– Это приглашение важно по единственной причине. Теперь я могу просить вас выйти за меня замуж.
– Я выйду за вас, Дэвид, обещаю вам.
Он привлек меня к себе.
– Теперь в моей жизни есть все. Как скоро вы выйдете за меня?
Я прижалась щекой к его щеке и крепко прильнула к нему.
– Нет причин ждать долго. Я ценю то, что Дунканы для меня сделали, но не позволю им управлять моей жизнью.
– Кое-что говорит мне, что они пытаются это сделать. Я слышал, что кто-то жалеет вас, так как вам предназначено выйти за Уолтера. Это верно?
– Я никогда не выйду за Уолтера. Но боюсь, что он надеется на это, как сам совершенно открыто мне сказал.
– Я заберу вас из этого дома, – сказал Дэвид. – Вы не его собственность.
– Они были добры ко мне. Я не должна об этом забывать, даже если их намерения были корыстны. Клод слишком богат и могуществен, чтобы бросать ему вызов. Я должна убедить его, что люблю вас.
– Старик хочет иметь внуков. Дело в этом, не так ли?
– Да. Похоже, он решил сохранить династию Дунканов. У первой жены Уолтера не могло быть детей.
– Она нашлась?
– Нет. Хотя я сомневаюсь, чтобы кто-то озаботился ее поисками. Сколько времени у нас еще есть?
– Несколько минут. Несколько драгоценных минут.
– Больше, чем вы думаете. Лаверн так занял мужчин, записанных на моей карте, что им даже не до поисков меня.
– Спасибо ему. Что его связывает с этой семьей?
– Насколько знаю, он старый друг. Он решил таким способом помочь мне.
– Понимаю. Вы осознаете, что мистер Дункан будет очень рассержен, когда обнаружит, что вы не хотите выйти за Уолтера? Вам надо к этому подготовиться.
– Да. Я больше тревожусь за вас, милый. Его влияние столь велико.
– Знаю, и он не преминет им воспользоваться. Он в состоянии даже уничтожить мою здешнюю удачу. Но ведь есть и другие города.
Я села на скамейку у стены беседки.
– Почему мы не могли встретиться при других обстоятельствах? – сказала я. – Нас свела трагедия, и несчастья, кажется, преследуют. Я боюсь Клода Дункана.
– Джена, – его голос понизился до шепота, – не выказывайте никаких признаков тревоги, но последние две-три минуты кто-то следит за нами. Я слышал движение в кустах прямо позади нас.
– Если это Клод… – в ужасе сказала я.
– Едва ли Клод, но я намерен узнать, кто это. Я пойду за ним.
– Дэвид, вы можете пострадать…
– Думаю, я в состоянии постоять за себя. Теперь вставайте. Я поцелую вас. Пусть этот джентльмен увидит то, за чем пришел, прежде чем я преподам ему урок о том, что неприлично шпионить за двумя любящими людьми.
Его поцелуй был долгим и страстным, но я дрожала и начинала трепетать от боязни, что перешла границы, встречаясь таким образом с Дэвидом. Клод был способен на сильнейшую ярость и деспотизм по отношению к тем, кто вызывал его недовольство. Дэвид ни за что не сможет противостоять этому человеку и надеяться выйти из битвы без серьезных ран.
Дэвид вдруг выпустил меня, сделал длинный шаг через беседку и, перепрыгнув через низкие перила, приземлился за открытой постройкой и устремился к зарослям кустарника. Я поспешила вниз по лестнице, намереваясь к нему присоединиться.
Я услышала, как он вскрикнул, затем шум столкнувшихся тел, прежде чем началась борьба. Я слышала злые голоса. Они принадлежали не Дэвиду, значит, с ним боролся не один человек. Я позвала его по имени и побежала в редкие заросли, чтобы найти его. Я чувствовала, как мое платье цеплялось за острые ветки, но просто рвала ткань, высвобождаясь. Я ходила, стараясь найти Дэвида. Драка кончилась. Наверно, Дэвид звал меня, но я слышала лишь треск зарослей, когда кто-то, и это был не один человек, покидал сцену.
Тихий стон указывал мне направление, и скоро я нашла Дэвида, пытавшегося встать на ноги. Здесь было слишком темно, чтобы определить, насколько серьезны его раны, но в том, что он пострадал, сомневаться не приходилось.
