– Согласно завещанию, – продолжал поверенный, – весь доход, получаемый от его имущества, поступает вам. Кроме того, вы наследуете его движимое имущество и денежные средства, весьма значительные.
Слова "доход", "движимое имущество и денежные средства" звучали так многообещающе, что надежды Пруденс возросли. Может быть, ей не нужно будет искать работу? Может быть, она сможет отложить хорошенькую сумму на старость и заимеет собственный домик? Ей уже виделся симпатичный маленький домик с верандой и тюлевыми занавесками.
– Доход от имущества поступает в доверительную собственность, управляемую попечителями в вашу пользу.
У Пруденс было чувство, что ей надо остановиться в своих ожиданиях, пока они не овладели ее воображением. Это, должно быть, сон. В реальной жизни не бывает наследства, взявшегося неизвестно откуда. В любой момент она может проснуться и обнаружить, что она в кебе, едет из салона домой. Однако… слова "доверительная собственность" звучали восхитительно. Ей бы все это понравилось. Пруденс сглотнула.
– Это много денег?
– Много денег? – Гость засмеялся, – Мисс Босуорт, как я уже сказал, вашим отцом был Генри Абернати. – Заметив, что это ей ни о чем не говорит, он продолжил: – Наверняка, даже здесь, в Англии, слышали об универсальных магазинах Абернати?
Пруденс о них, конечно, слышала, В Америке это были самые известные универсальные магазины. По слухам, магазины Абернати на Пятой авеню шикарнее, чем "Хэрродз" здесь, в Лондоне, хотя Пруденс, как истинная англичанка, сомневалась на этот счет.
– Мой отец владел магазинами Абернати? Он… был… одним из этих американских миллионеров?
– Да, разумеется. – Мистер Уитфилд улыбнулся, видя ее недоверие. – Как я уже сказал, завещание предусматривает ряд условий, но если вы примете эти условия, вы станете очень богатой женщиной, одной из самых богатых женщин в мире.
Пруденс просто не могла поверить. Это, должно быть, какое-то надувательство, обман. Она вскочила, готовая послать проходимца подальше, но голова у нее закружилась. Прижав руку ко лбу, Пруденс с трудом выговорила:
– Я не… верю… вам.
– Тем не менее, это абсолютная правда, уверяю вас.
– Это не… – Она забыла, что хотела сказать. Комната странным образом начала вращаться, и Пруденс закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Этот человек сказал, что она получает наследство. Целое состояние. Она станет одной из самых богатых женщин в мире. – Насколько велика… сумма?..
Хотя она не сумела закончить вопрос, мистер Уитфилд сразу понял.
– Доход, разумеется, колеблется в зависимости от экономической ситуации, – сказал седовласый джентльмен – его голос еле-еле прорывался через грохот в ее ушах, – но на настоящий момент он составляет примерно один миллион фунтов в год.
После нескольких дней изнурительной работы, почти без еды и сна, этого оказалось слишком много. В первый раз в жизни Пруденс Босуорт упала в обморок.
Глава 3
Американский миллионер Генри Абернати оставил все состояние внебрачной дочери.
"Соушл газетт", 1894 год
Ужасный запах нашатыря проник в ее сознание. Пруденс протестующе дернула головой, отталкивая руку, которая держала у ее носа пузырек с отвратительно пахнущей жидкостью.
Словно издалека она услышала, как миссис Моррис сказала: "Она приходит в себя".
– Это хорошая новость, – ответил мужчинами звук его голоса вернул Пруденс к невероятной действительности.
Она села и выпрямилась.
– Не делайте резких движений, – предостерегла ее миссис Моррис. – Было бы неразумно снова потерять сознание.
– Я потеряла сознание? – Пруденс щурилась, стараясь прийти в себя. Она сидела в кресле, вокруг нее хлопотала миссис Моррис с пузырьком нюхательной соли, а рядом стоял поверенный, который только что сообщил ей, что она может получить огромное наследство.
– Именно так, мисс Босуорт. – Он вернулся в кресло, где сидел раньше. – Немного чересчур, как я полагаю.
