– Обещаю, что могу найти куда более приятные занятия, чем танцы. – Он медленно протянул руку, привлек ее к себе и пощекотал губами ее ухо.
Взволнованная его лаской и ощущая направленные на них любопытные взгляды, Лиз в смущении опустила голову на широкое плечо, хотя многие из находившихся в зале уже видели, как Грэй целовал ее на чайном приеме у леди Холсон.
Она помогала Дру и Тимоти встречаться – частично, признавалась она, чтобы сорвать ужасный план Юфимии выдать нежную Дру за полуживого пэра. Однако то, что она увидела за решеткой с розами – парочку в тесных объятиях, – свидетельствовало об их слишком сильной увлеченности и потере всякой осторожности.
Если их игра приводила даже к слабому подобию бурных ощущений, разожженных в ней губами, которые скользили сейчас от ее виска по щеке к шее, тогда она должна предостеречь их от такой близости. Это решение было на некоторое время последней здравой мыслью Лиз. Когда его теплые страстные губы слились с ее губами, она выдохнула свою капитуляцию и с наслаждением отдалась ощущениям его мужественной силы. Она чувствовала себя нежно оберегаемой и одновременно в опасности, поцелуй его стал еще более страстным, и сильная волна чувства снова сотрясла все ее существо.
Зная, как часто женщины под впечатлением его положения в обществе или в ожидании богатых подарков за свою благосклонность разыгрывали страсть, Грэй опьянел от сознания, что страстная реакция его жены не была притворной. Ее искренняя страстность доставляла ему еще большее наслаждение.
Грешная парочка за решеткой решила, что Лиззи специально отвлекла Грэя объятиями. Но ни Грэй, ни Лиз не заметили, как Тимоти увел несколько растрепанную Дру назад в бальную комнату.
– А, Грэй, вот ты где. Я ищу тебя. Никогда бы не догадался, что у тебя может быть интимное свидание с собственной женой. – Сэр Дэвид зафукал с нарочитым упреком. – Есть лучшие места, дружок, лучшие места для этого.
– Совершенно верно, сэр. – Улыбка Грэя ничуть не была покаянной. – Но цветы, лунный свет… – Он пожал плечами.
– И красивая женщина. Я знаю. Я не настолько стар, чтобы забыть такие сладкие соблазны. – Сэр Дэвид сиял улыбкой, как лукавый сатир. – Но знаешь, я видел, как Хейтон танцевал с твоей женой, а потом позже разговаривал с вами у фонтана. Остерегайся этого человека, Грэй.
Серьезный взгляд сэра Дэвида перешел на Лиз.
– Вы тоже, дорогая. Интерес этого джентльмена далек от платонического. Будьте настороже против его коварных уловок, иначе не успеете оглянуться, как он добьется чего хочет.
Лиз едва не рассмеялась от его серьезного предупреждения. Граф не угрожал ее добродетели. После того как она узнала страсть Грэя даже не в полной мере, ни один мужчина не мог представлять угрозы. Но, не желая обижать этого доброго друга семьи, она торжественно кивнула.
Грэй отлично знал, насколько искушен Хейтон в любовных делах. Было время – когда оба они были гораздо моложе, – они не только во многом сходились во вкусах, но и полудружески соперничали друг с другом, чтобы доказать свое превосходство. Он вышел из этой незрелой фазы. Хейтон – нет. И может быть, именно вследствие этого былого сходства он испытал трудный момент, прежде чем перестал рассматривать этого человека как возможную угрозу его отношениям с Элизабет.
– Но, Грэй, цель, с которой я искал тебя, более прозаичная. Я обсуждаю ирландский вопрос с Сейлсбери и пришел просить тебя присоединиться к нам в клубе… если твоя добрая госпожа разрешит это досадное вмешательство долга.
Грэй сильно подозревал, что ирландский вопрос сэр Дэвид использовал как прикрытие, чтобы не упоминать фактическую тему этого вечера и столь многих прошлых: вопрос о белом рабстве. Он с сожалением посмотрел на свою жену:
– Я должен пойти, но поскольку сэр Дэвид в качестве компенсации за то, что прервал мои вечерние развлечения, отвезет меня в своей карете, а потом привезет в Брандт Хаус, я оставлю нашу вам, леди Юфимии и Дру.
