- Уж не намерен ли ты философствовать на эту тему? - с подозрением осведомился Джейми. - Мой желудок еще не пришел в норму после морского путешествия.
Квинлан расхохотался.
- Мир действительно тесен, Джейми. Готов поспорить, ты познакомился с матерью твоих детей, когда тебе было пять лет.
- Странно, что ты заговорил об этом. - Лицо Джейми приобрело непонятное выражение, и Квинлан сообразил, что тот густо покраснел. - Ты помнишь, что ты сказал мне о моем "крыжовенном пироге", когда я его лишился?
Квинлан вопросительно вскинул брови:
- Что? Ах да, девица Роллерсон!
- Для тебя мисс Кларетта Роллерсон.
- Она где-то здесь поблизости?
Джейми преувеличенно удрученно вздохнул:
- Господи, да. Ну и скандал! Ее отец вздернет меня, если хотя бы моя тень приблизится к ее двери. Кларетта послала меня ко всем чертям. Весь ужас в том, что с осени я не могу думать ни о чем, кроме нее. Надеялся, отъезд из Лондона порвет связь, но этого не случилось. Вчера я отказался от приглашения красивейшего создания на свете, потому что она не всколыхнула во мне эмоций.
- Джейми, старина, ты, как всегда, говоришь туманно. Впрочем, я уже привык. Так о чем ты?
- Не о чем, а о ком. О Кларетте. Она проникла вот сюда. - Он указал на свою грудь, чуть повыше сердца.
- Значит, ты влюбился?
- Боюсь, что так.
- Должно быть, это заразно, - пробормотал Квинлан.
- Что? - удивленно расхохотался Джейми. - И ты? Не может быть, чтобы ты влюбился. Ты утверждал, что это невозможно.
Губы Квинлана изогнулись.
- Я не утверждал, что не способен на любовь. Только то, что она ко мне еще не приходила. А теперь пришла.
Джейми решил не спорить на эту тему.
- И кто же она?
- Графиня.
- Здесь, в Неаполе?
- Я познакомился с ней здесь, но она ирландка.
- Ирландская графиня?
- Не утруждай себя. Все узнаешь в свое время.
- Понятно. Ну ладно, если ты привел в порядок свою жизнь, то помоги мне решить, что делать с Клареттой.
- Не пиши ей, - мрачно изрек Квинлан.
- О нет! Я сыт по горло письменными объяснениями. Хотя Кларетта пишет чрезвычайно интересные письма. Думаю, я влюбился в нее благодаря этим письмам, но тогда я был твердо настроен просить руки Клариссы и, только… ну… - Он замотал головой. - Замечал ли ты когда-нибудь, что от эмоций в голове полный сумбур?
- Постоянно.
- Я решил лично сказать Кларетте все, о чем я думал. О том, что мужчина может сделать ей гораздо больше зла, чем просто взять в жены.
- Только не говори это в такой форме.
- Нет, естественно, нет. С Клареттой можно говорить откровенно. Она удержала меня от ошибки, помешав жениться на ее сестре.
- Удивительное создание, - заметил Квинлан.
- Да, точно. Только не знаю, захочет ли она меня. Тем более после случившегося. - Второй удрученный вздох Джейми шел от самого сердца. - Если она прогонит меня, тогда мне конец.
Квинлан засмеялся:
- Женщины, дружище, наиболее уязвимы тогда, когда проявляют исключительную твердость. Кларетта примет тебя так же, как меня примет графиня. Вот увидишь.
- Наиболее уязвимы, когда проявляют твердость. - Джейми уложил на нужную полочку в своем сознании эту ценную информацию о женской психологии, дабы использовать ее позже.
- У меня есть вести от Рейфа.
- Да что ты! - В голосе Джейми, как определил Квинлан, звучало безграничное изумление. - Как он?
- Помирился со своей женой.
- Но как?
- Я сыграл роль Купидона, - усмехнулся Квинлан.
- Я должен услышать все подробности!
