Когда они слились воедино, Меллиора забилась в мучительном желании достигнуть облегчающей разрядки. Она прижималась все плотнее при каждом его движении и толчке. Уорик проникал все глубже и двигался все быстрее. Он закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы как можно дольше сдерживать себя. Пот крупными каплями выступил у него на плечах, на лбу. Извергнувшееся семя, казалось, лишило его жизненных сил, сделало беспомощным, а вся его душа перетекла в Меллиору. Сердце Уорика стучало, как молот, кровь гудела в жилах, и он испытал чувство божественного умиротворения, разлившегося по всему телу. Меллиора впилась ногтями в его плечи, забилась в сладостных конвульсиях, несколько раз вскрикнула и затихла.
Некоторое время спустя Уорик почувствовал, что Меллиора дрожит. Он притянул ее к себе поближе и набросил на нее край накидки. Меллиора довольно долго лежала молча, а затем тихо спросила:
– Ты должен ехать в Стерлинг с Питером и... его сестрой?
– Да. Мы поедем вместе с ними.
– Мы?
– Да.
Похоже, она осталась этим довольна. Приподнявшись и заглянув мужу в глаза, она сказала:
– Уорик, я написала Даро и Энн, рассказала о нападении викингов и об обвинениях в адрес Даро, они сейчас располагаются под Стерлингом. Я хочу встретиться с ними и с королем и дать возможность Даро доказать свою невиновность.
Уорик нахмурился и приподнялся на локте, чтобы лучше видеть жену.
– Ты написала им, что собираешься встретиться со мной? – спросил он.
– Да.
– Думаю, ты поступила не слишком мудро, – начал он, но вдруг Меллиора, взглянув ему за спину, громко крикнула:
– Уорик!
Он откатился в сторону вовремя. На том месте, где он только что лежал, в землю вонзился боевой топор. Меллиора вскочила на ноги. Они оказались разделены зарослями, и Уорик внезапно увидел перед собой четырех мужчин.
Викинги... Норманны?
Двое были белокурые, с длинными бородами. Шлемы у них были, как у викингов, а кольчуги напоминали скорее норманнские. Взглянув на одного из них, Уорик понял, что подобные доспехи он уже видел раньше.
На Даро Торссоне. Да и к тому же штандарт Даро развевался в руках одного из мужчин.
Четверо. Один вооружен булавой, двое – боевыми топорами. У Даро в руках был меч.
А Уорик стоял перед ними в чем мать родила, его меч находился в десяти футах от него, а его жена...
Прикрывшись накидкой, она стояла, ошеломленно глядя на мужчин.
Ошеломленно? В голову закралось страшное подозрение: "Так ли она удивлена? Она только что сказала, что написала Даро, сообщила, что увидится с ним, предупредила Даро, что на его имя пала тень подозрения.
Но зачем ей нужно было говорить об этом? А почему бы и не сказать?"
– Наконец-то, Уорик! – рявкнул один из мужчин. – Великий сподвижник короля, вот мы и встретились с тобой. Гляди-ка, милорд, ты гол, как рыба, и даже без меча. Конечно, можно было бы дать тебе оружие и шанс помериться силой, но, пожалуй, не стоит! Ты умрешь как собака, корчась в дерьме и грязи!
Первый мужчина шагнул к нему, размахивая боевым топором. Уорик нырнул вперед и в сторону, перепрыгнув через куст.
– Уорик!
Меллиора оказалась вдруг рядом и протянула ему меч-клеймор. Меч его отца. Вооруженный им, Уорик сделал выпад.
– Спрячься за меня, Меллиора!
– Уорик, я могу...
– Ты не можешь сражаться без оружия!
Один из нападавших поднял боевой топор. Уорик отпрыгнул в сторону и нанес сокрушительной силы удар своим клеймором. Раздался хруст костей и вопль. Однако это не остановило второго мужчину. Издав боевой клич викингов, он бросился на Уорика.
