Капитан Куэйдос посмотрел в ту же сторону, и его сердце, казалось, собралось выскочить из груди, а во рту пересохло. Он увидел лорчу, которая надвигалась на них со страшной скоростью. Ее паруса были выкрашены черной краской, для того чтобы наблюдатели с "Мальхао" не заметили ее приближения, а на носу висели в ряд фонари, которые и увидел Франциско, потому что как раз в этот момент они начали один за другим зажигаться. Когда света оказалось достаточно, капитан Куэйдос ясно различил на развевавшемся на мачте вымпеле демонически ухмылявшегося розового дракона Ванг Тоха.
– Царица небесная! – прошептал он, потому что в неверном свете заметил и нечто еще, что ни в коей мере не могло быть правдой и тем не менее ею было, ибо Франциско видел то же самое, что и его капитан, и был буквально парализован от ужаса, напомнившего ему о той панике, в которую впал он при нападении пиратов. На борту лорчи, выстроившись в боевую линию, стояло полдюжины монгольских лучников. Нагрудники, составлявшие часть их облачения, отсвечивали мертвенным светом.
Глаза Луиса де лос Куэйдоса закатились, а из уст его вырвался пронзительный крик, но вовсе не из-за страха перед смертью: он так и не увидел тех губительных стрел, которые были выпущены из туго натянутых луков и пронзили его горло. Имелось еще кое-что, что исторгло из его груди этот вопль, эхом пронесшийся в ночной тишине: в последнюю минуту жизни он увидел голову своего брата Педро. Окровавленная и ухмылявшаяся жуткой ухмылкой, она была наколота на палку и выставлена в качестве военного трофея на борту корабля.
Пробудившись от глубокого целительного сна, Чина натянула на себя шелковую рубаху и голубые шальвары и, открыв дверь, поспешила сквозь туман на кормовую палубу, где капитан Крил был занят серьезным разговором с молодым боцманом. При ее приближении оба они замолчали: не имея ни расчески, ни гребня, Чина вынуждена была заплести свои волосы в косу, и эта коса, доходившая девушке до бедер, придавала ей поразительное сходство с восточной куртизанкой.
В ответ на ее жадные расспросы капитан Крил заверил ее, что шхуна за это время преодолела хорошее расстояние и что встреча с "Мальхао" ожидается сегодня приблизительно к шести часам вечера.
– Корабль! Там, сзади по курсу!
Капитан посмотрел наверх, откуда донесся крик. Чина почувствовала, что ее сердце на несколько леденящих секунд почти перестало биться. Это не "Мальхао", уверяла она себя: не могла же португальская шхуна оказаться позади них!
– Это клипер, сэр! – прокричал дозорный. – На нем полосы и звезды!
– Кажется, "Орион", – заметил капитал Крил, посмотрев в подзорную трубу, которую протянул ему боцман. – Держу пари, что он направляется на остров Хайнань.
Чина ощутила некоторое облегчение, решив, что это всего лишь какое-то американское судно, совершающее обычный торговый рейс в Южно-Китайском море.
На палубе между тем появился юнга и капитан Крил спросил Чину, что она думает о завтраке.
Чина испытывала просто волчий голод и, захватив несколько ломтей хлеба и чашку горячего чая, поместилась на ближайший скамье. Она не ела ничего с предыдущей ночи – той самой, когда Брэндон и Филиппа, удрав из дома, прокрались на борт шхуны Луиса Куэйдоса, зафрахтованной до Кантона и шедшей, возможно, навстречу опасностям, о которых знал только Бог.
Чина, поежившись, постаралась отогнать от себя дурные мысли, преследовавшие ее, словно страшные призраки, с той минуты, когда Дарвин сообщил ей, что дети сбежали. Она не должна позволять себе думать об ужасных вещах, о которых узнала от Этана, когда тот рассказывал ей о жадности и коварстве Ванг Тоха. Иначе ведь она сойдет с ума от страха. Она твердо знала, что должна оставаться спокойной и выдержанной, коль скоро собиралась прийти детям на помощь.
– Этот клипер нас скоро догонит, не правда ли? – спросила она.