– Что тут сказать! Один миллион фунтов в год? – Произнесенная вслух сумма не сделала получение наследства более вероятным. – О Боже!
– Один миллион фунтов в год? – Миссис Моррис посмотрела на поверенного, потом на нее. – О чем это вы?
– Ваша мисс Босуорт получает наследство от отца. Фактически она может стать одной из богатейших женщин мира.
– Что вы говорите! – Миссис Моррис открыла от изумления рот и, ухватившись за кресло, опустилась в него. – Но, Пруденс, дорогая, я думала… то есть я поверила, что ваш отец умер, когда вы были маленькой девочкой. По крайней мере, именно это вы сказали мне, когда поселились здесь.
Пруденс виновато посмотрела на хозяйку:
– Я обманула вас, это была неправда. Видите ли, мой отец бросил маму еще до моего рождения. Он… – Она замолчала, щеки ее загорелись от стыда. – Он так и не женился на ней, он уехал в Америку.
– Вы живете у меня одиннадцать лет и не сказали мне правды?
– Я не хотела, чтобы вы знали, что я… – Ее голос дрогнул. – Что я незаконнорожденная. Это такой приличный дом. Когда я пришла к вам, чтобы снять комнату, я боялась, что вы откажете мне, если узнаете правду.
– Стыдиться надо бы не вам, а вашему отцу! – отвечала миссис Моррис, и ее явное негодование успокоило Пруденс. – Так бессердечно бросить вашу мать. Ни стыда ни совести!
Мистер Уитфилд откашлялся.
– Да, но теперь он искупил свою вину, я надеюсь? Он оставил мисс Босуорт все свое состояние:
– Ну, не знаю, что на это сказать, – ответила миссис Моррис. – Один миллион фунтов в год. Невероятно! – Она издала короткий смешок. – Неудивительно, что с вами случился обморок, дорогая.
Пруденс тоже засмеялась. Она испытывала изумленное воодушевление.
– Никак не могу поверить, – сказала она и приложила руку ко лбу, потому что голова у нее еще немного кружилась. – Не могу осознать.
– Что легко понять, учитывая обстоятельства, – уверил ее мистер Уитфилд. – Я бы тоже был потрясен. Но нам следует обсудить детали завещания вашего батюшки. Я должен уведомить вас, что завещание предусматривает некоторые условия…
– Прошу прощения, сэр, – прервала его миссис Моррис, – эта новость совершенно удивительная, мы все потрясены, нет сомнения, но мы должны дать мисс Босуорт несколько минут, чтобы она могла прийти в себя.
– Я уже пришла в себя, – сказала Пруденс, садясь прямо. – Я хочу услышать завещание.
– Нет-нет, ваша домовладелица совершенно права. Простите мне мою поспешность. – Он указал на стол между ними: – Может быть, мы пока выпьем чаю?
– Надеюсь, он не остыл, – забеспокоилась миссис Моррис, возвращаясь на свое место и беря в руки серебряный поднос, – Я как раз несла чай, когда Пруденс упала в обморок. Я побежала за нюхательной солью и долго не могла найти ее.
– Я никогда раньше не падала в обморок. Надеюсь, я сделала это достаточно грациозно?
– Да, дорогая. Вы опустились прямехонько в ваше кресло с рукой, прижатой ко лбу, как нас всегда учили. Сахар, мистер Уитфилд?
– Да, благодарю вас, – ответил он, но отрицательно покачал головой, когда миссис Моррис взялась за молочник. – Учили? – повторил он, принимая чашку с чаем. – Девушек учат, как падать в обморок?
– О да, – заверила его миссис Моррис, наливая следующую чашку Пруденс. – Когда я была девушкой, мы без конца практиковались. – Предлагая сандвичи и кексы, она начала объяснять мистеру Уитфилду основные положения воспитания порядочных девушек. Пруденс не прислушивалась к разговору. Она ела, пила чай и пыталась осмыслить чудесную вещь, которая произошла с ней, но чувство нереальности не оставляло ее.
Один миллион фунтов!