– Конечно, мой мальчик, – согласился сияющий улыбкой сэр Дэвид. – Конечно, я подвезу тебя.
Лиз грациозно кивнула Грэю в знак согласия и улыбнулась сэру Дэвиду. У нее не было и не могло быть возможности поступить иначе.
Лиз, уставшая после очередного занятого дня и длинного вечера в гостях, чувствовала, как тяжелеют веки, пока Анни ритмичными движениями расчесывала щеткой ее густую рыжую гриву. В городе было темно, но в деревне петухи скоро уже начнут приветствовать наступление новой зари.
– Сегодня в комнате для слуг в Кимбал Хаус я услышала интересную сплетню о неких событиях, которые привели к "происшествию" с вашим экипажем после бала у Кардингтонов.
Яркие голубые глаза тотчас широко раскрылись, сонливость слетела при неожиданной новости о том, что не могло не волновать Лиз. Как было принято, Анни вместе с женщиной, служившей Юфимии и Дру, отправилась вслед за Лиз в служебной карете. Лиз не сомневалась, что Анни расспрашивала конюха, с которым встречалась, как и обещала, но до сих пор она не заговаривала на эту тему.
– Что говорили? – тихо спросила Лиз, пропуская тактичные любезности, чтобы поскорее услышать новость. Она знала, что Анни извинит ее за это.
– Мистера Эллисона позвал мистер Битон, кучер, который привез вас, приемную племянницу и кузена герцога в Лондон. Он просил помочь успокоить лошадь, не привыкшую к городской толчее. Присматривать за каретой оставили одного лакея, но его завлекли в трактир, распить по пинте горького, лакеи трех других господ.
– Мы знаем, у каких господ служат лакеи, "завлекшие" Стеббинза в трактир?
– Да. – Анни обеспокоено подняла голову. – Но сначала, мэм, я должна убедить вас, что Стеббинз – хороший человек, он работает усердно и никогда не сделал бы ничего, что могло навредить хозяину.
Лиз понимала, ее служанка боится, что такое серьезное сообщение может навлечь беду на коллегу-слугу.
– Ты оказала мне чудесную услугу, Анни. – Она подбадривающе улыбнулась: – Я не забуду этого. И не допущу, чтобы из-за того, о чем ты мне рассказала, у Стеббинза были неприятности.
Анни, сдерживавшая дыхание сама того не замечая, перевела дух:
– Это слуги маркиза Блейза, виконта Дерборна и графа Хейтона.
Светло-карие глаза встретились с бирюзовыми в зеркале, перед которым сидела Лиз, и на губах служанки расцвела гордая улыбка – теплый отсвет мрачно загнутых кверху уголков рта ее хозяйки.
– Я пыталась узнать что-либо от моего Джереми, но такого рода информация стоит работы Стеббинза, и я уверена, что он никому об этом не рассказывал ни внизу, ни в конюшне.
– Несомненно, это так, – тут же согласилась Лиз, безмолвно прося свою подругу продолжать доверять ей, когда обратилась к ней с новой просьбой: – Я собираюсь и дальше делать все, что могу, чтобы сорвать маску с преступника, стоящего за подозрительными происшествиями с моим мужем, и благодарю тебя за то, что ты помогла мне продвинуться в поисках. Теперь я хочу попросить тебя еще об одной услуге, которая может подвести меня еще ближе к истине.
Лиз видела, как светло-карие глаза разгорались возбуждением, и поняла, что выбрала правильный тон, чтобы заинтриговать любящую приключения девушку.
– Я была бы очень благодарна, если бы ты продолжала сообщать мне все интересное, что услышишь в домах людей, которых я посещаю.
