- Это не похоже на моего отца! - воскликнула я. - Он всегда был так добр к тем, кто на него работает, и известен справедливостью по отношению ко всем. Так скорее мог бы поступить мой дед, который часто резок, но отец… Но так или иначе, он не собирается менять своего решения.
- Бедный Джекоб! - сказала Элизабет. Несколько дней спустя я увидела Мэри Рок в саду, когда набирала воду. Она совершенно изменилась: улыбалась чуть ли не язвительно.
Я почувствовала облегчение, решив, что отец сменил гнев на милость; вероятно, он хотел их только предупредить. Он позволил им день или два считать, что они уволены, а потом взял их обратно. Он очень настаивал на полном послушании, считая его необходимым.
- Ты выглядишь довольной жизнью, Мэри, - сказала я. - Теперь все в порядке?
- Можно сказать, что так, госпожа, - ответила она.
- Я знала, что отец простит вас.
- Хозяин - суровый человек, - сказала она сквозь зубы.
- Но ты же говоришь, что теперь все в порядке?
- Мы уезжаем. На свете есть и другие поместья, не один Довер-хаус, госпожа. Я была изумлена:
- Что… что ты имеешь в виду?
- В Грассленд, вот куда мы едем, госпожа. Хозяйка дала работу нам обоим.
Мэри покачала головой. На ее лице появилась торжествующая ухмылка.
Я повернулась и пошла в дом.
"Ну, - подумала я, - Элизабет проявила себя добрым человеком, но это создает неловкую ситуацию между семьями, которые живут так близко".
* * *
Наступил июнь, потом июль, и все это время я часто встречалась с Мэтью. Для меня это были чудесные месяцы. Мы нашли, что у нас еще больше общего. Он много знал о птицах, и мы, бывало, часами лежали в поле, притаившись, и наблюдали за птицами, которые перестали радостно распевать, потому что теперь были заняты заботой о подрастающих птенцах, хотя время от времени мы слышали вьюрка и пеночку; да и кукушка все еще давала знать о своем присутствии. Мэтью многому научил меня, и мне нравилось учиться у него. Мы водили Бэлл на долгие прогулки, а иногда она сопровождала нас в прогулках верхом. Ей нравилось бежать за лошадьми и состязаться с нами, когда мы скакали галопом, пока она не устанет. Иногда мы ездили к морю и скакали по берегу, покрытому галькой. Мы нашли места, где росли морские анемоны. Иногда мы снимали обувь и шли босиком по воде, разглядывая забавные маленькие существа, обитавшие на мелководье. Нам приходилось быть очень осторожными, чтобы не наткнуться на пескарок и морских дракончиков. Мэтью показал мне, что у пескарок с обеих сторон головы было нечто, похожее на нож с тремя лезвиями. Дракончик был еще более страшным: у него на спине могли находиться ядовитые шипы.
Это были очень счастливые дни для меня. Однажды я подслушала, как бабушка говорила матери:
- Он смотрит на нее как на ребенка. Должно быть, он лет на семь или восемь старше. Мать ответила:
- Она и в самом деле еще ребенок, но мне кажется, что она встречается с ним слишком часто.
Я очень испугалась, что они попытаются прекратить наши встречи, но, видимо, они решили, что Мэтью ведет себя подобающим образом и, поскольку Я очень молода, то наша дружба со временем прекратится сама собой.
Однажды мы проезжали мимо Эндерби-холла и, как всегда, задержались, чтобы взглянуть на него. Было в этом доме нечто такое, что заставляло большинство людей делать то же самое - Это чудесный дом, - сказал Мэтью Мне жаль, что мать его не купила.
- И ты все еще жалеешь об этом? - спросила я.
- Нет, теперь, когда у нее есть Грассленд, уже не жалею: он на таком же расстоянии от Довер-хауса, как и Эндерби.
Я светилась от гордости, когда он говорил подобные вещи.
- Но я хотел бы еще раз взглянуть на дом, - сказал Мэтью. - Я видел его только один раз, когда мать собиралась его купить.
- Это нетрудно сделать: в Эверсли-корт есть ключи. Я завтра достану их и проведу тебя в дом.
