- Вправду. Он исключительный прохиндей. Ему удавалось годами получать бесплатную выпивку в маленьком прибрежном бистро в Тулоне за счет рассказа об этой истории с привлечением пары газетных вырезок в качестве доказательства.
- Кузен Эрик…
- Просто Эрик, - мягко поправил он. - Ты не думаешь, что пора уж нам обходиться без этого слова "кузен"?
- Ну тогда Эрик. Что я хочу спросить; из всех мест, где ты был, какое лучшее?
Он долго молчал, а глаза его, изучающие ее, были необыкновенно серьезны.
- Лучшее - несомненно, здесь, - наконец сказал он, - и сейчас. - И он усмехнулся как будто для того, чтобы уменьшить серьезность сказанного. - Самое лучшее - всегда там, где есть ты, Рыжая. Вот такая она - жизнь, и каждый день в ней непременно самый лучший.
Она подумала было, что он сделал в некотором роде заявление, настолько серьезным он выглядел, но его смех и то, что он сказал в конце, разубедили ее. Джинкс не хотела бы, чтоб он влюбился в нее, подобно местным мальчишкам. Но, конечно же, с ее стороны глупо так думать. Кузен Эрик был бывалым человеком, повидавшим мир, на десять лет старше ее, и так как ей в ноябре исполнялось шестнадцать, значит, ему было уже двадцать пять. Она никогда не считала его старым. Но с ее стороны, конечно же, было глупо думать, что он имеет к ней романтический интерес, как и местные мальчики. Уголком глаза она наблюдала за ним. Он был красивым мужчиной ростом примерно 5 футов и 10 дюймов, коренастым, с коричневой бородкой и усами, загорелым дочерна, а в океане его серых глаз таилась какая-то загадка. Когда Эрик поддразнивал кого-то, в глазах его мерцал свет, пляшущий подобно солнечным бликам на волнах. Ей нравился Эрик больше, чем кто-либо, кого она знала, за исключением Райля, разумеется.
Воспоминание о Райле укололо ее.
Наверное, Эрик заметил, как она вздрогнула, потому что его взгляд заострился.
- Кем бы он ни был, - сказал он, - он чертовски везучий парень.
Тем воскресным днем они ускользнули с концерта Эйлин, чтоб глотнуть прохладного воздуха на боковой веранде. Если б кто-то иной, а не Эйлин, устраивал воскресный концерт, он вызвал бы на побережье скандал, но поскольку его устраивал лидер миллтаунского общества, приглашения были приняты с удовольствием. Джинкс томилась в своем бледно-зеленом шелковом платье с огромным турнюром, который уже выходил из моды, из-за чего она чувствовала себя ужасно неудобно. Эрик в своем темно-сером шерстяном костюме стоял у перил с неизменной трубкой в руке. Из гостиной лились звуки Баха в исполнении городского струнного квартета.
- Его длина триста девяносто четыре фута, - сказал Эрик Джинкс, - он из стали, а мачты его - в двести футов высотой, в три фута толщиной у основания.
Когда Эрик рассказывал о "Тихоокеанской колдунье", лицо его светилось гордостью и любовью, и Джинкс подумала, что он говорит о ней как о женщине.
- Она берет на себя пять тысяч тонн груза, - продолжал он, не обращая внимания на аплодисменты, раздавшиеся из комнаты, - и делает в среднем восемь узлов в час, даже в непогоду. Корабль - четырехмачтовый, с квадратными парусами впереди, стакселем и гафельным марселем на четвертой мачте. На нем шестнадцать кливеров, и опорами оснащены и нос, и корма. Площадь его парусности - пять тысяч квадратных футов.
- Ты говоришь о своем корабле как о человеке - как о женщине, - поддела его Джинкс. Но Эрик не рассмеялся:
- Он для меня действительно как женщина, прекрасная и капризная, одна из наиболее волнующих женщин, известных мне. - Глаза его буравчиками впились в глаза Джинкс.
- Поедем со мной во Фриско, Рыжая увидишь мою леди.
Она почувствовала себя заинтересованной.
- А мне можно?
- Почему ж нельзя? Отец едет. Нет причин, по которым тебе нельзя было бы ехать. Может быть, тогда грусть уйдет из этих прекрасных зеленых глаз? - Он сел рядом с ней. - Ах, Рыжая, если б ты хоть один раз почувствовала ветер на своем лице, а под ногами качающуюся палубу, увидела бы великолепную бездонность неба ночью, то…
Неожиданно ей безумно захотелось всего этого.