– Кто? – отозвался капитан, погруженный в изучение карты.
– "Орион".
– Да, он идет хорошо. Еще полчаса или около того, и мы пойдем с ним борт к борту. Тилер Крю, его капитан, всегда был ужасно нетерпеливой сволочью... Прошу прощения, мисс, – добавил капитан торопливо, когда, услышав звон разбитого стекла, решил, что это он виноват, поскольку дал таким неподобающим образом волю своему языку.
Повернув голову, Крил увидел, что Чина вскочила на ноги, наряд ее облит горячим чаем, а от чашки остались одни осколки. Однако, судя по тому, что она глядела в ужасе на горизонт, где уже обрисовались верхушки мачт "Ориона", ее выбили из равновесия вовсе не слова капитана.
– Тилер Крю? Так вы полагаете, что капитан корабля именно он?
– А почему бы и нет? Он плавает в этих водах, наверное, так же давно, как и я. Ненадежный малый, но я встречал и похуже. – Капитан Крил склонил голову набок. – Вы знакомы с ним?
– Да.... Нет... То есть я хочу сказать... О, я должна была знать, что Этан не даст мне уйти просто так! – Тут Чина нахмурилась и замолчала. Потом, подняв глаза, произнесла до странности неестественным тоном: – Капитан Крил, имеете ли вы полномочия сочетать брачными узами людей, находящихся на вашем корабле?
Он почесал нос грязным указательным пальцем.
– Э-э-э... кажется, имею.
– А можете ли вы сделать это прямо сейчас? Сию вот минуту?
– Ну, смотря по тому, найдется ли в сундуке Библия... – Он посмотрел на нее подозрительным взглядом. – А почему вы об этом спрашиваете, мисс Чина?
– Потому что, – сказала она горячо, – я желаю выйти замуж за Дарвина Стэпкайна. Сейчас же, прежде чем "Орион" нас догонит.
Сказать, что просьба Чины всего лишь удивила капитана Крила, значит грубо согрешить против истины, потому что в действительности он был буквально ошарашен услышанным и в течение целой минуты мог только глядеть на нее во все глаза, стараясь понять, не лишилась ли она случайно рассудка.
Потребовались и изрядное красноречие со стороны Чины, и сбивчивые подтверждения самого Дарвина, чтобы он убедился наконец, что оба они искренне желают вступить в брак и к тому же безотлагательно. Выслушав их, капитан поставил им на вид всю абсурдность их намерений, на что ушло несколько драгоценных минут. И только когда Дарвин объявил с ненавистью, что на борту "Ориона", по всей вероятности, находится человек, который собирается жениться на Чине из нечестных побуждений и против ее воли, он, поколебавшись немного, согласился провести церемонию.
– Не без сомнений, – рявкнул напоследок капитан Крил, качая головой и обозревая с явным неодобрением пару юных лиц, уставившихся выжидающе на него. Черт бы побрал того китайского божка, что покусился преждевременно на жизнь Рэйса Уоррика и оставил его невинную дочь на попечении этого дурака, сводного брата! Рэйс никогда бы не позволил своей любимой дочери выйти замуж за такого явно неподходящего для нее жениха, как Дарвин Стэпкайн, а уж подобное сегодняшнему свадебное торжество он не смог бы и вообразить. Подумать только – в измятом, вызывающего вида костюме гаремной наложницы, а ее нечесаные волосы заплетены в косу, как у какой-нибудь туземки.
– Корабль! У нас по курсу корабль! Справа!
– Интересно, что это за судно? – произнес Горацио, прикладывая руку козырьком к глазам. – Шхуна, насколько можно разглядеть, сэр!
На "Авроре Д." раздался дружный топот ног: все кинулись к правому борту.
– Это не может быть "Мальхао"! – заявил боцман, передавая капитану подзорную трубу. – Он должен находиться значительно дальше!
– Что там, капитан Крил? – с замиранием в сердце спросила Чина, так как сама она не видела на горизонте ничего, кроме похожих на тени облаков и низко летевших над водой бакланов.