- Это доставило бы мне удовольствие.
- Мы отправимся осматривать дом завтра после обеда, но не слишком поздно. Мы должны осмотреть его до наступления сумерек.
- А, ты имеешь в виду, что в сумерках появляются призраки? Ты боишься призраков, Дамарис?
- С тобой я бы не побоялась. Он повернулся ко мне и легонько поцеловал меня в лоб:
- Это дух, - сказал он. - Я защищу тебя от всех опасностей днем и ночью.
Мэтью обладал огромным обаянием. Он вел себя так непринужденно и естественно, что иногда мне хотелось знать, какое значение он придает своим поступкам?
Я все-таки взяла ключи из письменного стола в Эверсли, в котором они хранились, и на следующий день после полудня встретилась с Мэтью у ворот Эндерби-холла.
С ним была собака.
- Бэлл так хотела прогуляться, что у меня не хватило духу ей отказать. Должно быть, она знала, что я встречусь с тобой, - сказал он.
Бэлл прыгала от радости вокруг меня. Я погладила ее, сказав о том, как я рада, что она пришла.
Я вынула ключи, и мы прошли через сад к главному входу. Сад поддерживался в относительном порядке. Джекоб Рок был одним из тех, кто за ним присматривал. Я подумала: "Теперь, должно быть, это будет кто-нибудь другой".
Дом был построен из красного кирпича времен Тюдоров. Как у многих домов того времени, в центре у него был зал, а по бокам два крыла. Большую часть стен покрывали вьющиеся растения. Он выглядел очень симпатичным, с этим красным кирпичом, просвечивающим сквозь блестящую зеленую листву, но не таким красивым, каким он будет выглядеть осенью, когда листья предстанут во всей красе, с оттенками красновато-коричневого цвета.
- Если бы срезать вьющиеся растения, то внутри стало бы светлее, заметила я.
- Тогда атмосфера дома не наводила бы на мысли о призраках?
- Да, это было бы прекрасно.
- Мне кажется, что тогда исчезло бы ощущение таинственности.
Мы вошли в зал. Мэтью оглядел великолепный сводчатый потолок.
- Он просто чудесный!
- Взгляни, вот галерея, где живут призраки.
- Это же место, где некогда играли менестрели.
- Это место действия трагедии. Одна из владелиц дома повесилась… или пыталась повеситься. Веревка оказалась слишком длинной, она покалечилась и много страдала, прежде чем умереть.
- Она и есть призрак?
- Я думаю, что есть и другие, но обычно рассказывают именно о ней.
Бэлл пробежала в зал, обнюхивая углы. Дом явно волновал ее так же, как и Мэтью.
- Давай пойдем наверх, - сказала я.
- У дома жилой вид, - заметил Мэтью.
- Это от того, что в нем есть мебель. Карлотта не захотела, чтобы ее вывезли.
- Кажется, Карлотта - очень решительная молодая леди!
Да, это так.
- Я хотел бы с ней встретиться. Смею надеяться, что когда-нибудь я ее увижу?
- Если ты останешься здесь долго, то, конечно, увидишь. Мы навещаем их, и они приезжают сюда. Я бы очень хотела повидать Клариссу.
- Я думал, что ее зовут Карлотта.
- Карлотта - это моя сестра, Кларисса - это ее ребенок, самая чудесная девчушка на свете.
- Все маленькие девочки таковы, Дамарис.
- Я знаю, но эта особенная, - вздохнула я. - Карлотта такая везучая.
- Потому что у нее есть несравненная девчушка, ты это имеешь в виду?
- Да, и это, и то, что она - Карлотта.
- Она, действительно, такая счастливица?
- У Карлотты есть все, что можно только пожелать: красота, богатство, муж, который ее любит…
- И.
Я прервала его:
- Ты хотел добавить: "и Кларисса"?
- Нет, я собирался сказать: "и очаровательная сестра, которая ее так невероятно обожает".
- Ее все обожают.
Мы поднялись на галерею менестрелей, и Мэтью вошел вовнутрь.