– Дэвид… Дэвид, вы в порядке? – спросила я. – О, милый, вам надо к доктору…
Теперь он снова был на ногах.
– Я… в порядке. Их было двое, и второй, должно быть, ударил меня по голове дубинкой. Такое чувство, будто голова раскалывается.
– Идемте обратно в дом…
– Погодите! Нам нельзя так. Вы возвращайтесь. Немедленно. Через несколько секунд оркестр снова заиграет. Я сказал, чтобы меня не ждали. У меня будет несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Торопитесь! Возвращайтесь. Мы не должны допустить, чтобы это сейчас получило огласку.
Я не была с ним согласна. Теперь мне уже было безразлично, что подумают люди, но я уважала его мнение и боялась за него. Я поспешно поцеловала его и направилась обратно к дому. Войдя через заднюю дверь, я прошла кухней, где прислуга была так занята, что никто не удосужился обратить внимание на мой растрепанный вид. Достигнув своих покоев, я критически изучила платье. Повреждения не были велики настолько, чтобы бросаться в глаза, но некоторое время у меня ушло на приведение в порядок взъерошенных волос и прикладывание к глазам мокрого полотенца, так как я не удержалась от слез, когда бежала от места нападения.
Внизу играла музыка. Если бы я задержалась слишком надолго, это могли заметить, и Клод рассердился бы. Перед тем как покинуть свои комнаты, я помедлила. Клод рассердится? Тут мне пришло в голову, что, вероятно, он и был причиной всего происшедшего. Это очень на него похоже – послать двух своих служителей следить за Дэвидом и заманить его в ловушку.
Я предостерегла себя, что не следует обнаруживать своего подозрения, ведь это лишь ухудшило бы дело. Что бы я ни сделала, какие бы унижения меня теперь ни ждали, все это лишь за то, что я должна защитить Дэвида. С мыслью о том, что могу смело смотреть им в лицо, я стала спускаться по лестнице.
Пройдя в дверь, ведущую в столовую, я увидела там Лаверна с двумя мужчинами, записанными в моей карте на этот и следующий танец. Оба стояли спиной ко мне, а Лаверн, явно ждавший меня, подал мне знак, что все хорошо. Если бы он знал, насколько мне плохо!
Я с облегчением увидела Дэвида на эстраде управлявшим оркестром, но и заметила, что его вечерний костюм запачкан землей, а когда он обернулся, чтобы окинуть взглядом комнату, вероятно, отыскивая меня, заметила, что одна сторона лица его распухла.
Кто-то за моей спиной сказал: "Видать, наш маэстро во время перерыва чересчур вольно обошелся с чашей пунша".
"Возможно, успех ударил ему в голову", – другой голос отозвался на мысль, что Дэвид хватил лишнего. Сама я об этом не подумала, а ведь это могло непоправимо повредить его репутации, если позволить таким слухам расползтись. Но тут я ничего не могла поделать. Я осознала, что, может быть, именно затем на него и напали.
– Мисс Стюарт? – сказал кто-то; обернувшись, я увидела одного из бывших с Лаверном мужчин, он теперь приглашал меня на остаток танца. Я позволила ему отвести меня в круг и постаралась, чтобы Дэвид меня увидел. Он, заметив меня, явно испытал облегчение и вновь обратился лицом к оркестру, удовлетворенный тем, что я в безопасности.
Остаток вечера прошел как в тумане, потому что я была слишком переполнена опасениями и чувством неопределенности, чтобы наслаждаться чем-либо. Я заметила, что Уолтера не было видно после перерыва, и начала подумывать, что не его ли рук дело нападение на Дэвида. Клод, несколько раз заговаривавший со мной, никак не выказал, знает ли он о происшедшем.
Наконец вечер завершился. Я стояла с Клодом и Селиной у дверей и, надеюсь, с должной теплотой желала тем гостям, которые не захотели остаться, доброй ночи. Те, кто остался, скоро разошлись по отведенным им комнатам, и весь большой дом погрузился в покой.