- Ну, все это мне, к сожалению, недоступно. Но если я поеду во Фриско, то по крайней мере смогу ступить на борт "Тихоокеанской колдуньи". И когда ты снова уйдешь в море, смогу представить тебя на капитанском мостике и в твоей каюте. - Она взглянула на него:
- Я буду скучать по тебе, Эрик, когда ты будешь в море.
- Моя каюта очень хорошо обставлена, - медленно сказал он, глядя ей прямо в глаза, - она в самом деле очень изящная, даже по сравнению с этим домом. Знаешь, немецкие капитаны частенько берут с собой в плаванья жен. Поэтому и моя каюта была оборудована с учетом этого.
Она нервничала, когда Эрик вот так смотрел на нее. Джинкс разгладила волосы.
- Хорошо, - сказал Эрик, неожиданно вскакивая, - если мы не хотим рассердить маму, то нам лучше вернуться внутрь.
После концерта ни разу не представилась возможность обсудить поездку Джинкс в Сан-Франциско. Тетя Эйлин очень плотно распланировала день. За концертом последовал маленький ужин, а за ним - декламация.
Джинкс думала, что умрет от скуки, но Эрик рассмешил ее своими угрозами ущипнуть, если она не перестанет зевать, прикрываясь веером.
- Не посмеешь, - прошептала она в ответ.
- А ты попробуй, - прорычал он, зловеще нахмурившись.
Когда гости разошлись, Джинкс быстро пожелала всем спокойной ночи и устремилась к вожделенной кровати. Но сон не шел к ней, а когда она наконец забылась им, ее посетило видение. Тетя Эйлин в нем давала костюмированный бал. Приехал в красных кальсонах Райль, одетый Люцифером, у него были огромные рога и длинный хвост. Над его золотыми волосами клубился дым, и когда он говорил, то изо рта его выбивалось пламя. Он поманил ее, и она с удовольствием последовала за ним, все глубже и глубже погружаясь в огненную феерию. Вот она как раз собиралась ступить с ним в самый жар пламени и тут услышала зов:
- Рыжая… Рыжая, не ходи туда. Если ты еще хоть раз согрешишь со своим братом, то будешь уже потеряна навсегда.
Она проснулась от собственного крика. Берта склонилась над ней.
- Мисс Джинкс, проснитесь!
Сон был таким реальным, что она боялась засыпать снова. "О Райль, Райль… - рыдало ее сердце. - Наша любовь была такой чистой. Как могло случиться, что она превратилась в такую муку? Как могло это быть грехом, если было столь прекрасно?"…
К утру она снова задремала, и когда Берта разбудила ее, чтобы идти к завтраку, Джинкс пришлось в спешке одеваться, что было нелегко, так как она опять чувствовала тошноту, и даже большую, чем раньше.
Она пришла в столовую как раз тогда, когда все сели завтракать, но от вида густого желтого масла, тающего на слоистых бисквитах, ей опять стало плохо.
Все обсуждали возможность ее поездки в Сан-Франциско.
- Ты не сможешь поехать с ними, - сказала Эйлин, поворачиваясь к Джинкс. - Мне очень жаль, дорогая, но утром мы получили телеграмму от твоей мамы. Твои родители привозят к нам Райля, чтоб он начал работать с Уилли, а тебе мама велит упаковывать вещи и готовиться к возвращению домой с ней.
До Джинкс только сейчас дошло, что ведь сейчас сентябрь и, следовательно, Райль должен приехать в Миллтаун.
"Я не готова к тому, чтоб увидеться с ним", - пронеслось у нее в голове.
Джинкс взглянула на Эрика, прекрасно понимая, что он ничего не сможет сделать, но надеясь на что-то. Он подмигнул ей:
- А почему бы нам не послать тете Джо телеграмму и не попросить у нее разрешения на поездку Джинкс в Сан-Франциско?
- Да, это можно сделать, - ответила его мать, - но, может быть, лучше просто отложить поездку? В конце концов, они ведь уже скоро будут здесь. Почему бы не подождать их?