Она не могла представить себе такую сумму. Слишком много. Несметное богатство. Так много и каждый год? Даже у леди Альберты не было приданого, которое можно было бы сравнить с таким состоянием. При этой мысли радость пронзила ее. Она с шумом отодвинула пустые тарелочку и чашку и вскочила с кресла; ликующий вопль вырвался у нее, как у пятилетнего ребенка в рождественское утро. Прежде чем она осознала, что делает, Пруденс закружила миссис Моррис в танце, скорее неистовом, чем грациозном.
– Я богаче леди Альберты! – речитативом твердила она, носясь по комнате. – Я богаче леди Манро! Я богата, я богата, я самая богатая девушка из тех, кого я знаю. Ах!
Хозяйка смеялась, глядя не нее, однако ненадолго перестала смеяться, когда потребовалось предупредить Пруденс, что они кружатся в опасной близости от горшка с папоротником.
– Если мы его опрокинем, я куплю вам новый, – пообещала Пруденс и опять запела, начиная новый тур танца вокруг стола: – Я богаче леди Альберты…
– Мисс Босуорт, – обратился к ней мистер Уитфилд, перекрывая ее фальшивое сопрано. – Мы должны обсудить условия завещания.
Пруденс посмотрела на него, продолжая кружить миссис Моррис.
– Условия?
– Есть определенные условия, которые вы должны выполнить, чтобы получить все наследство. Так, вы должны выйти замуж.
Она остановилась, резко отпустив миссис Моррис, так что бедная леди, продолжая кружиться, чуть не снесла горшок с папоротником.
– Выйти замуж?
– Да. У вас есть… – Он деликатно помолчал. – Может быть, есть на примете подходящий молодой человек?
– Нет, – отвечала Пруденс, стараясь осмыслить новое развитие событий. – Совсем никого нет. То есть, – попыталась она поправиться, немного смущенная, что не может назвать ни одного поклонника, – я была занята… другим. Я, знаете ли, работала.
– Понимаю. – Мистер Уинфилд взял в руки лежавшие на диванчике документы. – Ваш отец поставил условие, что вы должны в течение года найти себе достойного мужа, В течение этого года вы будете ежемесячно получать щедрое содержание, вычитаемое из упомянутой доверительной собственности, – на платья, проживание и тому подобное, – но к концу этого срока вы должны выйти замуж, в противном случае наследство перейдет к родственникам его жены.
– Жены? Мой отец был женат?
– Да. В Нью-Йорке он женился на женщине с приданым, которую звали Элизабет Тайсон. Она умерла несколько лет назад. У них с мистером Абернати своих детей не было.
– И мой отец оставил все свои деньги мне? – Пруденс покачала головой. – Но он совсем не знал меня. Никогда не стремился узнать, – добавила она не без горечи.
– Кровь порой связывает людей сильнее, чем мы думаем. Что возвращает меня к предмету нашего разговора. Ваш отец очень хотел иметь наследника, в котором текла бы его кровь. Если вы выйдете замуж, доход от его недвижимости достанется вам и вашему мужу, конечно, пока вы будете живы, а после этого вашим прямым наследникам. Мужчина, которого вы выберете, должен быть одобрен попечителями, распоряжающимися имуществом на началах доверительной собственности. Я останусь в Лондоне до тех пор, пока ситуация не получит своего разрешения и вы не выйдете замуж, а затем возвращусь в Нью-Йорк. Вашими средствами после этого будут управлять наши лондонские филиалы. Я надеюсь, что вы найдете нашу фирму достаточно надежной в…
– Подождите. – Пруденс движением руки остановила его. – Вы должны одобрить мое замужество?
– Да, но я уверен, что, следуя советам ваших дяди и тети, вы сделаете правильный выбор, который мы будем сердечно рады одобрить.
– Мои дядя и тетя? – Радость. Пруденс несколько приуменьшилась. – Они знают об этом?
