- Ничего подобного раньше со мной не случалось! Я постоянно думала, смогу ли я вернуться в тот дом священника, а теперь… теперь я должна остаться здесь! Я должна присоединиться к вашей семье!
- Что ты имеешь в виду? Ты уже входишь в нашу семью! Все мы смотрим на тебя как на верную подругу, особенно после того, что мы вместе пережили!
- Это странно, но все это: опасность, дружеская поддержка… С нами что-то произошло!
- С тобой, Кристабель?
- Да, со мной и с Эдвином!
- Ты хочешь сказать, вы любите друг друга?
- Я люблю его!
- Тогда и он тебя тоже любит! О, как же я это не заметила?! Это же так очевидно!
- Так же очевидно, как с тобой и Джоселином!
- О, Кристабель, ты выглядишь такой счастливой!
- Я и в самом деле счастлива! Это так много значит для меня! Дело не только в Эдвине: любить его, знать, что и он меня любит! Есть еще много другого… Ну, может, мне не следует об этом думать, но если бы ты росла в тех же условиях, что и я…
- Я понимаю, но все изменится. Все станет другим для тебя, но главное - у тебя есть Эдвин! Он уже говорил с тобой? Просил твоей руки?
- Он высказывал мне свою любовь уже тысячу раз! Да, он говорил мне это!
Эдвин совсем не такой, чтобы относиться к этому легкомысленно, подумала я, он не Ли. Если Эдвин влюбился, это должно быть серьезно. Я ни разу не слышала, чтобы слуги хихикали над ним, как над Ли.
- Я так рада за тебя! - сказала я. - Ты будешь как бы моей сестрой! Теперь тебе не придется думать об отъезде. О, Кристабель, я так рада, что ты приехала к нам!
- Это был перелом во всей моей жизни! - Она радостно засмеялась, совсем, как ребенок. Она была уже не той девушкой, что приехала в наш дом несколько месяцев назад. Создавалось впечатление, будто стена, которую она возвела вокруг себя, чтобы скрывать свои чувства, начинает рушиться. - Господи, как я была напугана, когда приехала сюда! - продолжала она. - Я помню, как мы сидели внизу и я разговаривала с твоими родителями… - Незаметная тень пробежала по ее лицу. - Как ты думаешь, твои родители одобрят выбор Эдвина?
В этом я не была уверена: я помнила разговоры о Мерридью и Эгхэмах. Отношение моих родителей к Кристабель сначала заставило меня серьезно задуматься. Отец, казалось, беспокоился, как она приживется у нас, и был очень внимателен к ней, выказывая ей, по-моему, больше внимания, чем это было необходимо. Мать в отличие от него всегда была очень тактична со всеми, кто приезжал к нам в дом, но мне показалось, она приняла ее с подозрением, и я неоднократно замечала, что она задается вопросом, почему мой отец привез ее к нам?
Нет, я ничего не могла ответить на ее вопрос, но и не хотела тревожить Кристабель, поэтому сказала:
- Я уверена, они хотят Эдвину только счастья, да и сам Эдвин уже почти взрослый!
Ее мой ответ, похоже, удовлетворил, и следующие полчаса наш разговор крутился вокруг опасного приключения, что выпало на нашу долю, после чего мы посмеялись над нашими напрасными страхами и поздравили друг друга с удачным исходом.
Но после ее ухода я почувствовала, что мое радостное настроение постепенно стало улетучиваться. Я подумала, какие будут последствия для нас обеих: Кристабель и Эдвин, который еще не достиг совершеннолетия и которому, скорее всего, придется столкнуться с протестами родителей, и я, влюбившаяся в беглеца, который сейчас скрывался под вымышленным именем.
Мои родители вернулись домой, и, как это обычно происходило в таких случаях, по этому поводу был устроен пир. В результате дом заполнили запахи вкусных пирогов и жареного мяса. Элен хлопотала без конца, проникнувшись своей значительностью. Пришла помочь даже Частити, и все закрутилось.