Театр Сан-Карло, элегантный, построенный по приказу Карла III и названный в его честь, походил скорее на огромный салон, чем на театр. Зрители, разодетые в вечерние туалеты, в течение всего спектакля прогуливались по фойе и навещали друг друга в ложах. Движение прекращалось только тогда, когда исполнялись самые знаменитые арии и дуэты. В каждой ложе шести ярусов - в общей сложности сто сорок четыре - с удобством размещались от десяти до двенадцати человек. Сидели только в креслах. Ложи были украшены яркой драпировкой в соответствии со вкусами владельцев и отделаны зеркалами, чтобы отражать свет, падавший от громадных свечей, которые держали позолоченные джинны на столбах между ложами.
Отраженный множеством зеркал свет создавал атмосферу волшебства, во всяком случае, так показалось Кларетте Роллерсон, которая никогда прежде не бывала в опере. Девушку сопровождали четыре итальянца, последовавшие за ней в Неаполь.
Кларетта чувствовала себя чрезвычайно элегантной в платье темно-сапфирового цвета. Она забрала волосы под золотую сетку, усыпанную жемчугом. Люди оборачивались ей вслед, пока она шла к своей ложе. За время путешествия у нее было немало поводов понять, что значит, когда тобой восхищаются. Для полного торжества ей не хватало только одного, возбужденно размышляла она, чтобы ее увидел Джейми Хокадей. Но это, естественно, невозможно. Он в Лондоне, переживает потерю ее сестры.
Они вошли в ложу Франкапелли, и их тут же ослепил яркий свет. Кларетта натолкнулась на джентльмена, оказавшегося на ее пути. Четыре пары рук мгновенно пришли ей на помощь. Незнакомец обернулся, и Кларетта увидела перед собой красивое лицо того, о ком только что мечтала.
Джейми с одобрением оглядел стоявшую перед ним девушку в платье с низким декольте и только после этого устремил взгляд на ее лицо.
- Кларетта!
Он понял, что она узнала его. Однако она повернулась к нему спиной и поплыла прочь.
Когда он прибыл в квартиру, которую снимала тетя Элберта, ему сообщили, что Кларетта в сопровождении эскорта отбыла в оперу. Встревоженный тем, что тетка не только позволила ей уехать перед самым его приходом, чем разрушила его план поговорить с Клареттой наедине, но и отправила ее в сопровождении четырех итальянцев, он долго сидел в карете и вертел в руках кармашек для часов, пока тот не развалился. И вот сейчас она проигнорировала его, как какая-то самоуверенная выскочка. Это уж слишком!
- Наиболее уязвимы, - пробормотал Джейми, готовясь к сражению, которое не хотел проиграть, и устремился вслед за Клареттой в дальний конец ложи.
Для него оказалось нелегкой задачей пробиться через плотную стену кавалеров, которые окружили девушку. Ему даже пришлось с громким "Эй!" отодвинуть в сторону одного из них, чтобы хоть краешком глаза увидеть ее.
Итальянец резко повернулся, на его классическом римском лице читался вызов. Но Джейми не собирался мериться силой воли с кем-либо, кроме Кларетты.
- Кузина Кларетта! - позвал он, перекрикивая шум. Девушка вздрогнула и обратила к нему лицо с нежным, как роза, румянцем. Она великолепно владела собой.
- Неужели молодой Джейми Хокадей? - произнесла она звенящим голосом, который звучал фальшиво и обидно. - Как же вы изменились! Я не узнала вас, мой мальчик.
Джейми нахмурился.
- Что это все значит, Котенок? - буркнул он и мрачно посмотрел на своих четырех соперников.
- Гм! - произнесла Кларетта тоном, позаимствованным, как догадался Джейми, у тети Элберты. - Вы должны познакомиться с моими новыми поклонниками. Марко, Джованни, Доменико и Витторио. Джентльмены, это мой кузен и бывший жених, господин Джейми Хокадей.
- Только имена? - неодобрительно осведомился Джейми, игнорируя протянутые ему руки.
- Как не стыдно, - весело заявила Кларетта и легонько ударила его сложенным веером по руке. - Здесь, в Неаполе, мы не соблюдаем формальности. Разве вы сами не чувствуете?
У Джейми побелели губы.
- Вздор! Ты говоришь как… - Он неожиданно сообразил, что ее взгляд выдает жгучее желание дать ему пощечину. Ну конечно! Он поставил ее в неловкое положение.