– Разумеется. Моей первой задачей по прибытии в Англию было отыскать вас, и я сначала навестил ваших дядю и тетю в их доме в Суссексе, полагая, что вы живете с ними. Но когда я обратился к ним, то узнал, что вы уехали от них. Естественно, они не сообщили бы совершенно незнакомому человеку, где вы находитесь, не узнав причину, которая привела меня к ним. Они рады вашему счастью и вскоре приедут в Лондон, чтобы помочь вам.
– Помочь мне? – Пруденс определенно не нравился оборот, который принимал разговор. Живот у нее свело – обычная реакция на мысль о тете Эдит. – Помочь мне с чем?
– С вхождением в общество, разумеется. Ваша тетя станет вашей чаперон.
Пруденс подавила стон. Если бы она могла выбирать, тетя Эдит была бы последней кандидатурой на роль сопровождающей. Пруденс было четырнадцать лет, когда умерла ее мать, и после смерти матери она жила в семье ее брата, с его женой и двумя дочерьми. Все три года, прожитые в их доме, она была бедной родственницей, незаконнорожденной, обузой и обязанностью, о чем остальные женщины не забывали напоминать. Невыносимое существование заставило ее уехать в Лондон, чтобы начать самостоятельную жизнь.
– Нельзя ли, чтобы меня сопровождала миссис Моррис? – Но она уже знала, что это невозможно.
– Моя дорогая мисс Босуорт, при всем моем уважении к вашему другу… – здесь он остановился, чтобы кивнуть миссис Моррис, – вы должны выйти замуж за достойного джентльмена, а для этого нужно, чтобы вас ввели в общество более высокого уровня, чем то, к которому вы привыкли. Ваш дядя – сквайр, а ваша тетя – кузина баронета. Такое родство обеспечит вам доступ в общество.
Пруденс понимала, что, скорее всего так и есть, но все еще сопротивлялась, надеясь найти другой выход из положения.
– Я бы предпочла другой вариант.
– У вас есть подходящие связи?
Она вспомнила о своей подруге Эмме, которая тоже жила у миссис Моррис, пока месяц назад не вышла замуж. Эмма вышла замуж за виконта, у которого работала.
– Я знакома с виконтессой Марло. Она на самом деле моя подруга.
– Вы знаете, дорогая, что Эмма и Марло проводят медовый месяц в Италии, – напомнила ей миссис Моррис. – Они вернутся не раньше июня.
Пруденс с надеждой посмотрела на мистера Уитфилда:
– Наверное, мне нельзя ждать столько времени до выезда в свет?
Адвокат покачал головой:
– Я настоятельно советую не делать этого. Лондонский сезон идет к концу, а в вашем распоряжении только один год, в течение которого вам предстоит найти подходящую партию. Кроме того, не следует забывать о газетах. Газетчики очень быстро узнают о вас. Не стоит надеяться, что вашу историю удастся сохранить в секрете. Еще несколько дней – и о вас заговорят, вашего внимания будут искать самые разные люди, многие из которых не лучшего сорта. Такая молодая леди, как вы, находится в блаженном неведении о многих отталкивающих свойствах человеческой натуры. Ваши родственники послужат вам защитой.
– Я начала самостоятельную жизнь в семнадцать лет. Сейчас, когда мне двадцать восемь, я вряд ли нуждаюсь в опеке.
– Мисс Босуорт, на карту поставлены огромные деньги, а деньги – странная вещь. Они вызывают в людях все худшее. При выборе будущего супруга вам понадобятся люди, мнению которых вы могли бы доверять, на советы которых могли бы положиться.
Пруденс ни в чем не хотела бы полагаться на советы тети Эдит, а особенно в вопросах замужества. Однако, чтобы войти в общество, ей нужна была чаперон, к тому же дядя Стивен всегда был добр к ней.
– Наверное, вы правы, – сказала она, смиряясь с неизбежным. – В конце концов, они моя родня. Лучше всего, наверное, пожить с ними. По крайней мере, пока не возвратится Эмма.
– Если к тому времени вы уже не окажетесь замужем, – вставила слово миссис Моррис. – С вашим приданым у вас не будет недостатка в поклонниках!
Настроение у Пруденс снова поднялось.
– Не сомневаюсь. Они просто выстроятся в очередь у моих дверей!
