- Чего бы я только ни дал, чтобы заполучить эту винтовку!
Эвиан посмотрела ему в глаза.
- Нет. Вы не должны подвергать себя опасности ради меня.
Она не сказала, что он бессилен против Джозефа Иверса, что не стоит даже пытаться его одолеть, и это не только вдохновило Кларенса, но и направило его стремления в более разумное русло. Он понял, что не стоит спешить.
- Главное, чтобы мы смогли видеться. Я должен все обдумать.
Когда они простились, Кларенс вернулся в лес. Его заставила какая-то сила, которую можно было назвать предчувствием.
Он не ошибся: на том месте, где он встретил Эвиан, стояла старуха. Она словно явилась из тех времен, когда на Великих равнинах у подножий Скалистых гор индейцы преследовали огромные стада бизонов. Она выглядела древней, но при этом не казалась немощной. Кларенсу приходилось общаться с индейцами, и он знал, что белый почти никогда не в состоянии определить их истинный возраст. Этой женщине могло быть как шестьдесят, так и сто лет.
Остановив коня, он ждал, что скажет индианка, если она вообще собиралась заговаривать с ним.
- Значит, это ты. Олени ушли, зато пришел человек. - Ее слова прозвучали как простое утверждение, без налета иронии, горечи или каких-то других чувств.
- Да, я… - начал Кларенс, но она неожиданно резко перебила:
- Ты!
Потом вытянула руку, прищурила глаза и даже как будто понюхала воздух.
Как ни странно, Кларенс догадался, что хотела сказать Зана, и ответил:
- Моя прабабка была сиу. Остальные предки, насколько мне известно, - белые.
- Иногда чего-то малого бывает достаточно, - загадочно промолвила индианка.
- Я бы хотел прийти к тебе, - сказал Кларенс.
- Зачем, если ты все решил наперед?
- Может, ты посоветуешь…
- Я не даю советов. Решает судьба, решает человек, но не я, - перебила Зана и все же согласилась: - Приходи.
- У меня есть друг, - вспомнил Кларенс, и индианка тут же сказала:
- Ему это тоже нужно?
- Мы всегда были вместе.
Кивнув, Зана удалилась в лес, и Кларенс был готов поклясться, что она просто исчезла, растворилась в нем без следа.
После всего, что произошло в этот день, он не сумел заставить себя заняться работой и просто объезжал подернутую зимним туманом округу. В эти минуты красота мира казалась обнаженной, пронзительной, как его чувства.
Где-то там, грязно-серым потоком по белому полю, текло стадо звенящих колокольчиками овец, подгоняемых громко лающими овчарками, из чьих красных, жарко дышащих пастей вырывался пар, и единственным человеком, выполнявшим непосильную работу за воистину смехотворную плату, но мысли Кларенса были далеки от этого.
Он думал об Эвиан, о ее тонкой фигурке, которую, казалось, вот-вот опрокинет ветер, о ее выбивавшихся из-под платка смоляно-черных волосах, о ее зарождавшемся доверии и нерешительном смехе.
Он так и не вспомнил о цепочке капканов, растянувшихся вдоль замерзшего ручья, а вернувшись на ранчо, встретил хмурого Арни, которому в одиночку пришлось пасти и загонять стадо.
- Куда больше ты был нужен сегодня здесь. Я страшно замерз и устал. За целый день у меня не было времени слезть с седла, - сказал он, не глядя на приятеля, когда они наконец сели есть, и Кларенс остро воспринял непривычный упрек.
- Когда ты ездил в Шайенн, я справился.
- Тогда было теплее, и потом я уезжал по делам. А ты всего лишь подкарауливал мисс Эвиан. Даже капканы не проверил!
- Что ты знаешь об этом, Арни? - с глубоким намеком спросил Кларенс.
- Я знаю только, - пристально глядя в огонь, промолвил тот, - что погода неизменно берет над нами верх. Что декабрьская луна почти всегда приносит снег, а январская - морозы. Что нам придется ждать чинука как манны небесной, и что бороться с судьбой так же нелепо, как идти против Бога. А еще, что для таких, как мы с тобой, очень мало легких способов заработать на жизнь.
