Сэр Текери дал о себе знать легким покашливанием.
- Я оставлю вас одних, чтобы вы могли спокойно поговорить, а меня ждут дела.
Он поклонился и вышел.
- Какой чудесный старичок! - сказала Джоанна.
- Мне он тоже очень нравится, - согласилась Даниэлла. - Я так рада, что вы приехали!
- Мне не хотелось надолго оставлять вас с моим раздражительным рыцарем, - призналась Джоанна.
- Думаю, что в вашем присутствии он ведет себя гораздо спокойнее, - наморщив носик, предположила Даниэлла.
- Король желает, чтобы вы с Адрианом сочетались законным браком, - внезапно опечалившись, сказала Джоанна. - Мне не хотелось бы вас огорчать, но мы с ним дали друг другу клятву пожениться при первой возможности. Вас это не расстраивает?
- Господи, конечно же, нет! Я первая поздравлю вас, когда вы обменяетесь брачными клятвами. Ваш возлюбленный для меня словно кость в горле!
- О, Дэнни, он совсем не так плох, как вы о нем думаете.
- Вы просто не замечаете недостатков этого человека, потому что влюблены в него, - возразила Даниэлла, снова почувствовав угрызения совести: ведь как-никак Адриан спас ее лошадь. - И конечно, - добавила она, - он отвечает вам взаимностью.
Джоанна промолчала.
- Джоанна, Мак-Лахлан виноват в том, что помог взять штурмом Авий, и поэтому я не могу относиться к нему по-доброму. Он представляется мне настоящим драконом, а мне бы вовсе не хотелось, чтобы вы выходили замуж за чудовище. Думаю, и мне вы этого не желаете.
Джоанна рассмеялась:
- Не такой уж он и дракон. Ах, Дэнни, если бы вы только знали, что я чувствую, когда Адриан смотрит на меня, обнимает меня… О Господи, не слушайте меня… Я просто фантазирую. Как бы мне хотелось, чтобы мой рыцарь сейчас был здесь! Я так по нему соскучилась! Даниэлла, мне кажется, что вы здесь счастливы. В Гаристоне чудесно.
- Да, мне здесь очень нравится. Здесь почти так же хорошо, как…
- В Авийе?
- Авий - мой дом.
- Здесь тоже ваш дом.
- Да, это дом моего отца. Я слышала о нем много чудесных рассказов. Гаристон такой же красивый и гостеприимный, каким был мой отец. Мне здесь действительно нравится, и я уверена, что и вы полюбите Гаристон.
- Я уже его полюбила. Мне только жаль, что мы с Адрианом разминулись в пути и что он напрасно рискует своей жизнью. Дэнни, все сейчас бегут из городов. Повсюду смерть.
- Я знаю, - ответила Даниэлла, вспомнив печальную похоронную процессию и того несчастного отшельника, который так напугал Звездочку. - Слава Богу, что в Гаристоне пока никто не болеет.
- Вот и чудесно, - согласилась Джоанна. - Дэнни, не могли бы вы показать мне мои покои? У меня были трудные дни, и я очень устала. Если вы не возражаете, мне хотелось бы до ужина немного поспать.
- Конечно, не возражаю.
Даниэлла позвала служанку. На ее зов появилась Эмм, одна из кухарок.
- Готова ли третья башня? - спросила Даниэлла.
- Да, миледи. Я попрошу горничную проводить туда леди Джоанну.
- Нет, Эми, я провожу ее сама.
Они направились к выходу, но внезапно Джоанна пошатнулась и схватила Даниэллу за руку.
- О, Дэнни, я, кажется, устала больше, чем думала. Я едва держусь на ногах.
Даниэлла подхватила Джоанну и стала звать на помощь. В это время по двору проходил Симмс, здоровенный мужик, неся на кухню туши мяса. Сбросив на землю свою ношу, он прибежал на помощь юной графине.
- Симмс, пожалуйста, отнеси ее ко мне. Я думаю, так будет лучше, - приказала Даниэлла.
Когда Джоанну уложили в постель, Даниэлла попросила Симмса принести ей тряпку и свежую холодную воду, а также пригласить доктора Кутэна. Симмс ушел выполнять поручения, а Даниэлла села у кровати и положила руку на лоб Джоанны. Ее лоб был словно в огне.