На сей раз ему потребовалось больше времени, чтобы убить викинга. Уорик нападал и отступал, отступал и снова бросался в атаку, резко поворачивался назад, когда чувствовал, что человек с булавой заходит ему за спину. Противник проявил себя глупцом. Угрожая взмахами топора, он забыл о собственной уязвимости. Уорик сделал быстрый выпад и пропорол ему живот. Потом успел развернуться лицом к очередному противнику и чудом уклонился от удара топора. Топор просвистел возле самого уха. Однако Уорик сумел мгновенно среагировать и распорол противнику живот и грудь от паха до горла. Он отдавал себе отчет в том, что, опоздай он хотя бы на мгновение, следующий удар противник нанес бы ему уже по черепу.
Но так или иначе мужчина упал замертво. Уорик круто повернулся, ища четвертого противника. Однако его нигде не было видно.
Никто больше не набросился на Уорика. Четвертый викинг сбежал. Вместе с женой Уорика. Даро. Ушел Даро. И забрал с собой свою племянницу.
Она отправилась за топором. Это и погубило ее. Нагнувшись, чтобы взять оружие, Меллиора почувствовала, как кто-то схватил ее за талию. Она вскрикнула от неожиданности и ужаса, однако Уорик ее не услышал, поскольку сам в этот момент противостоял тем, кто пытался его убить.
Схватить топор не удалось. Зато ее саму схватили, перекинули на плечо, а затем швырнули на спину лошади. Закутанная в накидку мужа, Меллиора не могла оказывать сопротивление напавшему на нее мужчине, на котором были латы и кольчуга. Сбросить накидку она не могла, потому что это была ее единственная одежда. Меллиору утешало только то, что один из противников Уорика упал поверженным и он сражался теперь уже с одним викингом. Это было последнее, что ей удалось увидеть.
Они скакали быстро и долго. Даже слишком быстро и слишком долго. Казалось, ночь никогда не кончится. Ветер становился все холоднее. Наконец они оказались в небольшой рощице возле берега моря, и Меллиора поняла, что они недалеко от Голубого острова. Иными словами, до дома было ближе, чем до лагеря Уорика.
Лошадь остановилась, похититель взвалил Меллиору на плечо. Металлическая кольчуга больно оцарапала ей кожу. Затем он резко опустил, точнее, бросил Меллиору на землю, после чего спешился сам.
На нем был шлем Даро, герб Даро украшал его одежду.
Меллиора прищурилась.
– Ты кто?
– Даро.
Меллиора энергично замотала головой.
– Ты трус и лжец! Неужели ты думаешь, что я не узнаю своего дядю? Негодяй! Как ты смеешь использовать его имя и веши! – крикнула она, и тут ей показалось, что она уже видела этого человека раньше. Она не знала его имени, не знала, почему он так нагло себя вел, но она наверняка знала его самого.
– Это опять ты! Думаешь, что сможешь убедить Уорика, будто это мой дядя вознамерился грабить и насиловать, калечить и убивать людей! Но он не такой дурак! Он все понимает! Он поймает тебя и выяснит, кто ты такой, и тогда тебе не поздоровится!
– А тебе лучше заткнуться, леди Меллиора! Здесь нет ни твоего мужа, ни твоего дяди! Вполне возможно, что твой муж уже покойник, а если и пет, он все равно никогда больше своего не получит.
Меллиора покачала головой, решив промолчать о том, что она видела, как в последний момент Уорик поверг и второго викинга. Она лишь сказала:
– У него меч-клеймор его отца. Он непобедим.
– Ну, знаешь, миледи, другие воины тоже вооружены отцовскими мечами, однако это не спасает их от гибели, – возразил мужчина. – Но это не столь важно. Мы доберемся до Голубого острова раньше твоего мужа, или его людей, или людей короля, если Уорик мертв. И ты прикажешь открыть ворога и впустить нас. Мы встретимся с другими моими людьми и войсками лорда Ренфрю. И когда мы ступим на Голубой остров... что ж, это снова будет крепость викингов, моя дорогая. Ты должна радоваться этому.
Понять, почему викинг избрал такой план, было нетрудно. Крепостные стены практически неприступны, штурмом их не взять.
– Вам никогда не добраться до Голубого острова.
– Доберемся. Но даже если этого не случится – не имеет значения, поскольку у меня есть ты. Разумеется, я хочу получить остров. Но есть вещи, которых я хочу еще сильнее.
– Какие же? – настороженно спросила она.