- Прошу прощения, - покраснел Джейми и принялся обеими руками пожимать руки итальянцам. - А теперь, Кларетта, не соблаговолишь ли ты уделить мне время для беседы, частной беседы?
- Не сейчас. - Кларетта вскинула голову. - Возможно, позже. - Она, как опытная кокетка, посмотрела на него из-под густых ресниц. - Возможно.
Она выглядит потрясающе, решил Джейми, когда Кларетта заговорила с итальянцами, которые открыто насмехались над потерпевшим поражение соперником. Ну почему она никогда не носила платья такого цвета? А ее глаза! Они казались огромными. Обрамлявшие ее лицо вьющиеся локоны подчеркивали их величину. Возможно, ее никогда не назовут красавицей, но в ней никто и не увидит простенькую толстушку. Его "крыжовенный пирог" превратился в очаровательнейшую барышню.
Ежесекундно поглядывая на Кларетту, Джейми сохранял спокойствие до тех пор, пока не увидел, как один из итальянцев, Витторио, слишком близко наклонился к девушке и ее волосы коснулись его носа. Чувствуя, что сыт по горло, он вскочил и, встав между ними, схватил Кларетту за руку.
- Мы должны поговорить. Немедленно! - Позади него грозно задвигались четыре кресла. Кларетта огляделась по сторонам и произнесла:
- Что вы, джентльмены! Это всего лишь мой кузен. Мы скоро вернемся. - Она дотронулась до руки Витторио, у которого был самый обиженный вид. - Будьте паинькой и подержите мой веер. - Он растаял и покорно взял веер. Взмахнув ручкой, она вежливо обратилась к Джейми: - Пойдемте. Мы поговорим в фойе.
Оказавшись в погруженном в полумрак фойе, Кларетта повернулась к кузену и устремила на него непокорный взгляд.
- Послушай, Джейми! Ты ведешь себя странно
- Странно? - Оскорбленный тем, что именно его обвиняют в плохом поведении, хотя он с тем же успехом мог бы обвинить в этом ее, Джейми взревел: - И что же здесь странного?
Кларетта предостерегающе прижала пальчик к губам и на несколько шагов отошла от двери в ложу.
Но Джейми был слишком ошеломлен произошедшими в ней изменениями, чтобы так быстро смягчиться.
- Ты говоришь и выглядишь как глупая гусыня, которая заинтересована только в том, чтобы завоевать как можно больше мужских сердец.
Кларетта открыла рот, чтобы возразить, но передумала. В отношениях с Джейми ей никогда не удавалось чего-либо достичь простыми разговорами. Поэтому она надменно вскинула голову и беспечно заявила:
- Ах, господин Хокадей, не представляю, что вы имеете в виду.
- О Господи! - застонал Джейми. - Тетя Элберта превратила тебя в… в лондонскую кокетку.
В ее глазах отразилась обида.
- Не понимаю, почему вас должно касаться, во что я превратилась?
Джейми шагнул к ней и с радостью отметил, что кое-что в ней осталось прежним. Она все еще была ему до груди.
- Не понимаешь? Поймешь! Почему ты обманула меня?
Подобного вопроса Кларетта не ждала. - Я не обманывала тебя. Просто разорвала нашу помолвку, как и обещала.
- Но почему? - Он посмотрел на портьеру, скрывавшую дверь в ложу. - Чтобы флиртовать с половиной Европы?
Поведя плечиком, Кларетта чуть повернулась, предоставив ему любоваться тремя четвертями ее профиля - тетя Элберта заверила, что перед этим зрелищем мужчины не устоят.
- Я думала, ты поблагодаришь меня, но, как видно, тебе не угодишь. - Она медленно опустила ресницы. - Между прочим, тебе всегда трудно было угодить.
- Неправда, - солгал Джейми. - Я запутался.
- Запутался? - Кларетта бросила на него взгляд через плечо, втайне восхищаясь его фраком цвета кларета и кремовым жилетом. Он всегда выглядел великолепно. О, ну почему же она все еще так сильно любит его, хотя он ясно дал ей понять, что она ему не нужна?