Симмс принес воду и встал в дверях, наблюдая за хозяйкой. В его больших темных глазах светился страх.
- Пожалуйста, дай мне воду, - сказала Даниэлла.
- А я к ней прикасался, - простонал Симмс.
- Давай сюда воду! - приказала Даниэлла.
Симмс словно прирос к месту, и хозяйка сама взяла у него воду и тряпку. Опустившись на кровать рядом с Джоанной, она вымыла ей лицо и руки. Сердце ее сжималось от страха.
Даниэлла хорошо понимала, какой ужас испытывает Симмс.
Они думали, что находятся в полной безопасности, и вот чума пришла в их дом.
Появился доктор Кутэн и обследовал больную.
- "Черная смерть"? - спросила Даниэлла.
- Да, миледи. Мне очень жаль. Я делаю все, что могу, но, как вы сами понимаете, здесь я почти бессилен… - Доктор откашлялся и, немного поколебавшись, сказал: - но не леди Джоанна принесла к нам "черную смерть". Ваш повар из Авийя заболел первым. Он скончался несколько минут назад.
- Господи, - крестясь, прошептала Даниэлла.
- Крепость охвачена паникой. Уже много заболевших. Вы же знаете, что чума не щадит никого. Мне надо бежать к больным. Оставляю Джоанну на ваше попечение.
- Я останусь с ней рядом и не покину ни на минуту, - заверила доктора Даниэлла.
Состояние Джоанны быстро ухудшалось, но юная графиня терпеливо ухаживала за ней. От слуг она знала, что весь замок охвачен ужасом. Грум, пробегавший по двору, на ходу свалился на землю и через час умер. Один за другим отходили в мир иной крестьяне, ремесленники.
К вечеру умерли еще трое.
Доктор Кутэн предупредил девочку, что положение будет ухудшаться с каждым днем. Он, как и Даниэлла, сам переболел чумой, когда жил еще в Авийе.
- Иногда смерть бывает мгновенной, - сказал он, но большинство людей расстаются с жизнью через два, а иногда и через пять дней. Будем надеяться, что господь пошлет нам всем выдержку и обитатели замка не будут покоряться судьбе, а найдут в себе силы и волю к жизни.
На следующее утро заболели сэр Текери и Монтейн.
Все в крепости словно посходили с ума. Когда Даниэлла пришла на кухню за помощью, она увидела, что служанке полуголые танцуют с конюхами. Потрясенная девочка смотрела на них и не знала, что делать. Свен, молодой конюх завидев графиню, на секунду прервал танец и заявил:
- За нами пришла смерть, леди. Надо спешить брать от жизни все, что можно.
- Смерть может миновать многих! - закричала Даниэлла. - Я видела "черную смерть" и раньше и знаю, что многие могут выжить! Мне нужна ваша помощь по уходу за теми, кто уже заболел.
Одна из кухарок, Молли, танцевавшая с обнаженной грудью, захихикала:
- Кто-то умрет, кто-то выживет, леди! - Внезапно ее смех сменился отчаянным рыданием. - Нарывы! Они уже покрыли все мое тело! О Господи, Господи!
- Доктор Кутэн вскроет ваши нарывы, если вы перестанете вести себя, как сумасшедшие! - закричала Даниэлла. Ей на ум пришли слова доктора: "Чтобы выжить, надо иметь силу и волю к жизни". Сэр Текери болен, доктор Кутэн занят с больными, поэтому только она одна может привести слуг в чувство.
Молли продолжала то смеяться, то плакать. Плясавшие на кухне были охвачены истерикой, и к ним прибывали все новые люди: ремесленники, воины, крестьяне. Было раннее утро, а половина из них уже накачалась элем. Некоторые напились до такой степени, что уже не могли встать на ноги. Другие, чтобы обрести забвение, готовы были до самой смерти продолжать этот страшный танец без музыки.
Свен схватил на руки полуголую девушку, и она разразилась громким смехом. Даниэлла, глотая слезы, бросилась к дубовому разделочному столу, где среди разделанного мяса, теста и овощей увидела чугунный горшок. Бессильный гнев охватил ее. Если бы здесь сейчас был Мак-Лахлан, никто из них не посмел бы вести себя подобным образом, какой бы страшной ни казалась им смерть.