- Здесь довольно темно! - воскликнул он. - И довольно прохладно. Это все из-за занавесок. Они красивые, но немного мрачноваты.
Бэлл последовала за ним на галерею, она обнюхивала все вокруг.
Я сказала:
- Пойдем и посмотрим комнаты наверху. Мэтью последовал за мной. Мы прошли через спальни и зашли в одну, с большой кроватью под пологом на четырех столбах. Пологом в ней служили красные бархатные занавеси. Я тотчас же вспомнила, что однажды видела здесь Карлотту. Она лежала и разговаривала сама с собой. Я не могла забыть об этом случае.
- Интересная комната, - сказал Мэтью.
- Да, это самая большая из всех спален.
И в этот момент, мы услышали, что Бэлл яростно лает на что-то.
Мы нашли ее на галерее. Собака была взволнована, смотрела на пол и лаяла, царапая доски пола так, словно хотела их оторвать. Между досками была щель, и мне показалось, что она пытается что-то достать оттуда.
Мэтью встал на колени и заглянул в щель.
- Похоже, что там что-то блестящее. Должно быть, оно привлекло ее внимание.
Он положил руку на голову Бэлл и легонько ее погладил:
- Успокойся, ничего, там нет. Собака ответила на его ласку, но не давала себя увести, пытаясь лапой поднять доску.
Мэтью встал.
- Да, это интересный дом, - сказал он. - Я согласен, что в нем есть нечто такое, чего недостает Грассленду, но я бы сказал, что Грассленд более уютный.
Пойдем, Бэлл.
Мы начали спускаться вниз по лестнице, Бэлл следовала за нами очень неохотно. Мы остановились в зале, некоторое время оглядывая потолок. Пока мы стояли, Бэлл исчезла.
- Опять отправилась на галерею, - сказал Мэтью. - Она очень упрямая, эта Бэлл. Прежде она была собакой моего отца, и он, бывало, говорил, что если она что-то вобьет себе в голову, то так легко от этого не откажется.
Бэлл лаяла так яростно, что из-за шума мы едва могли разговаривать. Мы вернулись на галерею.
Собака опять смотрела на щель и изо всех сил пыталась поднять доску.
Мэтью сказал:
- Еще немного, и она оторвет доску. - Он опустился на колени. - В чем дело? Что тебе здесь нужно?
Теперь Бэлл лаяла с еще большим энтузиазмом. Она уловила, что у Мэтью возник интерес, и решила не отставать, пока не получит то, что нужно.
Мэтью взглянул на меня:
- Я мог бы поднять доску. Здесь не должно быть щелей, ее все равно нужно ремонтировать.
- Подними доску. Я скажу, чтобы один из работников пришел и починил ее. Я не думаю, что люди часто ходят на эту галерею: все ее боятся.
- Да, это место, где обитает призрак, не так ли? Странно, что Бэлл заинтересовалась именно им, хотя говорят, что собаки обладают особым чутьем.
- Мэтью, ты не думаешь, что мы на пороге великого открытия?
- Нет, это просто упрямство Бэлл. Она что-то там видит и не успокоится, пока не получит. Но скажу тебе, Дамарис, что меня самого это тоже заинтересовало. Ну, посмотрим, смогу ли я справиться с половицей.
Бэлл ужасно разволновалась, когда Мэтью начал поднимать доску. Она затрещала. Там, где доска касалась стены, взметнулось облако древесной пыли.
- Да, - сказал Мэтью, - ее нужно заменить. Ну, она поддается.
Доска поддалась, и мы заглянули в "пыль веков". Там, в этой пыли, и лежала вещь, которая привлекла внимание Бэлл. Это была пряжка и, похоже, от мужского башмака.
От волнения собака издавала странные звуки - то ли выла, то ли скулила, а иногда отрывисто лаяла.
- Из-за чего так волноваться? - спросил Мэтью.
- Возможно, она серебряная, - сказала я, - и, должно быть, лежала здесь много лет.
Мэтью держал пряжку в руке, а Бэлл с напряженным вниманием следила за ним, махая хвостом, и время от времени издавала странный звук, который, по-моему, должен был означать удовольствие: она получила то, что хотела.