- Вот как? А что ты скажешь, если я отвечу, что сегодня встретился с Заной и она согласилась принять нас с тобой в своей хижине?
Когда Арни повернул к нему лицо, Кларенсу почудилось, будто в глазах друга мерцают осколки льда.
- Зачем тебе это?
- Хочу узнать свое будущее.
- Тебе это нужно?
- А тебе - нет?
- Мне проще, - резко произнес Арни, - я принимаю судьбу, как воздух, которым приходится дышать, и редко иду против течения реки или потока ветра.
- А я попытаюсь это сделать.
- Если то, что ты выбрал для себя, того стоит, тогда пытайся.
Кларенс долго молчал. Безусловно, между ним и Эвиан что-то произошло, но это что-то было слишком хрупким, тонким и ненадежным, как первый, только что схваченный морозом лед, и он не мог об этом говорить.
Наконец он спросил:
- А если б у тебя была возможность выбора, ты выбрал бы, Арни?
- Я бы выбрал, - твердо ответил тот.
- Тогда мне не терпится увидеть, каким будет твой выбор.
Они отправились к Зане следующим вечером, так, чтобы успеть вернуться домой до темноты. Кларенс уверенно заявил, что найдет дорогу. Он ехал на Мистере Уиллисе, а Арни - на другом коне.
Остановившись на холме, приятели смотрели вниз, туда, где начиналась зубчатая стена сосен, смолистые ветви которых спускались до самой земли. Деревья росли так плотно, что, казалось, невозможно пробраться между стволами, и Кларенс предложил:
- Привяжем лошадей?
- А если придут койоты?
- Да, ты прав.
- Пожалуй, Уиллису следовало оставить нам оружие получше, чем этот кольт, - заметил Арни, посмотрев на кобуру на поясе Кларенса.
- Конечно! Я бы купил винтовку, только она слишком дорого стоит.
Арни вздохнул. Покупка провизии и одежды почти полностью истощила оставленный хозяином кошелек, а впереди была зима, и бог весть что им могло понадобиться! На ранчо нашлось далеко не все необходимое, и он не предполагал, как достать деньги. Арни знал наперед, что Кларенс ни за что не согласится обратиться за помощью к хозяину соседнего ранчо, как это, возможно, делали их предшественники.
Когда приятели наконец отыскали хижину Заны, им пришлось долго ждать, потому что индианка разводила в яме костер для окуривания шкуры койота, и было ясно, что она не намерена оставлять важное дело ради нежданных пришельцев.
Увидев дорогую винтовку, бережно прислоненную к стене хижины, Арни толкнул друга локтем. Откуда у нищей старухи такое оружие?!
Зана не пустила их в хижину, и им оставалось только предполагать, что там, внутри. Прежде она посмотрела на Арни и тут же сказала:
- Хочешь знать, где я взяла винтовку?
Потом повернулась к Кларенсу.
- А ты думаешь, как бы отнять ее у старухи? Что вам надо, ребята?
- Мы вовсе не собирались… - начал Арни, но Кларенс перебил:
- Мы желаем узнать, что нас ждет.
Индианка покачала головой.
- Мне кажется, вы знаете это и без меня - с тех пор, как устроились работать на ранчо. Вам предстоит пасти скот, следить за тем, чтобы он не пал и не забрел на чужое пастбище.
- Нам известны наши обязанности. Просто теперь мы не уверены в том, что это все, что нам нужно.
Арни с неудовольствием отметил, что Кларенс говорит и за него, и за себя, но по обыкновению промолчал.
Ему почудилось, будто в улыбке индианки промелькнуло что-то зловещее, а ее лицо стало похожим на большой ком коричневато-серой земли. Арни захотелось немедленно уйти. Он был уверен, что услышит нечто очень плохое, и его предчувствия оправдались.
- Я ждала вас, - сказала Зана. - Вы оба получите то, о чем видите сны. Но ваш путь будет трудным и долгим. Вы заплатите предательством и убийством.
