Ее глаза смотрели на меня, и я видела в них оттенок теплоты, которую она выказывала Жанне Фужер, и мне было приятно, что эта странная женщина испытывает такое же чувство ко мне. Я помнила тот день в Шато Обинье, такой далекий теперь, когда мы уехали на отдых в Англию и больше не вернулись. Тогда я видела тетю Софи в последний раз.
- Садитесь за стол, - сказала моя мать. - Суп уже стынет.
Мы сели обедать, и Джонатан сказал:
- Считаю честью сидеть по правую руку от невесты. - И сел возле меня.
- Нет нужды спрашивать, был ли медовый месяц удачным, не так ли, Дикон? - спросила моя мать.
- Счастье и удовольствие сияют в их глазах, - ответил Дикон.
- Подумать только, - сказал Джонатан, - пока вы постигали радости семейной жизни, я торговался о лодке в Остенде.
- Так ты добирался оттуда? - обратился к нему Дэвид.
- Мой дорогой брат, а откуда же еще?
Как ты думаешь, мог ли выжить в Кале или еще каком-нибудь порту англичанин? Англичанин… перевозящий француженку через канал! Как ты представляешь себе все это?
- Смутно, - ответил Дэвид. - Я не ожидал, что ты сможешь пробраться через Францию.
- Джонатан когда-нибудь расскажет тебе об этом, - сказала матушка.
Она перевела взгляд с меня на Софи. Я поняла, что она имела в виду, и Дэвид тоже. Тема была слишком болезненной, чтобы обсуждать ее при Софи. Мы все услышим позже, когда ее не будет в нашей компании.
- Что ж, вы здесь и это замечательно, - сказала я. - Мы так волновались…
Моя рука лежала на столе, и Джонатан легко сжал ее. Это был, без сомнения, братский жест, но прикосновение его руки заставило меня вздрогнуть.
- Я отдала тете Софи детские комнаты, - сказала моя мать.
- О… ими не пользовались годы.
- Они понравились мне сразу же, как я их увидела, - сказала Софи.
- Они приехали рано утром. Что это был за день! - продолжала быстро говорить моя мать. - Я была так рада… а потом я ждала Шарло…
Дикон сказал:
- Он делает то, что хотел делать. Нельзя людям запретить так поступать, ты знаешь, Лотти. Он собирается жить самостоятельно.
- Что с ним будет?
- С Шарло все будет в порядке, - сказал Дикон. - Он из тех, кто среди этого сброда вскоре станет генералом, вот увидишь.
Дэвид сказал мрачно:
- Это будет слишком хорошо для армии черни.
- Да, действительно, - согласился Дикон. - Удивительно, но они получили настоящих бойцов, эти бунтовщики. Следует отметить, французы всегда были прекрасными солдатами.
Он нежно смотрел на Лотти. Он никогда не испытывал подобного чувства к своим сыновьям. Дикон был слишком эгоистичным; он не был человеком, которому присущи сентиментальные привязанности. Поэтому и его страстная любовь к моей матери была такой удивительной; и это еще больше поражало тем, что свою привязанность он не делил ни с кем.
- О да, - продолжал он, - Шарло нашел свое место под луной и его тень Луи-Шарль тоже. Когда эта глупая война кончится, когда кровожадные граждане Республики утихомирятся, когда спокойствие воцарится во Франции и все вернется на круги своя, тогда, Лотти, моя любовь, мы нанесем визит во Францию. Нас любезно примет месье генерал, украшенный всеми заслуженными медалями… и ты будешь очень гордиться им.
- Дикон, ты фантазер. Но ты прав. Он знает, как себя вести.
Суп убрали и поставили ростбиф.
- Ростбиф старой Англии! - сказал Джонатан. - Ничего нет подобного ему. - Он придвинулся немного ближе ко мне. - Среди прочего…
- Долгое отсутствие в стране помогает лучше оценить ее, прокомментировал Дикон.
Тетя Софи плохо говорила по-английски, и разговор за столом велся наполовину на английском, наполовину на французском языках. Французский Джонатана был такой же, как у его отца, очень англизированный.
- Удивляюсь, как тебе удалось все это пройти, - сказала я.
Он приложил пальцы к губам, и моя мать сказала, смеясь:
- Ты думаешь, что Джонатан не смог справиться с языком? Он преодолел эту трудность. Он такой же, как и его отец.
Джонатан и Дикон посмотрели друг на друга и рассмеялись. Между ними было взаимопонимание, чего не было между Диконом и Дэвидом. Я думаю, это происходило из-за их сходства.
- Надеюсь, тебе будет удобно в детской, - обратился Дэвид к Софи.
