- Я хочу испытать себя, - почувствовав ее непонимание, неловко добавил он.
Девушка пожала плечами.
- По-моему, есть другие способы. Это необязательно делать, рискуя собой.
- Я еще ничего не решил, - поспешно произнес Дилан. - Собственно, я совсем недавно закончил учебу.
- Где вы учились?
- В университете Торонто.
- Это большой и красивый город?
- Да.
- Расскажете мне о нем? В Торонто живут дальние родственники моей мамы, но я никогда там не была.
Дилан смущенно улыбнулся.
- Расскажу, если вы все же позволите вас проводить.
Они пошли по улице. Дилан заговорил о Торонто, и ему показалось, что Миранда слушает с интересом.
Заметив, какими взглядами его спутница провожает легковые машины, которых в Галифаксе пока что было не так уж много, он тут же подумал об отцовском серебристом четырехцилиндровом "роллс-ройсе". И сказал себе, что если знакомство с Мирандой продолжится, он непременно пригласит ее покататься. Но для начала… для начала почему бы не позвать эту очаровательную девушку в кино?
Его сердце трепетало, словно лоскут на ветру, а душу снедало страстное юношеское нетерпение. Дилан понимал, что спешит, но он очень боялся навсегда расстаться с Мирандой.
Словно в подтверждение его мыслей, остановившись неподалеку от каменной арки, ведущей в какой-то двор, она сказала:
- Дальше я пойду одна.
Он покорно кивнул, а потом выпалил:
- Давайте сходим в кино!
Во взгляде Миранды отразилось сомнение. Она была уверена, что мать не одобрит этой затеи. Но, с другой стороны, что она скажет, узнав, что ее пригласил не кто иной, как сам Дилан Макдафф?!
Немного поколебавшись, она спросила:
- А какой фильм?
- Я бы хотел посмотреть "Нетерпимость" Дэвида Гриффита. А вы? Говорят, фильм очень драматичный, но заканчивается хорошо.
Миранда слегка постучала носком ботинка по тротуару.
- И в какой день?
Ей понравилось просительное, почти умоляющее выражение в его глазах, когда он сказал:
- Что, если… завтра? На вечерний сеанс?
- Только если не очень поздно. И я не обещаю, что выйду, потому что меня могут не отпустить.
- Понимаю. Я буду ждать вас в пять часов на этом месте. Хорошо?
- Да. Если я не появлюсь в течение четверти часа, значит, мне не удалось уйти.
- Договорились. - Он слегка поклонился. - До свидания, мисс Фишер.
- Всего хорошего, мистер Макдафф.
Дилан смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду. В те мгновения, когда Миранда проходила под аркой, он сказал себе, что если ему повезет и они станут встречаться, он сделает то, на что никогда прежде не сумел бы решиться: покажет ей свои акварели.
"Романтические глупости", - так говорил о его увлечении отец, не позволивший сыну учиться живописи и заставивший его изучать экономику.
Хотя Дилан вовсе не считал свои рисунки талантливыми, почему-то он был уверен в том, что Миранда не станет смеяться над его работами. Ведь он рисовал и заинтересовавший ее Торонто, и, конечно же, Галифакс, город, который нравился Дилану гораздо больше в те времена, когда еще не столь откровенно поклонялся богам промышленности, войны и торговли.
Между тем девушка очутилась в тесном, словно колодец, дворе, куда, казалось, никогда не проникало солнце. Здесь было сыро и плохо пахло. Она предпочла бы, чтобы Дилан Макдафф никогда не заглядывал сюда, ведь он-то наверняка живет в собственном роскошном доме где-нибудь на Янг-стрит!
Она невольно вздохнула: какой бы привлекательной она ни была и как бы ему ни нравилась, их разделяет пропасть!
Стоило Миранде подумать об этом, как навстречу шагнул человек, для которого пребывание в таких закоулках было делом привычным.