Мы собрались в зале, чтобы поприветствовать их, - я, Карл, Эдвин, Ли и Кристабель, стоящая позади остальных. Мать горячо обняла меня. Отец небрежно скользнул по мне взглядом, зато внимательно изучил Карла. Все мы немного беспокоились за Карла, хотя и предупредили его, чтобы он был поосторожнее. Но его мысли занимал лишь сокол! Да, появился еще один новый интерес - у собаки Поллукс скоро должны были родиться щенки! Я ощутила, как во мне вновь оживают старые обиды. Отец выглядел так прекрасно, он так отличался от всех остальных мужчин, я действительно гордилась им! Каждый раз, когда я встречалась с ним после долгой разлуки, мне так хотелось получить от него хотя бы один-единственный одобрительный взгляд, чтобы хоть капельку интереса он проявил ко мне. Но нет, этого никогда не происходило: он знал, что я его дочь, помнил мое имя, но, думаю, даже не знал, сколько точно мне лет, - зато знал все о Карле!
Первыми его словами были:
- Кажется, сын подрос на несколько дюймов!
- На один с половиной, - сказал Карл. - Можешь проверить по буфету!
Он говорил о буфете в классной комнате, на котором всю жизнь отмечали его рост. Там были метки роста и других мужчин нашей семьи - Эдвина и самого отца, так как оба они росли и воспитывались в Эверсли. Мечтой Карла было перерасти отца, порой мне казалось, что и отцу хочется того же. Я почувствовала обиду, что девушкам уделяется тут столь малое внимание, и была почти рада, что участвовала в том, чего бы он, по моему мнению, не одобрил.
- Это хорошо! Скоро станешь таким же высоким, как и я! - сказал отец.
- Я буду еще выше, - похвастался Карл. Такое нравилось отцу, и он одобрительно похлопал брата по плечу. Мать взяла меня под руку. Она всегда старалась поддержать меня и загладить явное пренебрежение отца, но лучше бы она притворялась, будто вообще не замечает этого.
Теперь, когда они вернулись, жизнь в доме вновь вернулась в прежнюю колею, и я поняла, как трудно было бы нам прятать Джоселина, будь они тогда рядом с нами. В тот день я надела на шею перстень, а вечером, надев платье, открывающее шею и руки, сняла кольцо и аккуратно спрятала его в ящик, под белье.
Спускаясь по лестнице, я встретила мать, и она начала рассказывать мне о новых прическах, которые сейчас носили при дворе.
- Сейчас в моде распущенные локоны, прикрывающие лоб. Не думаю, что это тебе пойдет, но мне понравилась одна прическа, когда волосы, перехваченные лентой, окаймляют лицо. Ту прическу с локонами называют "сердцеедка", подразумевая, что она очень кокетлива. - Она повернулась ко мне и тронула мои светло-каштановые волосы, которые были очень густыми, но, к сожалению, не вились.
- О, - сказала вдруг она, - что это у тебя за след на шее? А, понимаю, это от цепочки, но я не видела не тебе сегодня цепочку?
- Я… я… э… она была на мне, - сказала я, надеясь, что не покраснела при этом.
- Но, дорогая, я действительно не видела ее!
- О, я надевала ее… ненадолго!
Вот еще одно доказательство того, что надо быть осмотрительной. Она могла начать сомневаться и тогда бы поняла, что я ношу цепочку под платьем. А зачем девушке надевать золотую цепочку и не показывать ее при этом?
За обедом отец рассказал нам о том, что делается при дворе. Монмут, казалось, был уверен в том, что заставит своего отца признать его как наследника.
- Что будет лучше всего, - сказал отец. - Тогда этот Йорк уберется обратно, где ему и место!
- Ты говорил с королем об этом? - спросил Эдвин.
- Я? Мой дорогой друг, Карл не будет слушать ни меня, ни кого-либо другого! Мне бы посоветовали - обернув, конечно, все в шутку, - заниматься своим делом, и, кто знает, может, вскоре король охладел бы ко мне? Нет, Карл знает, что делает, и никто ему перечить не посмеет. Сейчас он настаивает на том, что никогда не был женат на Люси Уолтер и, следовательно, Монмут внебрачный сын!
- В этом случае, - сказал Ли, - нашим следующим королем станет Яков.