– В этом больше правды, чем вы думаете, – сказал мистер Уитфилд, наклоняясь вперед. – Хотя я могу понять вашу радость, моя обязанность предупредить вас, мисс Босуорт. Богатство может стать тяжким бременем.
– Бременем? – Эта мысль показалась Пруденс настолько абсурдной, что она не удержалась от смеха. – Как может богатство быть чем-нибудь, кроме благословения? С деньгами человек может делать все, что захочет. Всю свою жизнь я хотела стать богатой!
Адвокат пытливо посмотрел на нее:
– Есть одна вещь, дорогая моя, которую труднее вынести, чем неосуществленное желание, – это исполнившееся желание.
На следующий день после возвращения из церкви у Пруденс впервые зародилось подозрение, что мистер Уитфилд в чем-то прав. Приехала тетя Эдит.
Когда Доркас, горничная, сообщила им эту новость, они с Марией были в своей квартирке, снимали перчатки, пальто и шляпки, готовясь спуститься вниз к другим квартиранткам, чтобы присоединиться к воскресному чаепитию.
– Быстро же она появилась, – пробормотала Мария, дождавшись ухода Доркас. – Они, должно быть, сели на экспресс.
Пруденс, стягивающая перчатки, состроила гримасу:
– Никогда еще моя тетя так не спешила увидеть меня.
– До сих пор.
В голосе Марии было что-то, что заставило Пруденс замолчать. Она вздохнула:
– Это все деньги, как я полагаю.
– Конечно, деньги! – Мария вонзила в свою шляпку шляпную булавку и бросила ее на кровать. – Не забота же о тебе.
– Не сомневаюсь, – миролюбиво согласилась Пруденс. – Я знаю это.
Мария с виноватым видом прикусила губу:
– Извини. Я рада за тебя, конечно, рада. Тебе никогда больше не придется работать и терпеть унижения.
– Только если я выйду замуж, а я, конечно же, выйду замуж.
– О, конечно, ты найдешь кого-нибудь. Ты забудешь нас, будешь вращаться в высшем обществе, видеться со всякими джентльменами, и один из них придется тебе по душе. Твоя жизнь совершенно изменится, все будет другим… – Ее голос дрогнул, она отвернулась. – Все собрались пить чай. Идем вниз.
Мария сделала шаг к двери, но Пруденс остановила ее, взяв за руку и развернув к себе. У нее впервые появилась возможность поговорить с подругой о своей новой жизни. Прошлой ночью Мария снова обслуживала бал и вернулась домой очень поздно, слишком поздно для Пруденс, которая в десять часов наконец свалилась в кропать, все еще взбудораженная, но совершенно без сил. У нее едва нашлось время рассказать подруге о потрясающей новости по пути в церковь.
– Мария, все теперь изменится к лучшему. Не только мне не надо будет больше работать. Если я выйду замуж и унаследую эти деньги, часть из них я уделю тебе. Да, да, – добавила она, видя, что подруга собирается протестовать. – Я хочу, чтобы ты тоже что-то получила.
– Я не хочу твоих денег.
– Но я хочу этого. Ты могла бы использовать их как приданое или сохранить на старость, или…
– Я же сказала, что не хочу твоих денег! – сказала Мария с горячностью, удивившей Пруденс.
– Но почему? Денег будет больше чем достаточно.
– Не в этом дело. Богатство – это проклятие. Оно… оно меняет людей.
Эти слова почти совпадали с тем, что сказал мистер Уитфилд, но Пруденс по-прежнему не понимала, что за ними стоит.
– Как ты можешь говорить это? Мы ведь всегда покупали билеты в тотализаторе и мечтали, что будем делать, если выиграем кучу денег. И вот они у нас есть.
– Нет, не у нас. У тебя.
– Что мое, то твое, – твердо сказала Пруденс. – Часть денег будет твоими, и не вздумай отказываться. Я хочу дать денег и другим нашим подругам. Люси и Дейзи, и Миранде, и миссис Моррис – я хочу, чтобы каждый из тех, кто живет здесь, получил что-то. И еще я пожертвую на благотворительность.