Его руки были засунуты в карманы, верхняя часть тела слегка наклонена вперед; и поза, и выражение лица были полны настороженности и одновременно небрежности. В полутьме тупика его глаза казались темными, хотя на самом деле они были пронзительно-зелеными, а их взгляд - дерзким, неотступным, как у хищника, почуявшего добычу.
Миранда не испугалась, потому что узнала его.
- Здравствуй, Кермит.
- Что за хлыщ тебя провожал? - с ходу спросил он, не отвечая на приветствие.
Если Миранду и покоробила его грубость, она не подала виду.
- Это Дилан Макдафф. Полагаю, он сын Грегори Макдаффа, хозяина бисквитной фабрики.
Кермит присвистнул.
- Надо же! А я не узнал его. Он здорово изменился. Хотя, похоже, так и не повзрослел.
- Откуда ты его знаешь? - недоверчиво произнесла Миранда.
Кошачьи глаза Кермита сузились.
- Я помню его с малых лет. И не только помню, но и ненавижу.
- За что? Ты никогда не рассказывал мне об этом!
- Говорил, только ты забыла. Когда-то я подстерег его на улице и ударил. Он завизжал, будто его режут, а потом пожаловался папочке. Тот разузнал, кто я, и вышвырнул моего отца с фабрики. Что было потом, ты знаешь.
- Не может быть! - вырвалось у Миранды, и Кермит презрительно усмехнулся.
- Ты мне не веришь?
Она отлично знала, что он мог выдумать эту историю. Ради нее. Для того, чтобы она испытала неприязнь к Дилану.
Вместо ответа Миранда спросила:
- Почему ты его ударил?
- Потому что я не люблю изнеженных богатеньких папочкиных сынков. Так что можешь ему передать: если он посмеет за тобой приударить, я разобью ему морду. Драться-то он наверняка не умеет!
На сей раз она сказала:
- Не груби, Кермит. А главное - не пытайся за мной следить. Ты прекрасно знаешь, что у меня и без тебя достаточно сторожей.
- Ну, Макдаффу они, наверное, будут рады!
Миранда тоже об этом подумала. Ее мать была одержима желанием удачно выдать свою дочь замуж. Эбби Фишер была из тех людей, кто, ничего не добившись в жизни, делает ставку на детей. Колин Фишер целыми днями пропадал на работе, а его жена управляла своим маленьким мирком так, как Господь Бог управляет целым светом.
Эбби знала, что красота девушки - это товар, а если к нему прилагается достойное воспитание, хорошая репутация и скромность, его цена возрастает вдвое.
- Впрочем, он все равно на тебе не женится, - добавил Кермит, и Миранда почувствовала себя уязвленной.
- Почему?
- Потому что ты бедна для него, как и я - для тебя.
- Известно ли тебе, - довольно резко произнесла она, - что мне вообще не хочется выходить замуж!
Миранде казалось, что она говорит правду. В самых мыслях о браке было что-то монотонное, тошнотворно-скучное. Она мечтала изучить стенографию или машинопись (но только не медицину!), заняться интересным делом и стать такой же самостоятельной, как другие современные девушки. Она не хотела плыть по течению, не желала всецело зависеть от матери. Как и от мужа.
А еще Миранда с удовольствием остригла бы волосы и сделала модную прическу, какую уже носили некоторые молодые жительницы Галифакса, умевшие улавливать веяния времени. Однако мать, считавшая длинные волосы дочери признаком женственности, никогда бы не позволила, чтобы их коснулись ножницы. И неважно, что самой Миранде они казались символом старообразия.
Само собой она мечтала и о том мистическом единении душ, что зовется любовью, но пока не предполагала, где и когда встретит человека, способного растопить лед ее сердца.
Что касается Кермита Далтона, он принадлежал к тому типу мужчин, который ей нравился. В этом человеке присутствовала смесь наглости, грубости, суровой мужской красоты, преданности и безрассудства. Но он был дитя улицы, и Миранда знала, что ни мать, ни отец никогда не позволят ей соединить с ним судьбу.
