– Н-но, – заикаясь, начала Меллиора, – ты сказал, что...
– Я сказал – нет. А еще раньше я сказал, миледи, что ты должна попросить меня – и притом попросить хорошенько – жениться на тебе. Ты вообще не высказывала никаких просьб, тем более мило, и пытаешься диктовать мне условия.
– Но при данных обстоятельствах мои предложения вполне оправданны, – запротестовала она.
Уорик удивленно и в то же время решительно покачал головой.
– Обстоятельства таковы, что ты в моей власти. Весьма интересное положение после того, как ты причинила мне столько неприятностей. А посему – хорошенько попроси меня. А я рассмотрю твою просьбу.
Бледная как полотно, Меллиора смотрела на него и не могла вымолвить ни слова. Затем, резко повернувшись, двинулась к выходу, но Уорик поймал ее за руку и вернул на место, внезапно сам изумившись собственной решимости. Он не позволит ей взять над ним верх. Не позволит осложнять ему жизнь.
– Смирение, моя любовь, – отличное качество. Даже в небольшом количестве оно принесет тебе большую пользу.
Меллиора откинула голову назад, в ее глазах светилась ненависть.
– Ты презренный норманнский лакей, в какой бы одежде ты ни ходил и что бы ни говорил.
– Твои слова мало похожи на вежливую просьбу, – ровным тоном проговорил Уорик, однако это прозвучало как предостережение.
Она опустила голову и закусила губу, затем снова вскинула на него горящий взгляд.
– Да, в самом деле, благородный сэр! Не будешь ли ты столь добр, чтобы жениться на мне и позволить мне остаться на моей собственной земле?
– Уже лучше, – сказал Уорик, продолжая сверлить ее глазами и крепко сжимать ей руку. – Смирения, конечно, маловато, но – гораздо лучше.
– Так как? – воскликнула она и попыталась выдернуть руку. Однако он лишь притянул ее поближе к себе.
– Это возможно, но не на твоих условиях.
– О Боже, если бы ты был способен выслушать...
– Нет, миледи, слушай ты. Брак законный и налагающий обязательства влечет за собой продолжение рода. У меня будут сыновья. И если ты выйдешь за меня, то будешь моей женой. И никаких сделок, условий, договоренностей. Должно быть так, как я говорю.
Он чувствовал, как дрожит Меллиора, и ему было почти жаль ее. Почти. Он не мог забыть о ее попытке убить его этой ночью, пусть она и заявляла, что видела перед собой не его.
– Итак, – хрипло повторил он.
– Да, – еле слышно прошептала она.
– Что означает твое "да", миледи?
– Да, будет так, как ты скажешь, – сердито уточнила она.
– Отлично. – Он отпустил ее руку и отвернулся. – Я намерен отправиться до полудня. Свадьба состоится через два дня. Будут присутствовать король и его свита. А сейчас иди и поспи, сколько сможешь.
– Да, м'лэрд, как скажешь, м'лэрд! – громко проговорила Меллиора и повернулась к выходу. Она даже споткнулась, словно боясь, что он снова задержит ее.
Он этого не сделал, позволив ей удалиться. И вдруг понял, что и сам дрожит и что ему хочется видеть ее в качестве жены, независимо от того, будет ли она другом или врагом.
Как он и опасался, похоже, борьба уже началась.
Глава 13
Ближе к полудню, когда они собрались уезжать из лагеря Даро, Уорик предупредил Меллиору, что король не знает о ее бегстве с дядей. Если бы она не была столь сердита, то, должно быть, поблагодарила бы его за подобную любезность. Наверняка вместо нее это сделал Даро. Дядя в эту минуту раздражал ее не меньше, чем человек, с которым в скором времени она будет связана узами брака. Даро был счастлив тем, что Энн с ним. Им предстояло сочетаться браком в церкви Стерлинга на следующей неделе, и оба пребывали в таком блаженном состоянии, что не могли не вызывать раздражение. Похоже, Меллиора оставалась единственным человеком, кто продолжал испытывать на себе превратности судьбы.