Он хорошо понимал по-французски и говорил на нем достаточно хорошо, но из-за акцента и интонации было немного трудно понимать его. Я мечтала, что теперь, когда тетя Софи с нами, он это исправит. Я снисходительно улыбнулась. Он захочет упражняться во французском со мной. Это было типично для него. Он всегда хотел совершенствоваться в любых интеллектуальных занятиях. Джонатан был такой же, но только в отношении того, что его интересовало; таким образом, они в чем-то были похожи. Джонатан, однако, никогда не занимался такими вещами, как совершенствование в языке.
- Да, спасибо, - сказала Софи. - Эти комнаты подойдут мне.
Она любила уединение. Я поняла, что она имеет в виду. Детская была отделена от всего остального дома, так же как ее покои в Шато Обинье, и ее самое большое желание было жить отдельно от всей семьи. Думаю, она всегда специально показывала мне, что отличается от других.
- Возможно, это временно, - продолжала она.
- Временно?! - воскликнула я. - О, тетя Софи, ты думаешь недолго пробыть в Англии?
- Нет. Я должна остаться здесь. Для меня или для Жанны нет места во Франции. Мы знаем это. - Она взглянула на Джонатана. - О, я благодарна… очень благодарна. Мы не могли продолжать так жить. Было просто необходимо уехать, и мы никогда не смогли бы сделать этого, если бы не отвага месье Джонатана, твоего брата и Луи-Шарля.
Джонатан наклонил голову.
- Они были очень умны… очень изобретательны. Жанна и я будем всегда благодарными.
Но мы не бедны. Ты удивлена, Клодина? Но мы далеко не бедны. Жанна очень умна. Мы привезли из Франции состояние.
- Состояние! - вскричала я.
Все взгляды устремились на Софи.
На ее щеках появился слабый румянец. Она сказала:
- Жанна очень предусмотрительна. Она все предвидела. Задолго до того, как началась революция, она начала собирать драгоценности в одном месте… пряча их. Она прекрасная портниха и зашивала их в нашу одежду… кольца, броши, подвески… все драгоценные камни, которые достались мне в наследство от моей матери… драгоценности, которыми владела семья в течение многих поколений. Они очень дорогие. Теперь они здесь в безопасности. Месье Дикон видел их. Месье Джонатан тоже. Они уверили меня, что их достаточно, чтобы жить в комфорте… всю оставшуюся жизнь.
- Это замечательно! - закричала я. - Умница, умница Жанна!
- Она более, чем умна, - сказала матушка со слезами в глазах. - Она добрая женщина.
- Дорогая мачеха, - небрежно сказал Джонатан, - ты говоришь так, как будто добрая женщина - что-то необычное.
- Такие добрые и самоотверженные люди, как Жанна, очень редко встречаются, - сказала моя мать.
- Дэвид, ну разве это не замечательно? - сказала я.
- Должно быть, вы очень рисковали, - заметил Дэвид, - не только выбираясь из Франции, но и перевозя с собой состояние.
- Я люблю рисковать, - сказал Джонатан. - Ты знаешь это, брат.
- Но такой риск!
Дикон смотрел на своего сына с одобрением. Он тоже любил риск и тоже привез бы это состояние из Франции.
- Я куплю дом, - сказала Софи.
- Это будет не трудно, - вставила я.
- Где-нибудь поблизости, возможно. Ни я, ни Жанна не говорим хорошо по-английски, и будем чувствовать себя безопаснее под защитой Эверсли.
- Это замечательная идея! - закричала я. - Тогда мы сможем часто навещать друг друга. Если ты пригласишь нас…
Она нежно посмотрела на меня.
- Прошу тебя навещать меня, Клодина, - сказала она.
- Ну вот, моя дорогая, - сказал Джонатан, опять дотрагиваясь до моей руки, - ты удостоена такой чести.
- Мы все будем приходить к тебе, - сказала моя мать.
- Есть ли поблизости какие-нибудь дома? - спросила Софи.
- Два ближайших - Грассленд и Эндерби. Грассленд занят, но Эндерби пустует, - сказала я.
- Эндерби! - закричала моя мать. - Клодина, не стоит предлагать Эндерби!
- Я только сказала, что он пустует.
- Это ужасный дом, - сказала моя мать.
Только лишь из-за кустов, которые выросли вокруг него, - вставил Дэвид.
- У него плохая репутация, - возразила матушка. Дикон и Джонатан рассмеялись.
- Это твои причуды, Лотти, - сказал Дикон.
- Нет. Я думаю, по отношению к этому дому слухи верны.
- Он продается? - спросила Софи.
- Уверена в этом, - ответила я.
- Да, - категорично произнес Дикон, - ключ в Грассленде.
Это ближайший дом.
- Дэвид и я были там недавно, - сказала я. - Не так ли, Дэвид?
- О? Вы брали ключ? - спросил Дикон.
- Нет. На одном из окон была сломана защелка, и мы через него пробрались в холл.
