Саймон указал рукой на лестницу:
– Кристи на увела его наверх, чтобы он успокоился. Кажется, твое великодушие сильно подействовало на него.
Дрейвен кивнул. Он выплатит Генриху деньги из собственного сундука, а когда Генрих получит задолженность полностью, он оставит барона в покое.
– А ты не знаешь, что такое с Эмили? – снова спросил Дрейвен.
Саймон недоуменно пожал плечами:
– Когда она ушла отсюда, с ней все было в порядке. Что ты ей сказал?
– Ничего, я только велел ей готовиться к отъезду. Мы уедем, как только все соберутся и лошади будут оседланы.
Саймон бросил Дрейвену в голову гроздь винограда, которую держал в руке.
Дрейвен ловко поймал ее и хмуро посмотрел на брата.
– Ты просто болван! – воскликнул Саймон.
Дрейвен недоуменно посмотрел на брата:
– Прошу прощения?
– Я знаю, братец, твои привычки. Стоит тебе щелкнуть пальцами – и твои люди идут за тобой, не смея пикнуть, чтобы ты их за это не покалечил, но леди к этому не привыкла. Ты не можешь закончить свою работу, вскочить в седло и поехать домой. Эмили хотела побывать на ярмарке.
– Мы же здесь уже три дня. Я думал, ты уже сводил ее туда. Ты ведь ради этого и приехал сюда, да? Или только для того, чтобы обжираться виноградом и надоедать мне?
– В основном ради последнего, – усмехнулся Саймон. – Но если бы ты в эти два дня высунул голову из двери, то узнал бы, что я подвернул лодыжку в вечер нашего приезда.
Дрейвен вызывающе скрестил руки на груди и с подозрением посмотрел на брата:
– За каким же это занятием?
– При ходьбе.
– При ходьбе? – насмешливо переспросил Дрейвен.
– Да, при ходьбе, – повторил Саймон. – И посему никак не мог сопроводить леди. Меньшее, что ты можешь сделать, – это сводить ее на ярмарку вместо меня.
– У меня нет времени на подобные глупости.
– Ах да, я и забыл. Ты же должен вернуться домой и расхаживать там как воплощение большой задумчивой угрозы. Как глупо с моей стороны.
– Осторожнее, брат, – сердито проговорил Дрейвен, – ты забываешься.
– Небо запрещает мне делать это. Но… – Саймон замолчал, а затем добавил: – Я бы обратился к тебе с маленькой просьбой – проводи леди на ярмарку. Судя по тому, что я слышал от Кристины, отец никогда не позволял Эмили выезжать за пределы его земли. Она никогда не видела ярмарок, и, если в твоем сердце есть частичка добра, ты предоставишь ей такую возможность. Может быть, такой возможности у нее никогда больше не будет.
Дрейвен прекрасно понимал, что Саймон манипулирует им. Но он и сам слышал, что Эмили вела совершенно затворнический образ жизни. Проведя детство под строгим диктатом отца, он хорошо понимал ее желание как-то развлечься. Пусть самого его это совершенно не интересует, но Эмили, возможно, получит удовольствие.
Дрейвен представил себе ее милую улыбку, и на душе у него стало светлее.
Разве так уж это плохо – доставить девушке удовольствие?
Дрейвен строго посмотрел на брата:
– Подвернул лодыжку, говоришь?
– Не веришь? – Саймон положил правую ногу на край стола, чтобы Дрейвену было хорошо видно. – Вот, лодыжка у меня совсем распухла.
Дрейвен не успел ничего рассмотреть, поскольку Саймон поспешно сдернул ногу со стола.
– Мы уезжаем завтра утром, независимо от того, распухла у тебя лодыжка или нет, – объявил Дрейвен и вышел.
Глава 9
Эмили медленно спускалась вниз по лестнице, за ней следовала Элис. На сердце у девушки было тяжело. Ей хотелось хотя бы наскоро проститься с Кристиной, но та все еще оставалась в своих покоях с Орриком.
Хотя Дрейвен вполне заслужил, чтобы опять заставить его ждать, у Эмили не хватило духа снова мучить его.
Он ожидал ее, стоя в дверях. Не говоря ни слова, Эмили подала Дрейвену седельные сумки.