Горацио медлил с ответом, поскольку и сам не мог толком понять, что же он увидел у линии горизонта. Это действительно была шхуна, как и сказал впередсмотрящий, но опознать ее он не мог, и, кроме того, вид этого судна почему-то вызывал в воображении образы кораблей-призраков. Паруса вроде бы были спущены, стропы болтались впустую, а на палубах – никакого движения.
– Подайте им какой-нибудь знак, мистер Рункл, – сказал капитан, и боцман поспешил на верхнюю палубу, отдавая на ходу приказания.
Когда "Аврора Д." подошла поближе, то стало видно даже невооруженным глазом, что за штурвалом загадочного судна никто не стоит. Шхуна, не управляемая никем, плыла по течению. Ее голые мачты указывали уныло в бледное небо.
– Господи помилуй, да ее паруса начисто срезаны! – воскликнул Артур Рункл.
– Кажется, на борту – ни одной живой души! – дополнил потрясенно Дарвин.
С палубы шхуны поднялась стая черных птиц. Они покружились с криками над водой, а потом, шумно хлопая крыльями, опустились на голые снасти и стали наблюдать оттуда приближение "Авроры Д.". На борту отчетливо было видно теперь название судна – "Мальхао", а внезапный порыв ветра донес до наблюдавших за кораблем безошибочный запах мертвечины.
Капитан Крил опустил подзорную трубу и поморщился.
– Рункл, посмотрите, нельзя ли все же связаться как-нибудь со шхуной?
Однако оклики дрейфующего судна с помощью рупора ничего не дали. Никто не откликнулся, кроме возбужденных пожирателей падали, завидевших помеху своему пиршеству. И тогда капитан Крил коротко приказал подготовить к спуску шлюпку, на которую должен был погрузиться отряд вооруженных людей.
– Я еду с вами, – объявила Чина. Горацио отрицательно покачал головой.
– Там могут быть мертвые. И если так, то мы не знаем пока, что послужило причиной их гибели.
– Прошу вас помнить, что на борту могут находиться мои брат и сестра, – проговорила Чина безапелляционным тоном. – Вы не можете помешать мне отправиться туда вместе с вами.
– Нет, он вправе запретить вам это, – сказал сердито Дарвин. – Не будьте идиоткой, Чина! Представьте, что их могла убить холера.
– Холера?
Увидев испуганное выражение ее лица, он тут же пожалел о своих необдуманных словах и с чувством глубокого облегчения услышал, как капитан Крил решительно произнес:
– Никаких болезней на борту нет, дружище! Холера не обрежет снасти и не изрубит их в куски. Это сделали люди. Причем люди, которые не успели далеко уйти.
Чина побледнела.
– Вы предполагаете, что на них напали пираты?
– Я пока ничего не предполагаю, – хрипло ответил капитан Крил, хотя на самом деле он не мог не иметь этого самого предположения, что и отразилось на его обеспокоенном лице.
– Значит, я могу ехать с вами, – произнесла убежденно Чина. Появившееся на ее лице выражение живо напомнило Рэйса Уоррика на одном из его загадочных портретов, и Горацио Крил, глядя на девушку, почувствовал, как у него по спине пробежал холодок – порождение суеверного подсознания. Уголки его рта поползли вниз, и он несколько секунд стоял молча. Затем глубоко вздохнул.
– Садитесь в шлюпку. Но на палубу "Мальхао" ваша нога не ступит! Вам ясно?
– Вы, должно быть, сошли с ума! – закричал Дарвин с лицом, красным от бешенства. – Чина ни в коем случае не поедет с вами!
– Нет, поеду, – сказала спокойно Чина, и хотя Дарвин умолял ее и угрожал, пока не потерял в конце концов терпение, она не слушала его доводов. – Вы вовсе не обязаны ехать с нами, если вам этого не хочется, – указала она ему таким тоном, который был под стать ее посуровевшему лицу и ясно выражал ее убежденность в его трусости.
И Дарвин немедленно оставил свои аргументы.