- Какие рискованные натуры! - с иронией сказал Дикон.
- Это мрачное, заброшенное место, тетя Софи, - сказала я.
- Я говорю вам, что просто надо вырубить кусты и впустить внутрь свет, - объяснил Дэвид. - Я уверен, что это все изменит.
- Я хотела бы посмотреть на него.
- В конце концов, - неохотно сказала моя мать, - это поблизости от нас, ведь ты не хочешь далеко уезжать.
- Может быть, завтра я посмотрю его и возьму Жанну с собой.
Она практичный человек.
- О, дорогая, - беспечно произнесла матушка, - неужели ты так жаждешь покинуть нас?
- Я не хочу никого стеснять… - ответила Софи.
- Моя дорогая Софи, мы очень рады, что ты с нами.
Неожиданно в разговор вмешалась дремавшая до сих пор Сабрина:
- Эндерби - странный дом. Но когда им владела моя мать, там царило счастье. После ее смерти он стал неуютным…
- Что ж, ты знаешь старый дом лучше любого из нас, - отозвалась моя мать. Она повернулась к Софи. - Мать Дикона родилась в этом доме. Она провела там свое детство. Поэтому она может рассказать тебе все, что ты захочешь узнать о нем.
Глаза Сабрины тускло блеснули.
- Это было так давно, - сказала она. - Много лет назад, но иногда я помню эти дни более отчетливо, чем то, что случилось вчера.
- Я хочу посмотреть этот дом, - повторила Софи. - Я скажу Жанне, и завтра же, если получится, мы осмотрим его.
- Нужно послать в Грассленд за ключом, - заметила моя мать.
- Можно, я пойду с вами? - страстно произнесла я. - Мне хотелось бы получше рассмотреть дом.
- Но будет ли интересно войти через парадную дверь после того, как вы забрались туда через окно? - спросил Джонатан.
- Я всегда чувствовала, что посещение этого дома связано с риском.
Итак, все было решено.
Обед подошел к концу, и моя мать сказала:
- Сабрина очень устала.
Я провожу ее. И, полагаю, Софи тоже хотелось бы удалиться, не так ли, моя дорогая?
Софи поддержала матушкины слова.
- Клодин проведет тебя наверх.
- Я сама могу найти дорогу, - сказала Софи.
Я подошла к ней и положила на ее руку свою.
- Пожалуйста, мне было бы приятно опять увидеть Жанну.
Софи улыбнулась мне той особенной улыбкой, которую, как я заметила, она редко дарила кому-либо, и мы поднялись по лестнице.
Жанна ждала ее в детских комнатах.
- Жанна, - сказала я, - как приятно видеть тебя! Она схватила мою руку, и я пристально посмотрела на нее. В ее темных волосах появились седые пряди. Ей пришлось пережить много стрессов и неприятностей.
- Мадемуазель Клодина! - сказала она. - Я рада, что мы с мадемуазель Софи здесь, в безопасности.
- Да, вам пришлось пережить тяжелые испытания. Жанна выразительно кивнула мне.
- Вы устали, - обратилась она к Софи.
- Немного, - призналась Софи.
Тогда пожелаю вам доброй ночи. Если вам что-нибудь понадобится…
- Ваша мать позаботилась о нас, - перебила меня Жанна.
- Я узнала о продающемся доме, - сказала Софи Жанне.
- Я оставлю вас, чтобы вы могли поговорить об этом. Не очень надейтесь. Эндерби - особенный дом, - сказала я.
Я пожелала им спокойной ночи.
Спускаясь вниз, я повстречала мать, которая шла из комнаты Сабрины. Она обняла меня и прижала к себе.
- Я так рада, что ты вернулась… и такая счастливая. О да, я вижу, что ты счастлива. В Лондоне было замечательно, не так ли? Ты с Дэвидом…
- Все было хорошо.
- Как жаль, что вам пришлось вернуться раньше.
- Я так и не понимаю, почему.
- Дикон погряз в… делах. Я иногда беспокоюсь за него. У него свои секреты… даже от меня. Я думаю, что смерть королевы повлияет на наши дела. В любом случае ты и Дэвид сможете съездить в Лондон позже.
- Конечно.
- Что ты думаешь о Софи?
- Она всегда была немного… странной.
- Думаю, что она хотела казаться более дружелюбной, более, как бы это сказать, нормальной.
Ей пришлось многое пережить.
- Я считаю, что все переменится. Как замечательно получилось с драгоценностями, не правда ли?
- Это был страшный риск. Как-нибудь ты услышишь об этом. Мы не должны заставлять Софи опять переживать все сначала. Джонатан расскажет тебе обо всем.
Мужчины были в комнате для пунша.
В камине горел огонь.
Они встали, когда мы вошли.
- Входите и садитесь, - пригласил Дикон. - Иначе устанете.