– Отнеси это обратно наверх, – сказал, он, передавая сумки Элис.
Эмили удивленно посмотрела на Дрейвена:
– Теперь мне не разрешают взять с собой даже это?
– Можете взять их, если хотите, – небрежно ответил Дрейвен, – но если будете носить их с собой по ярмарке, вид у вас будет довольно странный.
– Вы все же решили позволить мне побывать там? – с радостным волнением спросила Эмили.
Дрейвен бросил на нее укоризненный взгляд:
– Вам следовало бы сказать мне, что Саймон не водил вас на ярмарку. Я никогда не нарушаю своих обещаний, миледи. Я позволил вам приехать сюда по единственной причине – чтобы вы могли увидеть ярмарку. Мне и в голову не пришло бы возвращать вас в Рейвенсвуд, прежде чем вы воспользуетесь этой возможностью.
Эмили порывисто обняла Дрейвена. Ей понравилось прикосновение к его телу. Слишком понравилось.
Он торопливо высвободился из ее объятий. Однако Эмили это не огорчило. Слишком хорошо она чувствовала себя сейчас, чтобы обижаться.
– Осторожнее, милорд, иначе я могу заподозрить, что вы не тот злой людоед, каким представляетесь, – шутливым тоном заметила Эмили.
Дрейвен ничего не сказал, но его лицо слегка смягчилось.
– Сколько времени нужно, чтобы попасть на ярмарку? – спросила Эмили.
– Немного. Лошади оседланы и ждут нас, – ответил Дрейвен, напустив на себя строгий вид.
Эмили бросилась мимо него, но в дверях остановилась и оглянулась:
– Ну так пошли, милорд! Поторопитесь!
Дрейвен помог Эмили сесть в седло и на этот раз принял все меры, чтобы не касаться ее дольше, чем это было нужно.
Вскоре они выехали со двора.
– Как вы думаете, там будут жонглеры? – спросила Эмили. – Я очень люблю жонглеров. Держу пари, там будет и майское дерево. Кристина всегда рассказывала истории о ежегодной ярмарке в Йорке. У них всегда было майское дерево, хотя ярмарка происходила в августе. А вы когда-нибудь видели акробата, который может закинуть ноги через голову? – продолжала щебетать Эмили. – Один такой пришел к отцовскому замку много лет назад, и…
Дрейвен почувствовал, как у него зазвенело в ушах, Ему не так часто приходится бывать в обществе людей, которые так любят поговорить, как леди Эмили. Даже Саймон не сравнится с ней.
Откуда у нее столько сил, чтобы без умолку говорить? Дрейвен едва успевал вставить короткие ответы на ее бесконечные вопросы. Вскоре он просто хмыкал в ответ. Эмили, похоже, это устраивало. Она болтала всю дорогу.
Наконец они добрались до ярмарки. Эмили сама спрыгнула с лошади, не дожидаясь помощи Дрейвена. Он очень удивился, что она при этом не нанесла себе увечья.
– Ах, смотрите! – восторженно воскликнула Эмили. Глаза у нее сияли от счастья. Она вертела головой по сторонам. – Как красиво, правда?
Дрейвен окинул взглядом разноцветные палатки, столы, заваленные товарами, и толпящихся людей. Его никогда не интересовали ярмарки, но леди Эмили, похоже, не разделяла его взглядов.
– Вы только не отходите от меня, – предупредил ее Дрейвен. Он привязал лошадей к коновязи и заплатил служителю, чтобы тот присмотрел за животными.
– Не отойду, – пообещала Эмили.
– В таком случае пойдемте туда, куда вам хочется, миледи. Остаток дня принадлежит вам.
Эмили просияла от счастья и, слегка приподняв юбку, двинулась по полю, на котором раскинулась ярмарка. Она разглядывала все вокруг с любопытством ребенка.
Солнце играло на ее золотистых прядях, на щеках выступил легкий румянец.
– Засахаренные каштаны для миледи? – спросил торговец, когда Эмили подошла к одному из столов.
Дрейвен заметил, что она сначала заколебалась, а потом отрицательно покачала головой:
– Спасибо, нет.