Арни отшатнулся от нее, как от прокаженной, но Кларенс не сдвинулся с места.
- Ты так считаешь? Мне кажется, ни один из нас не способен на это!
- Я еще не встречала человека, который знал бы себя до конца, - сухо промолвила индианка.
Арни ни за что в жизни не стал бы благодарить старуху за такое предсказание, но Кларенс спросил:
- Мы можем что-то сделать для тебя?
- Да, - ответила Зана, - продать шкуры и купить нужные мне вещи. Часть вырученных денег вы сможете оставить себе.
Не дожидаясь ответа, она вошла в хижину и вернулась, сгибаясь под ворохом меха.
Это были отлично выделанные, гибкие, мягкие, как тончайший бархат, шкуры с безупречной поверхностью и золотисто-коричневой от умелого окуривания изнанкой. Судя по всему, индианка умела мастерски подстрелить и кролика, и оленя, и койота.
Как ни был расстроен Арни словами старухи, у него заблестели глаза. Даже если десятая часть от цены этих прекрасных шкур достанется им, это решит многие проблемы. Но Кларенс, казалось, не спешил соглашаться.
- Ты поможешь нам, если понадобится?
Он думал о тех тайных лесных дорогах, на которых их с Эвиан не могло бы настичь ни одно живое существо и какие наверняка были известны индианке.
Зана пожала плечами.
- Я, старуха, - вам, двум сильным молодым людям? Конечно, помогу. Хотя чаще всего человек помогает себе сам. Он способен сделать почти все, если таково его желание.
Приятели молча погрузили шкуры на лошадей и поехали назад через лес. Когда вдали показалась "Синяя гора", Арни сказал:
- Я никогда не предам тебя, Кларенс. Я лучше отрежу себе руку. И я не могу представить, как можно убить человека. Мне все это не нравится. Как бы дотянуть до весны…
- Может случиться так, что весной меня здесь уже не будет, - заметил Кларенс.
Арни похолодел. Друг хочет оставить его одного? Разве это не предательство?! Наверное, он задумал уговорить Эвиан бежать вместе с ним!
Между тем Кларенс принялся рассказывать о винтовке, подаренной Зане Джозефом Иверсом. С трудом дослушав приятеля, Арни в сердцах произнес:
- Откуда эта старуха может знать, от чего и когда умрет тот или иной человек? Она что, Господь Бог?! Ты не ребенок, чтобы верить в такие вещи!
- Вижу, кое в чем мы никогда не поймем ДРУГ друга!
Они долго молчали, потом Арни сказал:
- Для того чтобы отвезти эти шкуры в город, нужна повозка.
- Я уверен, что Иверс еще поедет в Шайенн, - отозвался Кларенс. - Когда - ты можешь узнать у его дочери. Отправляйся с ним: думаю, он не откажет. Я все равно должен тебе день.
- Разве ты не против моих встреч с мисс Надин? - выдержав паузу, спросил Арни.
Кларенс пожал плечами.
- Это твое дело. К тому же благодаря твоему знакомству с ней мы хотя бы немного знаем о том, что там происходит.
- Я не собираюсь использовать мисс Надин в каких-то целях, - заметил Арни.
- Она же дочь Иверса! - произнес Кларенс с таким видом, будто этим было все сказано, причем раз и навсегда.
Вздохнув, Арни ничего не ответил. Приятель, как всегда, решал за двоих.
Глава седьмая
Надин по обыкновению встала рано. Ее туалет был очень простым, и она быстро привела себя в порядок. У нее, как и у ее матери, никогда не было служанки, она все делала сама.
Традиционный уклад сельской жизни не допускал сколько-нибудь откровенных нарядов, потому темно-синяя блузка, которую украшала лишь тонкая полоска черного кружева на высоком вороте, была застегнута на все пуговицы. Девушка подпоясала юбку из плотной саржи кожаным ремнем и надела на ноги шнурованные сапожки.