Цветы от жары увяли, украшения из лент выглядели потрепанными. Японские фонарики снаружи были погашены. Я не видела, когда уехали Дэвид с оркестром, но, во всяком случае, их не было в череде отъезжавших гостей.
Когда Одетта наконец закрыла двери, Клод улыбнулся мне.
– Вот это был вечерок, не так ли, моя дорогая?
– Да, – согласилась я. – Благодарю вас.
– Я валюсь с ног, – сказала Селина. – Иду в постель. Пожалуйста, извините меня.
– Я не задержусь, – сказал ей Клод.
Когда она исчезла вверху на лестнице, я обратилась к Клоду.
– Могу ли я сейчас поговорить с вами? Это очень важно.
– Конечно, отчего же. У вас расстроенный вид, моя дорогая.
– Мы можем пройти в библиотеку? – Мне казалось, что когда мы разговариваем здесь, в зале для приемов, Одетта прислушивается к каждому слову.
– Разумеется. – Он взял меня за локоть, и мы прошли вдоль пустой теперь гостиной. – Поразительно, Джена, насколько привлекательной была эта комната во время бала и насколько жалко она выглядит сейчас. Да, ничто не вечно. Но вы, должен сказать, выглядели великолепно. Ваши дружелюбие и любезность превзошли мои ожидания.
Закрыв дверь в библиотеку, я подождала, пока он усядется за свой письменный стол.
– Мистер Дункан, этот вечер не был для меня совсем приятным. Буду откровенна, поскольку вам я обязана говорить правду. Я условилась с Дэвидом Бреннаном о встрече в беседке во время перерыва.
Его лицо помрачнело.
– Мистер Дункан, я люблю Дэвида. Мы поженимся.
– Об этом поговорим позже. Вы упомянули о неприятностях.
– Кто-то шпионил за нами. Дэвид пошел посмотреть, кто это, и двое мужчин – по меньшей мере двое – напали на него. Возможно, вы заметили, что его одежда была выпачкана в земле, а на лице синяк.
– Я не заметил, – сказал он. Я подумала, что он великодушно лжет.
– Я слышала, как кто-то сказал, что Дэвид, должно быть, слишком часто подходил к чаше с пуншем. Это неправда.
– И вы станете защищать его, признавая, что встречались с ним в беседке?
– Да, если будет необходимо. Я этого не стыжусь. Но я хотела бы знать, чьих рук дело это нападение. У меня почти нет сомнений, что оно было подстроено.
Он улыбнулся в своей холодной манере, приберегаемой для случаев, когда бывал рассержен и старался этого не показывать.
– Вы случайно не меня ли обвиняете в организации этого?
– Я никого не обвиняю, но ведь должен же быть какой-то ответ о причинах нападения.
– Сядьте, Джена. Вижу, что нам надо хорошенько это обсудить. Прежде всего, позвольте заверить вас, что я впервые слышу о нападении и сожалею, что оно произошло. Думаю, могу этому дать объяснение. Это большое имение, и люди с соседних плантаций часто приходят сюда пошпионить или украсть что-либо. Особенно когда идет званый прием. В прошлом мне доводилось прогонять отсюда нескольких. Если Дэвид пытался догнать их, то они, без сомнения, оказали сопротивление, чтобы убежать. Им известно, что я бы арестовал их, если бы схватил. Итак, с этим вопросом покончено, и мы перейдем к делам более важным.
У меня не оставалось сил бороться с этим человеком, опровергать его убедительные отговорки. Клод Дункан был умен, а стало быть, опасен. Мне следовало быть осторожнее.
– Несомненно, – сказала я, – вы имеете в виду мою помолвку с Дэвидом Бреннаном.
– Помолвку? Такие вещи не делаются в беседке среди ночи. Я оцениваю по достоинству тот факт, что вы можете восхищаться Дэвидом. Я тоже им восхищаюсь. Вы обязаны ему спасением жизни. Но, моя дорогая, восхищение и благодарность – не любовь.
– Это гораздо больше, чем благодарность, – настаивала я.
– Возможно. Но мой совет: не торопитесь.
– Почему, мистер Дункан? Если я люблю его. Зачем губить каждую минуту жизни без него, если я так люблю?