Эмили перешла к следующему столу, а Дрейвен кивнул торговцу и подал ему полпенни. Взяв поджаренные каштаны в кожуре, завернутые в мешочек из тонкой овечьей кожи, он двинулся за Эмили к следующему столу, на котором были разложены туалетные принадлежности.
– Вот, – сказал Дрейвен, протягивая Эмили мешочек.
Эмили посмотрела на него и улыбнулась:
– Как вы узнали, что мне этого хотелось?
– Просто мне так показалось.
Эмили улыбнулась еще шире, взяла каштан и положила его в рот.
– Мм, какое чудо! – тихо проговорила она, от наслаждения закрыв глаза.
Но леди, стоявшая перед Дрейвеном, казалась ему еще большим чудом. Он продал бы остатки своей души, лишь бы оказаться той пищей, которая вызывает у нее такой восторг. Облизнув губы, Эмили взяла из мешочка еще один каштан и поднесла к его губам Дрейвена:
– Вы тоже должны попробовать.
Дрейвен с трудом раздвинул губы. Когда Эмили слегка коснулась их, кладя ему в рот сладкий каштан, его точно обожгло огнем.
– Восхитительно, – проговорил он, имея в виду ощущение от ее прикосновения.
В этот момент Эмили заметила что-то интересное и отвернулась. Дрейвен с силой топнул больной ногой, пытаясь болью заглушить охватившее его желание, но это мало помогло.
– Ах, посмотрите! Жонглер! – радостно воскликнула Эмили и, схватив Дрейвена за руку, потащила его за собой.
Ошеломленный, он позволил ей провести себя сквозь толпу. Дрейвен понимал, что ее прикосновение ничего не значит для Эмили.
Он заскрежетал зубами. О, если у него было хотя бы одно мгновение, чтобы показать ей наслаждения, которые превзойдут все те, что она увидит сегодня! Он так вожделел ее, что мог бы отдать неделю на наслаждения – если бы посмел.
Но если он и посмеет сделать это, раньше или позже проявит себя проклятие, и их связь закончится похоронным звоном.
Дрейвен резко мотнул головой и заставил себя смотреть на жонглера, который подкидывал в воздух то яйца, то дыни, то ножи.
Эмили радостно захлопала в ладоши, прижав при этом мешочек с каштанами к груди. Дрейвен с завистью посмотрел на мешочек. Он бы с удовольствием поменялся с ним местами.
Эмили оглянулась на Дрейвена и, улыбаясь, спросила:
– Жонглер очень хорош, не так ли?
Ответить Дрейвен не успел, потому что она взяла его за руку и снова потащила за собой.
Они остановились у стола с лентами и тканями.
– Красивую ленточку для миледи? – спросила старуха торговка. – Или ткань на платье или вуаль?
Эмили покачала головой:
– Нет. Я просто хочу посмотреть.
Через мгновение она принялась озираться по сторонам, ища еще что-нибудь интересное. Тут Дрейвен заметил крошку сахара на ее нижней губе. Он как зачарованный смотрел на нее, охваченный страстным желанием убрать ее поцелуем.
Эмили сделала шаг вперед, но Дрейвен удержал ее. Эмили недоуменно посмотрела на него и нахмурилась.
– У вас… гм… вот здесь… – И Дрейвен замолчал.
Господи, да ведь это всего лишь сахар! Что это с ним такое? Почему он не может сказать, что она должна облизать губы, и покончить с этим?
Дрейвен протянул руку, чтобы смахнуть крошку, но, заметив, как дрожит у него рука, снова опустил ее.
– Что-то случилось? – спросила Эмили.
– У вас на губе сахар.
Ну вот, Он сказал это. Наконец-то.
– Вот как, – просияла Эмили. – Благодарю вас.
Кончиком языка она слизала сахар с губ. При виде этого Дрейвен почувствовал, как напряглась его плоть.
– Все в порядке? – с невинным видом спросила Эмили.
"Нет, – подумал Дрейвен, – лучше бы я слизал сахар с ваших губ".
– Да, все в порядке, – произнес он вслух и смущенно кашлянул.
– Сюда, идите сюда! – позвал голос из самой гущи толпы. – Сейчас будет играть Альфред, король менестрелей.