- Мне кажется, пряжка свалилась с башмака, а ее владелец долго думал, где же он мог ее потерять, но он не догадался поискать ее под половицами. Что же теперь делать с этой доской? Я положу ее на место, - Тебе придется сказать, чтобы ее прибили, иначе кто-нибудь зацепится ногой и упадет.
Мэтью положил пряжку на пол. Собака тотчас же ее схватила.
Я потрепала ее:
- Не проглоти ее, Бэлл, - сказала я.
- Для этого она слишком умна.
Я наблюдала за тем, как Мэтью положил доску на место.
- Ну, - сказал он, - выглядит неплохо. Он встал, и мы осмотрели доску.
- Но не забудь рассказать им об этом, - сказал он.
Собака все еще держала пряжку в зубах. Она следила за нами, помахивая хвостом.
- Избалованная девица! - сказал Мэтью. - Стоит тебе только из-за чего-нибудь поскулить, и ты это получаешь, даже если для этого приходится поднимать половицу.
Мы вышли из дома и заперли его на ключ.
Мэтью сказал:
- Пойдем, навестим мою мать. Она рада, когда ты приходишь.
Так мы отправились в Грассленд. Бэлл не могла расстаться с пряжкой.
Элизабет, как всегда, тепло приветствовала меня.
- Что там у Бэлл?
Как будто в ответ, собака положила пряжку и села, глядя на нее и склонив голову набок с видом глубокого удовлетворения.
- Что это? - спросила Элизабет и подняла пряжку. Бэлл обеспокоенно взглянула на нее. - Пряжка от мужского башмака. Довольно красивая…
Бэлл начала скулить.
- Хорошо, хорошо, - сказала Элизабет. - Я не собираюсь ее у тебя отбирать.
Она вернула пряжку собаке, которая тотчас же ее схватила и унесла в угол комнаты.
Мы все засмеялись.
Тогда Элизабет сказала:
- Интересно узнать, кому она принадлежала?
Вскоре после этого начался период появления призраков, что время от времени происходило в Эндерби-холле. Обычно это начиналось с какого-нибудь незначительного случая. Кто-то видел, или ему казалось, что он видел, свет в Эндерби-холле. Об этом начинали говорить, и потом уже все видели этот свет в Эндерби. Моя мать говорила, что это просто отражение заходящего солнца в окнах, а людям кажется, что это свет. Однако слухи росли.
Я упомянула о поломанной половице, и ее починили, но я ничего не сказала о найденной пряжке, потому что это касается Бэлл, а мне казалось, что это послужило бы ненужным напоминанием о злополучном случае, который привел к увольнению Роков.
Время от времени я их видела, и их отношение ко мне было всегда несколько язвительным. Когда я спросила Мэри, как они устроились на новом месте, она ответила со вздохом облегчения:
- О, госпожа Дамарис, нам с Джекобом никогда не было так хорошо! Мы как сыр в масле катаемся.
Этим она хотела сказать мне, что произошла перемена к лучшему, и им повезло, что мой отец уволил их. А Элизабет обронила, что Роки очень стремятся угодить и что они в самом деле хорошие работники.
Я заметила, что все слуги в Грассленде рассматривают меня с особым интересом, и мне хотелось бы знать, что Роки рассказали им о нашем доме.
Карлотта всегда говорила, что слуги - шпионы, что они слишком много знают о личной жизни своих хозяев.
- Нам не следует забывать о них. Они следят за нами и болтают между собой. Они слишком много видят и придумывают то, чего не знают, - как-то сказала мне Карлотта.
И я еще сильнее, чем прежде, пожалела о том, что рассказала, где нашла собаку.
С тех пор как Бэлл нашла пряжку, ею овладела страсть к охоте за сокровищами. Пряжку он держала при себе, но однажды мы увидели, что ее нет, а потом обнаружили, что Бэлл закопала пряжку в саду, вместе с костью.
Неожиданно Бэлл заинтересовалась тем участком земли, где попала в капкан, хотя до сих пор отказывалась и близко подходить к этому месту. Когда бы мы ни проходили мимо этого забора, собака держалась от него подальше и прижималась к нам.
