Отец улыбнулся.
— О, Гримшоу мог бы это сделать, если какой-нибудь боцман вообще может это сделать. — Возможно, будет правильно разрешить боцману работать на клипере. Только когда Джонатан истощит свои рациональные объяснения и оправдания, он сможет признать сам себе, что новый тип судна, по общему признанию, замечательный, не быстрее, чем стандартные бриги и шхуны, которые строит и эксплуатирует компания. — Хорошо, — наконец, сказал он. — Возьми Гримшоу, и посмотрим, сможет ли он помочь тебе увеличить скорость судна.
— Я уверен, он сможет! — ответил Джонатан, когда прошло волнение. — Теперь я смогу принять участие в конкурсе, который организует министр почт!
Джеримайя вздрогнул. Министерство почт Соединенных Штатов собирается заключить новые контракты на доставку почты из Бостона в Англию и не только наградит прибыльным рейсом победителя в плавании до Лондона, но и выплатит денежную премию в размере тысячи долларов экипажу судна, которое придет первым.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что шхуна Рейкхеллов — один из участников этого конкурса.
— Я знаю. Но это не причина, чтобы отказать мне.
Джеримайя был обижен.
— Ты хочешь сказать, что будешь выступать против судна, плывущего под фамильным флагом?
— Конечно, нет, сэр! — Сама идея была ужасной, и Джонатан сказал решительно: — Но нет ограничений на количество судов от одной компании. Если ты дашь разрешение, я поплыву под флагом Рейкхеллов тоже!
Чувство облегчения наполнило Джеримайя, которому стало немного стыдно, что он сомневался в лояльности своего сына.
— Это совсем другое дело.
— Тогда ты даешь мне свое согласие?
— Не так быстро. Есть одно затруднение, которое ты мог не учесть. Во время пробных плаваний ты выступал в качестве капитана.
— Конечно. — Джонатан был поставлен в тупик.
— В Нью-Йорке и Бостоне найдется полдюжины капитанов, которые известны тем, — что больше всего ценят скорость. Никто из них не может быть нанят нашими конкурентами. Право на участие в соревнованиях предоставляется капитанам, имеющим удостоверения и работающим в конкурирующих компаниях не менее двадцати четырех месяцев. У тебя удостоверение капитана компании Рейкхеллов только полтора года. Итак, тебе не хватает шести месяцев.
— Это означает, что нам необходим кто-то другой в качестве капитана, и лучшее, что я могу сделать, — это плыть в качестве первого помощника.
— Правильно. Я должен буду назначить своего постоянного капитана командиром экипажа «Летучего дракона», если ты примешь участие в соревнованиях под флагом нашей семьи.
— Я полагаю, что это достаточно справедливо, — сказал Джонатан. — Я не думаю, что ты знаешь, какой из наших капитанов может быть свободным.
Его отец отрицательно покачал головой:
— За назначение персонала отвечает Брэд. Он выполняет свою работу хорошо, поэтому у него нет причин вмешиваться. Я скажу ему, чтобы он разрешил тебе взять Гримшоу в качестве боцмана, но вопрос о назначении капитана на твое судно ты должен оставить за ним.
Джонатан почувствовал себя неловко. Ему не нравилась идея быть во власти Брэдфорда Уокера. С другой стороны, все капитаны компании Рейкхеллов были ветеранами, хорошо знающими свое дело, поэтому любой из них был подходящим. Конечно, вначале он не может надеяться, что любой капитан разделит с ним веру в превосходство клипера, но «Летучий дракон» безусловно сможет расположить к себе любого.
— Я напишу Джессике и скажу ей, чтобы она ждала тебя в Лондоне, — сказал Джеримайя. — Бойнтоны будут рады тебя видеть.
— Так же как и я. Чарльз и я переписываемся не так часто, как следовало бы.
Как всегда, Джеримайя был рад, когда напоминали, что наследники компаний Рейкхеллов и Бойнтонов — близкие друзья. Родственные связи между двумя компаниями останутся прочными и в будущем.
— Ты будешь кого-нибудь увольнять из экипажа, когда возьмешь нового временного капитана?
— Нет, сэр. Во время пробных рейсов Эдмунд Баркер был единственным помощником, и автоматически он станет вторым помощником. После того как я покажу тебе и всему миру, что «Летучий дракон» может сделать, когда он легко домчится до Англии, я надеюсь поплавать на нем какое-то время. И мне потребуется новый первый помощник. Но у меня не будет проблем найти нужного человека, когда я побью рекорд в скорости.
Отец хотел разрядить ситуацию.
— Сейчас расстояние между Бостоном и Лондоном преодолевается минимально за три недели. На какое время в пути ты рассчитываешь?