Сердце Джинкс сдавило. Сейчас ее вытошнит. Она встала, как сквозь туман видя, что Эрик поднялся и обошел вокруг стола. Он так медленно подошел к ней, что она даже удивилась, когда почувствовала его руку на своей. Джинкс встретилась с ним глазами - с его стальными серыми глазами. Они приказывали ей стоять и не давать той пропасти, что разверзлась перед ней, увлечь себя. Эрик держал ее за руку.
- Может быть, пойдем прямо сейчас и пошлем телеграмму? Хорошо, мама? Мы можем послать тете Джо телеграмму и попросить у нее разрешения на то, чтобы Джинкс поехала с нами.
- Ты что, не можешь дождаться субботы? "Нет, скажи "нет"", - молили глаза Джинкс.
- Дело не в этом. Просто мы скоро будем загружать "Тихоокеанскую колдунью", и я хочу к семнадцатому быть во Фриско.
- Безусловно, вы можете попросить у нее разрешения, но я очень сомневаюсь в том, что Джо позволит Джинкс поехать в Сан-Франциско без соответствующего сопровождения.
Эрик рассмеялся:
- Но ведь с нами будет отец! Разве можно придумать лучшего сопровождающего, чем он? - Он повернулся к Джинкс. - Почта на другом конце двора. Ты можешь даже не надевать шляпки. - Он повел ее к дверям.
Снаружи Эрик обнял ее за талию.
- Ты чуть не упала в обморок, Рыжая. С чего бы это? Может быть, нам стоит немного поговорить, прежде чем послать ту телеграмму?
Он отвел ее в сад к укромной скамейке за изгородью.
- Ну, а теперь, красавица, я хочу узнать, почему ты в таком волнении из-за приезда своей семьи.
Она попыталась было отвернуться, но он взял ее за подбородок и притянул к себе.
- Скажи мне, Рыжая, ты можешь мне довериться.
Рыдания охватили ее - совсем как в ту ночь, когда мать сказала ей, что Райль - ее брат.
- Я так отчаянно люблю его, - всхлипывала она, - мы хотели пожениться, но теперь… мы не можем. О, Эрик, я хотела бы умереть.
Его руки накрыли ее словно одеялом, мягкая борода коснулась щеки.
- Счастливчик, - пробормотал он.
Джинкс почувствовала его губы на своих волосах, щеках, веках. Она подчинилась ему и постепенно расслабилась в нежной теплоте его ласк, пропитанной знакомым вишневым запахом.
"По крайней мере хоть кто-то любит меня, - подумала она. - Хоть кто-то еще хочет прижать меня к себе".
Рыдания ее прекратились, и она затихла, прижавшись к нему.
- Лучше? - прошептал он. Она кивнула, и медные пуговицы его пиджака оцарапали ее щеку.
- Твоя семья не одобряет твоего молодого человека?
- Да. - Джинкс было проще, чтобы он так думал. Она ведь не могла рассказать ему, что Райль - наполовину брат ей, не могла поведать правду об отце и Гейл Толмэн. Джинкс уставилась на аккуратно подстриженную изгородь и поздно цветущие розы. Если она останется здесь, то все обо всем узнают. Она не может смотреть на Райля так, чтобы не обнаружить своих чувств к нему. Как сможет она удержаться от того, чтоб не броситься к нему в объятия и не объявить во всеуслышание, что любит его? Джинкс знала, что не сможет этого сделать.
Эрик непременно должен увезти ее в Сан-Франциско. Должен! Все что угодно, только бы не видеть Райля! Может быть, потом, когда-нибудь, но не сейчас. Эрик протянул ей платок.
- Не хочешь открыться, кто этот счастливчик?
Джинкс вытерла нос, удивленная тем, что не выболтала имя Райля, и обрадованная тем, что Эрик не догадался.
- Какое это имеет значение, - наконец сказала она.
- Наверное, никакого.
Она села, пригладила волосы и расправила смявшуюся юбку.
- Я намочила тебе рубашку. Эрик испытующе смотрел на нее:
- Он живет в Глэд Хэнде? Да? Она кивнула.
- И ты не хочешь возвращаться в Хэрроугейт, где тебе все время придется видеть его, да?
- Я не могу находиться рядом с ним и вести себя так, чтобы никто не догадывался о моих чувствах.
- А почему ты не хочешь просто-напросто остаться в Миллтауне? Мама была бы рада.