Анни без всякого смущения широко улыбнулась:
– Я могла бы даже задать какие-нибудь невинные вопросы, подстрекнув хозяйских слуг и других, дожидающихся окончания визита своих хозяек, рассказывать новые полезные подробности. – Она с очевидным восторгом потерла руки: – Никогда не думала, что буду заниматься чем-то еще более интересным, чем рассказы в комиксах.
Рассеянно пригладив прекрасно подогнанный по фигуре жакет для верховой езды, Лиз пустила своего красавца гнедого в легкий галоп мимо Меморила Алберта и въехала в главную аллею для верховой езды. Был почти полдень, но все еще рано для начала традиционной утренней верховой прогулки дам из общества.
– Тимоти и я всегда благодарны тебе за то, что ты помогаешь нам видеться, особенно сейчас, когда он так занят, изучая старые протоколы, – нерешительно начала Дру, бросая искоса взгляд на красивого молодого человека, скакавшего по другую сторону Лиз. – Но почему ты настаивала на таком необычно раннем часе сегодня?
– Чтобы ничто не мешало серьезному разговору, о котором вы должны были догадаться.
Хотя Лиз скакала между ними, ни пристыженный Тимоти, ни краснеющая Дру не смотрели в ее сторону. Сначала она обратилась к последней:
– В течение многих дней я прилежно старалась убедить твою приемную маму, что она без опасений может оставлять тебя под моей опекой, хотя ты знаешь, она считает меня недостойной такого доверия… возможно, справедливо, если судить по последним событиям. – В тоне Лиз звучал суровый упрек, которого ни один из них раньше не слышал.
Дру от испуга резко повернулась, чтобы заглянуть в глаза Лиззи. Это движение привело к тому, что она потеряла равновесие. Хотя она мгновенно вернулась в прежнее положение, старательно искомый образ всадницы, непринужденно сидящей в седле, но держащей лошадь под безукоризненным контролем, был нарушен. Воплощение греческой посадки – прием, которому десятилетиями обучал господ Риммель Данбер.
– Это из-за того, что ты видела вчера вечером, да? – с беспокойством спросила Дру, натренированным движением перенося поводья и кнут из правой руки в левую – искусным маневром, трудным для выполнения, и склонилась потрепать отлично обученную лошадь за то, что не дернулась при необычной перемене положения. – Ты собираешься отчитать нас за наше поведение и глупый риск?
– Я собираюсь указать на непреложный факт, что подобные действия в будущем сделают невозможной мою помощь в организации ваших встреч.
Лиз не стала затруднять себя предупреждением о наказании, непременно последующем за такими почти публичными поступками. Они так же, как и она, знали, что леди Юфимия не раздумывая сошлет девушку в деревню до конца сезона, и на этот раз ее будут строго охранять. Лиз не нарушала долгой тишины после своего спокойного предупреждения, и их маленькая группка молча подъехала и остановилась под раскидистым могучим вязом.
Наконец на справедливый выговор откликнулся Тимоти:
– Я предполагал причину нашего свидания. И ответственность за глупость лежит на мне. У меня, стремящегося в члены парламента, должно было хватить здравого смысла не допустить этого.
– Ты понимаешь? Хорошо, тогда нам больше незачем касаться этой темы. – При наклоне головы кисея, изящно обрамлявшая ее маленькую шляпку, задрожала на легком ветерке. – Теперь перейдем к более важным делам.
Тимоти обменялся с Дру испуганным взглядом.
Не обращая внимания на их реакцию, Лиз тщательно повторила информацию, которую предоставила Анни предыдущущей ночью или, скорее, сегодня ранним утром.
– Таким образом, – завершила она свой рассказ, – я предлагаю неприметную слежку всякий раз, как мы окажемся, а мы непременно окажемся, в обществе этих господ или их семей. Возможно, даже тихий обыск их домов в тех случаях, когда нас туда пригласят.
Испытав облегчение, что их отпустили всего лишь с предупреждением, хоть они и знали, насколько оно серьезно, парочка с одобрением встретила предложение о продолжении слежки. Этой задаче, как всегда, особое значение придавала необходимость доказать непричастность Тимоти к злодеяниям, приписываемым ему необоснованными слухами и злобной клеветой.