— По самым моим грубым подсчетам, папа, — сказал Джонатан с быстрой ухмылкой, — двадцать один день. На самом деле я хочу доплыть туда за двадцать дней или даже меньше.
По мнению Джеримайи, предсказания были абсурдными, но он не хотел разочаровывать своего сына.
— Ради тебя, — сказал он, кладя руку на плечо Джонатана, — я надеюсь, что ты побьешь рекорд и заставишь шхуну Рейкхеллов выглядеть как тихоходное, неуклюжее судно.
Выйдя из конторы отца, Джонатан подумал, что у него не было возможности выразить свою благодарность за такое одобрение. В этом заключалась сила, которая связывала членов семьи вместе и которая позволяла, чтобы великие традиции семьи Рейкхеллов переходили от поколения к поколению. Униженный отцовским великодушием, Джонатан мог только надеяться, что докажет такую же терпимость к своим собственным сыновьям.
Брэдфорда Уокера не было в конторе, но его помощник дал Джонатану адрес меблированных комнат, где жил Гримшоу, и молодой строитель сразу же отправился туда. У него не было времени на поиски подходящего боцмана. Плавание в Англию должно начаться через две недели, и Гримшоу придется использовать каждый день этого короткого промежутка времени, чтобы объединить команду.
Жилище боцмана находилось в скромных меблированных комнатах, расположенных менее чем в миле от верфи Рейкхеллов. Хозяйка комнат, сварливая жительница Новой Англии, кисло посмотрела на посетителя, когда он спросил Гримшоу.
— Вы не похожи на одного из его друзей-пьяниц, — сказала она.
— Я его работодатель, — вежливо сказал Джонатан. — Моя фамилия Рейкхелл.
Отношение женщины мгновенно изменилось, она провела его в небольшую душную гостиную.
Джонатан неудобно сидел на краю покрытого мохером стула, слишком низкого для его длинных ног.
— Гримшоу не хочет быть плохим, — сказала женщина. — И в то же время кажется, что он не может не вовлечь себя в беду, когда слишком долго находится на берегу.
Джонатан улыбнулся:
— Что он сделал на этот раз? Или мне следует дать ему возможность самому рассказать?
— Его нет сейчас здесь, это точно, — заявила хозяйка комнат, вглядываясь в молодого господина. — Вы не уволите его, если я расскажу то немногое, что знаю?
— Конечно, нет. В этом районе нет другого такого опытного моряка.
Она надеялась, что может ему доверять, и сознание того, что это один из Рейкхеллов, успокоило ее. Каждый в Нью-Лондоне знал, что члены этой известной семьи были честными и держали свое слово.
— Гримшоу нет уже три дня, пошел четвертый, — сказала она. — Другие квартиранты не скажут этого, но я могу смекнуть, в чем дело. Я слышала, говорят, был ужасный шум недавно вечером в «Черном ките».
— Так часто бывает, — сказал Джонатан.
— Да, мистер Рейкхелл, но Гримшоу с тех пор не пришел домой. Поэтому у меня есть сильное подозрение, что он был пьян и что констебль забрал его. Были и другие разы, когда у него не было денег заплатить штраф, тогда шериф разрешал ему отрабатывать, сидя в тюрьме. Я подумала, что он там. Опять.
— Тогда я должен внести за него залог.
— Но вы не выкините его с работы?
Он понимал беспокойство женщины.
— Он слишком хороший моряк и слишком большой негодяй. Я бы посадил его в тюрьму на месяц, если бы знал, что он извлечет из этого урок. Но он не извлечет. И он мне нужен.
Джонатан оставил меблированные комнаты, пошел в гавань, которая находилась в центре города, потом начал подниматься на холм Стейт-стрит за портом. Тюрьма находилась за англиканской церковью, и шериф округа Нью-Лондон сидел в своей крошечной конторе и играл в карты с другом.
Он посмотрел на высокого посетителя и усмехнулся:
— Я вычислил, что вы придете, как только обнаружите, что Гримшоу гостит у нас, мистер Рейкхелл.
— Каков его штраф на этот раз, шериф?
— Десять долларов. Плюс три доллара и пятнадцать центов за причиненный убыток бару и за две лампы в «Черном ките».
Джонатан сдержанно присвистнул.
— Он, должно быть, полностью разнес место. Неважно. Я заплачу всю сумму. Но я хотел бы перекинуться с ним словом, прежде чем вы выпустите его.
— Рад услужить. — Шериф взял связку ключей, пошел вниз по длинному коридору и отпер тяжелую дубовую дверь в дальнем конце ряда.