Они познакомились в детстве, когда Колин Фишер однажды привел в дом хмурого мальчишку в потрепанной грязной одежде и оставил его ночевать. В ответ на возражения Эбби он сказал, что с отцом ребенка произошел несчастный случай и мужчина только что умер в больнице. Матери у мальчика нет, есть только тетка, но она еще не приехала, и парнишке негде провести ночь.
Вопреки ожиданиям, тетка прибыла спустя месяц после похорон, и все это время, невзирая на энергичные протесты Эбби, Кермит жил у Фишеров.
Для Миранды, хорошенькой аккуратной девочки с двумя тугими косичками, грациозными движениями и безупречными манерами, он был существом из другого мира, его присутствие в доме вызывало в ней непонятный, волнующий трепет.
Прошло немало дней, прежде чем они стали общаться. Она уже не помнила, как это началось. Наверное, с ее стороны толчком послужило все-таки не сочувствие, а любопытство. Несмотря на трагизм ситуации, Кермит внес в ее жизнь свежесть и обаяние новизны.
Миранде довелось узнать подробности того, что произошло с отцом Кермита. Его выгнали с фабрики, и от отчаяния он бросился под поезд. Тогда Миранда не догадалась спросить, что это была за фабрика и какова причина увольнения.
После Кермиту почти не пришлось учиться, он закончил только начальную школу и теперь перебивался случайными заработками.
Сейчас Миранда вспомнила о том, что он никогда не пытался наняться на фабрику отца Дилана, хотя там часто требовалась рабочая сила.
Все эти годы они время от времени виделись, разумеется, втайне от Эбби Фишер, которая немедленно запретила бы эти встречи. Кермит никогда не назначал Миранде свиданий, просто подлавливал ее то тут, то там, когда она, случалось, выходила из дому без матери. Иногда девушке казалось, что он дежурит под ее окнами.
Сперва это были просто дружеские встречи, но когда Кермиту исполнилось шестнадцать, его накрыла волна безудержной властной любви.
Несмотря на то, что его путь был изматывающим и трудным, что ему приходилось бороться за каждый новый день, а она существовала под крылом любящих родителей, в почти тепличных условиях, они были чем-то похожи. Ни ей, ни ему не нравилась жизнь, которой они жили, и оба втайне от окружающих мечтали о чем-то другом.
Однажды Кермит обмолвился, что давно покинул был Галифакс, если б не она, и Миранда была вынуждена признаться себе, что страшится его отъезда и не хочет его терять.
Конечно, она догадывалась, что у него случались далеко не невинные отношения с другими девушками, что он давно постиг те стороны жизни, о каких она не имела понятия. Но его сердце неизменно принадлежало ей, и, похоже, то был единственный якорь его одинокой бродячей жизни.
Понимая, что они слишком разные, что она никогда ему не достанется, Кермит все-таки продолжал о ней мечтать.
Миранда выросла в атмосфере, полной рассказов отца о пациентах и их болезнях, бесконечных недомоганий матери (помогавших Эбби Фишер держать дочь на коротком поводке), а Кермит никогда не болел, и его мускулы, равно как и воля, были тверды, как железо. Он с детства привык участвовать в уличных драках и пережил немало опасных приключений.
- Я собираюсь записаться в армию, - сказал Кермит, и Миранда вздрогнула.
Странно, что сегодня она дважды услышала это, причем от столь непохожих людей, как Кермит Далтон и Дилан Макдафф! Она, не выносящая вида крови, ран и увечий, как и упоминания о них!
Ей хотелось закричать и топнуть ногой. Какой смысл в кровавой бойне?! Отец Миранды говорил, что для сильных мира сего война - раздолье, широчайшее поле деятельности, тогда как простые люди вынуждены страдать и умирать.
- Зачем тебе это? Долг перед Родиной? - спросила она, полная презрения к никчемному показному героизму.
Он усмехнулся.