Он наклонился к ней.
– Это месть, миледи.
– Месть мне, моему отцу, Уорику?..
– Да, именно!
– За что?
– Он убил моего отца. Более того, он убил лорда Ренфрю.
– Твой отец дрался с Уориком?
– А разве ты не знала, что твой муж – убийца, миледи?
– Я никогда в это не поверю! Я была свидетельницей того, как он всячески избегал кровопролития. Он не убийца!
Мужчина выхватил из ножен меч и приставил острие к ее горлу.
– А я тебе говорю, что он убийца!
Она пожала плечами, стараясь не замечать меча.
– Убей меня, если думаешь, что этим насолишь ему. Он не собирался на мне жениться.
– Но насколько я понимаю, ты беременна его ребенком.
Меллиора вздрогнула, недоумевая, от кого этот человек мог узнать столь интимные подробности. От Ангуса? У Меллиоры заныло сердце. Неужели Ангус, которому Уорик вверял свою и ее жизни, оказался предателем? Похоже, у всех в жилах текла кровь викингов.
Она сделала попытку солгать, хотя с каждым днем все определеннее приходила к выводу, что беременна.
– Я в это не верю.
Мужчина подошел к ней поближе.
– Меллиора Макадин, дикая, как эти скалы и штормовое море! Ты ошибаешься во многом. Что бы ни случилось, я отомщу твоему мужу. Он истечет кровью и желчью! Ты теперь у меня... И если вы оба останетесь в живых, он постоянно будет сомневаться, чьего ребенка ты сейчас носишь. После рождения младенец умрет. Но твой муж будет постоянно терзаться сомнениями. Если, конечно, останется жив. А если погибнет, это не будет иметь значения. Я стану владельцем Голубого острова. И подобно великому лэрду Уорику буду держать тебя в качестве жены.
– Я никогда не выйду за тебя замуж! У меня есть муж!
– Он скорее всего покойник.
– Даже если он погибнет, я никогда за тебя не выйду!
– Смелые слова. – Он шагнул к ней. Меллиора попятилась. – Миледи, ты выйдешь замуж, потому что должна. Ты не хотела выходить за Уорика, а сейчас привыкла к нему. Привыкнешь и ко мне.
– Нет!
– Да! Ибо я буду избивать тебя до полусмерти, леди, пока ты мне не подчинишься.
– Тогда ты круглый дурак. К Уорику я привыкла – и даже более того – потому, что он никогда не обижал меня, потому, что я видела, что им руководит здравый смысл. Не в пример другим. Я видела, что его оружием может быть также и милосердие, а не одна грубая сила... – Охнув, Меллиора замолчала, потому что кончиком меча мужчина сдернул с нее накидку и приставил_ острие к ее горлу.
– Займемся делом прямо сейчас, миледи.
Несколько мгновений она в отчаянии смотрела на викинга. Она хотела жить, чтобы жил ее ребенок. Что может быть милее надежды остаться в живых?
Меллиора на мгновение закрыла глаза. Потом, схватившись за лезвие меча, еще крепче прижала острие к горлу и увидела, что глаза мужчины сверлят ее сквозь щели дядиного шлема.
– Если ты тронешь меня, я себя убью. Ты прав: в моем чреве его ребенок. Но ты никогда не заставишь меня действовать против мужа. Если ты планируешь убить моего младенца после рождения, то я предпочитаю, чтобы он погиб сейчас. Потому что, если я убью себя, ты никогда не войдешь в ворота Голубого острова.
Меллиора отчаянно врала, поскольку на самом деле не знала, хватит ли у нее сил пронзить мечом собственное горло и сможет ли она убить себя, зная, что носит в чреве ребенка Уорика. Жизнь давала надежду.
И тем не менее...
К ее изумлению, мужчина отступил назад и опустил меч.
– Ты приведешь меня на Голубой остров, Меллиора, дочь викинга Адина.
Она гордо вскинула голову.
– Мой отец был викингом. Но он был хорошим человеком. Он понимал разницу между сражениями и бойней, между справедливостью и убийством.