— Рад услужить. — Шериф взял связку ключей, пошел вниз по длинному коридору и отпер тяжелую дубовую дверь в дальнем конце ряда.
Сидя на койке, Гримшоу вел горячую беседу со своим сокамерником, невысоким негром, которому перевалило за двадцать. Но в тот момент, когда он увидел посетителя, он сгорбился, спрятал лицо в ладонях и застонал.
— О, Джонни, — сказал он. — Я жалкий грешник. Я не заслуживаю сострадания от таких, как ты.
Джонатан сохранил строгое выражение лица.
— Ты прав. Ты вообще не заслуживаешь сострадания. Это уже третий раз за год, когда я вынужден давать за тебя залог.
Поведение Гримшоу мгновенно изменилось, его улыбка обнажила редкие желтые, зубы.
— Даешь залог за меня, да? Джонни, ты принц среди мужчин!
— Не так быстро, — сказал Джонатан. — Я оставил бы тебя здесь гнить, если бы думал, что это пойдет тебе на пользу, ты, старый негодяй. Почему ты опять начал пить?
— Та же причина, что и всегда. — Лицо боцмана стало хитрым. — Когда я в море, я силен и здоров, и от самой идеи поднести стакан рома ко рту становлюсь больным. Но дай мне засидеться на земле чуть-чуть подольше, и гниль проникает в мои кости.
— Достаточно. — Джонатан хорошо знал, что боцман не выносил долгого пребывания на суше; когда он находился в море, не было более трезвого и ответственного моряка. — У тебя новое назначение. С сегодняшнего дня. Ты — боцман «Летучего дракона».
Казалось, Гримшоу не очень обрадовался.
— Новый клипер. Ты уверен, что он не будет слишком неустойчивым и не опрокинется во время шторма?
— Узнаешь сам.
— Запах соленого ветра лучше, чем зловоние этого места, даже если я утону на этом новомодном судне. Мистер Рейкхелл, познакомьтесь с моим другом Оливером.
Молодой негр поднялся, и хотя он был болезненно худ, его рукопожатие было сильным и твердым.
— Почему ты здесь? — спросил Джонатан.
— Я был рабом на Каролинских островах. Сбежал.
— Он ждет, когда организация аболиционистов соберет денежные средства, чтобы освободить его, — вмешался Гримшоу.
Джонатан кивнул головой, он хорошо знал систему. Когда аболиционисты платили пятьдесят долларов за убежавшего раба, он становился свободным. Однако если сумма не была собрана, раб возвращался к своему хозяину.
— Джонни, внеси залог за Оливера тоже. Если надо, вычитай понемногу из моей зарплаты. Я ручаюсь, он хороший парень. Может быть, у тебя найдется место для него на судне.
Несмотря на слабость боцмана к алкоголю, когда он находился долго на берегу, он был хорошим знатоком людей.
— Ты моряк? — спросил он негра.
— На моей родине, — сказал Оливер с достоинством, — я был жонга на дау, которым владел мой отец.
— Он говорит, что был капитаном, — сказал Гримшоу.
Джонатан изучал невысокого заключенного. Дау — это тип судна, которое встречается в водах около восточного побережья Африки, обычно одномачтовое, с огромным гротом и латинским парусным вооружением. Это было трудное в управлении судно, и если парень говорил правду, он был непременно знающим моряком.
— Сколько человек в твоем экипаже?
Оливер поднял пять пальцев.
— Сколько лет ты плавал?
— Всю жизнь, пока арабские торговцы не продали в рабство.
— Сколько лет ты был жонга?
Оливер поднял шесть пальцев.
Он может стать ценным дополнением к экипажу «Летучего дракона», а в худшем случае Джонатан поступит по совести и выполнит свой долг. Ни при каких обстоятельствах он не допустит, чтобы заключенный вернулся в рабство.
— Я выплачу взнос, — сказал он, — у тебя есть возможность получить место. Пошли его на марс, Гримшоу, сегодня же, и проверь. Вскоре мы узнаем, настоящий ли он моряк.
Глаза Оливера сверкали, он скрестил руки на груди так, что его пальцы касались плечей, и низко поклонился.
— Вы сделаете Оливера свободным человеком?
— Полностью свободным. Получишь ли ты место на моем судне — это другое дело, но как только я передам деньги шерифу, чтобы он отправил их на Каролинские острова, с того момента ты больше не раб.
— Жонга Рейкхелл не пожалеет, — сказал мягко маленький человек. — Оливер — твой друг.