– Могу понять ваши намерения, Джена, и высоко их ценю. Однако мы действительно многого не знаем о Дэвиде. Он приехал сюда с хорошими рекомендациями как дирижер, но это не равносильно рекомендации относительно его характера. В сущности, мне ничего о нем не известно.
– Мне известно, – сказала я. – Я люблю его, и все остальное не имеет для меня значения.
– Вы знаете, как сильно я хочу, чтобы вы вышли за Уолтера?
– Да, знаю.
– Уолтер дурак, что сказал вам это слишком рано. Вы бы сначала полюбили все здесь и осознали, что в один прекрасный день все это будет вашим.
– Мистер Дункан, я ничего этого не хочу. Я приехала сюда без всякой мысли о том, чтобы отнять у вас что-либо. Я была в отчаянии, а вы настолько добры, что приютили меня, ведь мне некуда было идти, кроме тюрьмы для бедных. Я рада была работать на вас, как-то вас отблагодарить…
– Не сказал бы, что это мне нравится, – вмешался он.
– Я ничего не могу поделать с любовью к Дэвиду – еще меньше, чем с тем ужасным происшествием, обездолившим меня. Если мне предстоит остаться здесь, я предпочла бы быть на положении служащей.
– Не надо такой адской горячки, – сказал он. – Я прошу вас о возможности в краткое время разузнать, что же в действительности представляет собой Дэвид Бреннан и достоин ли он такой девушки, как вы. Это все, что я желаю. Речь идет о разумном требовании, и вам придется согласиться с ним, даже если в настоящий момент вы так ослеплены любовью.
– Это не ослепление, не вопрос минуты, – настаивала я. – Что бы вы ни узнали о Дэвиде, это не будет иметь значения. Я все равно буду любить его и все равно отказываюсь выйти за вашего сына при любых обстоятельствах.
– Ну вот, вы снова раздражаетесь.
– Нет. Просто говорю вам, что чувствую. И теперь понимаю, что лучше всего мне покинуть Дункан-Хаус.
Он откинулся назад. Миг его победы пришел, хотя я этого и не осознавала.
– Да, но как вы это сделаете? Вам всего-навсего придется возвратиться в то самое затруднительное положение, из которого я вас вытащил. В Новом Орлеане строго насчет бедняков. Законы гласят, что вы обязаны содержать себя, или же для вас подыщут работу. Вы хотели бы оказаться в такой ситуации?
– Дэвид позаботится обо мне.
– Дэвид еще не получает жалованья, и некоторое время не будет. Контракты еще даже не подготовлены, а условия не разработаны. Сомневаюсь, что молодой человек располагает достаточными для вашего содержания средствами. Если я правильно понимаю, он тоже почти все потерял с крушением пакетбота.
Я устала и чуть не плакала. Я не хотела больше об этом говорить. Я без труда понимала, что он имеет в виду. Он обычным для него окольным путем сообщал мне, что если покину его, то скоро снова окажусь во власти судьи по наследственным делам, который точно будет проинструктирован, как поступить в моем случае. Победить Клода Дункана казалось невозможным.
– Отложим это, – бодро сказал он. – Это не тот вопрос, который надо решать здесь и сейчас. Мне жаль, что ваш вечер был испорчен. Пожалуйста, поверьте, что я не имею к этому никакого отношения.
Я поднялась.
– Благодарю вас, мистер Дункан, – сказала я и, пожалуй, слишком резко оставила его. Я сразу направилась в свои покои. Открыв дверь, я увидела Лаверна Кейвета, сидевшего в гостиной в одном из кресел. Он тотчас поднялся.
– Закройте дверь. Кажется, это единственный способ безопасно поговорить. Если вы хотите, чтобы я ушел…
– О нет, – сказала я. – Я как раз говорила с Клодом.
– И, судя по вашему виду, без успеха. Ну, что произошло? Я видел вас возвращавшейся со встречи с Дэвидом и заметил, что вы были… скажем так, расстроены. Я видел еще, что Дэвид выглядел так, словно побывал в драке.
– Именно. Кто-то шпионил за нами. Дэвид хотел узнать, кто это, и подвергся нападению двух мужчин. Мы не знаем, кто они. Дэвиду даже не удалось как следует их рассмотреть, да и мне тоже.
– Клод показывает свои когти, Джена.