- Нет, я не могу, - прошептала она, - у твоей матери на руках будет новорожденный. И еще Райль тоже будет жить здесь, знаешь, когда будет учиться бизнесу у дяди Уилли. Джинкс сама удивилась тому, как просто из ее уст прозвучало имя Райля. - Твоей матери будет трудно, если здесь будут жить еще два человека. О, Эрик, давай просто пошлем маме телеграмму и попросим у нее разрешения на мою поездку в Сан-Франциско!
- Но ведь раньше или позже ты все равно увидишь его.
- Я знаю. Но я хочу поехать с тобой.
- И я хочу, чтоб ты поехала. - Он осторожно коснулся ее щеки.
- Если б только у меня было побольше времени, я заставил бы тебя позабыть того парня, кем бы он ни был. Если б только побольше времени… - Неожиданно он поставил ее на ноги и прижал к себе. - Ах, ты прекрасна. Я забываю о том, что ты все еще ребенок. Черт побери, Рыжая, от тебя у меня по жилам струится не кровь, а огонь. - И он закрыл ее рот своим.
Поцелуй его был совсем непохожим на поцелуй Райля, и все же тело ее отозвалось на него, и, когда он высвободил ее из своих объятий, она закачалась. Наконец Джинкс пришла в себя:
- Кузен Эрик, ты не джентльмен, ты знаешь об этом?
Он усмехнулся:
- Вокруг тебя хватает джентльменов, Рыжая. Что тебе больше всего нужно, так это чтобы кто-нибудь показал тебе наконец, что такое настоящая жизнь.
Сдержанность оставила ее, и она прижалась к нему, воспоминания о той ночи затопили ее.
- Ты опоздал, - прошептала она, уткнувшись ему в грудь.
Эрик отодвинул ее и посмотрел на нее проникновенным взглядом:
- Сомневаюсь, дорогая. Очень сомневаюсь в этом.
Телеграмма Эрика была длинной, подробной и ужасно убедительной: "Из Уилли получится великолепная дуэнья, - писал он. - А Джинкс вернется через две недели".
- Ты будешь там и проводишь меня в море, - прошептал он, подписавшись под телеграммой. Глаза его так и буравили Джинкс. - Если б только ты была на пару лет старше, клянусь, я бы взял тебя с собой.
Сердце ее подпрыгнуло. Что, если… правда? Неужели он и вправду взял бы ее с собой?
Если она поедет с ним, ей не придется встречаться в субботу с Райлем, но если она уплывет с Эриком на "Тихоокеанской колдунье", то ей вообще не придется видеться с Райлем - и долго. Она умрет, если не увидит его, и все же никогда больше не должна она его видеть!
Уплыть с Эриком - это все бы решило.
- Ты ведь хотела бы уплыть на "Колдунье", правда?
Он подмигнул ей, когда она отдавала телеграмму, и громко сказал служащему:
- Пошли это прямо сейчас, Абнер. И принеси ответ сразу же, как только он будет. - Он взял Джинкс за руку.
На улице Эрик затащил ее под навес и посмотрел прямо ей в глаза:
- Сколько тебе лет, Рыжая?
- Шестнадцать. - Она почти не соврала ему.
- Ты поехала бы со мной, если б была старше?
Сердце ее сжалось:
- Ты спрашиваешь меня, вышла бы я за тебя замуж, если б была старше? Он рассмеялся:
- Я не из тех, кто женится, не хочу, чтоб у тебя были какие-то иллюзии на этот счет. Я спрашиваю тебя о том, уплыла бы ты со мной на "Колдунье", если б была старше, - хотела бы ты быть со мной, чувствовать на своем лице дыхание океана, ветер и меня - в своей постели.
- Не знаю, поехала бы я с тобой, если бы была старше, - ответила она. Сердце ее сильно забилось. - Но я поеду с тобой сейчас, если ты попросишь меня об этом.
В глазах Эрика сверкнула молния. Джинкс в замешательстве отступила.
- Если ты поедешь со мной, то будешь в глазах света погибшей женщиной, ты ведь знаешь это, правда? Ни один приличный мужчина никогда уже не женится на тебе.
Она горько рассмеялась:
- Ни один приличный мужчина и сейчас не женился бы на мне, если б знал.