Схватив горшок, Даниэлла опустила его на голову Свена. Схватившись за голову, он упал на пол и оттуда с удивлением смотрел на юную графиню. Звук удара эхом прокатился по кухне, и все в оцепенении замерли.
- Вы можете и дальше вести себя как последние дураки и навсегда распрощаться с жизнью, но я не допущу, чтобы умирали мои друзья! Молли, немедленно отправляйся в постель! Свен, если ты так очарован ею, помоги ей добраться до кровати! Намочи простыни и оботри Молли. Убирайтесь отсюда все! Кто болен, ложитесь в постель и пусть Пресвятая Богородица поможет вам! Кто пока здоров, помогайте больным! А сейчас - прочь с моих глаз!
Даниэлла покинула кухню и направилась к колодцу зачерпнуть холодной воды. Когда она снова вернулась на кухню, то заметила, что танцы прекратились и многие присмирели.
- Доктор Кутэн скоро освободится и осмотрит вас, - сказала она.
- Никакой доктор не спасет нас от "черной смерти", - печально заключил Свен.
- Тогда придет священник и благословит вас. Каждый получит по заслугам: кто пойдет в рай, а кто прямиком в ад. Неужели у вас нет воли к жизни?
Слуги смотрели на Даниэллу пустыми, ничего не выражающими глазами, и девочка поняла, что от них сейчас мало проку и что ей одной придется бороться за жизнь умирающих.
Но помощь пришла: вместе с Даниэллой несколько слуг, леди Жанетт и доктор Кутэн ходили от одной постели больного к другой и делали все, что было в их силах. Даниэлла велела позвать из города всех цирюльников, еще стоявших на ногах; она приказала им вскрывать у больных нарывы. Под руководством доктора Кутэна девочка работала не покладая рук: прикладывала ко лбам больных холодные примочки, мыла им лица, руки, спины, заставляла полоскать горло.
По всем стенам крепости были нарисованы черные кресты.
За пять суток смерть унесла пятьдесят человек. Но некоторые из заболевших, к счастью, стали поправляться.
Джоанна все еще дышала, и Даниэлла надеялась, что воля к жизни поможет возлюбленной Адриана выжить. Весь следующий день девочка просидела у ее постели, все время меняя мокрые простыни.
На шестые сутки с того самого дня как "черная смерть" пришла в Гаристон, Даниэлла еле держалась на ногах. Она совсем не спала все это время. Взяв Джоанну за руку, девочка встала около кровати на колени и закрыла глаза. Ее одолел сон. Надо хоть немного вздремнуть.
Когда Даниэлла снова открыла глаза, то почувствовала, что, кроме нее и Джоанны, в комнате находился кто-то еще.
Вернулся Адриан Мак-Лахлан.
Глава 9
Высокий и необычайно сильный, как теперь показалось Даниэлле, Адриан стоял у кровати и смотрел на Джоанну, такую прекрасную сейчас, нежную и исхудавшую, с длинными ресницами, отбрасывающими тени на ее пепельное лицо. Мак-Лахлан был воплощением самой силы, здоровья и жизни: широкий разворот плеч, под складками красной мантии угадывались крепкие, как дуб, бедра. В бледном свете раннего утра его рыже-золотистые волосы казались темными, черты лица были резко очерчены и заострились, глаза - словно два больших зеркала, в которых отражалась смерть.
Пальцы Даниэллы все еще были переплетены с пальцами Джоанны. Только сейчас она поняла, почему у Адриана такие страшные глаза: Джоанна перестала бороться за жизнь, и Даниэлле уже больше не придется ухаживать за ней, завертывать ее в мокрые простыни. Джоанна стала холодной как лед. Чума покинула ее, но покинула вместе с жизнью. Даниэлла не успела прийти в себя от ужаса, как Мак-Лахлан с истошным криком упал на колени. Он схватил мертвую Джоанну и прижался к ней лицом.