Мужчина схватил ее за волосы, развернул и толкнул к лошади. Через несколько шагов Меллиора остановилась и, повернувшись, сказала:
– Мне нужна накидка Уорика. Сейчас холодно. И потом, что скажут твои люди, когда мы их встретим, если увидят, что ты везешь голую женщину.
Очевидно, осознав справедливость ее слов, мужчина повернулся и двинулся назад за накидкой.
Меллиора взглянула на лошадь и закусила губу. Однажды она попыталась воспользоваться таким шансом. Однако он не сработал.
Но конь Уорика был хорошо обучен. Уорик любил своего коня, и Меркурий великолепно знал своего хозяина. Что касается этого человека...
Викинг находился футах в тридцати от Меллиоры. Меллиора, озябшая, совершенно голая, в мгновение ока вспрыгнула на лошадь и ударила ее пятками по бокам. Вслед ей неслись крики и ругань, обещание догнать и расправиться с ней.
Она почувствовала свист ветра в ушах, услышала цокот копыт и вознесла молитву, чтобы конь не повернул назад.
Но, судя по всему, животное не слишком любило своего хозяина. Меллиора скакала под луной, временами ныряя в тень деревьев.
Дом и помощь были близко. Скорее бы достичь безопасной бухты, найти гонца и отправить его к Уорику, чтобы сообщить ему всю правду.
Уорик схватил свою одежду, быстро оделся и побежал в сторону лагеря. В нем кипели ярость, отчаяние и ужас. И вдруг он буквально налетел на Ангуса.
Уорик окликнул своего друга и наклонился над ним. Ангус лежал на земле в луже крови. Однако, услышав свое имя, застонал и приподнялся.
– Господи, ты жив, дружище! – воскликнул Уорик.
– Да, – пробормотал Ангус, потирая голову.
– А кровь... – начал было Уорик.
– Нет, это кровь другого человека... Меня просто здорово стукнули по голове, – пояснил Ангус, крутя головой. – Я бы не допустил этого, но когда увидел, что это Даро...
– Даро?! – воскликнул Уорик и чертыхнулся.
– Да, я знаю его доспехи, его шлем, накидку. Я охранял тебя, но знал, что Меллиора написала своему дяде, и не удивился его приезду. Но... – Ангус замолк, затем хрипло добавил: – Они хотели убить и тебя... Господи, а леди Меллиора...
– Она исчезла. Она у него.
– Он схватил ее?
Уорик прищурил глаза.
– Хотел бы на это надеяться. Ты можешь встать, Ангус? Ты не ранен? Я должен взять людей и скакать в лагерь Даро. Мы недалеко от Голубого острова. Я пошлю туда Элинор, и ты проводишь ее...
– Не сейчас, лэрд Уорик. Я чувствую себя отлично. Если ты едешь сражаться, я поеду с тобой.
Уорик не стал спорить и кивнул.
– Думаю, ее проводят Тайлер и Джеффри. А у Питера, я уверен, есть свой эскорт. Поехали.
Элинор только что отправилась спать. Питер оставался у костра и сразу же изъявил готовность пуститься в погоню, едва услышав о том, что Меллиора схвачена и увезена ее собственным дядей, принявшим участие в борьбе викингов за власть. Уорик объяснил, что они отправят Элинор с его людьми и что ехать следует немедленно, несмотря на ночное время. Луна будет ей хорошим спутником, а его люди отлично знают дорогу.
– Уорик, мне так жаль, – сказала Элинор при прощании.
– Да, – лаконично отреагировал он. Внимательно вглядевшись в его лицо, Элинор сокрушенно покачала головой.
– Уорик, с ее стороны не было никакой западни. Она не планировала никаких интриг против тебя, не предавала тебя и не сговаривалась со своим дядей. Я уверена в этом.
– Вот как?
Элинор дотронулась пальцами до его щеки.
– Ты бы видел выражение ее лица, когда она смотрела на тебя. Она очень-очень любит тебя. Даже больше, чем я.
Он вдруг поймал себя на том, что улыбается. Взяв руку Элинор, он поцеловал ее и на мгновение крепко сжал.
– Спасибо тебе за это, – сказал он. – Джон из Уика охраняет ворота крепости. Но прежде спроси Эвана Маккинни, когда доберетесь до деревни на берегу. Он обеспечит тебе безопасность.