- Некоторые будут не согласны с этим, ибо это означает католицизм.
- А что Титус Оутс?
- Он все еще в Уайтхолле, против него много голосов. Он явно не самый популярный человек в стране!
- Как ты думаешь, если он выйдет из фавора, преследование католиков прекратится? - спросила я.
Отец повернулся ко мне, и всем своим телом я ощутила его холодный оценивающий взгляд. Я вновь почувствовала горечь: как бы мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня с интересом! Он пожал плечами.
- Карла это совсем не интересует. Он самый терпеливый человек на земле и не любит суетиться по пустякам.
- Тогда почему же он ничего не предпримет? - нетерпеливо воскликнула я.
- Слишком ленив, - сказал Ли, - но он уберег королеву! Оутс уже, наверное, точил на нее топор.
- Он настоящий зверь! - вырвалось у меня.
- Все пройдет, - сказала моя мать. - Так всегда бывает.
- Да, - горячо подтвердила я, - но тем временем за людьми охотятся, их убивают! Это жестоко!
- Ходят слухи, что король и сам католик, - вставила Кристабель.
За столом на несколько секунд воцарилась полная тишина. Потом отец промолвил:
- Он никогда открыто этого не признавал. Он слишком изворотлив и умен. Он знает, народ этого не примет, а король не должен разочаровывать своих подданных. Но следующим на престол должен взойти твердый протестант. Этим человеком должен стать Монмут!
- Но герцог Йорк никогда не позволит этого, - сказала мать. - И, кроме того, не думаю, что мы поступаем разумно, говоря о вещах, о которых нам ничего не известно. Мы получили длинное письмо от Харриет. Она пока остается в деревне, у нее гостит какой-то забавный молодой человек, актер.
- У Харриет всегда гостят забавные молодые люди, и неизменно - актеры, холодно сказал отец. Он не любил Харриет, а она невзлюбила его: он был одним из тех немногих мужчин, которые не хотели восхищаться ею.
- А когда вам, юноши, снова на службу? - обратился он к Эдвину и Ли.
- Ждем указаний, - ответил Ли. - Думаю, уже недолго осталось.
- Расскажите нам, чем вы здесь занимались, пока нас не было, - сказала мать.
Возникла неловкая пауза, которую прервал громкий смех отца.
- Похоже, Белла, - сказал он, - что они здесь что-то натворили!
Мы все дружно рассмеялись, по-моему, довольно фальшиво, после чего я сказала:
- Мы ездили верхом, один раз даже устроили пикник…
- Удачную погоду вы выбрали, - посочувствовал отец.
- Ну, это был особый пикник! - воскликнул Карл.
И тут же на нем скрестились предупреждающие взгляды четырех пар глаз. Он потупился.
- Вообще-то, конечно, ничего особенного, - пробурчал он. - Так, пикник как пикник.
- Да, совсем ничего особенного, - сказала мать. - В ноябре!
И я снова подумала, как повезло, что нам удалось переправить Джоселина к Харриет до их возвращения!
* * *
Слуги в таком доме, как наш, - шпионы. Им известно, чем мы занимаемся каждую минуту. Они очень строго относятся к распорядку дня, и стоит нам хоть чуточку отклониться от правил, как это сразу подмечается. Я проходила мимо комнаты Салли Нулленс, когда вдруг услышала ее беседу с Эмили Филпотс, и, как я сразу поняла, речь шла о Кристабель. Я, обуреваемая стыдом, подошла послушать.
- Какое бесстыдство! Кем она себя здесь считает? Попомни мои слова, разве я не говорила сразу, только она появилась, что знаю эту породу? Искательница приключений - вот и все! - Это была Эмили Филпотс.
Потом вступила Салли Нулленс:
- Так, значит, она навострила коготки на моего лорда Эдвина? Быть такого не может! Каким милым ребенком он был - не то, что Ли. И если это в самом деле так…
- Так, знаю я, за кем она охотится! Мнит себя леди Эверсли! Да если такое случится, я не сниму траур до самой могилы! Так и поступлю, Салли, точно говорю тебе!