"Менестрель? Неужели Эмили не нашла ничего лучшего, чем пленяться смехотворными песнями о любви и чести?" – с досадой подумал Дрейвен.
Он предпочел бы, чтобы с него содрали кожу живьем, чем слушать причитания какого-то хныкающего музыканта.
– Менестрель! – восторженно повторила Эмили.
Дрейвен глубоко вздохнул, однако она не обратила на это никакого внимания. Схватив его за руку, Эмили устремилась сквозь толпу туда, где было приготовлено место для представления.
Скамьи стояли вокруг пня, на котором сидел менестрель, наигрывавший что-то на лютне. Дрейвен и Эмили подошли к скамье, стоявшей слева от него. Когда все вокруг расселись, менестрель запел песнь о некоей нормандской даме и ее дураке возлюбленном.
Дрейвен слушал недолго. Его внимание было устремлено на даму, сидевшую рядом с ним.
Легкий ветерок играл светлыми волосами Эмили. Она подняла изящную ручку и отвела непослушную прядь за ухо.
Дрейвен представил себе, как он касается этих прядей и пропускает их сквозь пальцы, как притягивает Эмили к себе и целует крепко-крепко.
Снова к нему вернулось его сновидение, и он увидел, как она, обнаженная, идет к нему и ее кремовая кожа, озаренная свечами, сияет. И в этот момент он, охваченный желанием, готов был поклясться, что чувствует, как ее тело прижимается к нему, как ее ноги обвиваются вокруг его бедер, как он вонзается в нее.
Дрейвен с силой стиснул зубы. Как сможет он прожить рядом с Эмили целый год и не прикасаться к ней, когда он только о том и думает, как овладевает ею?
В это мгновение Дрейвен забыл о своем прошлом, о своем нраве. Забыл обо всем, кроме Эмили и той радости, которую она принесла в его жизнь.
Как ей это удалось? Как может она так радоваться или удивляться таким простым вещам, как жареные каштаны или ленточка?
"Господи, пошли мне силу, которая мне необходима, чтобы сдержать свою клятву. Или пошли мне архангела, чтобы он убил меня прямо на месте, прежде чем я погублю свою или ее честь".
Нет, он, Дрейвен, не уподобится своему отцу. Он не нарушит свою клятву. Никогда!
Эмили повернулась и ласково посмотрела на Дрейвена.
Он поспешно отвел глаза, устремив взгляд на менестреля. Нужно сосредоточиться на чем-то.
Приняв такое решение, Дрейвен стал слушать песнь о некоем сарацинском воине и нормандской принцессе. Слезливой любовной истории о человеке, который погубил себя из-за своей дамы, вполне хватило, чтобы он окончательно впал в мрачное настроение.
Дрейвен был уверен, что никогда не станет вести себя так глупо из-за женщины. Подумать только – взрослый человек проходит голым через вражеское войско ради любви!
Смех, да и только.
Когда менестрель закончил петь, Эмили вздохнула:
– Великолепная песнь. Я люблю ее с самого детства, с того дня как в отцовский замок пришел менестрель и спел ее.
Дрейвен презрительно фыркнул:
– Какая великолепная глупость, совершенная ради любви! Ни один человек никогда не пошел бы голым по замку своего врага.
– Но Аккузен любил Лоретту, – возразила Эмили. – Так он доказал ей свою любовь.
Дрейвен скривился:
– Я бы оставил эти фантазии молокососам вроде этого менестреля. Ни один мужчина, достойный так именоваться, не стал бы заниматься такими вещами.
Эмили слегка толкнула Дрейвена плечом:
– Очень может быть, но именно о таких вещах и мечтает всякая женщина.
Дрейвен не смотрел на нее, не желая еще сильнее подпадать под ее очарование.
– Значит, у мужчин и женщин много общего.
– Почему это?
– Каждый мужчина мечтает о том, чтобы голая женщина вошла в ворота его замка, ища его.
На щеках Эмили вспыхнул румянец. Дрейвен и сам не понимал, зачем сказал в ее присутствии такое. Он никогда не говорил грубости дамам.