Глава 11
Густой звук охотничьего рога заполнил предвечерний воздух. Лиз обрадовалась этому сигналу окончания последней стоянки дня. Она с облегчением расслабила застывшее тело и опустила ружье дулом вниз. Грэй, несколько других гостей и их хозяин, граф Хейтон, сделали то же самое.
Лоренс – называвший ее Лиззи, к раздражению Грэя, и настаивавший, чтобы она звала его по имени – хвастался, что это последнее место в ложбинке, с хорошим прикрытием у основания высокого, покрытого лесом холма, было превосходным. Поскольку в этой "охоте" все было незнакомо Лиз, ей оставалось поверить его утверждению.
Несмотря на то что наставления Грэя помешали Лиз составить окончательный план, как предотвратить опасность, грозившую ему, она была благодарна, что Грэй подготовил ее к прибытию на уик-энд в "скромный" десятикомнатный охотничий домик графа и к чуждым ей обычаям. Ее муж подробно объяснил механику британского отстрела птиц. И разница в терминологии – по-американски "охота на птиц" и британский "отстрел птиц" – отражала, по ее мнению, суть дела и лежала в основе ее отрицательного отношения к происходящему.
Вчера в их личном вагоне, по дороге в ближайшую к месту охоты деревню, Грэй описал, как загонщики – мужчины, одетые в длинные белые пальто, идут по лесу, стуча палками по стволам деревьев, чтобы вспугнуть птиц с их мест и поднять в воздух. Охотники ждут, пока небо заполнится птицами. Потом они, имея по бокам двух слуг, работают с тремя ружьями. Слуга справа подает стрелку заряженное ружье, которое после выстрела по пернатой цели передается слуге слева. Глаза стрелка не отрываются от неба, пока не раздастся второй сигнал горна, означающий, что загонщики дошли до границы отведенной стоянки.
Движимая необходимостью доказать, что ее меткость не уступает мужской, Лиз не уклонилась от участия в том, что могла рассматривать только как ненужное убийство. В каждой их трех стоянок дня в западню попало несколько сотен птиц – избиение, которое нельзя было оправдать даже под предлогом, выдвинутым Лоренсом, избавления леса и полей от разрушительных вредителей. Хотя в каждом отстреле были лесные голуби, среди разложенных для осмотра, в конце первых двух раундов, птиц было много и других видов.
Лиз с отвращением наблюдала собак, обнюхивающих каждую птицу, упавшую во время последней бойни. Английские охотники участвовали в бездумном уничтожении, которое она никогда бы не назвала спортом.
– Простите? Не спорт? – Брови Лоренса презрительно поднялись от такого неожиданного оскорбления от какой-то женщины, которая стояла здесь среди лучших стрелков Британии и которой только из милости разрешили участвовать в мужской игре.
Лиз не заметила, что произнесла свое мнение вслух. Теперь она покраснела, но не собиралась отказываться от своих слов.
– Где же тут спорт, когда при таком количестве птиц в небе промахнешься едва ли? Какое удовольствие может быть в бессмысленном расстреле?
Грэй был восхищен откровенной оценкой Лиз и холодным ответом графа. Все же, не уверенный относительно вероятной реакции Хейтона на такой публичный упрек от женщины, он подвинулся ближе к Лиз, когда граф заговорил.
– Прошу прощения, ваша светлость. – За кривой улыбкой Лоренса скрывалась издевка, пока он разыгрывал шоу утешения женщины, пытаясь показать зрителям, что проблема в ней самой. Он явно намеревался показать им, что она оказалась не настолько невосприимчивой к пятнам крови, как утверждала, и, хотя и показала себя отличным стрелком, не годится для участия в мужской охоте. – Я поверил вам, когда вы сказали, что любите спортивную охоту.