Люди в переполненной шлюпке плыли в полном молчании, и потому плеск весел и скрип уключин казались неестественно громкими. Когда лодочка приблизилась несколько к шхуне, запах разложения, усилившись, стал просто невыносимым. Мускулистые парни, составлявшие вооруженную команду, отворачивали головы и крепче сжимали свое оружие. Чина, сидя на корме между капитаном Крилом и Дарвином, смотрела невидящими глазами в пространство. Ее лицо выглядело на фоне голубых волн белой маской. Руки с побелевшими ногтями, вздрагивавшие конвульсивно, выдавали ее состояние.
В тени просоленного корпуса шхуны воздух был прохладнее, а запах смерти не таким ужасным. Однако тишина наверху не могла не пугать. Она заставляла людей тревожно перешептываться и как можно быстрее прилаживать веревочную лестницу, чтобы узнать наконец, что же там произошло.
Первым на палубу вскарабкался дюжий матрос по имени Тимонс Макни, но когда он взглянул на развернувшуюся перед ним картину, то бросился назад к поручню и начал безудержно блевать в море. Вся команда "Мальхао" была изрублена на куски. Повсюду виднелись следы ужасающей резни: расчлененные и распухшие тела, отрубленные головы с черными, широко открытыми ртами и пустыми глазницами, над которыми уже потрудились пернатые пожиратели падали и тучи черных жужжащих жирных мух. Солнце и жара сделали свое дело, высушив кровь, залившую доски палубы, просочившуюся в щели и проникшую в водосточные желоба, однако Макни, схватившийся за поручень и пытавшийся отдышаться, чувствовал ее все же под своими подошвами.
– Они мертвы, капитан! Все! – прокричал он, однако голос его напоминал скорее хрип. Находившиеся в шлюпке почувствовали при виде его лица, как волосы у них на голове зашевелились, потому что им показалось, будто они созерцают сейчас человека, который только что заглянул в ад.
– Нет!
Это был крик Чины, выведший Горацио Крила из состояния оцепенения, в котором он пребывал. Повернув голову, капитан увидел, что она начала карабкаться вверх по лестнице, и тотчас вскочил на ноги, чтобы удержать ее.
– Подожди, детка! – Его рука вцепилась в ее рукав, но тонкая ткань разорвалась, и прежде чем кто-либо другой смог ее остановить, она оказалась на палубе.
– Брэндон! Филиппа!
Ответом на ее безнадежные вопли стало только дружное хлопанье крыльев многочисленных птиц, которые с пронзительными криками поднялись в воздух. Чина не обращала внимания ни на них, ни на человеческие останки, разбросанные вокруг и источавшие ужасный запах тления.
– Брэндон! Филиппа! Где вы?
В горле распростертого перед лестницей тела застряла стрела, в широко открытых глазах отражалось солнце. Судорожно сглотнув, Чина переступила через него и начала спускаться в трюм, где только шорох крысиных лап да ее полный отчаяния голос нарушали тяжелую тишину.
Под одной из дверей в конце длинного, плохо проветриваемого коридора она увидела свет и, открыв дверь, оказалась в помещении корабельной кухни. В плите еще горели дрова, а в воздухе стоял удушливый запах подгоревших блюд. Кок – ибо скорее всего именно им было лежавшее на полу тело – готовил ужин, когда на него напали, потому что в окровавленной руке он все еще держал поварешку. Увидев, что у него отрублена половина пальцев, а по полу среди остатков еды ползают полчища тараканов, Чина, с усилием сдерживая рвотные позывы, отпрянула в страхе назад и споткнулась о другое тело, возле самой двери.
Девушка пронзительно взвизгнула и, поскользнувшись в разлитом масле и крови, едва не упала. Выскочив из камбуза, она столкнулась в коридоре с каким-то человеком, который только что спустился по трапу, услышав ее крики. Снова взвизгнув от ужаса, она набросилась с кулаками на стоявшего перед ней незнакомца, однако тот тут же схватил ее железной хваткой за руки.
– Тише, Чина, не пугайся, – прошептал ей в ухо знакомый голос.
– Этан! – выдохнула Чина с облегчением.
Он прижал ее крепко к себе, и она почувствовала вдруг, что ей уже не так страшно. Когда же через мгновение ее начала бить неудержимая дрожь, Чина подняла голову с его плеча и, обратив к нему заплаканное лицо, заглянула ему в глаза.