Надин не приходило в голову завить волосы, да она и не умела этого делать, к тому же не представляла себе, что может быть практичнее тугого узла на затылке. Но гладко причесанные темно-русые пряди были блестящими и густыми, а обрамленное ими лицо - по девичьи свежим и нежным.
До завтрака оставалось время, и Надин принялась разбирать цветы, которые засушила с лета. Из одних она составила букет для своей комнаты, а другие, те, что покрасивее, отложила в сторону. Она собиралась занести их на могилу матери.
Когда вошел отец, Надин нехотя повернулась, зная, что с утра у него обычно бывает скверное настроение.
- Доброе утро, - тихо сказала она, хотя оно вовсе не было добрым.
- Зачем ты принесла сюда это? - раздраженно произнес Джозеф, кивая на цветы.
- Я собираюсь на кладбище.
- С некоторых пор ты зачастила туда.
"Потому что это единственное место, где я не чувствую себя одинокой", - хотелось ответить Надин.
- Я навещаю маму.
Джозеф усмехнулся.
- Ей это ни к чему.
- Это нужно мне.
- У живых с мертвыми нет ничего общего, - сказал Иверс, а поскольку дочь промолчала, добавил: - Будучи в Шайенне, я виделся с Фостером. Все остается в силе. Свадьба состоится весной. Почему ты не отвечаешь? Ты не рада?
- Почему именно этот человек? - вырвалось у Надин.
В усмешке и взгляде отца появилась та самая уничижительная ирония, которую она ненавидела.
- Ты хочешь знать? Хорошо, я скажу. С некоторых пор самыми крупными землевладельцами в нашей стране стали железнодорожные компании. Федеральное правительство начало раздавать им общественные земли еще до Гражданской войны - для постройки трансконтинентальных дорог. Разумеется, они получали участки не только для прокладки путей, много акров оставалось по обе стороны рельсов. Сейчас они продают эту землю по цене от пяти до двадцати долларов за акр. Мистер Фостер занимает в "Юнион Пэсифик" далеко не последнее место.
- То есть этот брак нужен лишь для того, чтобы вы выгодно получили землю?
- Причем хорошую землю. Много земли! Мне известны люди, которые управляют сотнями тысяч акров. Иной раз им принадлежат территории, равные некоторым европейским государствам или нашим штатам. Возможно, "король скота" - не самый лучший титул, и все-таки он себя оправдывает. "Райская страна" - большое ранчо, но это все равно глушь.
- А как же я? - растерянно произнесла Надин.
- Я уже говорил, что ты переедешь в Шайенн, у тебя будут красивые наряды, ты сможешь посещать балы. Тебе больше никогда не придется доить коров.
- А если я хочу доить коров?
Джозеф Иверс презрительно фыркнул.
- Об этом не мечтает ни одна нормальная женщина.
В этот день у Надин все валилось из рук. Сегодня она особенно остро ощущала тоску по матери и без конца задавала себе вопрос: сумела бы мать, будь она жива, защитить ее от отцовского выбора? Скорее всего - нет.
С трудом дождавшись часа свидания и поскорее завершив все дела, Надин поспешила на кладбище. Накидка развевалась за ее спиной, лицо раскраснелось, замерзшие руки сжимали букетик сухих цветов.
Тонкий снежный покров на открытых пространствах был похож на кружево, а слой инея на деревьях напоминал тюлевые занавески. Надин думала о том, что она так же скоро расстанется с беззаботной юностью, как окружающий мир простился с зеленью. А следующая весна не принесет ей счастья.
И все-таки в настоящем случались мгновения радости, например, когда она виделась с Арни, который, сам того не ведая, помог ей почувствовать далекое близким и сделать невидимое явным.
Теперь Надин знала, чего она хочет, но, к сожалению, ее желания не могли осуществиться. Сам факт, что они с Арни встречались на кладбище, говорил сам за себя. На свете есть истории, которые просто не могут закончиться хорошо.