А однажды, когда мы проходили мимо, Бэлл потерялась. Мы звали ее снова и снова, но собака не появилась.
Она всегда пыталась попасть внутрь Эндерби-холла, потому что он привлекал ее, а иногда она садилась у ворот и призывно поглядывала на нас.
- Ну, пойдем, Бэлл, - говорил, бывало, Мэтью. - Там больше нет пряжек.
Но она тихонько поскуливала, как будто умоляя нас пойти туда.
В тот самый день, когда мы ее потеряли и долго звали, Мэтью сказал:
- Хотелось бы знать, не попала ли она в дом? Кто-нибудь мог оставить его открытым.
И в этот самый момент Бэлл пролезла под воротами, и вид у нее был пристыженный.
Мы были удивлены. Зная о том, как она боялась этого забора, мы меньше всего ожидали увидеть ее именно там.
Собака прыгнула на Мэтью, размахивая хвостом.
- Что ты делала? - спросил он. - Ты вся грязная.
На следующий день мы вообще не смогли ее найти, когда были на том же самом месте. Просто удивительно, как часто мы ходили в ту сторону! Вероятно, это происходило оттого, что туда нас приводила Бэлл, а мы просто следовали за нею, не думая о том, куда идем.
А может быть, нас, как и многих, привлекал Эндерби-холл.
В этот день мы не смогли найти Бэлл. Мы звали снова и снова, но она не пришла.
Неожиданно я побледнела:
- Ты не думаешь, что Джекоб Рок опять обманул отца и поставил новый капкан? Мэтью уставился на меня.
- И Бэлл попала в него? О нет! Попав один раз, она больше не угодит в него, она достаточно умна для того, чтобы узнать капкан по виду. И Джекоб не ставит больше капканов. У него в этом нет необходимости. Он теперь живет в нашем доме, и ему не нужны ни кролики, ни заяц на обед.
- Да, но у меня предчувствие, что Бэлл может быть там. Она в последнее время ведет себя довольно странно.
С помощью Мэтью я пролезла через ворота, он присоединился ко мне.
- Бэлл! - кричали мы. - Бэлл! Издалека я услышала ответный лай, но собака не прибежала к нам вприпрыжку, как обычно.
- Сюда! - сказал Мэтью, и мы углубились в подлесок. - Не могу понять, почему твой отец не использует эту землю?
- У него сейчас много забот. Дойдет дело и до этой земли.
Потом мы наткнулись на Бэлл. Она рыла землю и уже вырыла изрядную яму.
- Что ты делаешь, Бэлл? - воскликнул Мэтью.
- Мы должны забрать ее отсюда, - сказала я. - Мой отец по-настоящему сердится, когда кто-нибудь сюда ходит.
- Ну, пойдем, Бэлл.
Собака перестала копать и печально посмотрела на нас.
- Что с тобой? - спросил Мэтью. Бэлл взяла с земли какой-то обтрепанный предмет и положила его у ног Мэтью.
- Что это? - спросила я.
Предмет был очень грязным, местами покрыт мхом.
- Мне кажется, - заметил он, - что некогда это был башмак.
- Да… это был башмак.
- Еще одна находка Бэлл! - воскликнул Мэтью. - Но я не могу тебе позволить принести это в дом.
Он забросил башмак в кусты. Собака тотчас прыгнула и достала его.
- Ты странный коллекционер, Бэлл, - сказала я. - Мэтью, давай лучше уйдем отсюда. Если отец узнает, он очень рассердится. Он терпеть не может, когда люди сюда ходят.
- Ты слышала, Бэлл? - сказал Мэтью. - Пошли, брось этот грязный предмет.
Когда мы подошли к воротам, Бэлл, которая тащилась позади, догнала нас.
Мэтью сказал:
- Посмотри, что она принесла?
Это был все тот же старый башмак. Мэтью отобрал у нее башмак и забросил далеко в подлесок. Собака протестующе заскулила, но затем неохотно уступила, и мы вернулись в Грассленд.