По дороге в Стерлинг она старалась держаться от Уорика на некотором расстоянии. Глядя на него, она всякий раз ощущала пробегающую по спине дрожь. В течение всего этого времени Меллиора упорно не принимала его в качестве мужа. Он же признал ее в качестве жены. Снова и снова он приезжал за ней, преодолевая явную неприязнь.
Когда они приблизились к стенам крепости, Меллиора пришпорила лошадь и подъехала к Уорику поближе. Она знала, что он заметил ее маневр, однако в разговор не вступил.
– Уорик! – окликнула его Меллиора.
– Да?
– Что думает король о том, где я была?
– А что? – Уорик искоса посмотрел на нее.
– Если он не знает, что я уехала из крепости вместе с Даро...
– Он знает, что ты была в лагере викингов. С Даро. Я сказал ему, что ты уехала с моего разрешения, чтобы до свадьбы побыть с дядей.
Меллиора ничего не сказала. Она лишь подумала о том, что Уорик весьма умен, четко оценил ситуацию и вообще порой способен вести себя порядочно. Он вовсе не такой уж норманн, как она себе рисовала, какими бы словами она в сердцах ни называла его.
Во всяком случае, он не старый и, уж конечно, не дряхлый. А его молодость и мужество даже порождали у нее желание, чтобы их свадьба и впрямь произошла – в некотором отдаленном будущем. Он хотел иметь сыновей. Большинство мужчин этого хотят. Несмотря на показную храбрость, Меллиору пугала необходимость интимных отношений. Она знала, что Энн под прикрытием шпалер занималась не только разговорами, однако не могла себе представить, что способна на подобные отношения с мужчиной, даже с Эваном. Они смеялись, целовались, валялись на траве, соприкасались руками, делились мечтами. Но она никогда не ощущала в себе даже намека на какую-то неземную страсть, ей казалось, что она любит Эвана романтической любовью, описываемой поэтами.
Она так мало знала. Уорик же был закаленный, опытный воин, побывавший во многих сражениях, местах, знавший многих женщин. Вот у него даже любовница имеется, к которой он испытывает глубокую привязанность.
– Так что?
У Меллиоры вспыхнули щеки, когда она поняла, что Уорик смотрит на нее.
– Прошу прощения? – пробормотала она.
– Хорошим тоном было бы сказать "спасибо", – пояснил Уорик.
– Спасибо, – ровным голосом произнесла Меллиора.
Уорик еще некоторое время смотрел на нее, затем пришпорил коня и поехал дальше. Меллиора закусила нижнюю губу и пожелала себе не становиться столь уж покорной за такой короткий срок. Ей следует быть похитрее.
А как же Эван, подумала она. Как же их надежды, мечты, их нежная дружба, взаимоуважение, любовь?
Эван будет жить без нее, создаст свою семью, женится на другой женщине и будет так же нежен с ней, как когда-то с Меллиорой. И все-то у него сложится благополучно и хорошо. А вот она...
А ей приходится платить большую цену за то, чтобы остаться госпожой острова. Что ж, она сделала свой выбор.
Они подъехали к воротам Стерлинга. Стража приветствовала их. Уже во дворе Меллиора милостиво позволила груму помочь ей спешиться. К ее ужасу, из замка вышел не кто иной, как сам Давид. Он был в традиционном шотландском наряде.
– Меллиора! – поприветствовал он ее и, протянув руки, коснулся ее рук. Король изображал отеческую любовь, хотя она улавливала нотки недовольства в его голосе и понимала, что он ее не простил. – Ты выглядишь свежей и отдохнувшей. Даро приедет на церемонию? Осталось всего два дня.
– Да, сир.
– Ну, хорошо. А вот и Джиллиан. Она готова проводить тебя в твои покои. Я распоряжусь, чтобы еду принесли тебе в комнату; ты можешь весь вечер отдыхать и готовиться к свадебной церемонии. Твоим исповедником будет отец Хеджук, ты сможешь посетить его сегодня. Так что готовься, дорогая.