Даниэлла вскочила на ноги, готовая убежать. Ей было жаль Джоанну, но, проведя все эти дни в сплошном кошмаре между жизнью и смертью, девочка уже не могла плакать. Горе Адриана было беспредельным. Он, казалось, совсем не замечал юную графиню, и Даниэлла, решив оставить его наедине с его горем, хотела поскорее исчезнуть, но ее ноги словно приросли к полу. Секунды слагались в минуты, а Адриан все еще продолжал обнимать свою мертвую возлюбленную. Наконец слезы сплошным потоком хлынули из глаз Даниэллы, и она словно очнулась от шока. Девочка тихонько направилась к двери, но Адриан схватил ее за руку. Его полные страдания глаза встретились с ее глазами.
- Вы все время были с ней рядом? - спросил он. Его голос был хриплым, полным душевной муки.
- И с ней, и с другими.
- И никакой помощи от остальных?
- У нас слишком много больных. Кроме того, я любила Джоанну и решила ухаживать за ней сама. Я делала все возможное, чтобы спасти ее. Клянусь вам…
- Бедная девочка, сколько же вам пришлось испытать! - прошептал Адриан. - Слуги болели и умирали, и вы одна обо всех заботились.
Даниэлла вовсе не нуждалась в его сочувствии. Она крепилась изо всех сил, чтобы не показать ему свою слабость и свои слезы.
- Доктор Кутэн все это время был рядом со мной, - прошептала она, - и миледи Жанетт тоже помогала мне.
Как ни старалась девочка сдержать слезы, они сами катились из глаз, и она уже не могла остановить их, но, может, это и к лучшему: слезы облегчают душу. Она никогда бы не заплакала в присутствии Мак-Лахлана, никогда, но сейчас его щеки тоже были мокрыми от слез, настолько велико было его горе. Даниэлла смертельно устала, и ей хотелось покоя. Как хорошо, что она хоть на миг может отдохнуть в его объятиях, переложить всю тяжесть забот на его широкие плечи!
Адриан еще какое-то время держал ее в объятиях, затем поднялся и отпустил ее.
- Вам удалось восстановить порядок, - сказал он. - Я слышал, что вы даже огрели конюха горшком по голове.
- Я его просто хорошенько встряхнула.
На лице Адриана промелькнуло подобие улыбки.
- Однако, миледи, у нас еще много работы. Я не позволю этим несчастным глупцам умереть после того, что вы для них сделали.
С этими словами Адриан выскочил из комнаты и сбежал по ступеням. Почти все слуги были в зале: одни просто слонялись без дела, другие играли в кости.
Кипя от злости так, что от него, казалось, летели искры, Адриан выскочил на середину зала. Первым ему на глаза попался Свен. Конюх развалился перед камином и бездумно смотрел на огонь. Схватив Свена за плечи, Адриан поставил его на ноги.
- Вокруг столько горя, а ты лежишь, как побитая собака! - закричал он.
- За нами пришла смерть, милорд! Какая теперь разница? - ответил Свен.
Адриан выхватил меч и приставил его к горлу Свена. Все затаили дыхание. Лежавшие на полу быстро вскочили ноги.
- Какая разница?! Ты еще пока здоров, парень! Займись скорее делом и помоги тем, кто нуждается в помощи, иначе я сам отправлю тебя на тот свет!
- Да, милорд, да! - испуганно закричал Свен.
Адриан оглядел зал.
- Господи Иисусе, да вы же лежите вперемешку с мертвыми! Быстро за носилками!
Адриан подошел к группе воинов, которые, выжидая, все еще продолжали лежать. Увидев, в какой Адриан ярости, они быстро повскакивали на ноги.
― Отправляйтесь копать яму, но так, чтобы она была подальше от ворот, и проследите за тем, чтобы тела всех этих бедняг сожгли и закопали. Всем известно, что смерть надо закопать в землю, иначе она станет источником новых заболеваний. Выполняйте мое распоряжение, да побыстрей! Ты!.. - Палец Адриана уткнулся в грудь человека по имени Робин Сентелл, известного каменотеса. - Ты! - повторил он снова. - Начинай делать гробницу для… для леди Джоанны. Она будет похоронена в церковном склепе. Ты слышишь меня?
- Да, милорд. Я немедленно приступлю к работе, - ответил Робин.