Элинор кивнула и вместе с охранником исчезла в ночи. Уорик шагнул к своему коню. Пора начинать войну с Даро.
Меллиора ни на минуту не остановилась в пути. У нее не было времени. Она знала, что может загнать коня, но за ночь надо было покрыть большое расстояние.
К утру она словно примерзла к животному и чувствовала себя вконец измученной. Однако с первыми лучами зари она с вершины холма увидела внизу деревню, а поодаль, за покрытым пенистыми барашками проливом, – Голубой остров и свою крепость. Она издала радостный крик и стала спускаться с холма, взывая о помощи.
Новые ворота в ограде, построенной вокруг деревни, ей открыл Эван, который передвигался, опираясь на палку. Из домов высыпали другие жители. Появился Фагин в развевающейся на ветру сутане. Здесь же оказалась Игранна. И когда Меллиора, которая, казалось, превратилась в сосульку, свалилась с коня, пытаясь что-то рассказать о своих приключениях, именно Игранна закутала ее в свой плащ и помогла подняться.
– Ее нужно немедленно согреть, – распорядился Фагин.
– Бабушка, подогретого вина, да поживее! – крикнула Игранна, вводя Меллиору в свой дом.
Эван сел напротив Меллиоры, поверх плаща закутанной еще и в шерстяное одеяло. Она грелась у очага, держа в руках чашу с вином. Очень доброе было вино. Сразу же пошло по всем жилам, согревая ее и возвращая к жизни. Постепенно губы Меллиоры перестали дрожать.
– Я не знаю имени этого человека... Но это не Даро. Эван, нужно отправить гонца к Уорику немедленно, потому что это не Даро. Он украл у Даро его одежду.
Его шлем, его...
– Каким образом этот человек мог украсть принадлежащие Даро вещи? – спросила Игранна.
– Этого я не знаю! Должно быть, он из тех, кому Даро доверяет! Он хочет убить Уорика... пытался убить его. Этот человек с кем-то встречается. С кем-то по имени Ренфрю...
– Ренфрю? – встрепенулся Фагин.
– Да.
Фагин сразу же бросился к выходу, но у двери обернулся:
– Лорд Ренфрю напал на землю Макиннишей чуть больше десяти лет назад. Он устроил резню среди торговцев и крестьян. У него была армия наемников из викингов, которым он обещал всевозможные богатства после того, как станет правителем. Ренфрю и большинство викингов были убиты, многие из них – парнем, которого король взял под свою опеку. То есть твоим мужем, Меллиора. В тот день наемники погубили всю его семью. Уорик отомстил за свою родню. Этот викинг хочет отомстить за свою. Он использует такие же кровавые и вероломные методы, как его отец и Ренфрю. Я доберусь до Уорика и Даро. Никто не остановит священника. Меллиора, немедленно перебирайся в крепость. Ты дочь своего отца. Ренфрю и этот викинг – его зовут Ульрик Холлстедер по прозвищу Бродсуорд – придут штурмовать Голубой остров.
– Холлстедер! – вскрикнула Меллиора, вскакивая на ноги. – Холлстедер! Отец Энн был Холлстедер, он мог...
– Да, он мог воспользоваться гостеприимством Энн. Но сейчас это не имеет значения. Она наверняка невиновна в этом. Я еду! Перебирайся в крепость!
Уорик ехал к лагерю викингов, ведя за собой всю свою армию, пополненную воинами Питера. Однако даже когда он достиг лагеря и был уверен, что слух о его движении дошел до Даро и тот приготовился к этому, его не переставали мучить сомнения. У Даро не было никакой нужды приезжать в лагерь в лесу. Даро мог бы нанести визит им домой. Он мог бы убить его, Уорика, в собственной постели и оказаться внутри крепостных стен – брат великого Адина, известный очень многим.
Так, терзаемый сомнениями, Уорик увидел Даро, который без шлема выезжал из ворот в сопровождении Рагнара и других ближайших сподвижников. Как Уорик и ожидал, Даро уже знал о приближении его войска.
На стенах расположились лучники викингов.
Когда Уорик увидел взгляд выехавшего из ворот Даро, он понял, что тот будет сражаться до последнего.