Король возложил руки Меллиоре на плечи и поцеловал ее в лоб.
– Теперь иди.
Она повиновалась, хотя ей страшно хотелось оглянуться, чтобы увидеть выражение лица Уорика и услышать, какой разговор произойдет между ним и королем. Однако она заставила себя не оглядываться.
По крайней мере, она какое-то время побудет без него. Ей не придется спорить, нападать, оправдываться. Она может побыть в мире и покое.
Однако Меллиора напрасно на это рассчитывала.
– Господи, дитя мое, ты вела себя совершенно безрассудно! – воскликнула Джиллиан, когда они остались вдвоем. – Независимо от последствий...
– Я думала, что смогу победить. Если бы я победила, то была бы храброй и достойной восхищения. Но – увы! – я не победила.
– Ты не была бы храброй и достойной восхищения, потому что ввязалась в бой, который не могла выиграть.
– Я не знала, что король намерен лишить меня всех земель, которые принадлежали моим предкам.
– Значит, тебе нужно поучиться лучше распознавать своих противников, – заключила Джиллиан.
Меллиора с достоинством пережила следующий день. Было уже поздно, когда она села вместе с Уориком за королевский стол в большом зале. Друзья и приятели Уорика поддразнивали его и поздравляли, придворные дамы выражали восхищение ее рыцарем и желали ей счастья. Они наверняка сочли бы ее сумасшедшей, если бы узнали, как она пыталась убежать от уготованной ей судьбы. Все женщины – и замужние, и незамужние – напропалую флиртовали с лэрдом Лайэном, и Меллиору неожиданно для нее самой это вывело из душевного равновесия. Мало того что он любил свою любовницу, он еще, по всей видимости, имел связи и с другими женщинами.
В свою очередь, Меллиора приложила максимум усилий, чтобы выглядеть блистательной и очаровательной. Она флиртовала как с молодыми людьми, так и с мужчинами постарше, не делая различий между шотландцами и представителями новой норманнской аристократии. Она ничего не ела, зато не ограничивала себя в питье и чувствовала, что глаза у нее сверкают. Она была в постоянном движении, словно колибри. Она знала, что Уорик наблюдает за ней, но делала все, чтобы не встретиться с ним взглядом. Она видела, как он улыбался другим, как брал рукой кубок, стоявший между ними. У него очень выразительные черты лица. И длинные пальцы... Голос у него был грубый, и Меллиора ощущала необычный трепет, когда он говорил. Он странным образом привлекал ее. Она боялась его прикосновений – и в то же время ей хотелось их ощущать. Они никогда еще не бывали вместе так, как сейчас, – в окружении других людей. Меллиора раньше не видела, как он смеется и разговаривает с другими, не видела, с каким уважением относятся к нему мужчины или какие взгляды бросают на него женщины.
Наконец этот ужасный вечер закончился. К счастью, Меллиора выпила достаточно, чтобы заснуть. На следующее утро у нее разболелась голова. Она мерила шагами комнату, то и дело с надеждой выглядывая из окна.
Джиллиан была особенно предупредительна и ласкова в этот день.
– Я приготовила горячую ванну. В воду добавлено розовое масло, привезенное со Средиземноморья. Это успокоит тебя. Сейчас я принесу подогретого вина с корицей. Тебе нужно хорошенько отдохнуть сегодня, обрести душевное равновесие. Завтра предстоит трудный день.
Меллиора с наслаждением погрузилась в горячую ароматную воду и, закрыв глаза, стала потягивать подогретое вино, настоянное на корице. Как она переживет предстоящий день? Как пройдет через свадебную церемонию с человеком, с которым у нее не было ничего, кроме яростных баталий? Как может она позволить ему прикасаться к ней, если знает, что он хочет быть с другой женщиной?