- Сто ударов плетью получит каждый, кто будет бояться чумы. Я его выпорю так, что родная мать не узнает. А если вы посмеете продолжать эти дьявольские пляски, то, клянусь честью, я вам устрою встречу с самим дьяволом! - пообещал Адриан, глаза которого светились адским огнем Резко развернувшись, он направился к лестнице. Мужчины и женщины, напуганные его словами, толкая друг друга, поспешили приступить к своим обязанностям.
Даниэлла, стоявшая на лестнице, с интересом наблюдала, как прислуга в испуге разбегается по рабочим местам. К ней подошла леди Жанетт и обняла за плечи.
Адриан наткнулся на стоявших на лестнице женщин и резко остановился.
- Как там сэр Текери? - спросил он леди Жанетт.
- Борется за жизнь, милорд.
Взгляд Адриана упал на Даниэллу, и его злость моментально испарилась, а глаза наполнились болью.
- Что Монтейн? - спросил он ее.
- Жива.
Адриан кивнул.
- Я хочу побыть наедине с леди Джоанной, - сказал он и открыл дверь в комнату Даниэллы, где лежала его мертвая возлюбленная.
Дверь за Адрианом закрылась, а Даниэлла и леди Жанетт продолжали стоять на лестнице, печально глядя друг на друга.
- Вам надо отдохнуть, миледи, - сказала леди Жанетт. - Теперь все в руках Божьих, а вы должны хорошенько выспаться.
- Мне негде.
- Вы можете пока поспать в комнате рыцаря Мак-Лахлана. Ложитесь, а когда проснетесь, Бог даст…
Гостевые покои были столь же великолепны, как и ее собственные. Даниэлла позволила леди Жанетт уложить себя в постель и напоить вином. Девочка осушила целый кубок и почувствовала, как боль усталости постепенно покидает ее. Даниэлла была настолько измучена, что едва коснулась головой подушки, как сон сразу сморил ее.
Казалось, она проспала целую вечность, когда ее разбудил какой-то звон. Она приоткрыла глаза и решила, что на дворе еще ночь, так как комната была освещена светом свечи и горящим в камине огнем. Под ложечкой сосало, и девочка вспомнила, что давно ничего не ела. Внезапно ужас прошедших дней навалился на нее с новой силой, и она ясно осознала, что Джоанна мертва, что в доме полно и других смертей. Нахмурив лоб, Джоанна села в постели. Только теперь она увидела Адриана, сидевшего за столиком перед камином. Звон, который разбудил ее, был звоном кубка, который Мак-Лахлан время от времени ставил на стол. Тут стоял и графин, сейчас наполовину пустой, и Даниэлла сразу догадалась, что он был полным, когда Адриан начал пить. Рядом лежал и прекрасной работы золотой ободок для волос, и Адриан, глядя на огонь, время от времени вертел в руках драгоценное украшение. Даниэлла тихо выбралась из постели, чувствуя себя неловко оттого, что опять стала невольной свидетельницей чужого горя, хотя в этом не было ее вины - Адриан сам пришел в комнату, где она спала. Не важно, что эта комната временно принадлежала Мак-Лахлану: здесь, в замке, хозяйкой была Даниэлла д'Авий.
Юная графиня хотела незаметно уйти, но, как толь она двинулась к двери, взгляд его подернутых печалью глаз остановился на ней. Его палец уперся в нее.
- Вы должны немедленно уехать. Вам нельзя здесь оставаться.
- Я должна остаться.
- А я настаиваю на том, чтобы вы уехали.
- Совершенно напрасно. Моя мать умерла от чумы, а я выжила. Не думаю, чтобы я могла заболеть.
- Слава Богу, - буркнул Мак-Лахлан себе под нос, и его голос был хриплым и невыразительным.
Адриан снова взял в руки чудесную золотую вещицу.
- Просто невероятно, - тихо сказал он. - А я еще решил стоять на своем и выказывать открытое неповиновение королю.
- Она очень вас любила, - услышала Даниэлла свой голос.
- Я должен был остаться с ней, - печально заметил Адриан.
- Вы и пытались это сделать, - напомнила Даниэлла. Адриан поманил ее к себе:
- Подойдите ко мне.
Испугавшись его настроения, Даниэлла покачала головой. Никогда раньше она не видела ничего подобного - он казалось, винил себя за все: за смерть Джоанны, за то, что оставил любимую одну, - и делал это с такой горечью и такой болью, что девочке стало страшно.