– Брэндом и Филиппа...
– Да, я знаю. Капитан Крил мне сказал.
– Я не могу их нигде найти, – продолжала Чина испуганным шепотом. – Всех, кто был на корабле, поубивали! О, Этан, ты видишь, что они здесь натворили?
Этан только мрачно кивнул головой. Губы его сжались, а глаза сузились от злости при виде того, что сделали с ней ужасы и потрясения последних двух дней. Чувствуя, как она дрожит, он поднял ее на руки и отнес в просторную каюту, которую занимал раньше капитан "Мальхао" и которая оказалась на удивление чистой и проветренной, так как в открытые окна залетал свежий ветерок.
Опустив Чину в мягкое кресло, он нашел где-то гравированную серебряную фляжку и налил ей оттуда в стакан какого-то питья. Она выпила с готовностью напиток, но тут же закашлялась, ибо крепкое зелье обожгло ей горло. Через минуту, однако, по ее телу пробежала приятная теплота, Чина перестала дрожать и посмотрела на Этана глазами, в которых уже не отражался страх. И тут ей пришлось пережить новое потрясение: она заметила, что вид у Этана был до крайности изможденный и затравленный. Но времени анализировать свои чувства у нее не оказалось, поскольку Этан, облокотившись на стол прямо перед ней, спросил требовательно:
– Что, черт возьми, хотела ты доказать, когда убегала поспешно из моего дома? Разве тебе не ясно, что сингапурские улицы не место для женщины, тем более в таком одеянии, как у тебя?
Чина в ответ могла только хлопать глазами, а он все читал и читал нескончаемую лекцию, которая призвана была ее запугать и образумить, и казалось, что его гнев только усиливается оттого, что она слушает его с полной покорностью.
Внезапно дверь в каюту с шумом распахнулась и на пороге появились взбудораженные Дарвин и капитан Крил.
– Вы не имеете права разговаривать с мисс Чиной в таком тоне! – закричал Дарвин с искаженным от презрения лицом. – Если кого-либо и можно обвинять в том, что случилось, так это вас и ваше недостойное, эгоистическое поведение! Разве это не вы утащили ее к себе в дом из сингапурского порта?
– Успокойся, парень, – коротко приказал капитан Крил, не замечая, как странно вытянулось и застыло лицо Этана в ответ на слова Дарвина. – Вы были правы, Бладуил, – продолжал он сумрачно, как будто Этан что-то сказал вслух, – малышей на борту нет.
Лицо Этана как будто в тот же момент постарело. Чине неожиданно представилось, что, наверное, вот так он будет выглядеть лет через двадцать. Закусив губу, она отвернулась в сторону, удивляясь самой себе, почему это вид Этана как старого усталого человека такой болью отозвался в ее сердце.
– Как вы предполагаете, куда их могли увезти? – громко спросил капитан Крил Этана Бладуила.
– Кто их увез? – потребовал разъяснений Дарвин. Его раздражало, что дородный капитан "Авроры Д." начал внезапно испытывать если не расположение, то уж, во всяком случае, доверие к Этану Бладуилу. И еще больше вызывало у него чувство досады то обстоятельство, что Чина не находила в присутствии Этана на корабле ничего странного, а ведь вряд ли она могла видеть, как "Орион" подошел к "Мальхао" и как капитан Бладуил и его люди перешли на борт злополучной шхуны. – Кому они могли понадобиться? – снова обратился он к капитану Крилу. – Вы что, хотите сказать, что кто-то забрал их с корабля? Может быть, это тот самый китаец, о котором так много разговоров в последнее время?
Горацио, проявляя недюжинное терпение, постарался объяснить, что по просьбе капитана Бладуила его люди обследовали самым тщательным образом буквально все дыры на корабле, но не обнаружили ни шелка, закупленного на Бадаяне два дня назад, ни детей. С другой стороны, осмотр стрел, извлеченных из тел капитана "Мальхао" и его команды, показал, что они монгольского происхождения, – что подтвердил и араб Раджид Али, – а это могло означать только то, что нападение было совершено по приказу известного мандарина Ванг Тох Чен Арна.