Положив цветы на заснеженный холмик, Надин подошла к ограде и принялась ждать. Появление Арни всегда было сродни чуду. С одной стороны, ей всякий раз не верилось, что он придет, с другой - она не допускала и мысли о том, что ей придется идти обратно, не повидавшись с ним.
Он шел со стороны леса, и Надин словно ловила взглядом каждый его шаг. В каком-то смысле Арни Янсон принадлежал только ей. Что-то подсказывало Надин, что у него нет и не было другой девушки и что не только случайно данное обещание заставляет его приходить сюда.
Он не пропустил ни единого условленного дня, даже если на улице стояла непогода. Сама Надин не всегда могла ускользнуть со двора, и Арни обязательно сообщал, что ждал ее в прошлый раз. При этом в его голосе никогда не звучал упрек, а лишь сожаление и бесконечное понимание.
В нем было что-то до слез родное, простое, понятное и вместе с тем - необычное. Он казался Надин красивее всех парней, каких она когда-либо видела. Ей нравилось смотреть, как двигаются его глаза, губы, меняется выражение лица, как ветер треплет его волосы. Он был ее единственной отдушиной в этом запутанном и жестоком мире.
- Как прошла поездка? - спросила она после приветствия.
Надин знала, что Арни ездил в Шайенн с ее отцом и его ковбоями, чтобы продать шкуры, полученные от индианки. Девушка удивилась знакомству юноши с Заной и попыталась его расспросить, но Арни был немногословен. Казалось, он не знает, что сказать, или ему неприятно об этом говорить.
- Хорошо, - сказал он и, вынув из-за пазухи какой-то сверток, протянул его Надин. - Это вам.
Она развернула бумагу с предвкушением сюрприза и невольной опаской, и ее глаза загорелись.
- Какая прелесть!
- Вам нравится?
- Очень!
Арни улыбнулся. Он приметил эту вещицу, когда стоял у грубо сколоченного прилавка одной из лавок Шайенна. Ему удалось выгодно сбыть шкуры, хотя на это потребовалось немало времени и терпения. Поскольку они принадлежали не ему, он не собирался уступать ни цента.
Хитрый хозяин долго перебирал наваленные на прилавок шкуры с притворно скучающим видом, а после как бы между прочим спросил:
- Наличными или товаром?
- И тем и другим.
Потом они спорили до хрипоты. Едва лавочник пытался занизить цену, как Арни принимался собирать шкуры в мешок. Когда эта игра надоела обоим, они сумели договориться.
Арни прикинул, сколько денег может достаться им с Кларенсом. Примерно по пять долларов. Недурно! У него промелькнула мысль о проститутке, хотя он понятия не имел, сколько стоят такие услуги. Должно быть, не меньше доллара. Не то чтобы ему так уж хотелось покупать женщину, просто в этом случае он хотя бы в чем-то сравняется с Кларенсом.
В конце концов, многие люди приезжают в город с тайным намерением пуститься во все тяжкие, сделать то, чего они не имели возможности, да и не осмелились бы совершить дома.
А потом Арни вспомнил о Надин, и, как по мановению волшебной палочки, его взгляд упал на маленькую музыкальную шкатулку. Это была не просто безделица, а ящичек для хранения иголок и ниток. Если открыть деревянную крышку, раздавалась короткая красивая мелодия.
Арни еще ни разу не дарил подарка ни одной девушке. Возможно, эта вещь окажется хрупкой или ненужной, но дело было не в этом. Таким образом он показал бы Надин свое отношение к ней, и у нее осталось бы что-то, к чему прикасались его руки.
- Сколько? - спросил он.
- Доллар, - без колебаний ответил торговец, умевший угадывать тайные желания покупателей.
- Беру.
На этот раз Арни не стал торговаться и теперь с удовольствием смотрел, как Надин вертит шкатулку в руках. Когда зазвучала музыка, она издала восторженный возглас и посмотрела на Арни так, будто он преподнес ей сундук с сокровищами.
- У меня никогда не было такой красивой вещи!
- Я очень рад. А ваш отец не догадается, что это чей-то подарок?
- Он не заходит в мою комнату.