Состоятельные и высокочтимые горожане появлялись в «Черном ките» на Бэнк-стрит в Нью-Лондоне только поздно вечером, когда мужчина захочет проститутку, которые часто посещали это место, а осторожный господин мог всегда воспользоваться боковым входом. В полдень только несколько постояльцев сидели в баре за одним из маленьких столиков из непокрашенного дерева. Единственное блюдо, которое подавалось хозяином, состояло из бутербродов с жареной ветчиной или запеченных сардин. Только в редких случаях моряк, скорее всего чужестранец, заказывал жирную пищу.
Когда Брэдфорд Уокер в низко надвинутой на лоб шляпе приблизился к боковому входу, он пожалел, что выбрал именно это место для встречи, а когда зловоние ветчины, сардин и жира яростно атаковало его ноздри, он почувствовал себя еще ужасней. Но он не мог повернуть назад. Нельзя было назначать встречу в своей конторе или дома.
Хозяин ждал его и сразу же проводил в одну из занавешенных кабин, которые ночью использовались для любовных свиданий.
Брэд сел на длинную твердую скамейку.
— Мой друг скоро подойдет, — сказал он. — Ты можешь принести нам две кружки рома, разбавленные водой и с половинкой лайма в каждой. Имей в виду, я хочу самый лучший ром — с датских островов Вест-Индии. Не пытайся подсунуть помои, которые ты продаешь морякам. Я знаю разницу.
Хозяин почтительно поклонился. К джентри[6] здесь никогда не обращались по именам, но он узнал влиятельного зятя Джеримайи Рейкхелла, который иногда приходил сюда поздно вечером с другими целями.
— Вы можете положиться на меня, сэр, — прошептал он.
Вскоре, после того как была подана выпивка, капитан Дэвис Хартли присоединился к Брэду. Рослый и широкоплечий, казалось, он заполнил все пространство.
— Я не был в этой дыре, — сказал он со смущенной улыбкой, — с тех пор как меня произвели из боцманов в третьего помощника капитана. Это, должно быть, лет двадцать назад. Я был так поражен, получив вашу записку с предложением встретиться здесь, мистер Уокер.
— Пожалуйста, без имен, — резко ответил Брэд. — Я надеюсь, ты уничтожил записку, как я просил.
— Я всегда следую приказам из главной конторы, — сказал капитан Хартли.
Улыбка Брэда была непроницаемой.
— За твое здоровье, — сказал он.
Хартли оценивающе потягивал ром.
— Первоклассный ром. Я не знал, что «Черный кит» держит такой в запасе.
— Они делают это теперь, — сказал Брэд и не дал никаких объяснений. Никогда не тратя времени на мелкие разговоры, он сразу же затронул тему, которая его волновала. — Что ты думаешь о новых клиперах?
Капитан попытался ответить честно.
— Недавно я наблюдал, как «Летучий дракон» плыл вверх по реке к причалу. Один Бог знает, оно прекрасно. Конечно, судно длинное, — как зубочистка, и будет ли оно обладать хорошими мореходными качествами при такой длине, я не знаю. Просто мне не хотелось бы высказывать предположение, не окажется ли судно малоустойчивым при сильном ветре.
— Моя точка зрения, — сказал Брэд, его голос стал резким, — что любое судно, строительство которого обходится в два раза дороже, чем строительство шхуны, но перевозящее чуть более половины груза, который может перевезти шхуна, не стоит того леса, который пошел на его корпус.
Хартли слышал, что между Уокером и его шурином не было любви, похоже, что слухи оправдались. Давно привыкнув лавировать в поисках благоприятного ветра, он сделал необходимые уточнения.
— О, это очаровательное судно, все в порядке, но я хотел бы добавить, я не думаю, что клипер окупит свое плавание. Это судно непрактично в наши дни, торговля растет, и очень высоко ценится каждый фут, на котором можно разместить груз.
— Как раз таковы мои возражения, — сказал Брэд и предложил одну из специальных сигар, импортируемых им из Гаваны, столицы нового испанского мира.
Капитан не курил, но стал еще более настороженным. Среди служащих компании Рейкхеллов было известно, что Уокер экономил на каждой копейке, и когда он предложил сигару стоимостью, по крайней мере, шесть или семь центов, стало ясно, что он хочет сказать что-то очень важное.
Брэд не спеша разжег сигару, потом поменял тему разговора.
— С тех пор, когда была создана наша компания, — сказал он, — президент, будучи сам моряком, сохранял за собой звание коммодора линии. Все это будет изменено, когда я вступлю в обязанности. Потому что я не моряк.
Хартли скрыл свое удивление. Как и любой другой, знающий эту компанию, он всегда считал, что место отца займет молодой Рейкхелл. Но здесь находится Уокер, который так многословно говорит, что он стоит первым в этом ряду.