– Для того чтобы охота была спортивной, непременно нужен честный вызов. – Лиз выпрямилась во весь рост, глаза полыхнули синим пламенем в ответ на презрительную снисходительность графа. – По этому определению охотник должен в одиночку стоять против преследуемого. – Она не собиралась позволять этому человеку обращаться с ней как с жеманной дебютанткой, впадающей в истерику при виде крови. – Вы играете нечестно, платя кому-то другому за то, что он выследит добычу и выгонит ее навстречу вам, чтобы вы убили и приписали заслугу себе.
Чувствуя Грэя за своей спиной, Лиз, не дрогнув, встретила взгляд Лоренса. В это время три других стрелка одновременно возмущенно втянули воздух, и даже заряжающие, стоявшие на почтительном расстоянии от своих хозяев на краю леса, были удивлены.
Лиз, готовая к обороне, оглянулась, когда Грэй мягко взял ее за напрягшиеся плечи. На его лице она прочла искреннее восхищение, и выражение его глаз сделало то, чего не смогла возмущенная реакция остальных, – оно лишило ее голоса.
– Понимаю. – Лоренс улыбался, но его прищуренные глаза расчетливо наблюдали за странной женщиной и ее мужем. Все это интересно, очень интересно. – Вы считаете, что ваш способ спортивнее нашего?
Лиз кивнула и вызывающе подняла подбородок:
– Я и мои соотечественники находим более увлекательным, когда сами ищем свою добычу и сбиваем летящую птицу и неуловимого зверя без посторонней помощи. Настоящий спорт – состязание между природными инстинктами животного и мастерством охотника.
– Вот, вот, – сухо согласился Грэй с горячим, но логичным аргументом своей жены. Охота не была его любимым времяпрепровождением, но ее метод показался ему более интересным, чем тот, которому его обучали с детства.
Лиз еще больше удивилась поддержке со стороны мужа, от которого она ожидала скорее гневного возмущения ее дерзким поведением – воплощением всего того, чего он просил ее тщательно избегать.
Забавляясь растерянностью, которую вызвал в Лиз его нехарактерный ответ, Грэй про себя признал, что этого вполне можно было ожидать. Она никак не могла знать о глубоко скрытой, но непреходящей антипатии между ним и графом, который снова заговорил:
– Каждый сам за себя, так? Ни господ, ни слуг? Определенно, очень демократичная точка зрения. – Лоренс все еще улыбался, но рот его затвердел, а в глазах горело странное возбуждение. – Так расскажите мне, какую тактику вы, американцы, применяете в охоте и почему находите ее более увлекательной.
– В Вайоминге мы отправляемся до зари, – начала Лиз, несмотря на странное чувство опасности. Она никогда не уклонялась от вызова – а это был именно вызов – и не собиралась делать это сейчас. – У каждого охотника одно ружье. Компанию сопровождают хорошие охотничьи собаки, но, поскольку охотники сами заряжают свои ружья, никаких слуг. Они рассчитывают исключительно на личное мастерство и опыт, когда ищут самые обещающие места, где может быть их добыча. Это редко бывает в таких опрятных местах, как ваши заранее приготовленные стоянки, и охотники никогда не возвращаются без единого пятнышка грязи. Мы также не убиваем больше, чем сможем сами принести домой и с пользой употребить.
– Отлично, от имени всех добрых англичан я принимаю ваш вызов. – Сарказм, прозвучавший в словах Лоренса, испугал Лиз. Казалось, она серьезно оскорбила его. – Завтра мы устроим состязание и будем охотиться, как ваши соотечественники на диком американском Западе, о котором мы так много наслышаны… и все-таки окажемся лучшими охотниками.
Предложение таким образом разрешить конфликт между Хейтоном и четой Эшли застало других гостей врасплох и не вызвало у них энтузиазма. Однако ни один из них не желал признать, что женщина – тем более американская женщина – могла превзойти их в спорте, который всегда был привилегией аристократов. Она может быть необыкновенно красивой и избранницей сезона, но…
Лиз вдохнула острый запах влажной от росы земли, аромат молодой листвы и весенних цветов. С тех пор как вызванные на состязание охотники вышли в предрассветную мглу, прошло немногим более часа, и она и Грэй уже сбили каждый по четыре птицы. Они положили хорошее начало.