- В чем?
- В том, кого я люблю и что мне нужно. - Джейми в волнении провел рукой по волосам, а потом, к собственному удивлению, взял Кларетту за плечи. - Такие вот дела, Котенок. Мне понадобилось немного времени, чтобы во всем разобраться. Из-за войны. Смерти. Страха. Прекрасное видение. Кларисса, талисман против тьмы.
Кларетта стояла не шевелясь, ощущая на плечах его руки. Никогда прежде он не дотрагивался до нее по собственной инициативе. Что это значит? Она заглянула в его глаза, в полумраке казавшиеся темными, и почувствовала, что ее сердце забилось сильнее.
- Так что же ты хочешь сейчас?
Джейми усмехнулся. Он давно нашел ответ на этот вопрос.
- Я хочу тебя, Котенок.
Он вложил в поцелуй всю свою любовь, которая созрела в результате суровых испытаний последних месяцев, полной сумятицы в душе, ошибок и неверно истолкованных чувств.
И произошло чудо! Она ответила на его поцелуй, приподнявшись на цыпочки и опершись на его плечи. Джейми не волновало, что тем самым она помнет его фрак и нарушит идеальную линию лацканов.
Когда они оба вновь обрели способность мыслить, Джейми прижал ее к себе и облегченно вздохнул, почувствовав, что она приникла к нему всем телом.
- Ты все еще любишь меня, а? - прошептал он ей в макушку.
Кларетта подняла лицо, лучившееся радостной улыбкой.
- Конечно. А как ты думал?
Джейми опять поцеловал ее, а когда отстранился, на его губах играла самодовольная ухмылка, как прежде.
- Просто хотел убедиться.
- Ты всегда был немного бестолковым в том, что касалось женщин, - еле слышно произнесла Кларетта.
Джейми не совсем понял, что она подразумевала под "бестолковым", но если это имело какое-то отношение к путанице в его голове и его упрямству, то он действительно обладал этим недостатком.
- Кстати, Котенок, почему ты сразу не открыла мне свои чувства?
- А как? Ты был так поглощен Клариссой, что даже не мог связно говорить, когда она находилась в комнате. Кроме того, дама не может вешаться на шею джентльмену. Ты должен был заметить все признаки.
- А они были? - Джейми выглядел крайне изумленным. - Проклятие! Ничего не видел!
Кларетта посмотрела на его ангелоподобное лицо, обрамленное золотистыми кудрями, и представила, что все их дети будут похожи на него.
- Тебе придется снова обратиться к папе. Только имей в виду, он занес тебя в черный список.
- Не могу осуждать его. - От волнения он опять заговорил короткими фразами: - Выдержу. Обязан. Ради тебя. Кое-что задолжал ему.
Кларетта обвила его шею рукой.
- Джейми, дорогой, помолчи и поцелуй меня.
Он так и сделал. И, пока страсть не изгнала из ее сознания все другие мысли, Кларетта подумала, что с папой можно поторговаться, прежде чем Джейми сделает предложение. Ей в голову пришла потрясающая идея!
Глава 33
- Это жестоко, - презрительно заявила Кетлин. - Я не могу оставить Грейн с чужим человеком только потому, что вам на вечер понадобилась хозяйка для приема.
- Суровые времена требуют суровых мер, - ответил Франкапелли. Его внимание было поглощено складками на кружевных манжетах, а не Кетлин, метавшаяся по комнате как львица в клетке. - Я нанял уважаемого и надежного человека для вашего ребенка. Грейн в умелых руках.
- Не пойду, - бросила через плечо Кетлин, удаляясь от графа. - Вы не можете требовать, чтобы я принимала толпу незнакомцев, когда меня волнует здоровье моей дочери.
- Очень даже могу. - Он устремил на Кетлин тяжелый взгляд. Ее вечернее платье, созданное в дополнение к его черному как смоль фраку, было сшито из черного шелка и серебряного кружева. Ее волосы, переплетенные серебряными лентами, были уложены на затылке. - Вы всех ослепите.
Ее острый как кинжал взгляд не обескуражил его.
- Разве я не был чрезвычайно великодушным хозяином?