- Что-то здесь не то! Если ее привезли сюда для того, чтобы…
- Да что ты говоришь! Не похоже это на него, так беспокоиться об образовании Присциллы. Он никогда на нее внимания не обращал!
- Вот это правда! Помню, как он расстроился, когда она родилась. Он-то мальчика хотел, но когда Карл появился, гордый ходил, как пес о двух хвостах! А теперь он привез сюда ее! И что это он так в ней заинтересован? Неужели, ты, действительно, думаешь, что…
- Именно, Салли, так и думаю!
- И что он скажет, когда его подружка захочет выйти замуж за лорда Эдвина?
- А ему что? Он же Эдвину не отец! Посмеется, и только!
Я хотела войти и надавать им оплеух. Злобные старухи, да как они посмели говорить такое о Кристабель и моем отце! Какая глупость! Никогда бы не поверила, что Кристабель - любовница отца, как выдумывают эти две старые карги! Но я сдержалась и тихо удалилась, больше подслушивать мне не хотелось.
Вечером, после того, как все разошлись по своим комнатам, я принялась с беспокойством размышлять над тем, что пришлось мне услышать. Я думала, есть ли в этом хоть крупица правды? Я не могла поверить в такое о Кристабель и отце. Узнай я, что у него есть любовница, я бы не очень удивилась, но я была абсолютно уверена в том, что он слишком уважает мою мать и слишком увлечен ею, чтобы привезти такую женщину в свой дом. Салли и Эмили - просто две завистливые старухи, чья злоба питается обидой. Впрочем, я их понимала: время, когда они были полезны, миновало, и теперь они ненавидели весь мир.
Я была полна страха за Джоселина и гадала, что же будет? Сколько он сможет оставаться у Харриет? Его пребывание там - лишь временное решение наших проблем.
Я достала из ящика цепочку, на которой висело кольцо. Сняв его с цепочки, я надела перстень себе на руку и залюбовалась им. Да, это кольцо сразу же бы заметили. Ли был прав. И дело было не только в искусно вызолоченном кресте, вытравленном на ляпис-лазури, - внутри перстня было выгравировано имя семьи. Стоило только поближе рассмотреть его, как все становилось ясно.
Я прижала кольцо к губам, вспомнив пещеру и чувство, пронизавшее его голос, когда он сказал, что любит меня. Я вспомнила это, когда стояла в зале, а отец не обратил на меня никакого внимания. Как и Кристабель, как Салли Нулленс и Эмили Филпотс, как всем остальным людям в этом мире, мне очень хотелось быть любимой!
Послышался стук в дверь, и голос матери мягко позвал меня:
- Присцилла!
Я торопливо сдернула с пальца перстень и вместе с цепочкой запихала обратно в ящик. Мать вошла, и по ее глазам сразу стало понятно: ее что-то беспокоит.
- Еще не раздета? - нежно улыбнулась она. - Ты мне так нравишься в этом платье! Кружева на нем такие мягкие, нежные. Оно очень идет к твоим глазам! Правда, немного коротковато, надо сказать Частити, чтобы она надставила его. Ты растешь! - Она поцеловала меня. - Присцилла, я хочу поговорить с тобой!
Мое сердце затрепетало. Думаю, когда человек хранит какой-нибудь секрет, эта постоянная тревога неизбежна.
- Хорошо, - сказала я.
- Не бойся, сядь. У тебя все в порядке? Такое впечатление, что ты немножко… Я со страхом взглянула на нее.
- Немножко что?
- Нервничаешь! Ты уверена, что все хорошо?
- Да, у меня все в порядке.
- Ну и прекрасно! Это весьма деликатное дело, не знаю, чем все кончится…
- Что… что за дело? - слабо выдавила я из себя.
- Эдвин и Кристабель Конналт! Между ними что-то есть! Это надо прекратить!
- Почему? - спросила я.
- Это очень неприлично!
- Но раз они любят друг друга…
- Милая Присцилла, не будь такой наивной!
- Верить в любовь - значит быть наивной?