– Вы безнравственный человек, милорд, – рассмеялась Эмили. – Очень, очень безнравственный.
К несчастью, он, Дрейвен, и наполовину не был так безнравствен, как ему хотелось бы. И еще ему очень хотелось объяснить Эмили истинное значение слова "безнравственный". А также значение слова "наслаждение".
Особенно если учесть, что она объяснила ему совершенно по-новому значение слов "напряжение", "отчаяние", "томление".
Менестрель исполнил еще две песни, а затем устроил перерыв. Дрейвен не успел и глазом моргнуть, как Эмили вскочила и потянула его за собой.
Он встал и поморщился от боли – очень болела коленка. Эмили заметила его гримасу и с тревогой в голосе спросила:
– Как вы повредили колено?
Первым побуждением было осадить ее резким ответом, но Дрейвен не успел придумать такой ответ, а потому сказал правду:
– В молодости по мне пробежала лошадь.
Дрейвен не стал сообщать о такой мелочи, что на лошади сидел его отец и что это был не несчастный случай, но откровенная попытка убить Саймона.
– Вам повезло, что после этого вы вовсе не охромели, – сделала вывод Эмили.
– Этого не произошло исключительно благодаря моей сильной воле.
– Должно быть, было очень больно.
Дрейвен не ответил.
Вдруг из толпы донесся плач маленького ребенка.
– Мама! – хныкала какая-то девочка.
Эмили устремила взгляд туда, откуда доносился плач. И прежде чем Дрейвен успел что-то сообразить, бросилась к девочке, стоявшей неподалеку.
Эмили опустилась перед ребенком на колени и ласково коснулась его щеки.
Судя по оборванному платью и всклокоченным волосам, девочка была дочерью крестьянина. Но Эмили словно не заметила этого. Она вытерла мокрые щеки девочки уголком своего плаща.
– Ты что, потеряла маму, малышка? – спросила она.
– Да-а, – захныкала девочка, – я хочу к маме.
– А как ее зовут?
– Мама.
Эмили ласково улыбнулась:
– Ну, наверное, здесь сейчас много тетей, которые отзовутся на это имя. А как она выглядит?
– Она красивая, – ответила девочка, хлюпая носом.
Эмили оглянулась на Дрейвена:
– Красивая женщина, которую зовут Мама. Как вы думаете, милорд, мы сумеем ее найти?
– В такой толпе вряд ли.
И тут Эмили неожиданно хлопнула Дрейвена по здоровой ноге:
– Я попытаюсь успокоить девочку. Прошу вас, милорд, не пугайте ее еще больше.
Дрейвен прикусил язык. Ни один мужчина, ни одна женщина никогда еще не обращались с ним так вольно.
Даже Саймон не позволял себе ничего подобного.
– Как тебя зовут, малышка? – спросила Эмили.
– Эдит.
– Пойдем, Эдит, поищем твою маму. Она, наверное, тоже тебя ищет.
Эмили встала и взяла девочку на руки.
– Миледи, она испачкает вам платье, – предупредил Дрейвен.
– Слезы отстираются, как и грязь, – отмахнулась от него Эмили.
Малышка положила голову ей на плечо и обняла за шею. Эмили прижала девочку к себе, и Дрейвен ощутил что-то странное в душе.
Он не хотел искать определение этому чувству. Эмили отдаладевочке засахаренные каштаны и пошла сквозь толпу, спрашивая у людей, не знают ли они эту девочку или ее мать.
Дрейвен обратил внимание на то, что Эмили тяжело нести ребенка.
– Позвольте мне понести девочку, – попросил он.
Малышка отпрянула от него, испуганно раскрыв глаза.
– Он ничего мне не сделает, миледи? – громко прошептала она.
– Нет, Эдит. Его сиятельство – добрый великан.
Девочка, похоже, не очень-то в это поверила.
– Мама говорит, что знатные люди нехорошо поступают с маленькими крестьянскими девочками, когда те попадаются им на дороге.
Эмили откинула волосы с лица малышки.
– Твоя мама, конечно, права, и, как правило, тебе следует избегать их, но этот дядя не похож на остальных. Обещаю, что он не сделает тебе ничего плохого.
– Но он такой большой!