до прибытия майора. Он приедет сразу же, как только сможет. Твой дядя Джеральд считает, что это наилучший способ благополучно доставить вас в Англию.
Я с отцом очень беспокоюсь за вас, но мы не сомневаемся, что дядя Джеральд присмотрит за тем, чтобы вы вернулись в целости и сохранности.
Посылаем тебе всю нашу любовь, дорогая.
Мама."
Там была приписка от отца, в которой он просил меня соблюдать большую осторожность и во всем слушаться майора Мерривэла.
В конверт была вложена записка от Чарльза.
"Счастливица! Все интересное выпадает тебе.
Чарльз."
Я подняла глаза на мадам Рошер, которая пристально наблюдала за мной.
- У вас очень разумные родители, - сказала она. - Я знаю, что полковник Гринхэм - ваш дядя и он сможет организовать, чтобы вас с Аннабелиндой благополучно эскортировали домой. Теперь нам остается лишь ждать майора Мерривэла, и вы должны быть наготове, чтобы уехать с ним без промедления.
- Да, мадам Рошер.
Я попрощалась с сержантом Кларком и поблагодарила его. Затем поспешила к спальням, чтобы найти Аннабелинду и рассказать ей о случившемся.
Вечером мы узнали ошеломляющие новости. Германия начала оккупацию Бельгии. На следующий день, четвертого августа, Великобритания объявила войну Германии.
* * *
Прошло два дня. Теперь большинство девочек уже уехали. Мисс Каррутерс задержалась. Она сказала, что не покинет школу, пока в ней будет оставаться хотя бы одна девочка из Англии. Поезда ходили с перерывами.
Если бы не приказ ждать майора Мерривэла, мы отправились бы в Валансьен, но, возможно, это было неразумно, поскольку Франция теперь воевала.
Непосредственной опасностью была оккупация Бельгии, и каждый час проходил в тревожном ожидании того, что может с нами случиться. Мы понимали, что Бельгия беззащитна перед мощью немецкой армии, и знали, что с каждым днем немцы продвигаются все дальше и дальше, подходя все ближе и ближе к нам.
Мы не отходили далеко от пансиона и ждали появления майора Мерривэла. Я думала о том, как беспокоятся наши родители.
Потом настал тот ужасный день. До нас уже дошли слухи о быстром передвижении немцев. Мы не были до конца уверены в их достоверности, но я не могла не задавать себе вопрос, успеет ли майор Мерривэл добраться до "Соснового Бора" до прихода врага.
Мы с Аннабелиндой гуляли в парке неподалеку от школы, когда с неба обрушилась беда. Я никогда раньше не видела цеппелина.
Когда свет падал на этот большой, громоздкий дирижабль, он казался серебряным.
Он висел почти над нашими головами. Я стояла, не шевелясь, глядя на него, и увидела, как с дирижабля что-то сбросили. Потом раздался мощный взрыв, почти сбивший меня с ног, и я увидела дым и огонь.
Я в ужасе поняла, что бомба упала около коттеджей.
У меня пересохло в горле. Я закричала:
- Они бомбят коттеджи. Там люди. Плантены… ребенок!
Я рванулась туда. Аннабелинда старалась меня остановить.
Я отбросила удерживающую меня руку. Я слышала только собственный крик: "Там ребенок!"
И я побежала. Я забыла об Аннабелинде. Я могла думать только о Плантенах и Эдуарде.
Коттедж был уже близко. Глаза застилал дым, едкий запах наполнял ноздри. Я видела, как, сбросив свой смертельный груз, удаляется дирижабль.
На месте домика была груда обломков. Что-то горело. Я пробралась к стене, окружавшей садик.
Коляска все еще стояла там. И… в ней лежал Эдуард. Он улыбнулся, увидев меня, и что-то пролепетал.
Я вынула его из коляски и крепко прижала к себе.
- О, слава Богу… слава Богу, - бормотала я.
Я не сознавала, что плачу. Я просто стояла, держа ребенка. Он начал сопротивляться. Я слишком сильно прижала его, и ему стало неудобно.
С удивившим меня саму спокойствием я положила его обратно в коляску, а затем направилась к тому месту, где раньше стоял коттедж. Маргарет должна была находиться где-то рядом. Она никогда бы не ушла, оставив ребенка одного.
- Маргарет, - позвала я. - Где вы?
Молчание.
Я двигалась к груде обломков, которые некогда были домом. Они еще дымились, и меня охватил ужас, я страшилась того, что могла обнаружить.