- Конечно, нет! Но эта гувернантка…
- Мамочка, она гувернантка, потому что надо же чем-то зарабатывать на жизнь. У нее хорошее образование, и она ничем не отличается от всех тех, кто приезжает сюда! Если Эдвин любит ее…
Лицо матери напряглось. Это было очень непохоже на нее - подобная строгость, и особенно забота об общественном мнении. Но я ее понимала. Она с подозрением относилась к Кристабель и к тому, как отец ввел ее в наш дом. Если бы оказалось правдой то, что Кристабель и мой отец - любовники, сразу становилось понятным, почему мать не хотела, чтобы она выходила замуж за ее сына. Сама я ни на секунду не верила в это, зная Кристабель, но лишь я одна была твердо уверена в этом, тогда как слуги думали иначе. А раз мать что-то подозревала, значит, и она в это верила?
- Это необходимо прекратить, - сказала она. - Она должна уехать!
- Куда она поедет? Ты даже не представляешь себе, что у нее дома, она рассказывала мне! - И я попыталась обрисовать моей матери кое-что из того, что рассказывала мне Кристабель. Моей целью было доказать ей, что просто невозможно, чтобы Кристабель была замешана во что-нибудь подобное - с моим ли отцом, с кем-нибудь еще.
Но мать, которая обычно, решив что-нибудь, твердо стоит на своем, меня не слушала. Я поняла, что она для себя уже все решила, - Эдвин на Кристабель не женится! Но решать надо Эдвину, а не ей, что я ей и сказала.
- Эдвин излишне чувствителен! - сказала моя мать. - И он всегда слушался меня.
- Это будет зависеть от того, что считает он, - возразила я. - Я знаю, он любит тебя нежно и всегда будет слушать, но, видишь ли, здесь дело касается Кристабель!
- Значит, дело зашло даже дальше, чем я опасалась, а ведь они знакомы друг с другом совсем недолго…
- Да, но то, что случилось… - Я вовремя прикусила язык. О, как бы рассердился Ли и как легко выдать тайну!
- А что случилось?
- Я имею в виду то, как Эдвин и Ли вернулись: в мундирах они смотрелись просто прекрасно, и все это было довольно романтично… - Весьма неубедительно я замяла этот вопрос.
- Я хотела проверить то, что мне рассказала Салли Нулленс.
- Так это дело рук Салли Нулленс! Болтливая старуха!
- Ты несправедлива к Салли. Она любит Эдвина, беспокоится о нем и не хочет, чтобы он попал в лапы авантюристки! И он еще слишком молод, чтобы жениться!
- Ему скоро исполнится двадцать один!
- Присцилла, милая моя, ты все еще витаешь в облаках! Эдвин несет имя великого рода, и он должен найти себе пару, соответствующую его положению в обществе!
- Я очень удивлена, слыша от тебя такие речи! Никогда не думала, что ты можешь быть такой жестокой и тщеславной!
- Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Эдвин не женился на Кристабель Конналт! - твердо заявила мать.
- А с отцом ты это обсудила? - спросила я. Ее бросило в жар, и тогда я все поняла. Она в самом деле верила сплетне о том, почему отец привез Кристабель в нашу семью. Это доказывало, что даже сейчас мать не очень доверяет ему! Она холодно произнесла:
- Это твоего отца не касается: Эдвин ему не сын! Но тут она увидела, как я страдаю, и ее настроение изменилось. Она снова стала той любящей матерью, которую я всегда знала.
- Милое дитя, не расстраивайся ты так! Мне не следовало беспокоить тебя, но я подумала, что тебе известно больше, чем остальным, а у нас с тобой секретов друг от друга нет!
Я не ответила: слишком фальшиво бы прозвучало мое "да". О, насколько легко мне было в детстве!
- Забудь, - сказала она, - скоро Рождество, нам надо что-то придумывать! Я схватила ее руки в свои.
- Пожалуйста, не отсылай ее! - взмолилась я. - Она погибнет там… Этот дом викария… Он так жалок, холодный… мрачный… Пожалуйста, не прогоняй ее!
- У тебя доброе сердце, Присцилла! Верь мне, я сделаю все возможное, чтобы не повредить ни Кристабель, ни Эдвину.
Я бросилась в ее объятия, и, как всегда, она меня утешила. Я подумала: "Она привыкнет к Кристабель, и все будет хорошо".