- Я хотела бы немного поговорить, - сказала я. - Так много хочется услышать.
Джонатан быстро подошел ко мне. Он положил свою руку на мою:
- Проходи, садись.
Я села между ним и Дэвидом, а матушка напротив Дикона.
- Я не хотела говорить при Софи, - сказала моя мать. - Должно быть, то, что ей пришлось пережить за это время, было сплошным кошмаром. Только подумайте об этом. День за днем… не зная, когда чернь поднимется против тебя. Джонатан, расскажи Клодине и Дэвиду историю, которую ты рассказал нам.
- Я начну с самого начала. Мы заранее сделали все необходимые приготовления. В день отплытия мы покинули дом и направились на берег, где нас ждала рыбацкая лодка. Ее владелец довольно успешно подрабатывал на перевозке беженцев. Он обменял наши деньги на французские. На этой маленькой весельной лодке мы и добрались до берега в темную безлунную ночь в одно уединенное место. До Франции мы добрались без особых приключений. Шарло был очень изобретателен. Он хороший актер и прикинулся скромным торговцем. Нам удалось приобрести повозку с лошадью, не очень привлекательной на вид, но зато выносливой, которую мы полюбили. Луи-Шарль и я изображали слуг.
Я прикидывался немым, так как плохо говорил по-французски.
Они боялись, что я, открыв рот, сразу же всех выдам. До Обиньона, несмотря на многие препятствия, мы добрались довольно быстро. Я перестал разыгрывать из себя немого, так как подумал, что мой плохой французский может быть принят за какой-нибудь местный диалект. Считалось, что я уроженец юга страны, граничащего с Испанией, поэтому и говорю так плохо. Вы были бы потрясены, если бы увидели, где мы жили: цыплята бегают по газонам, клумбы запущены, пруды полны затхлой водой… Я никогда не видел Обиньона в хорошие времена, но и того, что осталось, было вполне достаточно, чтобы представить, как прекрасно здесь было раньше.
- Там было изумительно, - вставил Дикон. - Вся эта милая страна… обречена на запустение.
Глупые вандалы!
Они разрушают свою страну.
- Итак, - продолжал Джонатан, - наше разочарование стало еще большим, когда мы достигли Шато, так как ни Софи, ни Жанны не было в имении. Мы боялись спрашивать о них и оказались в затруднительном положении. Шарло не хотел уезжать слишком далеко, да мы и не знали, куда идти. Кроме того, он боялся, что, несмотря на маскировку, его могут узнать, если он направится в город в гостиницу. Луи-Шарль тоже боялся этого. Я ходил по винным лавкам, сидел там, попивая вино и слушая разговоры… Я мало говорил и прикидывался дурачком, который не понимает, о чем говорят.
Они были снисходительными ко мне.
- Всегда полезно изображать дурака, - вставил Дэвид. - Это заставляет других чувствовать свое превосходство и получать от этого удовольствие.
- Что же, я действительно удачно играл эту роль. Там была девушка, которая разносила вино. Как было ее имя? Мари… да, именно так. Она жалела меня и обычно разговаривала со мной.
Я обратил на нее внимание и считал, что могу узнать у нее много полезного, спросив о том, о чем не решался спрашивать у остальных. Я повел себя с Мари, как нужно. Выбравшись из винной лавки, я присоединится к тем, кто остался спать в повозке. Спустя некоторое время Мари рассказала мне о прежних днях и о семье из Шато. Каких скандальных историй я наслушался, дорогая мачеха!
- Вокруг людей, подобных отцу, всегда скандалы.
- Похоже, что он постоянно устраивал их. Я услышал о его романтической женитьбе на твоей матери, и как она умерла. Это было необычайно интересно. Я угостил Мари виноградом и наконец узнал, что Арман умер; его похоронили в Шато. Его компаньон уехал, и там остались только три женщины. За ними постоянно следили, пытаясь выяснить, как они живут. Мадемуазель Софи, несмотря на уродство, была аристократкой… а Жанна и старая экономка оказались весьма сообразительными. Они должны были все время контролировать себя. Кто-то, должно быть, предупредил Жанну, что подозрения относительно них усиливаются, и они решили бежать. Однажды Шато опустел.
Когда и куда они уехали, никто не знал. Мари могла только предполагать, что есть два места, куда они могли уехать. У старой экономки, которая была известна как тетушка Берта, где-то в провинции была семья. А Жанна Фужер приехала из округа Дордон. Она была скрытной особой, но Мари помнила, что однажды кто-то приехал из Перигора и увидел Жанну, когда та делала покупки, и спросил ее имя. Когда этому человеку сказали, что это Жанна Фужер, которая ухаживает за больной женщиной в Шато, он сказал, что он узнал ее, так как знает семью Фужер, которая живет в Перигоре.