- Да, конечно, - ответила Кетлин, подойдя к графу и тепло улыбнувшись ему. - Вы были удивительно терпимы. Но…
- Никаких "но"! - перебил Франкапелли. - Сегодняшний вечер очень важен для меня. Я прошу вас лишь сдержать обещание и принять моих друзей в моей ложе в опере.
- Возможно, я смогла бы встретиться с ними, - задумчиво проговорила Кетлин, вновь заходив по комнате, - если там не будет лорда Кирни.
Франкапелли пожал плечами:
- Вы должны смело посмотреть в лицо вашему дракону и низвергнуть его, иначе вам никогда не освободиться от прошлого.
Кетлин так резко остановилась, что платье обвилось вокруг ее ног.
- Вы правы! Я веду себя глупо. В конце концов я знала, что мы с ним еще встретимся. И все же, почему он вернулся из Англии так быстро?
- А вот об этом вы спросите у него. Не соблаговолите ли взять свой палантин? Мы опаздываем.
Кетлин вздрогнула, удивленная тем, что позволила себе на секунду в мечтах вернуться в ночь, после которой прошло уже полтора месяца.
- Конечно.
Когда за ней закрылась дверь, Франкапелли усмехнулся. Он не спросил ее, почему перспектива встречи с лордом Кирни волнует ее сильнее, чем благополучие дочери. А не спросил потому, что понимал: нежелание Кетлин появиться сегодня на публике не имеет никакого отношения к Грейн.
Хотя она ни о чем не рассказывала ему, он знал, что произошло полтора месяца назад. Неаполь, кроме всего прочего, был городом слухов. Он знал: она пошла на квартиру лорда Кирни, знал, как долго там пробыла, что ела и пила и в каком гневе ушла оттуда. Любовники поссорились, и ссора служила верным признаком того, как именно будут развиваться события. Горячий темперамент требовал как физического, так и эмоционального выхода.
Франкапелли вздохнул. Он потеряет ее. Кирни увезет ее, а он вернется к своей жизни среди мужчин, без детей и без женской красоты. Хорошо, что она любит. Любовь стоит жертвы.
Граф остановился возле своего бюста, который Анджело привез сегодня утром, и улыбнулся. Он и в самом деле очень красив.
- Ах, любовь!
Кетлин вернулась во дворец Франкапелли, когда оркестр заиграл тему третьего действия. Она заявила, что у нее разболелась голова, и была крайне удивлена, когда Франкапелли предложил ей поехать домой. Его опера имела огромный успех.
Он мог обойтись без нее.
Поднимаясь по лестнице в свои комнаты, она дала волю своему разочарованию. Она ожидала - нет, боялась, - что лорд Кирни придет на спектакль, но он так и не появился.
Узнав от Франкапелли, что несколько дней назад Квинлан вернулся в Неаполь, она попыталась заставить себя радоваться тому, что он не изъявил желания встретиться с ней. Убеждала себя в том, что он с уважением отнесся к ее требованию больше не приближаться к ней.
Она не хочет, чтобы он даже близко подходил к ней, устало размышляла Кетлин, потирая виски. Она хочет, чтобы он уехал из Неаполя, из Италии. Она хочет, чтобы их разделяли континенты и океаны. Она хочет…
О, черт! Как же ей хотелось увидеть его сегодня вечером! Она направилась к своим комнатам на втором этаже, в каждом ее движении сквозило сожаление.
Грустно! У нее есть все права ненавидеть Квинлана Делейси. В ту ночь, когда они были вместе, он признался ей, что совершил ужасный, непростительный поступок, написав то злое письмо. Он не может оспаривать это. Она не может любить человека, способного на такую жестокость. - И все же я люблю его.
Кетлин остановилась в тени освещенной лунным светом арки, которая вела на террасу, отделявшую ее комнаты от другого крыла дома. Она действительно любит его. Несмотря на то что он сделал. Ведь он честно признался в содеянном. Если бы он промолчал, она бы никогда не узнала о его участии. Ему бы не пришлось обнажать перед ней свою душу и испытывать на себе всю степень ее негодования. Однако он посчитал долгом чести открыть ей правду. Разве можно не восхищаться такой отвагой?