Господи, похоже, она способна быть ревнивой! Ревновать к женщине, которую никогда не видела и не знает?
– Меллиора, я пойду на кухню, чтобы принести еще вина, – сказала Джиллиан и затем обеспокоено добавила: – У тебя все в порядке? Ты будешь...
– Я буду здесь, когда ты вернешься, – заверила ее Меллиора и горестно засмеялась: – Куда мне идти? Великий лэрд Лайэн, пожалуй, был бы счастлив, если бы я снова сбежала.
Ее потрясло то, что Джиллиан ничего на это не возразила. Меллиора снова закрыла глаза и допила вино. Она выпила много и быстро, но ей хотелось еще. Чтобы выспаться этой ночью...
Вода постепенно остывала. Меллиора со вздохом поднялась, обернулась льняным полотенцем и наклонилась к камину, чтобы обсохнуть. Расчесав волосы, она надела голубое льняное платье, отороченное мягким мехом. Скрипнула дверь – это вернулась Джиллиан. Она пришла без вина и выглядела взволнованной и бледной.
– Джиллиан, что случилось? – спросила Меллиора.
– Ничего особенного, – как можно более ровным тоном ответила Джиллиан.
– Я тебе не верю.
Джиллиан не умела обманывать. Она встретилась со взглядом Меллиоры.
– Король очень сердит.
– Значит... – Меллиора почувствовала, что ей трудно дышать. Мелькнула и ужаснула мысль о том, что король решил ее наказать и попросту прогнать с земель. – Значит... свадьба отменена...
Джиллиан покачала головой:
– Нет, все не столь ужасно.
– Так что же?
– Король узнал, насколько вызывающе ты себя вела, что ты была у викингов и хотела выйти замуж за кого-то другого. И он предложил Уорику устроить публичную брачную ночь.
От ужаса Меллиора опустилась на пол. Подобные спектакли были не столь уж редки и особенно практиковались в аристократических семьях, когда родители невесты хотели поразить жениха ее молодостью и невинностью или когда новобрачные по-настоящему любили друг друга и подобная церемония их не беспокоила. Меллиора знала о такой традиции, однако никогда не присутствовала на подобном представлении. Известные ей пары справляли свадьбу вместе с членами своих семейств и с друзьями, а затем удалялись в брачные покои.
– О Боже! – выдохнула Меллиора.
– Я не должна была говорить тебе об этом, – огорченно сказала Джиллиан. – С другой стороны, наверное, все-таки лучше тебя предупредить...
Меллиора вскочила и бросилась к двери. Джиллиан преградила ей дорогу.
– Меллиора, ты не должна снова убегать! Это будет...
– Я не убегаю!
– Куда же ты собралась?
– К Уорику. Клянусь, я иду к Уорику! Дай мне пройти!
Джиллиан неохотно посторонилась. Меллиора открыла дверь и нисколько не удивилась, обнаружив перед собой Ангуса.
– Миледи? – вежливо проговорил он.
– Мне нужно увидеть Уорика.
Ангус с трудом скрыл свое удивление.
– Я провожу вас.
Было так приятно понежиться в воде, даже если самая большая из ванн чуть тесновата. Эта украшенная затейливыми узорами ванна была его личной собственностью, он привез ее из Брюгге. Вода была настолько горячей, насколько он мог вытерпеть, но зато она лечила старые, полученные в боях раны, да и мысли приводила в порядок. Уорик лежал и наблюдал за тем, как от воды поднимается пар. Это его последняя холостяцкая ночь. А завтра он станет лэрдом Голубого острова, названного так за красоту окружающего моря и лазурного неба, как объяснил ему Давид. А затем, через несколько дней, он доберется до этого острова и поселится на нем. Теперь у него будет свой дом. И жена.
Ну да, жена. Скажем так: почти.
