Острый носок его ботинка попал в мягкое брюхо пса. Почти сразу же Бетс удалось сильно ударить животное тяжелым кейсом промеж глаз. Пес моргнул и ослабил свою хватку.
С рыком к ним приближались два других пса. В момент их прыжка дверь распахнулась, и Райль влетел в дом, втаскивая за собой Бетс. Дверь захлопнулась, и Райль услышал, как собаки ударились о дверь, взвыв от боли.
Он опустился на каменный пол хэрроугейтского холла. Тело его обрело какую-то странную легкость, а по левой руке разлилась пульсирующая боль. Райль обратил внимание на мрачный каменный пол, и у него мелькнула мысль, что когда он был мальчиком, пол никогда не был таким грязным. Позади него кто-то что-то бессвязно тараторил. С левой рукой Райля происходило что-то странное. Сквозь завесу тумана он увидел, что рукав его серого пиджака становится красным.
Кто-то встал рядом с ним на колени и снял с него пиджак. Он повернул голову. И взгляд его уперся в зеленые глаза, глаза цвета нефрита, глаза, которые он рисовал и о которых мечтал больше десяти лет. Годы отступили, он снова был молодым, и все же немолодым.
- Джинкс. - В порыве он протянул к ней руки.
- Не двигайся, а то истечешь кровью, дурачок. - В голосе ее слышались слезы. Он снова посмотрел вниз и увидел, как сквозь его белую рубашку струится кровь, стекая на ее голубую юбку. Перед глазами Райля замелькали черные точки, и сквозь это мелькание он увидел, что Джинкс снимает с себя пояс.
- Задери рукав, - сказала она, а Бетс встала на колени по другую его сторону.
Джинкс туго перевязала поясом его руку. Кто-то принес бинты и какую-то красную жидкость, обжегшую его.
- Кажется, наконец кровотечение прекратилось, - сказал мужской голос.
- Джинкс. - Райль вытянул руку ладонью кверху. Она посмотрела на него, и слезы блеснули на ее густых ресницах.
- Не сейчас, - прошептала она. - Моя малышка одна в башне. Я должна как-то добраться до нее.
Он кивнул. Голова его была как ватная. В ушах звенело. Райль огляделся.
Перед камином стоял письменный стол его отца. За ним сидел Карр. О Боже! Что с ним? Лицо его источало ненависть, а имбирного цвета бороденка промокла от слюны. По мере того как в голове у Райля прояснялось, он начал понимать бессвязный поток слов, исходивший из уст Карра.
- Ты - недоносок. Ты посмел вернуться сюда… Я однажды уже избавился от тебя, ты, выродок, убирайся из моего дома. Я - старший сын. Ты - ты даже не Хэрроу. Убирайся из моего дома! - Лицо его сморщилось, и он заплакал, рыдания его гулким эхом разносились по огромному залу, а тщедушное тело тряслось.
Райль попытался было встать, но ноги отказывались его слушаться.
- Мы должны доставить тебя в больницу, - сказала Джинкс громко, чтобы перекрыть бормотанье брата.
- Но как? - отозвалась Бетс. - Там же собаки! Как хоть кто-нибудь из нас выберется отсюда?
Райль по-прежнему пытался встать. Ему нужны были обе руки, чтоб опереться, но левая горела как в огне и не была ему послушна.
- Помогите же мне, черт возьми!
- Тебе нельзя вставать на ноги, - закричала Джинкс, схватив его за здоровый локоть, - но надо, чтоб твою руку посмотрел врач! И я должна вернуться к Эли.
- Я здесь, мама! Я здесь! - раздался сверху детский голосок, зазвеневший как колокольчик в огромном зале.
Поддерживаемый двумя женщинами, Райль поднял голову. На балконе на коленях сидела девочка с пушистыми разлетающимися волосами. Огромные зеленые глаза освещали ее лицо. Райль взглянул на нее, и сердце у него подпрыгнуло. О, небеса, ведь это его дочь!
- Оставайся там, Эли, - крикнула Джинкс. - Не спускайся. Я приду к тебе.
- Я открыла дверь, мама.
- Ничего, дорогая. - Джинкс на секунду встретилась глазами с Райлем. - Ты сможешь один подняться наверх?
- Я ему помогу. - На этот раз Олли не кашлял.