- Нет, долг перед самим собой.
Брови Миранды поползли вверх.
- Разве война - это что-то личное?
- То, что волнует человека, это всегда что-то личное.
- Почему тебя должна волновать война?
- Потому что я мужчина.
- Я не хочу, чтобы ты шел на войну. На мой взгляд, это глупо. Кого ты собрался защищать? Даже мне известно, что Канаде ничто не угрожает!
В ответ Кермит произнес то, чего она никак не ожидала услышать:
- В данном случае твое мнение не имеет значения.
Высоко подняв голову, она посмотрела ему в глаза.
- Дилан Макдафф тоже сказал, что запишется в армию.
Кермит задохнулся от возмущения:
- Что этому неженке делать на фронте? Да его прикончат в первом же бою! А еще вернее он сам сбежит - обратно к своему папочке! Послушай, ты в самом деле намерена с ним встречаться? Если так, то…
- Мне пора, Кермит, - решительно перебила она, - я без того задержалась. И, пожалуйста, оставь свои угрозы при себе.
Спустя несколько минут Миранда вошла в квартиру, где с рождения жила вместе с родителями. Это был замкнутый мир, душный, тесный и поразительно однообразный.
Ковер в гостиной был вытоптан: кое-где из его основы торчали похожие на солому нити. Абажуры ламп потускнели от пыли, вышитые сиденья стульев поблекли. От потолка кое-где отвалилась штукатурка, некогда блестящие полы из широких дубовых досок потемнели. Из оконных щелей сильно дуло.
Колин Фишер не думал о быте. Он был настолько увлечен своей работой, что был готов проводить время в больнице даже за бесплатно (что нередко и делал). Что касается Эбби Фишер, та была свято уверена в том, что все чудесным образом переменится с замужеством дочери.
А Миранда? Она просто не могла ничего изменить. Во всяком случае, так ей казалось.
- Почему так долго? - тусклым голосом произнесла лежавшая на тахте мать.
- В аптеке была очередь, - привычно солгала Миранда.
Такой "привычной лжи" на ее памяти было много. Например, когда она притворно сочувствовала материнским недугам. Когда на словах потакала желаниям родителей, понимая, что в реальности ни за что не захочет их исполнять.
Однако сейчас она была намерена сказать правду, будучи уверенной в том, что такая правда отвечает интересам матери:
- Мама, Дилан Макдафф пригласил меня в кино. Мне можно пойти?
Мгновенно приподнявшись, Эбби Фишер спросила:
- В кино? Дилан Макдафф? А кто это?
- Сын Грегори Макдаффа, владельца бисквитной фабрики, - небрежно произнесла Миранда.
- А где ты с ним познакомилась? - Эбби не была намерена отступать от своих принципов даже под страхом смерти. - Неужели на улице?!
- В аптеке. Он стоял за мной в очереди, и мы разговорились. Он недавно вернулся из Торонто, где получал образование.
- Не думаю, что у этого человека могут быть серьезные намерения. Он наверняка избалован женским вниманием.
- Он показался мне скромным, даже застенчивым.
- Почему он с тобой заговорил?
- Потому что я красива, - в голосе Миранды не было ни тщеславия, ни кокетства, лишь холодная уверенность. - Мама, если я не приму приглашения Дилана Макдаффа, то никогда не узнаю о его намерениях. В том, что девушка идет в кино с молодым человеком, нет ничего необычного, а тем более - страшного.
Эбби задумалась. Способен ли богатый юноша жениться на красивой, но не слишком обеспеченной девушке? Ей хотелось верить в чудеса такого рода, хотя она не сомневалась в том, что жизнь - это пьеса, где все развивается не хаотично, а по определенному сценарию и где каждый актер играет определенную роль, а потому испытывать судьбу не только неразумно, а даже глупо.
- Ладно, - сдалась она, - ты можешь пойти. Только возвращайся домой сразу после кино!