Возможно, мне надо было позвать на помощь, собрать людей, организовать спасательные работы.
Но сначала я хотела убедиться, что Маргарет здесь.
Я нашла ее. Жаке лежал рядом, и я увидела, что он мертв. Кровь и пена на губах, пальто в кровавых пятнах, что-то неестественное в позе.
Маргарет придавила балка.
Я закричала:
- Маргарет!
Она открыла глаза.
Я сказала:
- О, слава Богу! Маргарет, я должна пойти за помощью. Они придут и вытащат вас отсюда.
- Эдуард… - прошептала женщина.
- Он в безопасности, - сказала я. - В целости и сохранности, в своей коляске.
Она улыбнулась и закрыла глаза.
- Маргарет, - промолвила я. - Я возвращаюсь в школу… вместе с Эдуардом. Я приведу людей.
Они позаботятся о вас.
- Жаке… - Она повернула голову, и я увидела ужас в ее глазах. Маргарет поняла, что ее муж мертв.
- О, Жаке, - пробормотала она, - О, Жаке…
Я не знала, как облегчить ее страдания, но я должна была привести людей на помощь. Необходимо было убрать придавившую ее балку. Маргарет должны были отправить в больницу или в какое-нибудь безопасное место.
Я встала. Маргарет открыла глаза.
- Не уходите, - прошептала она.
- Я иду за помощью, Маргарет.
Она покачала головой.
- Останьтесь здесь… Эдуард.
- Эдуард невредим.
- Кто… кто позаботится о нем?
- Я иду за помощью.
- Нет… нет… со мной все кончено. Я знаю. Я чувствую. Эдуард…
- Он невредим, - повторила я.
- Кто позаботится о нем? - спросила она снова.
- Вы сами. Вы поправитесь.
Я увидела, как на лице женщины отразилось нетерпение.
- Вы, - сказала она. - Вы позаботитесь о нем.
Вы ведь тоже любите его.
Сначала я не поняла ее. Но все мысли Маргарет были об Эдуарде. Он спас ее от глубочайшей скорби, он занял место ее умершего ребенка, он придал смысл ее жизни.
Она думала только о малыше. Она считала, что умирает. Жаке убили. Только что он разговаривал с ней, а через минуту лежал мертвый рядом. И все из-за этой дурацкой войны. Как эти люди в дирижабле могли сделать такое? Неужели они не понимали, какое горе причиняют совершенно незнакомым людям?
Я поднялась и сказала:
- Я должна пойти за помощью. Я теряю время.
- Нет, нет. Не уходите… подождите. Эдуард… что станет с ним? Его родственники отослали. Они платили деньги, но деньги - это не любовь. Бедный ребенок! Бедный малыш! Кто будет его любить? Кто будет о нем заботиться? Только не те, кто отдал его на воспитание.
- Эдуард сделал тебя счастливой, Маргарет, - сказала я.
- О да… счастливой. Мой малыш. Но что с ним будет? Есть только один человек, которому я бы доверила его.
Я могла только повторить:
- Все будет хорошо. Я приведу помощь.
Маргарет покачала головой.
- Люсинда, вы любите малыша, а он любит вас. Ему так мало известно о мире. Он знает, что с вами он в безопасности… с вами, со мной или с Жаке. Ему будет страшно, если с ним не будет никого из нас.
Я думала, что она бредит, потом осознала, насколько она серьезна. Маргарет схватила меня за руку. Я заглянула ей в глаза. В них была просьба… мольба.
- Мисс Люсинда, вы должны сделать это. Это воля умирающей. Обещайте мне это, чтобы я могла умереть счастливой.
- Маргарет…
- Возьмите его с собой. Увезите его. Вы поедете домой в Англию. Там вы будете в безопасности. Возьмите моего малыша с собой. Пожалуйста, пожалуйста, возьмите его.
- Мы должны найти тех, кто отдал его вам.
- Я не знаю их.
- Вы говорили, что есть поверенный.
- Я никогда его не видела. У меня нет адреса.
Нам присылали деньги. Я не знаю, откуда они приходили. Его родственникам нет до него дела.
Они не любят его. Они отдали его на сторону. Они платят, чтобы он не стоял у них на пути. Для них Эдуард ничего не значит… он тот, о ком надо забыть. Как они смогли бы полюбить его? Люсинда, это моя предсмертная воля. Обещайте мне. Я доверяю вам. У вас хорошая мать и хороший отец.