Какой еще трюк способна выкинуть его злополучная супруга? Уорик откинулся назад и закрыл глаза. Возможно, он свалял дурака, не отделавшись от нее. Она назвала его своим врагом, и мира между ними не будет. Однако он должен признать, что его интерес к невесте мало-помалу возрастает. Наблюдая за ней накануне вечером, он испытывал... раздражение. Она улыбалась другим, дразнила мужчин и смеялась, любезничала. Он заметил, что молодые люди стремились оказаться поближе к ней, внимательно прислушиваясь к ее словам. Она была красива и обаятельна. И буквально каждый мужчина ему завидовал. Словом, каким-то образом она проникла ему в душу.
Разумеется, он мог бы погасить зажженное ею пламя, памятуя о том, насколько она опасна. Меллиора умеет очаровывать, это он заметил сразу. Но она опасна и безрассудна.
Безрассудна, однако...
Уорик вынужден был признать, что в пещере, когда он попытался закрыть ее от викингов, она вела себя достойно. Меллиора хорошо владела оружием – в этом он имел возможность убедиться лично. Она сильна; ему надлежит быть еще сильнее. Он не намерен слишком ей сочувствовать или позволить себе стремиться к ней. Вожделение – это нечто другое. Всего лишь инстинкт. Хотя похоть порождает весьма мучительные ощущения. Тело испытывает большие муки, чем при ударе ножом.
Король в полном смысле слова рассвирепел. Давид не привык, чтобы женщины столь дерзко бросали ему вызов. Он предложил устроить публичную брачную ночь. Уорик возражал. Он хотел иметь собственную семью, а не ребенка от другого мужчины. Давид сказал ему, что Джиллиан, пытаясь заставить короля лучше понять свою юную хозяйку, объяснила, что та сделала выбор в пользу Эвана Маккинни – славного молодого человека, но не очень сильного воина, не способного дать отпор иноземным захватчикам. Так что существовал конкретный, из плоти и крови, мужчина, которого она хотела.
Тем не менее он принял решение жениться на ней. Иметь ее в качестве жены не так уж противно: она была молода, изящна, обольстительна и красива, пусть и с трудным характером. Сделавшись его женой, она поймет, что пощады от него ждать не придется. Но нужно принимать во внимание и прошлое. Что он будет делать, если узнает, что у его жены должен родиться ребенок от другого мужчины? Отберет младенца у матери? Сделает ребенка сиротой и ввергнет в печаль мать? Нет, подобного он допустить не сможет.
А может, признать ребенка своим? Нет!
Он ясно помнил тот вечер, когда остался один на поле боя среди погибших. Он воссоздаст свой род, сказал тогда Давид, и с того момента он постоянно мечтал о семье – собственной семье. Поэтому, каким бы ни было будущее, он должен все знать о прошлом.
Уорик вздрогнул и чуть не выскочил из ванны, услышав стук в дверь. К его изумлению, дверь открылась раньше, чем он успел произнести хотя бы слово. Он напружинился, приготовившись при необходимости схватить лежащий рядом меч.
Хотя в этом случае редко стучат в дверь, напомнил он себе.
– Лэрд Лайэн, – услышал он голос Ангуса и увидел в приоткрытой двери его лысую голову.
– Я и сама могу сообщить о своем приходе.
Женский голос принадлежал Меллиоре, которая тут же шагнула в комнату и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной. Они оказались в комнате вдвоем. Уорик откинулся назад, разглядывая Меллиору. Получается, что опасность может прийти и со стуком в дверь. Уорик настороженно ожидал, размышляя о том, когда ему придется схватиться за меч с целью самообороны. Он определил, что Меллиора страшно взволнована, но не разгневана. И взволнована настолько, что, по всей видимости, даже не осознает того, что он лежит в ванне обнаженный. Она продолжала прижиматься к двери, словно ее приколотили туда гвоздями. Уорик приветственно приподнял руку.
– А, моя любовь! Добро пожаловать! Явно неожиданный для меня визит.
Меллиора не шевельнулась.
– Ты пришла, миледи, поговорить со мной, как я понимаю. Так... в чем дело?