Миранда встрепенулась. Сам того не подозревая, Дилан Макдафф уже подарил ей глоток свободы! Подумав об этом, она испытала к нему, человеку, которого почти не знала, неожиданно теплое, почти нежное чувство и поняла, что с нетерпением ожидает их встречи.
Глава третья
В субботу на фабрике был короткий день, и, едва вернувшись домой, Хлоя принесла от хозяйки утюг, полный раскаленных углей: она собиралась погладить наряды, в которых им с Нелл предстояло пойти на танцы.
Для себя Хлоя выбрала темно-синее платье с многослойной юбкой и поясом с застежкой из серебристого металла. Она заплела темно-каштановые волосы в косу и тщательно уложила ее вокруг головы.
Свято веря в то, что больше всего рыжим идет травянисто-зеленый цвет, она предложила Нелл подходящее платье с блестящими пуговицами и широким поясом, который завязывался сзади большим бантом. Хлоя одолжила ей даже гладкие, как стекло, шелковые чулки, пусть и с бумажным верхом, и Нелл пришла в полный восторг: ей еще не доводилось носить такие изящные модные вещи!
- Ничего, - успокоила Хлоя, - как только начнешь хорошо зарабатывать, купишь себе все, что захочешь.
Девушка кивнула, при этом вспомнив, что собиралась отсылать большую часть заработка матери и сестре. Что же тогда останется для себя?
Неприятная мысль промелькнула и исчезла: сегодня ничто не могло испортить ее настроения.
Пока Хлоя гладила одежду, Нелл безуспешно пыталась запудрить веснушки. А еще ей предстояло разучить основные па, и было совершенно ясно, что они с Хлоей не успеют поужинать. Впрочем, подруга сказала, что можно перекусить по дороге.
Когда они вышли на улицу, на город опустился вечер. Девушки шагнули в толпу, которая текла по тротуарам, словно огромный живой поток. Люди переговаривались и перекликались. Шуршали шины автомобилей, стучали колеса повозок. Город пребывал в постоянном движении, и Нелл жаждала попасть в ритм его жизни, стать его частью, уловить свое место в его изменчивом мире.
На углу, как и в день ее приезда, продавали сосиски, которые готовились на газовом гриле. Аромат подкопченных колбасок, жареного лука, острого соуса, сладкой горчицы и теплых свежих булок был чудесен - Нелл вдохнула его полной грудью, стараясь задержать в себе и чувствуя, как нутро заполняет ожидание неземного блаженства.
Отстояв небольшую очередь, они с Хлоей взяли две порции по десять центов и принялись с жадностью уплетать сосиски, одновременно оживленно болтая.
Нелл уже поняла, что жизнь города, по улицам которого гулял вольный атлантический ветер, целиком подчинялась делам порта. Ее поражало все, что она видела: массивные военные корабли, переброшенный через гавань легкий ажурный мост, ведущий в Дартмут, город-близнец Галифакса, звездообразная цитадель на высоком холме.
Хлоя и Нелл шли туда, куда стремилось множество веселых и ярких, как бабочки, девушек и получивших увольнительные военных в зеленой форме. Похоже, здесь собралась вся городская молодежь, и дабы обратить на себя внимание, каждый старался перещеголять другого. Так, целая компания молодых людей в штатском въехала на пристань в стареньком "форде" с таким шиком, будто они прилетели на аэроплане.
Нелл обрадовалась, заметив Сиену, непривычно нарядную, с кукольно завитыми белокурыми волосами и сильно подведенными глазами. Увидев, что Нелл не одна, а с подругой, она ограничилась безмолвным кивком и затерялась в толпе девушек.
- Мы работаем вместе, - пояснила Нелл.
- Я ее знаю, - обронила Хлоя, - прежде она была в нашем цехе, но потом ее перевели.
- А она говорила, что не помнит тебя! У нее очень красивое имя, Сиена, и когда она накопит немного денег, то устроится на киностудию.
Хлоя рассмеялась.