- Иди, иди, Джинкс, - сказала Бетс, - мы поможем мистеру Толмэну.
- Пенфильд? Вы пойдете с нами?
- Куда вы, туда и я, мисс, - ответил старик.
Бросив на Райля последний взгляд, Джинкс помчалась по каменному полу и ступенькам к Элисон.
Ком подступил к горлу Райля, когда он увидел, как Джинкс обнимает его дочь.
Рыдания Карра стихли, и он теперь сидел, сгорбившись, качая головой из стороны в сторону, будто не в силах удержать ее. "Какая грустная пародия на человека! - подумал Райль. - Всего тридцать один год, а выглядит как человек, стоящий одной ногой в могиле!"
Райль оперся на руки друзей. Теперь, когда он встал на ноги, силы потихоньку начали возвращаться к нему. Подойдя к столу, он увидел, что Карр сидит в кресле на колесиках. "Надо же, этот злой гений еще и калека", - подумал он.
Он хотел пройти мимо него, не говоря ни слова, но как раз в тот момент, когда Райль поравнялся с ним, Карр поднял голову, и выражение его лица заставило Райля остановиться. Как-то в детстве он увидел раненого ястреба. Тот был подстрелен и упал в чаще у реки. Одно крыло у ястреба было сломано, а из клюва сочилась кровь. Но стоило Райлю наткнуться на то место, где он прятался, ястреб взмахнул здоровым крылом, выпустил когти и вызывающе открыл клюв.
Вот и сейчас, глядя на Карра, Райль увидел в его горящих желтых глазах жажду крови и дикий гнев. Рот Карра перекосился, а из горла вырвались какие-то животные звуки.
- Попридержи язык, - сказал Райль, - никто больше не собирается выносить твои мерзости. Но у меня все же есть что сказать тебе. - Он склонился над столом. - Всю свою жизнь ты обманывал и лгал, Карр Хэрроу. За последние двенадцать лет ты погубил тысячи невинных людей. Ты почти уничтожил то, что отец строил всю свою жизнь. Но теперь этот период в твоей жизни закончился. Ты будешь голосовать свои двадцать два процента, но в остальном всякая деятельность в Хэрроу Энтерпрайзес для тебя заказана.
Глаза Карра заволокла пелена, и на секунду Райль подумал, что тот ничего не понял. Но через мгновение на лице Карра появилось все то же хитрое и злобное выражение, и он осознал, что Карр по-прежнему вынашивает какие-то жестокие планы.
- Ты незаконнорожденный, - выплюнул желтоглазый карлик.
- А вот в этом ты не прав, Карр. - Райль почти смеялся. - Эту ложь ты рассказал мне много лет назад, и я почти поверил в нее. К счастью, мне хватило ума спросить правду у отца. - Он взглянул на балкон и увидел, как Джинкс схватилась, услышав его слова, за перила, а зеленые ее глаза расширились.
- Нет, ты незаконнорожденный! Отец сказал мне об этом перед смертью.
- Ты бессовестно лжешь, Карр Хэрроу. И думаю, что это ты сказал Джинкс ту же самую ложь. Ведь это ты вынудил ее бежать с Эриком Магилликутти, правда? - Он не стал дожидаться ответа. - Отец знал, что Джинкс и я любим друг друга. Он благословил нас. Я сказал ему, что мы хотим пожениться, и спросил о своих настоящих родителях.
Райль поднял голову, и взгляд его встретился с взглядом Джинкс.
- Отцу нечего было скрывать. Он сказал мне, что будет очень рад, если мы поженимся. - На губах его появилась усмешка, а голубые глаза, не отрываясь, смотрели в зеленые глаза Джинкс. - Но Джинкс не знала этого и поверила тебе. Она подумала, что я ей брат наполовину, и убежала.
Джинкс перегнулась через перила. Слезы блестели на ее щеках.
- Это был не Карр, - тихо сказала она. - Это мама, бедная мама. Она действительно думала, что ты сын отца.
Карр взорвался безумным смехом. Из его рта посыпалась мерзкая белиберда.
Райль быстро повернулся к человеку, стоящему рядом с Карром.
- Вы понимаете что-нибудь в этих собаках?
- Да, я ухаживаю за ними.