Что-то промелькнуло в его глазах, но он быстро отвернулся и посмотрел на берег залива, туда, где разгружались подводы с лесом. Внизу, в крошечной бухте, болталась "Лесная нимфа", сильные волны раскачивали ее. Джинкс едва удерживала юбку, колышущуюся под свежим ветром Тихого океана, и смотрела на чаек, снующих над побережьем. На маленьком песчаном пляжике искала чем бы поживиться одинокая цапля. Сердце Джинкс защемило.
- Так ты возьмешь меня с собой, Эрик? Я знаю, что по сравнению с тобой я все еще ребенок, но я не… ну, я не… так уж невинна.
Глаза Эрика теперь были прикрыты.
- Твой отец закует меня в кандалы в первом же порту.
Она пожала плечами:
- Ты можешь сказать ему, что мы женаты. А потом, когда устанешь от меня, скажешь, что я просто сбежала, как говорит Карр о первой жене Уилли. Она тоже сбежала с морским капитаном.
- Ах ты маленькая дурочка, ты понимаешь, что говоришь? Ты предлагаешь мне загубить всю твою жизнь. - И он встряхнул ее - грубо и зло. - Кем бы ни был этот мальчишка, он не стоит этого! - Он уронил руки:
- Ах, забудь то, что я сказал тебе! Выбрось это из головы! Мой Бог! И о чем я только думал!
Эрик резко повернулся и пошел через двор, усыпанный листьями. Джинкс смотрела ему вслед, а в зеленых ее глазах была тоска. Теперь она твердо решила, что будет на борту "Тихоокеанской колдуньи", когда та отплывет от берегов Сан-Франциско. Ведь Эрик хочет, чтобы она была там, так же сильно, как и она сама, пусть по другой причине, но это ровным счетом ничего не значит. Она помнила, как Эрик целовал ее волосы, лицо, рот, и прекрасно понимала, что если сможет попасть с ним во Фриско, то сможет уплыть с ним 17 сентября.
Через пять часов пришел ответ от матери. По мере того как Джинкс читала его, в ней нарастало волнение от того, что весь мир рушился для нее. Если она уедет с Эриком, мосты будут для нее сожжены. Возможно, она никогда больше не увидит мать с отцом, не увидит Хэрроугейта. И, о Господи, никогда не увидит Райля!
С другого конца комнаты Эрик смотрел, как она читает телеграмму. Она медленно подняла на него глаза. И улыбнулась.
РАЙЛЬ
13 сентября 1886
И вот наступила суббота - день, когда Райль должен был ехать в Миллтаун, чтобы начать учебу, - день, когда он увидит Джинкс. Он нащупал у себя в кармане маленькую коробочку. Внутри нее в гнездышке из ваты лежали сережки, сделанные из орегонского нефрита, - подарок для его возлюбленной. Эти кусочки жада он нашел в русле Гремучей реки еще два года назад. Он хотел подарить их ей, но не осмеливался. В последние два месяца он работал над ними постоянно, изготавливая для них оправу из серебра. Мысленно он видел серьги на Джинкс, видел, как они раскачиваются и сверкают в ее ушах, видел в них отражение ее смеющихся зеленых глаз. Нефрит был таким живым камнем, и серьги из него очень подошли бы смелой и стремительной Джинкс. Райль ждал-недождался, когда сможет подарить их ей. Он не знал, что случилось с ней в тот последний день, но что бы там ни было, Джинкс никогда долго не сердилась на него.
Они сидели в лодке и плыли по течению к Миллтауну, и тут Митч сказал то, что заставило Райля вскочить.
- Надеюсь, Джинкс нравится во Фриско, - сказал он. - По крайней мере она, вероятно, справилась со своими проблемами.
Джо улыбнулась.
- Я же говорила тебе, что она нуждается только в смене обстановки. Наконец Райль обрел голос:
- А что Джинкс делает в Сан-Франциско?
- А разве мама не говорила тебе? Она поехала туда с Эриком и Уилли, чтобы посмотреть на новый немецкий парусник.
- Ну вот, все Джинкс да Джинкс, только она развлекается, - пробормотала Эдит.
- Ничего, дорогая. - Джо потрепала дочь по руке. - Мы поедем в декабре за подарками к Рождеству, и ты сможешь купить себе новые платья. Ну как, вдохновляет тебя такая перспектива?
- А Карр приедет? Он приедет на Рождество домой, мама?