– Я тоже так полагаю. Интересно, где все это время был Уолтер?
– Мне удалось узнать, поскольку я решил заняться расследованием. Уолтер отправился спать перед самым перерывом.
– Тогда остается Клод. Или те, кому он заплатил за эту работу.
– Похоже на то. Сообщил ли он вам свои планы относительно вас и Уолтера?
– Да, и я сказала ему, что никогда не соглашусь.
– Итак, теперь все открылось. Не знаю, опечален я или удовлетворен. Рано или поздно это должно было произойти. Что вы намерены делать?
– Не знаю. Я заявила Клоду, что уезжаю отсюда, но он подчеркнул, что я прямиком попаду туда, откуда начала, – с единственной перспективой быть объявленной нищей.
– Я никогда этого не допущу, Джена. Даже если это будет мне стоить дружбы с Клодом. Однако я не советовал бы предпринимать поспешных действий.
– Сейчас вы вторите Клоду Дункану.
– Это трезвый совет. Вспомните о своем положении и о положении Дэвида, прежде чем сделать какой-либо решительный шаг. – Он поднялся и пошлепал ладонью по губам, подавляя зевок. – Хоть и с опозданием, но хочу объявить вам, что сегодня вы были царицей бала. Никогда не слышал столько комплиментов за один вечер. И все были заслуженными. Постараюсь выскользнуть отсюда незамеченным.
– Удостоверюсь, что в коридоре никого нет, – сказала я. Открыв дверь, я выглянула. В коридоре было пусто и темно. Лаверн на цыпочках вышел из моих покоев и направился в свои комнаты. Я закрыла дверь и почувствовала, что земля поплыла у меня под ногами. Никогда в жизни я не была в таком замешательстве.
IX
Я в каком-то оцепенении готовилась ко сну, двигаясь и действуя механически, лишь в силу привычки. Я задула последнюю лампу и попыталась успокоиться. Заснуть было невозможно, ибо мой мозг работал слишком активно, чтобы дать мне расслабиться.
Я несколько минут посидела. Но сон не приходил, я ощущала себя в ловушке и была вне себя от тревоги. Я хотела вырваться отсюда, насладиться свободой, пусть и на короткое время. Едва осознавая, что делаю, я надела дорожный костюм и крепкие башмаки. Набросив на плечи плащ, я тихонько спустилась по лестнице. Отперев дверь, прикрыла ее за собой незапертой и зашагала. Я не знала, какое направление выбрать, поэтому пошла прямо вперед, прочь от имения.
Я понимала, что скоро рассветет. Темнота должна была пугать меня, но страха не было. Я ощущала лишь чувство избавления, будучи наедине с собой. И могла думать.
Клод мог сокрушить любой шанс Дэвида на успех. Я это знала. Знала также, что Дэвид пренебрежет такой угрозой, но мне следовало решить, что для него лучше. Я оценила совет Лаверна не совершать поспешных действий. Он был прав. Кроме того, я должна бы извещать Дэвида о развитии дел. И это были бы в той же степени его решения, как мои.
Я обнаружила, что иду быстро. Я была уже почти у границы собственно имения, хотя могла бы еще идти часами и по-прежнему оставаться в пределах владений Клода. Я пересекла пыльную дорогу на Новый Орлеан. Скоро опять сельские подводы и телеги поедут по ней с сельскохозяйственными продуктами, молоком и мясом на рынки большого города. Пока же было темно и очень тихо, если не считать стрекота и гудения множества ночных насекомых.
Внезапно я оказалась перед рекой. Я оглянулась. Усадьба уже не была видна. Должно быть, я прошла немалое расстояние. Я не чувствовала усталости, но понимала, что обратно идти далеко. Прежде чем пуститься в обратную дорогу, я помедлила, глядя на реку с ее мутной водой, текшей в этом месте лениво, поскольку река здесь была широкой.
В сотне с лишним миль к северу мои отец и мать лежали погребенными в останках пакетбота либо в иле, устилавшем дно этой самой реки. Трагедия так внезапно вернулась ко мне, что я закрыла лицо и разрыдалась.
Наши надежды и планы были столь велики. За какое-то мгновение все рухнуло, и теперь я оказалась в ситуации, с которой, я чувствовала, мне не справиться.