- Тогда, если вы желаете себе добра, то сейчас пойдете и запрете их. Если их когда-нибудь снова спустят с цепи, они будут застрелены. Это ясно?
Олли взял Райля за здоровую руку.
- Позволь мне помочь тебе.
- Со мной все в порядке, иди. Бетс, Олли и Пенфилд прошли по балкону в комнаты башенного крыла.
- Пойдем, Райль, - сказала Джинкс. - Нам здесь больше нечего делать.
- Я иду.
На лестнице он остановился, чтобы взглянуть напоследок на Карра.
- Ты замарал память матери и отца, - тихо сказал он. - И слава Богу, ты столь незначителен, что вряд ли можешь изменить о них мнение людей. Память о Джо и Митче Хэрроу будет жить много лет - и не только в их детях! Их будут вспоминать как людей, возводивших великий штат Орегон. Ты слишком ничтожен, чтоб замутить добрую память о них.
Райль поднялся на балкон. Карр снизу смотрел на него своими горящими желтыми глазами, а в дверях, ведущих в башни, его ждали Джинкс и Эдисон.
Он посмотрел прямо в глаза Джинкс.
- Почему ты не сказала мне?
- Я думала, что ты мой брат, - просто сказала она.
Он посмотрел на Элисон, а потом снова на ее мать.
- Ты скажешь ей, - спросил он, - или мне сказать?
Она, не колеблясь, положила руку на плечо девочки и сказала:
- Эли, это твой отец - Райль Толмэн. - Голос ее при этом приобрел певучесть, которую Райль так хорошо помнил.
- Мой отец? - не веря своим ушам, переспросила Элисон, улыбнувшись одновременно радостно и робко. - Это вы - человек, сделавший те замечательные фотографии? - сказала она. - Я всегда чувствовала себя так, будто знаю тех людей на ваших снимках.
- Когда-то он еще и рисовал, Эли. - Джинкс взглянула на Райля, и глаза ее изумрудно заблестели. - Ты по-прежнему рисуешь?
Он кивнул, голос изменил ему.
- И что же вы рисуете? - робко спросила Эли.
- Если ты разрешишь мне, я нарисую тебя.
- О, мама, можно?
Джинкс рассмеялась, и звук ее смеха зазвучал для него прекраснейшей музыкой. Райль увидел, что она утратила восторженность юности, но приобрела спокойную и грустноватую безмятежность. Его укололо чувство горечи из-за потерянных лет.
- Джинкс, мистер Толмэн! - Их позвала Бетс, поднимавшаяся по ступенькам. - Что вы там делаете?
- Нам надо спуститься и позаботиться о руке Райля.
Экипаж, привезший Кифа, остановился у крыльца как раз в тот момент, когда Джинкс, Райль и Элисон спустились вниз. Киф и Райль тепло обнялись. "Киф стал красивым мужчиной и умелым врачом", - думал Райль, когда тот бережно перевязывал ему руку.
Райль с рукой на перевязи сидел в тени на кресле-качалке, откуда он мог видеть, как Джинкс ходит по комнате, доставая чашки и разливая кофе, а все остальные расселись вокруг кухонного стола.
- Что произошло? - потребовал отчета Киф.
- Для начала скажи нам, - прервала его Бетс, - как тетя Пэйшиенс?
- Ее сегодня здорово потрепало, но она выкарабкается. Вероятно, больше не сможет работать в больнице, но проживет еще несколько лет. - Киф огляделся. - Ну, а теперь - кто-нибудь - скажите же мне, что здесь происходит.
Бетс пустилась рассказывать ему о событиях дня и с помощью Джинкс и Элисон очень скоро поведала ему обо всем. Глядя на Джинкс, Райль думал о том, насколько красивей она стала по сравнению с тем, какой была ребенком. Ведь тогда она была ребенком, даже тогда - в саду. Из-за него она забеременела, но от этого они оба не перестали быть детьми. Взгляд Райля скользнул на дочь, и он увидел, что она наблюдает за ним. Она вспыхнула, но он улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась его улыбкой, его ртом. "Ох, Джинкс, - подумал он. - Почему ты не сказала мне?"
Разговор перешел на Карра, Хэрроугейт и Хэрроу Энтерпрайзес. Бетс сказала что-то о брате - именно этим и занимается Марк - улаживает всякие юридические дела для корпорации.
- Киф, по-моему, мы должны поехать в Бостон и поговорить с Марком. Он может все уладить - отстранение Карра от руководства компанией и антитрастовый иск…
- Прекрасная мысль, - сказал Райль. - Кажется, такой человек, как твой зять, нам и нужен, Киф.
- Но я не могу сейчас оставить больницу, тетя Пэйшиенс сегодня была молодцом, но за ней надо сейчас непрерывно наблюдать, и я не могу никому другому это доверить. - Он повернулся к Райлю:
- Ты можешь поехать? Райль колебался, взгляд его следил за грациозными движениями Джинкс.
- Наверное, я мог бы поехать. Я вообще-то собирался во Францию, но планы мои несколько изменились. - Он рассмеялся. - Ну а теперь, имея такие надежные тылы, я, наверно, могу позволить себе заниматься живописью там, где хочу, хотя я и не уверен, что отец одобрил бы, если бы знал, что его деньги расходуются таким образом.
Он увидел, что глаза Джинкс затуманились, и она быстро отвернулась от него. Неужели она подумала, что он поедет без нее?
Во время обеда, который Джинкс приготовила с молниеносной быстротой, они расспрашивали Олли о делах компании и договорились между собой, о чем должен говорить Райль с братом Бетс в Бостоне.
- Но переговоры с Марком займут какое-то время, - сказал Райль. - А мне не очень-то улыбается перспектива, остаться в городе надолго. Я уже сыт по горло городской жизнью.
- Вы можете остановиться в Лэнд'с Эндс, - предложила Бетс. - Это наш домик на побережье неподалеку от Бостона. Вы могли бы там и живописью заниматься. В это время года там чудесно. Вы когда-нибудь рисовали море, мистер Толмэн?
- Нет, но это очень заманчиво. - Он бросил быстрый взгляд на Джинкс. - Мне, кажется, по душе эта мысль.
Когда все наконец собрались уходить, Райль сказал:
- Я ненадолго останусь, чтоб поговорить с Джинкс и Эли, если они не возражают. - На лице его появилось вопросительное выражение, и Джинкс улыбнулась:
- Тебе у дастся поговорить со мной, но Эли должна сейчас идти спать. У нее был очень насыщенный день.
- Ну мамочка.
- Никаких "ну мамочка". Завтра будет новый день, и ты успеешь сделать все то, что не успела сегодня. Пожелай всем "спокойной ночи" и иди.
Джинкс и Райль, стоя на крыльце, помахали всем на прощание.
- Хочешь погулять? - тихо спросил он. - Цветущих персиков сейчас нет, но зато есть полная луна.
- Думаешь, нам так необходима луна? - Голос ее был сладким как мед. Луч света коснулся ее запрокинутого лица, и он почувствовал, что в горле у него запершило.
ДЖИНКС
15 сентября 1899
Они шли, а лунный свет плясал по листве деревьев, шелестящих у них над головами, придавая краскам осени серебристый оттенок - столь же мягкий и неявный, как биение ее сердца, охваченного ожиданием.
Воздух был пронизан прохладой. Джинкс глубоко вдыхала чистый аромат спящего сада и чувствовала, что сердце ее вот-вот замрет от нахлынувшего счастья. Но оно продолжало биться - сильно и уверенно. Джинкс всматривалась в дорогое лицо - высокий лоб, квадратный подбородок, так похожий на подбородок Элисон, светлые волосы, чистые и ясные голубые глаза и твердые губы, сейчас изогнутые в нежной улыбке.
- Так это правда? - спросила она. - Ты не отцовский сын?
- Правда.
Она поплотнее закуталась в шаль.
- Хочешь вернуться?
- Нет, все прекрасно. - Джинкс затеребила бахрому на шали и посмотрела на звездное небо.
- Помнишь, как мы в последний раз здесь вместе гуляли?
- Помню ли я? - отозвался он. - Да я не забывал об этом ни на минуту. Я не знал, почему ты уехала, почему вышла замуж за Эрика.
- Мы не поженились. - Она тяжело вздохнула. - Я сбежала потому, что мама сказала, что ты мой брат. Я думала, что мы совершили ужасный грех и что я больше никогда в жизни не смогу быть с тобой.
. А после, когда у Эли обнаружился дефект стоп, я решила, что это Бог наказывает меня за любовь к собственному брату.
- Дефект стоп? У Эли? Джинкс глубоко вздохнула.
- Теперь этого уже почти не видно. Она долго носит скобки.
- А я и не знал об этом.
- В Бостоне есть один врач. Я посылаю ему фотографии ступней и ног Эли. Он присылал мне обычно новые скобки каждые несколько месяцев, но сейчас усовершенствовал их таким образом, что я сама могу вносить в них коррективы по мере ее роста.
- А когда он в последний раз видел ее?
- Он ее вообще никогда не видел.
- И все делает по почте? - Райль умолк, потом повернулся к ней и взял ее руки.
- Поедем со мной, - сказал он, - вы не можете больше здесь оставаться. Поедем в Бостон, отведем Эли к тому врачу и поговорим с братом Бетс. А потом отправимся на Лэнд'с Энд и будем там вместе. - Мне не следовало отпускать тебя, Джинкс. Я должен был поехать за тобой, расположиться лагерем в Сан-Франциско и ждать того момента, когда "Тихоокеанская колдунья" снова придет туда.
Райль вынул шпильки из ее волос, и масса непокорных рыжих кудрей рассыпалась по ее спине. Он обнял ее и привлек к себе, губы его прижались к ее губам, и тело ее затопило желание.
- Боже! - сказал он. - А я-то думал, что теперь для меня все будет так просто - ведь я больше не мальчик. Но ты - от тебя кровь так и кипит в моих венах, Джинкс.
О Боже, как же я люблю тебя!
И губы его снова накрыли ее губы, а вспышки страсти внутри ее стали нарастать, пока наконец все ее тело не завибрировало от желания.
Райль тоже весь дрожал, так же как и тринадцать лет назад. Джинкс прижалась к нему и сквозь складки его одежды почувствовала, что он весь горит от желания.
- Кто сказал, что ты больше не мальчик?
Смеясь, она высвободилась из его объятий и побежала через сад. Джинкс услышала его ответный смех и шорох быстрых шагов.
Райль поймал ее на ступеньках башни и крепко обнял. Джинкс выгнула тело, чтоб он мог оставить дорожку из поцелуев на ее щеке, шее и внизу, в ложбинке между грудями. Она вся горела от желания - желания, которое вспыхнуло в ней столько лет тому назад.
Райль отстранил Джинкс и посмотрел ей прямо в глаза:
- Я люблю тебя, Джинкс, и хочу, чтоб ты стала моей женой. Но я не хочу брать тебя прямо сейчас, как тогда, когда мы были детьми. Я не буду дважды совершать одну и ту же ошибку.
- Ты считаешь Элисон ошибкой? Почему? Из-за ее ступней?
Он нежно засмеялся:
- О, дорогая, я вовсе не считаю Элисон ошибкой! О нет, я ни за что на свете не променял бы ее на кого-нибудь другого! По-моему, она просто совершенство! И нашу ночь в саду я тоже не могу назвать ошибкой, ведь так? Райль нежно пригладил ее волосы, растрепанные ветром. - На самом деле, мы сделали только две ошибки - и ты, и я. Твоя ошибка заключалась в том, что ты позволила маме увезти тебя. А моя - в том, что я не последовал за тобой.
- Ты сможешь меня когда-нибудь простить за то, что я сделала?
- Простить тебя? - Он крепко прижал ее к себе и прошептал:
- Слушай, Джинкс Хэрроу, я совсем не святой. Так что если ты принимаешь меня таким, какой я есть, то с меня этого довольно.
Его уста вновь сомкнулись на ее, и она почувствовала между ног настойчивое покалывание. Язык Джинкс коснулся его языка. Тело Райля пронизала дрожь.
- С тобой мне ничего не стыдно, - прошептала она. - Пойдем в спальню, Райль! Волна поцелуев накрыла ее.
- Как здорово, что мы больше не дети, - сказал он, и в голосе его прозвучали счастливые нотки.
Смех закипал в ней, когда, держась за руки, они поднимались по ступенькам башни.
Примечания
1
Beast (бестия) - по-английски "скотина", "зверь" но так называют и рабочих на лесозаготовках.
2
Игра слов: starch - по-английски "крахмал., и "самоуверенность, чванство".